Бесконечная игра. Еще один шанс

И если бы он был смелее и увереннее в себе, он бы сел сейчас на тот «мерседес». Приехал бы к ней. Увез бы её…

Но Рите 16, ему 40. Руслан сомневается в возможности того, что это на самом деле может быть она и в своих собственных чувствах; если это она – он сомневается в реальности происходящего. Автомобиль с белыми облаками стоит в другой стране, в гараже. А Руслан сам, в футболке, измазанной фруктовым соком, потому что Мишка после обеда полез обниматься раньше, чем вымыл руки, в гостиничном номере, пытается уложить детей на дневной сон. Тот еще «принц на белом коне».

А в сознании, как кровь в висках, пульсирует её новое имя…

РИТА. Рита сидит на скамеечке под деревом, у маленького домика. Ирина Ивановна арендовала его на лето. Некоторые дети зовут Ирину Ивановну мамой, но не все. Рита с ними недавно, все ей чужие, всем она чужая. Но приемная семья, в которой Рита сейчас, – это лучше, чем детский дом. Намного.

О красивой жизни Рита знает по телесериалам. Своей – у нее нет, жизненных перспектив тоже. Есть деревня, куда предстоит вернуться, чужие люди вокруг, несчастные и никому не нужные дети, ворчливые соседи. Лето закончится, начнется школа, а потом? Училище и обслуживающая профессия. Ирина Ивановна говорит, можно стать продавцом. Рита не понимает, зачем такая жизнь. Снимать комнату в городе и сводить концы с концами?

Летом по улице в их деревне проезжали машины с городскими. Молодые, старые, с детьми и без, большими шумными компаниями или маленькими тихими, они направлялись на озеро – купаться.

Они приезжали и уезжали, а Рита оставалась.

Ощущение – словно в болоте, каждый день одно и тоже, тоскливо, скучно, по улицам ходят коровы и курицы, оставляя на дороге пахнущие продукты своей жизнедеятельности. Грязь, асфальт с ямами, если дождь – то гигантские лужи. Резиновые сапоги, калоши, вечно пыльные куртки, огород с сорняками, магазин, в котором мало фруктов и много дешевого пива, ругань, мат.

Из хорошего были только цветы, но мальчишки могли начать играть в мяч прямо рядом с клумбой, и цветы ломались. А по телевизору показывали девушек в длинных платьях и изящных туфельках. Любовь. Счастливую, и не очень.

Как же Рите хотелось любви!

Хотелось хорошо обставленный дом, где всё чисто, никто не галдит и не бросает на пол грязные штаны; ей хотелось иметь хорошую одежду, красную помаду «Lancôme» или «Christian Dior»; попасть в салон, выйти оттуда преображенной, красивой и счастливой; встретить мужчину, который будет её любить и заберет из этого ада.

Подобное часто показывают в кино. В деревне ничего такого не бывает. Там и людей-то мало. Осенью пропадали даже машины с отдыхающими. Оставался только телевизор. И полная безнадежность. Такая, что хотелось лечь и умереть, и ничего не чувствовать.

Сейчас каникулы, лето. От государства семьям с приемными детьми полагалась помощь, и они могли поехать на море. Ирина Ивановна нашла маленький домик недалеко от пляжа, с кухней, примерно, как у них в деревне. Собственно, и тут – деревня, с коровами и свиньями, только вместо картошки – кукуруза, больше вишни, и рядом море. На пляже, вдоль которого, как сорняк, растет цикорий, бегают собаки и визжат дети. Почти всегда ветер. У берега камни. Волны. Ничего хорошего.

Но сегодня… Рита увидела мужчину; он не делал ничего необычного, сидел у моря с детьми, и всё же был особенный. Привлек её внимание, как будто что-то внутри кольнуло и заставило посмотреть.

Красивый. С хорошим телом. Как в кино. Широкоплечий. Загорелый.

Никаких признаков его принадлежности к кинобизнесу не было: ни фанатов, ни охраны поблизости. Но он сильно выделялся среди остальных. Риту почти физически к нему тянуло.

Она вспоминала, как он на неё смотрел, как к нему подошел мальчик, маленький, крепкий, очень смуглый, и они начали обниматься. Большой мужчина и маленький ребенок. Ей видеть это было неприятно и больно.

