– Александр, скажите, вы продаете деСодоранты? Аvon? Почему вы так навяСываете их! (Харчок верблюда-карлика).
– Нет, я продаю телефоны, – сморозил я. Почему? Зачем? Просто я посмотрел на его «Нокиа-3310». А вы бы не сфокусировались на этом нокиевском динозавре в 2014 году?
– Хм, ну что же, это интересно. Тогда можно ваш профессиональный совет? (Конвульсия немого гнома).
– Я не…
– Я бы хотел сменить телефон, но не уверен, что смогу найти качественный. Однажды в салоне свяСи мне предложили купить телефон Siemens. (Девочка-заика пытается сказать свой первый матюк… с…с…).
– Siemens? Не холодильник, не плиту, а именно телефон этой марки? Уверены?
– Ваш вопрос выСывает у меня сомнения в вашем профессионалиСме. Снаете, что я ответил продавцам-консультантам? (Звук, похожий на промывалку рта у стоматолога).
– Что?
– Я не стану покупать телефон страны, которая проиграла войну дважды. Вот так! ЧереС некоторое время я снова посетил этот салон свяСи. И Снаете, что сказали мне продавцы? (Гнев парализованной китайской мышки).
– Что?
– Что я был прав! (Выбрызг всего того, что можно выбрызгнуть из организма пьяного эльфа при сдавливании его туловищной части).
Конечно, я тоже сейчас так тебе скажу. С психами не спорят.
– Да, вы правы. Siemens – это отвратительно.
– Снаете, думаю, что свой телефон менять не стану. Так как все равно не смогу побить рекорд своего друга. Он одновременно носит с собою десять телефонов. Когда он пришел на встречу одноклассников и раСложил телефоны на парте… Все ахнули. Богатый и умный человек, скажу вам я. (Немецкий таракан пытается изображать из себя фашиста).
– Побить рекорд… Скажите, а перед «битьем рекордов» вашего друга никто не избивал?
– Сря иронизируете, все телефоны прослушиваются. И это не шутки. Моя фамилия Власов. Да-да, как у того самого Власова. (Питье своей же слюны).
– Кто такой Власов?
– Как можно не знать генерала Власова? Мне не нравится, что он перешел на сторону немцев, но он генерал. Его боялись. И когда мне Свонят, я поднимаю трубку и говорю: Власов у аппарата! И что вы думаете, Александр? (Человек, пытающийся откашлять рыбную косточку).
– Я думаю, что никто вашего генерала не помнит…
– Все помнят! Несколько раС молчали в трубку, а Сатем ее бросали! Вот как! Думали, что они попали «по полной». (Снова оргазм умирающей кукушки).
– Люди иногда ошибаются номером…
– А вот еще я вам случай расскажу на внимательность. Еще один мой друг работает в гаСете, в которой все время путают наСвания авиалиний. Тех авиалиний, что раСбиваются. (Поцелуй беззубой бабушки, такой причмок).
После этого я старался больше не обращать внимания на звук, который вылетал из нештопанного кармашка – из кариесного рта Суслика-долгожителя. Потому что ассоциативный ряд складывался все менее и менее веселый.
– Кошмар!
– Да, так вот они печатают, что раСбился такой-то самолет, а на самом деле раСбился другой-то самолет. И что, вы думаете, они делают? (Резкое закрытие гробика для таракана).
– Я думаю, что они ничего не думают, но делают.
– Хм… после этой печатной ошибки мой друг сраСу же бежит в ту компанию, которую они оговорили. И предлагает директору вСятку, чтобы тот не подавал на них в суд. (Мохнатому пауку делают депиляцию воском).
Все, на последних его словах начну себя щипать. Боль должна заглушить ассоциации.
– Глупость какая… Взятка или репутация? Конечно, репутация. Никто в таких случаях взяток не берет.
Но Суслик-долгожитель не слушал моих слов.
– А вот еще случай был: воСле нашей соцслужбы есть адвокатская контора. Несколько раС были покушения на адвоката. Кто-то наводил прицел. Красную точку. ЛаСерную точку на жертв. Охрана быстро кидалась на адвоката и спасала, укрывала его. (Ай, действительно исчезли ассоциации, но, наверное, возникнет синяк. Что-то я слишком сильно ущипнул себя за бедро).
– Извините, я, наверное, приступлю к работе. (Должен же ты заткнуться наконец, иди работай, Суслик).
– А адвокат?
– Что с адвокатом?
– Вы сами хотите подробностей, что ж, я продолжу, – навязался Суслик снова. – Охранники поняли, что это вовсе не покушения, а чья-то игра, детская игра. Дети светили на людей лаСером с крыши. Снаете, как это поняли охранники? Я вам отвечу. Однажды посветили лаСером на самого охранника. Вот тогда он все и понял. Он же охранник, а не адвокат. Сачем его убивать.
– Гениально, расскажите об этом Артуру Конан Дойлю.
– Но он же мертв!
– Поезжайте тогда к нему на могилку. Я хочу что-нибудь поработать, так сказать.
Как от него воняет… И приставучий такой!
– Хм… Сря вы. Нужно быть внимательным. Вот я Саметил, что у нашей женщины-политика есть проблемы!
– Да, с законом и со спиной или ногами.
– Как? Откуда вы Снаете? Откуда Снаете о спине? Это же я вчера Саметил, что на пресс-конференции ее поддерживал Са руку муж. А это Сначит, проблемы со Сдоровьем. Это же я открыл!!! Больше никто не Снает!
– Все знают! Ее на коляске вывозили.
– Это я открыл! Я Саметил! – стал психовать Суслик-долгожитель.
– Послушайте, присядьте, выпейте сока…
– Да, конечно. Я присяду, но не на ваш стул.
Суслик пошел к какой-то коморке, достал ключ, открыл и достал из нее стул. Поднес стул к своему столу и сел.
– Это лично ваш стул? Из дома принесли?
– Нет, это стул Сдешний, но он мой. Это мой рабочий стул. Я не хочу, чтобы кто-то им польСовался. Это место, этот стул отведены мне. Не хочу, чтобы в мое отсутствие на моем стуле кто-то сидел, не хочу, чтобы в моем присутствии его кто-нибудь занимал!
Вернулась Пипец в цветочек.
– Боже, Сашенька, сейчас кофе стоит бешеных денег. Баснословно подорожал. На двадцать копеек. А вчера я покупала яблоки на рынке. Что вы думаете, они теперь бесценны. Все стоит бешеных денег. Приходится тратить бешеные суммы, чтобы жить.
– Эльвирочка Петровночка, а вы не пробовали выращивать яблоки у себя на даче, – презрительно заявил Суслик-долгожитель.
Уменьшение… Пипец в цветочек, она же Эльвирочка Петровночка имеет великий дар: тратить бешеные деньги, не получая их. Думаю, она никогда в глаза их не видела. Но упорно их тратит, эти бешеные суммы на яблоки, стаканчик кофе…
В кабинет вошла рыжеволосая девушка.
– Извините за опоздание, я занималась переездом к своему МЧ. У нас новый сотрудник… Давайте знакомиться, я Валя, – сказала рыжеволоска.
– Саша.
– Приятно. А чего вы к нам работать пришли?
– Помогать людям хочу, Валь. Развиваться через помощь.
– А… странно. Наверное, вы из села приехали. Хотите в городе зацепиться. Вот и нашли непыльную первую ступень.
– Валь, вообще-то, я местный, городской.
– А где живете?
– Живу в центре.
– Я тоже там сейчас с МЧ живу. Это вы нам торт купили?
– Да, вам всем, – ответил я, все молча стояли и внимательно слушали нашу с Валей беседу.
– А где покупали?
– Валь, ну где-где… В магазине, недалеко от дома.
– Из центра торт… Это отлично. Дорогой, наверное. Я люблю все такое. Поэтому и МЧ центрового нашла. Я сама из пригорода, у меня двое детей. И меня взял новый центровой МЧ. Я познакомилась с МЧ сразу после того, как губы накачала.
П**да в прямом смысле, – подумал я. Да, девушка с маленьким ртом мечтала о больших деньгах, но в маленький «кошелек» помещаются только «маленькие деньги». Если вы понимаете, о чем я… Как эта сельская гордится, что ее имеет какой-то мужик. Ура! Ура! Меня имеет центровой мужик, несмотря (или смотря, мало ли что кому нравится) на то, что из моей вагины вылезло двое существ от предыдущего «иметеля». Аж тошнить стало.
В кабинет зашло знакомое мне лицо. Милая с виду женщина.
– Солнце, дорогая, чего опоздала? Иди знакомиться и кушать тортик, – наигранным голосом сказала Пипец в цветочек. А вот Суслик-долгожитель почему-то молчал.