Рита пошла к морю, не купаться. От отчаяния. Хотелось утонуть.

Такой, как он, обязательно бы спас, если бы она тонула. Вынес бы на берег на руках. Делал бы ей искусственное дыхание. Может быть. Она шла к морю, и он пошел за ней, но следом привязались два ребенка. И откуда только берутся дети?

Рита не помнила своих родителей, ничего о них не знала. Другая девочка из их приемной семьи не поехала на море, потому что была беременна, от парня с соседней улицы. Они переспали, никакой особенной любви или страсти, просто секс. Интересно, где они это делали, в грязном хлеву? Теперь будет ребенок. Который не нужен отцу, и не очень нужен семнадцатилетней матери – побочный эффект секса в сарае.

Что ждет Риту? Кто-нибудь небритый в грязных сапогах затащит её на сеновал, а потом ей придется всю жизнь чистить сапоги, которые бесполезно чистить из-за отсутствия в деревне асфальта, и убирать за коровами? Зачем ей такая жизнь?

Мужчина с пляжа не выходил из головы. Он был из другой жизни, и он был хорош.

Как бы она хотела быть с ним, почувствовать его силу, ощутить его тяжесть сверху.

Он ей понравился даже когда сидел, а когда встал – и вовсе смутил её разум. Высокий, стройный. Но эти сцены с детьми! Он, с такой фигурой, отлично смотрелся бы среди спортсменов, пловцов, или в команде отважных спасателей. И что он сделал? Зашел в море по колено, уселся там и забавлял там детей, как добропорядочная няня из сериала. Рите видеть и вспоминать это было невыносимо. Он любил детей очень просто и конкретно, он играл с ними. В мяч. Уделял им время. Все дети в приемной семье оказались с Ириной Ивановной потому, что у родителей не было на них времени. Кто-то выбрал вместо детей алкоголь, кто-то нарушил закон, а кто-то бил орущего ребенка, чтобы не мешал, за что лишился родительских прав. Рита не видела раньше взрослых людей, которые бы тратили время на игры с детьми.

Ирина Ивановна заботилась о них: готовила, кормила, одевала, покупала игрушки; кричала за то, что они опять разбросали вещи или не убрали за собой посуду. Учителя учили. Врачи лечили. А играть с детьми взрослым было некогда. Мальчишки играли друг с другом. Рита никогда ни с кем не играла. Не умела, не хотела.

Она хотела любви. Настоящей. Физической. Ощутимой.

Риту мучили мысли о том, от кого у этого мужчины дети. Кто та счастливая красавица, родившая ему смуглого мальчика и девочку с нежными пепельными локонами? Как он обнимал и ласкал её за девять месяцев до того, как появились на свет такие разные дети? Почему они такие красивые и такие любимые? Как бы Рите хотелось, чтобы он был свободен, чтобы девочка оказалась не его ребенком, – но маленькая девочка кричала на пляже «папа», на иностранном языке, делая ударение на последний слог; и мальчик, не мог быть племянником или сыном друга, он был очень на своего отца похож. И, как черное от белого, отличался от девочки. Может быть, дети от разных женщин?

Она даже имени незнакомца не знала, но ревновала безумно. Ей хотелось вычеркнуть из жизни всех его женщин и самой быть с ним, уехать с ним, сбежать с ним от Ирины Ивановны, хотя бы просто переспать с ним. С ним первым, здесь.

Она ведь ему понравилась, он ведь её заметил!

Может быть, он – её шанс. Если бы только она оказалась с ним наедине; чтобы он без детей, и она без сопровождения и надзора – она бы смогла его соблазнить, он бы не устоял.

Но он с детьми, и, если завтра и появится на пляже, рядом с ним будет женщина, такой просто не может остаться один, и Рите придется грустно смотреть на чужое счастье, а потом вернуться туда, где её ничего хорошего не ждет.

Отчаяние. И всё же…

Ею овладевали желания, и она мечтала об итальянских босоножках на высоком каблучке, изящном платье с тонкими бретельками, и представляла рядом с собой мужчину. Красивого мужчину на шикарной кровати, и чтоб кровать с резными ножками и темным шелковым бельем, бокал вина, свечи… Теплые сильные руки, которые нежно её обнимут. Она хотела, чтобы мужчина был высокий и стройный, с телом атлета, черными глазами, в которые можно смотреть долго. Воспитанный, аккуратный, сильный и нежный, властный и внимательный, обеспеченный и надежный. Такой же, как этот, на пляже. С приятным голосом. И чтобы нашел для нее ласковые слова.