– Здравствуйте, я Алина, – подошла она ко мне и протянула свою милую, ухоженную руку.
– Очень приятно. Александр.
– Солнце, а где ты была?
– В аптеке. Жизнь, она такая… аптечная, больная, – ответила Алина.
Хм… Аптека? Нет… Я вспомнил ее. Я видел ее в магазине, где недавно торт покупал. Она сидела там за столиком, уминала пирожные, разговаривала по телефону и громко смеялась.
– Я попробую торт. Не каждый же день сладкое нам, бюджетникам, удается поесть. Не часто это все, – сказала Алина.
– Ага, не часто, всего-навсего каждые тридцать минут, – пошутил я.
Лицо Алины «посерьезнело». Она взяла меня за руку и сказала:
– Саша, а давайте мы с вами тарелок из соседнего кабинета принесем. Чтобы интеллигентно поесть.
– Ммм… Давайте…
Я и Алина вышли из кабинета, и тут она мне:
– Ох, я понимаю, что ты, наверное, видел меня в магазине сладостей сегодня.
– Да.
– Если хочешь тут работать, то мой тебе совет – прибедняйся, не говори, что у тебя все отлично. Говори, что у тебя все ничего, плохо, а еще лучше – очень плохо, то есть херово. Плюс не спорь с ними. Эльвира считает, что есть только две точки зрения в мире. Ее точка и точка на рынке ее мужа.
– Как это? Это идиотство.
– Принято у нас так. Завистливые все. Загнобят тебя за твое отличное настроение или что-то еще.
– Я все равно не понимаю. Лучше же, когда у человека все нормально, хорошо. Тогда и работаться будет лучше, веселее, продуктивней.
– Где ты брюки купил?
– При чем тут брюки?
– Где?
– В магазине.
– Ремонт в твоем доме сделан?
– Да, но при чем здесь это?
– Так, сейчас мы вернемся в кабинет с посудой, и я задам тебе эти же вопросы. Ответь то же, что и мне. А там все сам увидишь и услышишь.
Мы вернулись к нашим «коллежечкам».
– Саш, а скажите, у вас такие замечательные брюки. Дорого стоят? На рынке брали? – спросила Алина.
– Дорого, но они того стоят. А насчет рынка… Я на рынки никогда не хожу. Ну за исключением… там… сухофрукты купить.
– Вы что, у нас слишком богатенький? По магазинам расхаживать, – взъелась Пипец в цветочек.
– А что здесь такого. Это нормально. Мне не нравится рыночная публика.
– Какой же вы чувствительный у нас! А мы, знаете, не князья, и на рынок сходить можем, – злобно сказала Валя. Теперь она была не рыжеволоской для меня, а рыжеп**доской. Коза!
– Сходить, как на песочек или тротуар? – врезал ей словесно я.
– Хорошо живете! Не экономите! Бешеные деньги тратите. А задницу свою поднять и дальше центра пройтись не пробовали? Может, в девяностые ваши родители воровали? Ведь вы у нас к магазинам привыкшие. А не все могут себе такое позволить. Мы вещи только на рынке раньше покупали, и то раз в три года. Бывало такое. А вы ножки марать не хотите о рыночный асфальт, – продолжила Пипец в цветочек. А вот Суслик по-прежнему молчал.
– Стоп, вы, конечно, извините, но я не понимаю, чего вы возмущаетесь. Вот вы (обратился я к Пипцу)… у вас очень дорогая сумка. Да, она базарная. Но стоит около полторы тысячи. Где же логика? Денежку немалую потратить на сумку можете, в кофеечке себе не отказываете, но жалуетесь на бешеные цены на тот же кофе. А на рынках иногда цены-то повыше, а товар говно-говнище. Где же ваш рационализм?
– А ты, солнышко, денег моих не считай! Просто выставил себя богом, по рынкам не ходящим. Нас унизил! Может, у тебя фобия? Боязнь рынка? Так надо лечиться! Иди лечись!
– А я пойду. Вот только не лечиться. А от вас подальше! А вы идите на… на рынок.
На этих моих словах в кабинет зашли два мента и два врача. Я подумал, что у меня глюк.
– Евгений Борисович Власов здесь работает?
Все кивнули на Суслика. Суслик в это время стал нервно суетиться, схватил стул и начал запихивать его в свою коморку. В эту секунду подбежали врачи или санитары, ХЗ кем они там были… Взяли Сусляху под белы руки, как говорится. Один из ментов сказал:
– Евгений Борисович, вы обвиняетесь в преступлении против свободы личности.