Всё прекрасное из того, что она видела раньше, было только картинками в журналах или кадрами на экране телевизора. А здесь, на этом необорудованном пляже, мужчина был самый настоящий, его можно было потрогать, погладить, провести рукой по спине, прижаться к его груди.

Если бы только у нее было новое обтягивающее платье… он бы сам подошел, обнял, поцеловал в плечо, коснулся бы горячими губами её шеи, а она бы чувствовала его дыхание и колючие щетинки на щеке, запускала пальцы в жесткие коротко стриженные волосы, а он бы Риту раздевал, она бы раздела его, но не сразу, а потом… потом – ночь, страстная, жаркая, южная, нежная…

Мальчишки галдели во дворе и кидались косточками слив. Случайно попали в Риту и засмеялись. Рите стало обидно. Так хотелось, чтобы её защитил кто-нибудь. От обидчиков и их глупого смеха. От её жизни.

Он рядом. Она представила, что он найдет способ, оставит детей, придумает, как успокоить жену, и в какой-нибудь гостинице они всё же будут вдвоем, целую ночь. Сладкий экстаз. И после этого счастья утро может не наступать. Лишь бы случилась такая ночь. Ей безразлично, что будет утром.

II. РАЗНЫЕ СЛЕЗЫ

14. ЗВОНОК

Позвонил Алисе.

– Руслан! Где ты? Почему ты не брал трубку? Где ты есть? Где все? Я тут одна! Я уже думала, что сошла с ума!!! Это точно ты? Скажи что-нибудь, чтоб я это поняла!!! Я так рада что ты позвонил!!! Ты где? Абсолем исчез! Я его не вижу. Вообще никого. Вдруг ему где-нибудь надо, чтоб ему помогли? У меня тут полное повреждение мира. Ну не полное. Руслан, ну скажи что-нибудь!!! – первая волна эмоций схлынула, и он сказал:

– Привет. Успокойся, пожалуйста. Я на Черном море. С миром действительно что-то произошло. Я очень рад, что дозвонился. Как ты себя чувствуешь?

– Нормально. Но Абсолема нигде нет!

– Я думаю, он появится позже. Ты можешь прилететь ко мне? Я хотел попросить тебя о помощи.

– Какой помощи, Руслан? Мне самой нужна помощь! Конечно я могу прилететь и тебе помогу. Но, ничего не осталось, и Абсолема нет! И папы.

– Я знаю, постарайся успокоиться. Ты прилетишь, и все обсудим. Завтра в 6 утра подходящий рейс, ты можешь полететь через Стамбул. Или на два часа раньше через Дубай.

– Через Дубай дорого, Руслан!

– С каких это пор ты знаешь слово «дорого»? – удивился Руслан.

– Уже целых два дня. У меня денег нет; почти совсем.

– Я куплю тебе билет. И переведу денег. Я сейчас переживаю только за длительность. Через Стамбул прямее и быстрее, 14,5 в пути, 5,5 ожидание. Я бы прилетел за тобой сам, но у меня очень важное дело здесь; и дети. Тебя проводят, я найду кого-нибудь.

– Я уже в аэропорту, зачем меня провожать. Скажи где ты, и я прилечу.

Они навострились быстро покупать билеты и устраивать стыковки во времена бешеных полетов Ричарда; все завели себе мультивизы и летали туда-сюда. Узнав об этом, Алекс предложил свой самолет; Алиса легко согласилась и пользовалась. Руслана это напрягало, ему было неудобно, что Алекс тратит такие большие средства на их передвижения по миру вслед за нервными импульсами Ричарда. Но Алекс сказал, что это мелочи, и раз уж Алисе так надо летать, ему будет спокойней, если его дочь будет под присмотром знакомого пилота.

А теперь Алекса не было, так же, как и информации о нем.