Суслика-долгожителя вывели.
Наши бабцы кинулись на второго мента и стали донимать его, в чем дело. Тому под натиском «общественности», в частности под натиском уродства и неприятного запаха изо рта Пипца в цветочек, пришлось ответить. Оказалось, что Суслик две недели держал в комнате свою мать привязанной к стулу. Все это время он ее никуда не выпускал, особо не кормил, зато рассказывал ей различные истории из жизни и энциклопедические факты. Ему нужен слушатель. Один покорный слушатель.
Хм… Теперь понятно, почему, когда пришли бабцы, он замолк. Интересная разновидность шизы (или чего там) у Суслика-долгожителя. Между прочим, одержимые люди, психи, как правило, живут очень долго. Им есть ради чего жить. И это «чего» они выдумывают себе сами. Так что и вы сами себя стимулируйте к жизни. Не кисните. Нужно у всех и у всего всему учиться. Пригодится.
– Эти две недели Евгений был в отпуске. Наверное, ему не с кем было поговорить. К тому же он всегда ведет беседу только с одним человеком. В компании он замыкается, – печально сказала Алина.
Ну и существа… А я еще был рад, что меня на работу приняли сразу, без лишних допросов-расспросов. Сейчас я расстроен… Возможно, меня взяли на работу по причине того, что у меня есть некие дефективные признаки? У них же все в соцслужбе такие, кроме Алины, конечно. Наверное, я такой же, как Суслик… Не хочу себя сравнивать с Валей или с Пипцом в цветочек. Я такой же. Иначе как объяснить то, что меня приняли на работу. Вы можете себе представить Сергея Соседова в группе «Казаки»? По характеристикам тела, не взглядам на жизнь. Я – нет. А вот мой директор смог меня представить в этом коллективе. Нужно задуматься мне. Дождался директора, забрал документы и ушел оттуда навсегда.
Вышел на улицу, прошелся несколько кварталов. Не мог успокоиться от полученных впечатлений. Я понял, что в этой организации все привыкли преуменьшать. Не только имена. Жизнь свою преуменьшают. Жуткие люди, которым нравится одновременно чувствовать себя и нищими и богатыми, и щедрыми и экономными. А может, у них нет никаких чувств вообще? Вот они во все сразу и играют. Но одно я усек: в этом обществе сказать, что ты был на море, а не на базаре, ходил в парк или в кафе, а не в аптеку, искал новые впечатления, новые вещи в дом, а не искал подработку, радовался, а не плакал весь день и резал вены – постыдно, будто ты убил кого-то. Впрочем, да. Убил. Убил завистью, вызванной твоим мелким бытовым счастьем. В таком обществе вместо слов «я ходил в супермаркет» нужно говорить «был на могилке или в больнице, вещи в комиссионку сдавал, так как на мели». Права была Алина. Скажешь честно, что у тебя все хорошо и ты ел пирожные – сглазят и проклянут. Хотел бы я сказать этим женщинам «FREEгідність» свою распустите наконец-то. Я всего-навсего честно ответил на вопрос, где я покупаю брюки. И такое началось…
Помните, в детстве, играя, мы говорили на выдуманном нами английском, французском, в общем, на всех языках мира. Это было, примерно, так… ес, аю ту хэф уи.... Говорили, что попало, любой набор букв, главное, чтобы звуки были похожи на услышанные где-то фразы из зарубежных песен. И не менее важное – акцент. Тогда мы несли чушь, но понимали друг друга. Или же делали вид, что понимали, дабы не казаться глупыми. Почувствовать себя тогда глупым, необразованным и непонятливым – было дико страшно и стыдно, при том, что общались на выдуманных нами же английско-французских языках. Жаль, что то время прошло. Сейчас мы так же играем, в ту же словесную игру, только проблема в том, что наш язык не выдуман. А значит, он реален. Выдуманность – главная составляющая игры – сама по себе отбрасывается. А отбросив одно, отбрасывают и все остальное, то есть понимать и слушать друг друга становится уже совсем не обязательно. Ну их всех! Люди – как борщ: кто-то мясо, кто-то овощ.
Решил присесть на лавочке в одном из дворов, подумать о жизни, о том, нафига я работу менял. Потому что своих мотивов, причин по изменению своей жизни я не помнил. Подумать не удалось, на соседнюю лавочку уселись две симпатичные громкоговорящие школьницы.
– Продублируй еще раз, – сказала одна.
– Я звонила три раза. Два раза трубку не взял, на третий скинул, что уже идет.
– Уже идет минут двадцать. Из квартиры он выйти не может. Диарея? Видишь, а ты всего пачку платочков взяла. Деньги хоть есть с собой? Сейчас выйдет, два метра пройдем, он побежит в кусты, а ты по магазинам за туалетной бумагой… Ха… Не, ну долго ждем. Мы уже загулялись тут с тобой одни. Что он может так долго дома делать, если не диарея?
– Та не, это он закрывает свой хрущевский пентхаус на тридцать замков.
Хм… прикольные девчонки. Такой сарказм. Это я люблю. Прям, как Рита. Красиво одеты. Понятно, что на свидание пришли. На таких каблуках. Высоченные каблучища. Но ножка классно в них смотрится. Не зря старались. Парням такое нравится. Правда, у Риты ножки намного красивее, чем у этих двух.
– О, идут! Он с другом! Не один! Быстро-быстро-быстро!
Девчонки хаотично стали срывать с себя туфли. Из сумочек достали кеды. Боже, они сменку с собой носят. Идиотизм, каблуки сексуальнее. Переобулись в кеды, каблы запихнули в сумочки. Сели ровненько, молчат и улыбаются. К ним подошли два парня. Два неформала. Я тоже таким когда-то был.
– Че, че названивали? Сказал же, что идем. Вот я пришел. С Ваней!
– Леня, привет! Ваня, привет! – жеманно ответили девчонки.
– Я опоздал, потому что я устал, я три часа ходил на каблуках. Ноги болят… Отвечаю вашими же фразами-оправдалками! Разве не вы всегда отвечаете мне подобным образом? Опоздал, значит, так надо.
Девчонки молча улыбались в ответ. Эй, куда весь сарказм пропал? Так же неинтересно. Они неживыми стали. Ну, говорите то, что говорили до этого…
– Слышь, Вань, я бы сел в тюрьму только ради того, чтобы мне там татуху набили. А то предки не разрешают. Самому деньги откладывать на это «не хо».
– Лень, смотри, какая маленькая п**да несет на себе такую большую х**ню, – сказал Ваня, рассматривая карту памяти телефона.
– Сейчас с девчонками пойдем по парку гулять, – сказал Леня.
Девчонки молча кивнули. В глазах любовь. Очаровали всех Ваня с Леней. Гулять пойти по парку… Я в свои пятнадцать в кафе своих девок водил. В парк неприлично, не солидно. Об этом я уже в свои десять лет знал. Погулять по парку – это как по грибы, по воду и по хлеб сходить. Несерьезно. Но девушки были счастливы. Не люблю я таких девушек. Делают все, чтобы угодить. А значит – врут. Стопроцентных совпадений в мировоззрении и вкусах не бывает. Когда с тобой не спорят, а поддакивают… Такое впечатление, будто проститутку нанял и она за деньги на все согласна. Свое мнение привлекает. Это особенность. Потому что проститутку в любой момент заказать можно, а вот заказать мозг, чувства, ощущения, полемику нельзя. Я люблю, когда у людей есть свое мнение. У таких людей, как Рита. Конкретнее, просто Риту люблю. Она как засадит фразу… Крутое чувство. Чувство, что ты общаешься с человеком, а не с трупом. Хотя… многим нравятся трупы. Думаю, вам тоже нравятся. И не говорите, что не смотрели фильм «Тепло наших тел», не говорите, что не сопереживали. Ладно… Только эта вся компания собралась уходить, как подбежала какая-то девчонка, схватила Леню за руку и заорала:
– Мне твои выбрыки боком вылезут!
– Та хоть раком! – ответил гордо Леня.
– Ты вообще понимаешь, кому ты это сейчас сказал? Ты с девушкой разговариваешь! С сестрой своей! Матюкается он… П**ду на бороде отрастил и возбухает, – схватила она Леню и потащила за собой.
«П**да на бороде». У Лени действительно была вертикальная линия на подбородке. Я сразу заметил ее, как только он подошел. Ладно, пусть мОлодежь, переживает за Леню, а я пойду к своему отцу. Прощения просить.