Руслан был очень рад тому, что ответила Алиса, он звонил почти без надежды, очень хотелось, чтоб она прилетела и помогла ему поговорить. Руслан представить не мог, как познакомиться с Ритой? Ухаживать за несовершеннолетней девочкой; учитывая его возраст и детей – просто неприлично. Больше чем 20 лет разницы… Конечно, он пообещает Рите всё, позовет её замуж, но как это воспримут?

Ждать пока Рита вырастет, не вмешиваться, и оставить её в приемной семье ему было страшно. Что ждет её? Учеба по рекомендации службы занятости и все это до первого мужчины, и не известно, каким тот окажется. Руслан знал печальную статистику по таким детям, и то, как часто эти дети не жизнеспособны. Кому-то везет больше, их усыновляют и у оставшихся без родителей детей с миром взрослых налаживаются более плотные связи, возникает новая настоящая семья; иногда возникает подобие семьи; некоторым везет еще меньше. Каждый ребенок, лишившийся родителей, травмированный, нуждается в большом количестве особого внимания и любви, именно этого и не достает. Никакие деньги, оплата обучения, предоставление жилья не решают проблем. Только дают шанс, не предоставляют гарантий.

Он не знал, что делать и надеялся, что Алиса сможет подсказать что-нибудь, придумать, по крайней мере с Ритой поговорить.

15. РУСЛАН И УГОЛОВНЫЙ КОДЕКС

Руслан ждал Алису, а думал про свою Девочку. Как же устроить, чтобы быть с ней? Она несовершеннолетняя. Удочерить? Но… Если она подрастет и захочет физической любви от него; что он сделает? Откажет, ссылаясь на возраст – она обидится и найдет другого. Согласится – и тогда она станет его шантажировать тем, что заявит в полицию, скажет, что он воспользовался её зависимым положением. Как будто именно так она и должна сделать.

«Разве можно так думать», – думал он – «оказывается можно», – мрачные мысли и опасения сами лезли в голову.

Вариант с удочерением был хорошим, позволял заботиться, дать образование, помочь устроиться в жизни. Но любить Её только как дочь? Не выйдет, он сам её хочет…

На сердце было неспокойно. Радость встречи, любовь, и как будто осевшим на дно илом и тяжелыми камнями в глубине тревога, боль, обида, отчаяние, неверие, печаль. И все это – к ней!?

Как понять, чего хочет она, что ей нужно? Что ему делать? Прийти к её приемной матери и сказать, что он Риту любит? Готов ждать, пока ей исполнится 18, готов жить рядом, встречаться под благовидным предлогом, чтобы лучше узнать друг друга.

Ночью Руслану снился страшный юридический сон; как будто они с Ритой договорились пожениться, но не ждать её совершеннолетия, а получить разрешение на вступление в брак. И вот осталась не пройденной только одна формальность – не пришел ответ на запрос о проверке его прошлого.

Он, приличный человек, известный, уважаемый, ждет, что будут хорошие рекомендации, отсутствие компрометирующих фактов; нужна только справка. Он ждет эту справку, получает хорошие характеристики с работы, и ответ из архивов, а там:

Убийство; Причинение смерти по неосторожности; Доведение до самоубийства; Умышленное причинение вреда здоровью; Угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью; Похищение человека; Незаконное лишение свободы; Изнасилование; Разбой; Незаконное изготовление оружия; Организация преступного формирования и участие в нем; Незаконные изготовление, приобретение, хранение наркотических средств и психотропных веществ; Склонение к потреблению наркотических средств; Нарушение правил безопасности движения и эксплуатации воздушного транспорта; Нарушение правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств; Неправомерный доступ к компьютерной информации; Незаконный экспорт технологий, научно-технической информации; Незаконный оборот драгоценных металлов; Коммерческий подкуп…

и всё это про него? Это конец…

Из печати, поставленной на листе

в конце длинного списка его преступлений

медленно проявилось лицо демона…

Руслан проснулся. Ужас. Было страшно, стыдно, хотелось оправдываться и говорить, что он никогда не мог такого сделать, но после случая в Найроби Руслан стал очень настороженно относиться к снам. Почувствовался груз вины. Пришло отчаяние. И еще… понимание, что она его не любила – стало тяжелым.