Пришел в ресторан. Как же я соскучился по всем этим заевшимся (во всех смыслах этого слова) людям! Стал возле барной стойки. Ко мне подошла молодая девушка. Лет двадцати. И спросила:
– Извините, мне нужен Shal Fey.
– Хм… Сейчас будет. Присаживайтесь.
Я подумал, что девушка приняла меня за официанта. Моя одежда от официантской не очень-то отличалась. Черные брюки, белая рубашка. Решил пойти на кухню, сказать повару, чтобы тот сделал этот шалфей. Я не знаю, что это. Все ради клиента. Буду грехи свои замаливать перед отцом. Поиграю в официанта сам. Зашел на кухню:
– Эй, сделайте шалфей! Привет всем!
– Рады, что вернулся, Сань! Отец по тебе скучает. Шалфей – это трава такая. Лечебная вроде. На кой тебе? – ответила мне кухня.
– Не мне. Посетительнице. Так у нас есть шалфей? – спросил я.
– Есть. Отец твой чего-то эту траву закупает. И что с ним делать?
– Ай, ну киньте в чай, в воду, в пойло какое-нибудь. Хочет девушка шалфей. Организуйте.
Вышел довольным из кухни. Я по ним соскучился. По всем. По отцу. Рад был услышать, что отец по мне скучает. Вернулся к девушке:
– Сейчас будет. Подождите минутку.
– Конечно, – ответила она, посмотрела в сторону и прокричала: – Shal Fey, люблюнчик, а я тебя жду!
Я развернулся и увидел отца:
– Папа, а ты… – я не успел договорить.
– Папа твой, Александр, выздоровеет, не волнуйся, я позаботился, а ты подменишь его в нашем ресторане.
– Привет, лучик, – он подошел к этой девушке, приобнял и поцеловал. – Извини, я с мальчонкой договорю. Сын моего знакомого. У него отец заболел. Я объясню по работе. А ты иди в машинку, лучик. Ключики возьми.
Потискав девчонку, отец ее к своей машине погнал и обратился ко мне:
– Че ты палишь меня, старик?! Я еще молод. А тебе вон сколько лет. Это моя новая девушка. Она младше тебя. Так что не строй мне конкуренцию!
– Папа – ты Шалфей?
– Сань, ну ник у меня такой в инете, английскими буквами. Помнишь, я же говорил тебе, что причащался, каялся, книжечки специальные читал, все дела. Оттуда и ник.
– А где предыдущая девушка?
– Ну… знаешь, все в мире меняется. Я с этим не согласен. Я считаю, что меняться должно все, кроме возраста моих герлфренд. Должно быть постоянство, стабильность. Та, старая, стала стареть. Ей сейчас двадцать четыре. Кстати, с днем рождения. Подарок на полке у меня в кабинете. Зайдешь заберешь. На тебе ключ от кабинета. Вернемся к моей старой. Когда мы познакомились, ей было двадцать. Новой тоже двадцать сейчас. Логику сечешь? Все, я ушел. Молодец, что вернулся. Побухай сегодня, оторвись. Девушка есть?
– Я люблю одну девушку…
– Хорошо, что не две. Две – затратно. Молодец, люби. Я тоже пойду любить. И на людях женского пола я тебе не папа! Мальчик, ясно тебе?
– Ясно, Шалфей, – рассмеялся я.
– Короче, завтра в восемь утра уже на работе. Неделю будешь полы в ресторане мыть. Наказание за то, что уходил. Зарплату за мытье пола получать не будешь. Все на счет уборщицы пойдет. Принесешь радость нашей уборщице и вынесешь мусор из ресторана и своей башки. Надеюсь. Чтобы больше не уходил.
– Не буду!
– Закругляемся, пока. Меня ждут.
– Иди уже… Шалфей.
– Подарок в моем кабинете. И я скучал по тебе. Рад, что вернулся, – возможно, впервые так душевно произнес эти слова папа.
Я зашел в кабинет, на полке лежала маленькая коробочка, в которой были диски с мультфильмом «Возвращение блудного попугая». Знал, что я вернусь. Хороший подарок. Стыдливый. На дне коробочки лежали ключи от машины и записка:
«На тебе машину, не ходи, как лох. А то люди будут думать, что у твоего бати на тазик для сына денег нет. Не позорить меня! Ясно?»
Тазик… Папа новых слов набрался. Машина = тазик. В теме папа. Я провинился, так что на машину даже смотреть не хочу. Заслужу ее, поработаю хорошенько в ресторане, тогда и сяду за руль. А сейчас нужно идти делать праздник для себя и Комара.
Глава 11
По дороге домой решил ненадолго остановиться возле дома Риты. Усталый от дурацких людей и мыслей, с пакетами из магазина, рассматривал ее окна и окна подъезда. Но как назло, не на радость, на зло, я же не в очень-то приглядном виде был, вышла Рита из подъезда:
– Здравствуй, ежик!
– Привет, – ответил я, опустив голову и уставившись в асфальт. Не хотел, чтобы она видела мое замученное, как мне казалось, лицо.
– А я увидела, что ты под домом моим шастаешь… Спустилась. В общем, скоро, то есть завтра, День Победы, 9 мая. Так вот тебе медаль, – сказала Рита и достала из кармана своего кардигана маленького немного сплющенного зайчика. Его действительно можно было бы прикрепить булавкой на пальто, типа шинели.
– Медаль за идиотизм, тебе, ежик. На серое полупальто свое повесишь ее. Награждаю тебя за то, что ты прошлый раз от меня сбежал и больше не приходил.
Я забрал у Риты зайца, стал его крутить-вертеть. Зачем? Не знаю. Нервничал очень.
– Блин, да капец, да как же это понимать?? – понес я эту чушь.
– Ну… как… Нормально понимать, – растерянно ответила Рита.
Не такой моей реакции она ожидала. Да, и сам от себя такого не ожидал. Я никогда не говорю в обычной, лишенной стрессов и нервов жизни слов «блин» и «капец». Ах… Дальше я крепко сжал зайчушку в руке, развернулся и реактивным шагом пошел к себе домой. Рита прокричала мне вслед: «Да ты хрюшка!»
Добежал до своей квартиры, открыл дверь и закричал:
– Комар, мне Рита зайчика подарила!
– Живого? Если живого, выгоню!
– Нет, смотри! – я показал бежевого зайца Комару.
– Хм… такого я не выгоню. Пусть с нами дома живет.
– Что мне делать?
– Подарить ей тоже что-нибудь. Кстати, ты пригласил ее на свой ДР?
– Нет… Я убежал. Вот…
– Мудак.
– Спасибо.
– Пожалуйста. Пожалуйста-пожалуйста, успокойся, сейчас сядем подумаем, чего с тобой делать. Как тебя лечить… Ты же девушек боишься и зайцев плюшевых.
– Ну тебя. Ну вас всех! – я стал раскладывать продукты, которые купил на ДР.
– Мой любимый бургер, кунжутом посыпанный… Столько всего накупил.
– Так, пиво я себе купил.
– А я на него, Сань, не претендую. Смешай мне колу с поп-корном. Будет визуально на овсянку похоже. Я буду обманывать свой мозг, совесть и принципы. Пусть все эти три мои составляющие будут думать, что я сегодня исключительно за здоровый образ жизни. За кашки там всякие. Так, и трубочку в стакан колы, перемешанной с поп-корном вставь. Тельце-то не обманешь. Я насыщусь этим всем, а потом стану по трубочке лазить, бегать и ходить, калории сжигать буду. Физические нагрузки, так сказать…
– Ух и пристрастия… То есть торт ты не будешь.
– Сам жри.
– Маленькое хамло…
– Не отвлекай меня от наслаждения запахами колы, корна и бургера!
– Простите, не буду. Я выпью пива, можно? – сел я на диван и открыл пиво.
– Пей, бородатый мальчик. Кстати, ты быстро обрастаешь. К вечеру уже рыльце, как скребок для чистки сковородки.
– Умеешь делать комплименты.
– Сань, я к чему веду… Рита тебя и такого любит. Ты реально ежик, – подлетел Комар к моей щеке и потерся об нее.
– Не приставай! Мини-маньячинка.
– А у маньяков все хорошо. У них всегда мечты есть в виде одержимости. И кстати, их мечты зачастую сбываются. А почему? Почему у психов мечты сбываются? Или почему психи сами «сбывают» свои мечты. Если хорошенько подумать, то психи – это кто? Невротики, да. А нервные клетки – что? Не восстанавливаются, по сути, умирают. И как появляются мечты? Может быть, убитые нервные клетки начинают преобладать над «живыми». Завязывается бой. Первые выигрывают, конечно. Ведь мертвым нечего бояться. Может, так рождается мечта?! В связи с этим у меня вопрос: чем ты хуже маньяков?