16. РАЗГОВОРЫ ЗА ЧАЕМ

– Алиса, почему тогда, много лет назад, она ушла к твоему отцу? Ей было так плохо со мной? Он любил её как-то особенно? Она ведь могла сказать, и тогда все украшения, машины, рестораны тоже бы были. Я просто не знал, что это ей так важно и нужно. Или она любила его?

– Ей было холодно.

– В смысле?

– Ты был недоступен, или занят, она пошла греться. В прямом смысле.

– Но почему она вернулась?

– Ей было холодно! Видимо показалось, что ты теплее.

– Я не понимаю.

– Тебе сложно понять, ты большой, сильный, теплый. Почти горячий. У тебя есть внутреннее солнце. У нее нет. Таким, как она, бывает очень-очень холодно. А если ей еще было страшно – вообще ппц. Но тебе еще сложнее это понять. Потому что ты другой. Руслан, существо выживало, как могло, а ты нагружаешь это любовью, моралью, изменами и ресторанами. Бред.

– Что же мне делать?

– А что ты хочешь?

– Я хочу, чтоб ей было хорошо.

– Бред, ты можешь хотеть только для себя!

– Я люблю её, правда, и хочу, чтобы ей было хорошо.

– А что ты хочешь именно для себя?

– Это для меня.

– Я знаю про «путь Ботхисаттвы». Тебе надо прийти к ней, сказать, что ты встал на этот путь, объяснить суть кратко, лучше с рекламными буклетами, отличительные особенности, конкурентные преимущества, концепция, стаж… типа Будды, только помладше и опыта меньше. И пояснить, что не просто встал, а решил, что ты будешь её личный Бодхи, и не покинешь сансару, пока она в твоем присутствии не достигнет просветления.

– Алиса! Зачем ты смеешься?

– Это не я. Юмор в стиле Ричарда. Это он. Но это мысль!

– Мне и так плохо.

– Что ты хочешь лично для себя? Нормальный Бодхи всегда счастлив, хоть и преисполнен сострадания. Может ты все-таки хочешь, чтоб тебе самому было хорошо? Эгоистично и приятно, может быть даже хочешь чего-нибудь теплого для себя? Не побоимся этого слова, секса с юной особой? Не просто пронаблюдать, как она достигнет нирваны, но и получить удовольствие от общения? Хочешь? Но в институте несчастных бодхисаттв тебя не научили.

– Издеваешься?

– Извини. Поток сознания. Думаю, что тебе делать.

– Я действительно буду счастлив, если будет счастлива она. Честно! Это особое чувство.

– Я понимаю, но, если твое счастье зависит от её счастья – она твой наркотик. У Сплина песенка есть: «Двое не спят… Двое сидят у любви на игле».

– И что делать?

– Понять, что ТЫ хочешь. Для СВОЕГО счастья. ЛИЧНОГО. Пока ты не счастлив внутри сам, ты не можешь никого сделать счастливым. Тебе делиться НЕЧЕМ!!! Конечно, ты очень добрый, сильный, ты отдаешь это очень щедро. Но я про счастье…

– А ты счастлива?

– Не знаю, я безумно люблю облака. Поэтому я иду смотреть на небо. И на море. Я счастлива, что оно рядом и тучи грандиозны сегодня.

– Мне снился страшный сон вчера. Про то, что я делал много плохого.

– Возможно. И что?

– Все, что происходит сейчас – наверное, наказание.

– Очень драматично, и что?

– И то, что ничего хорошего мне и не светит.

– Возможно. И что ты делаешь?

– Я серьезно с тобой разговариваю, Алиса!

– Я тоже серьезно. Ты говоришь своим внутренним существам сейчас: «Вы плохие. Поэтому – на галеры. Радость жизни не для вас!» А кто твои внутренние существа? Может быть там и есть парочка злобных птеродактилей, но там могут быть маленькие, хорошие и замученные жизнью и твоим грозным руководством внутренние пушистые мышки. Погладь их по головке что ли, как Мишку. Или страшно?

– Алиса, нет у меня никаких птеродактилей и мышек.

– Это условно. Может они мишки. Не важно. Не хочешь – не сознавайся. Каждый сам отвечает за свой зоопарк. Есть другой вопрос: тебе никто, имя которого мы не называем, не мерещился в последнее время.

– Ну.

– Загнать тебя в депрессняк и комплекс вины и устранить как светлого игрока – хороший ход с их стороны. Верный. Ты будешь виноват во всем у нас, это очень удобно.