– В связи с твоим вопросом у меня встречный вопрос: ты пил мое пиво? Как-нибудь втихую, незаметно? А может, до этого у кого водки хлебнул?
– Это на меня действует так кола, вернее газ колы, пузырьки в «нос» бьют… Я сам отвечу на свой вопрос: ты не хуже маньяков, мечта у тебя есть. Эта мечта – Рита. Иди и пригласи ее. А не то – закажи сейчас же каких-нибудь подарков по инету. Подкинем их ей ночью под дверь. Слушай, романтично как… Даже мне, Комару-социопату, такие ухаживания понравились бы. Я бы тебе сдался. Хе-хе.
– Хватит дышать колой.
– Хорошо, я послушаю тебя, Сань. Пойду кататься на секундной стрелке настенных часов. Только и ты меня послушайся…
– Сейчас открою инет, вместе что-то выберем для Риты. Кататься после еды я тебе не разрешаю. Укачает.
– Ладно, я тогда побегаю по бургеру. Калории растрясу. Буду бегать по кунжутным семечкам, как по пенькам.
– У нас один уже бегал по пенькам. Далеко «на них» убежал.
– Не так уж далеко убежал. К соседям. К друзяшкам. А вы сами виноваты. Мужик бегает по мертвому. По мертвым деревьям. Убитым деревьям. Бегает и гордится этим. И чего вас это не насторожило. Вас – это людишек, по-правильному, народ.
– Как бы там ни было, я тебе, Комар, бегать не разрешаю. А то, мало ли, соседи квартиру оккупируют. У нас же соседка, Изабелла Николаевна. Бабцу семьдесят пять лет, а она каждые выходные на источник ездит (черт знает, где он от нашего дома находится) и по базарам разным ходит. Сумки в гору такие тащит. Дай Бог Вирастюку нашему поднять… Плюс она увлекается телепокупками. Ножи любит покупать. «Экипированная» сильная бабец. Мы проиграем ей. Нас могут спасти только ее внуки. Сделают так, чтобы молоко на кухне сбежало, пирожки подгорели. Вот она от нас и отвянет. Пойдет свое «наделанное» спасать.
– Внуки… Да, они могут нас спасти. Детям же нужно что? Конфеты, любовь, внимание да развлечения, а не наборы новых кухонных ножей и техники всевозможной. Как бы там ни было, надеяться нужно только на себя и повнимательней к соседям относиться. Попросили соли? Ты им горсточку через порог насыпал и тут же дверцу захлопнул на замок и цепочечку. Расстояние держать надо, Сань.
– А если соседи друзья? Хорошие друзья. Что делать? Бывает же так, что дети добрые и хорошие, а с родителями им не повезло.
– Прав, Сань. Нашим соседям действительно не повезло. Да и родителей у них и нет вовсе. Они интернатовские дети. Ничего, дождутся они своего совершеннолетия когда-нибудь. Покинут интернат (или интернат покинет их) и начнут свою самостоятельную жизнь. Трудную, зато свою.
– Кстати, о родителях… Мама только что прислала мне sms: «С днем рождения, сыночек. Я сейчас в другой стране. У меня все супер. Цем!» У нас из семейного, из родственного с ней есть только слово «сыночек»…
– Не кисни! Сейчас Рите подарки будем выбирать. Только я по комнатам сначала пролечу. Не хочу потолстеть от сытного ужина.
– Лети-лети… А я покопаюсь в инете. Что же ей подарить? Духи…
– Че пришел? Трусы нашел? Нам нахлебник не нужен в доме!! А… как бы выгнать тебя? – стал кричать Комар из соседней комнаты.
– Комар, тебя колбасит? Друга невидимого материшь? Меня тебе мало стало? Или колы перепил?
– Ну-ка, сюда иди, Сань. Быстро!
Я зашел в соседнюю комнату и увидел очаровательную летучую мышку. Маленькую-маленькую. Она «прилипла» к стене. Выглядело это чудо очень забавно. Мышка была похожа на черненького ребеночка в ползунках. Так ее или его (кто там пол этого существа знает) крылышки на стене смотрелись.
– Че ты кричишь на мелкое? Оно же малое еще. Дурное совсем. Давай дома его оставим?
– Никогда!
– Ну почему? Вот ты меня ругаешь постоянно, а мне пожаловаться на тебя некому. Так я хоть с мышонком поговорю-поплачу.