– Алиса, почему ты так разговариваешь?

– Это не я, не совсем я, это Ричард через меня лезет, или влияет, я не знаю. Но он же прав! Не принимай близко к сердцу. Я тебя очень люблю, и он кстати тоже. Но он не мог сказать это своим ртом. Он не был достаточно сильным для этого, а казаться слабым не хотел. Понимаешь? Тоже своего внутреннего не любил. Только требовал и строго спрашивал. А у меня после повреждения мира стресс, и я говорю колючести.

17. ПРОДОЛЖЕНИЕ СТРАШНОГО СНА

Днем шел дождь, Руслан и Алиса разговаривали и думали, что делать, Алиса рисовала с детьми солнечные картинки, Майкл упорно добавлял на свои рисунки темные облака. В результате, или совершенно случайно, небо заволокло тяжелыми тучами, тучи сползали с гор, приплывали со стороны моря и постепенно затянули все небо. Дождик, под которым вполне можно было гулять, превратился в ливень; начался шторм.

Руслан оставил детей с Алисой и отправился пройтись. На берегу никого, волны и грохот от волн. Подошел к воде. Раньше он очень любил купаться в шторм; с детства хорошо плавал, был уверен в своих силах, знал повадки неспокойного моря. Снял футболку. Не потому, что сейчас собирался в воду – футболка была мокрой и неприятно прилипала к телу.

– Хотите искупаться? Штраф небольшой. 100$. Можете заплатить сейчас, и идите.

Руслан обернулся, к нему направлялся офицер полиции, молодой мужчина в темной форме.

– Я только смотрю на воду, – ответил Руслан.

Полицейский остался стоять рядом. Странное было ощущение. Пустой пляж, протянувшийся на много километров, дождь, ветер, опасные волны и они двое. У хозяйки отеля, вернувшись, Руслан узнал, что за купание в шторм здесь действительно штрафуют на крупную сумму.

Ночью ему приснился сон про Риту. Так же как днем, он, оставил детей дома с Алисой, пошел на пляж и увидел Риту. Но не одну, а в окружении здоровенных парней. Высоких и крепких, одетых в темное, темных, с неприятным стальным блеском в глазах; их было много, пятнадцать, или даже больше. Все одноформатные, замаскированные под отдыхающих бойцы. Демоны в облике людей; Руслан считал их, и их становилось больше. Он один. Силы явно неравны. Оружия не было. Никакого. Его окружали.

К нему подошел один из группы, главный, и сказал:

– Не бойся, мы тебя не тронем.

Руслан подумал: «я и не боюсь, но неприятно».

– Хочешь её? Ничего не надо делать. Просто скажи, кого нам взять взамен. Алису, Даниэлу, Майкла?

Руслан проснулся.

***

Рита и все остальные дети день провели дома, Ирина Ивановна сказала, что в дождь они обязательно простудятся. Вечером небо прояснилось, и они вышли погулять; купили разноцветные шарики мороженого в картонных стаканчиках, расположились на берегу под соснами, ели мороженое и смотрели на волны, заходящее солнце, редеющие облака; хотели, чтобы море успокоилось.

Прямо на променад выехала черная машина, остановилась, перегородив дорожку. Водитель и сидевший рядом пассажир опустили стекла, достали по бутылочке пива и тоже принялись созерцать закат. Ирина Ивановна посетовала «как некультурно».

Один из находившихся в машине повернулся в сторону Риты и сказал, глядя прямо ей в глаза: «Красивая девушка! Иди ко мне! Богатой со мной будешь!»

Рита не ответила, инстинктивно попятившись к Ирине Ивановне, но стала рассматривать мужчину: молодой, черноволосый; машину: черный мерседес, большой и блестящий; снова мужчину. Резкие, но не отталкивающие, черты лица, гордый профиль, массивный золотой браслет на руке.

– Дети, скоро дождь будет, пойдемте, чтоб не промокнуть! – Ирина Ивановна засуетилась, решила увести детей с пляжа.

– Не уходи, девушка! Поехали с нами! Счастливая будешь!

Ирина Ивановна увела замешкавшуюся Риту, так быстро, как будто на самом деле боялась внезапного сильного дождя.