15 глава. Я сдаюсь.
В крови горела темная слюна пса, она ее не покинула и никакие капельницы не могли сбить жар. Слюна выжигала право течь в ней, быть частью ее. Калечила злом тело, оставляя в сосудах следы ожогов, съедая часть плоти. Добро не боролось, оно оставило на растерзание злу. Но она не сопротивлялась. В глубине души Ада желала отдать себя ему, устав от боли в теле, что оставил после себя укус. Женщина готова подчиниться чему угодно, устав от бесполезной битвы за ее тело и душу. Она жаждала спасения.
Ада помнит Макса, что был и смотрел на нее, она чувствовала его. Внутренне ожидая, что он убьет ее, зная, что об этом он не раз думал, но что-то его остановило. А , может, чувствовал к ней что-то. Всё же их можно назвать друзьями. Ада также понимала, что они не увидятся больше на одной стороне. Он слепо служит, а она поменяла взгляды. Теперь она часть зла и как никогда ей спокойно в своем решении.
А еще она помнит тёплое прикосновение женщины, что шептала ей на ухо о принятии. Аду давно не касались, чтобы не боялись её проклятого дара. Женщина же взяла ее за руку и Ада ничего не увидела, слышала только шепот и чувствовала горячее дыхание возле уха. Потом та причинила боль и именно тогда Ада поняла, что бежать бессмысленно. Всё решено и требуется только ее согласие.
И она впустила. С уходом женщины Ада впустила в себя черноту, от которой бежала, с которой боролась, которая дала ей мир. Боль ушла. Ушли все чувства. Она видела себя. Видела сосуд. Видела битву перед тем как открыть глаза. Видела кровь, чувствовала ее вкус во рту. Борьба только началась.
Открыв глаза, Ада увидела перед собой медсестру и врача, тот что-то ей говорил о лице. Они говорили о чуде, но с горьким выражением лица, словно и не надо было этого самого чуда. Чуть позже женщина поймет почему они так смотрели на нее. Лицо зажило, но зло не вернуло ей былую красоту. На нее в зеркале смотрело чудовище, половина лица чья обтянута кожей розового цвета. Глаз вытек и его не успели спасти, глазницы заросли, будто глазного яблока и не было. Откушенная щека впала и выглядела как вмятина. Но ей всё равно. Так и должно быть. Напоминание какой ценой ей далось прозрение. Такая она на самом деле. Не красавица, какой её видели окружающие. Нет. Она изранена внутри, теперь ее нутро вышло наружу и лицо соответствует содержанию.
Врач коснулся ее и Ада была готова к видениям, но ничего не произошло. Она не увидела его мыслей, а чувствовала только теплоту руки, ей стало смешно. Впервые за долгое время почувствовала себя счастливой, но изнутри грызло желание увидеть сосуд. И не для того, чтобы убить врага, а для того, чтобы верно служить. Пес с укусом передал не только Зло, но и больную преданность сосуду.
Ада горела желанием сбежать с больницы и пойти по следу хозяйки, она слышала ее голос в голове. Мягкий, с нотками нежности, ощущая трепет внутри, был бы хвост- махала им. Сосуд общалась с ней ночами, когда женщина спала, водила ее в лесах сознания, ограждая от воспоминаний прошлого, прощая смерти людей. Могло ли Зло дать прощение? Могло. Стало ли Аде легче. Да. Именно легкость и правильность дали ей силу сдаться злу.
Через неделю ее выписали, врачебная комиссия удивилась чуду затягивания ран, но сочувствовали, что не удалось вернуть былую красоту лица, на что она лишь улыбалась, а в мыслях каждому перерезала глотки, ненавидя за жалость.
В теле Ады возбуждение, она четко знала, что ей делать, кого ей нужно искать, как бороться за свою правду.
–Как самочувствие?– рядом с Адой стояла Вера, та появилась из-за угла, когда женщина остановилась вдохнуть морозный воздух… мая.
–Я готова идти дальше.– решительно отозвалась Ада, с собачьей радостью ощущая, что хозяйка ею гордится.
–Ты сможешь сделать решающий шаг?– Вера испытывающе смотрела на неё, отчего стало не по себе и мысленно Ада поджала хвост.
–Сосуд верит в меня.– спасательная соломинка, которая может сломаться в любую секунду.
–Она верит в каждого, кто ей служит. Веришь ли ты в свои силы? Хватит ли преданности?
–Более чем.-кивнула Ада. Ей захотелось выпить, прикоснуться вновь губами к фляге и ощутить свободу в алкоголе.
–Алкоголь не дает свободы,он тебя присваивает.– заметила Вера, Ада и забыла, что та всё видит. Видит ли она свою смерть?
–С недавних пор вижу. И с каждым шагом я к ней ближе. Хочу ли я сбежать? Повернуть колесо судьбы? Нет. Я жду этого дня, когда меня отпустят. Это для тебя новый глоток, а для меня углекислый газ, что душит.
–Так зачем ждать?
–Пешки расставлены, у меня есть своя партия, я ее еще не доиграла.– пожала плечами Вера и, не прощаясь, ушла, оставив после себя ощущение усталости.
Ада проводила взглядом женщину, что медленно растворялась в сумраке улицы. Вера сдалась тоже. Как и Ада. Как и Макс. Как и сосуд в один из дней.
16 глава. Многоликий.
Раны затягивались с трудом. Боли Макс от них не испытывал, но с ума сходил от постоянной вони гнили, которую они источали. Запах пропитал его насквозь, нос щипало от него, сводил с ума. Вначале он мылся, стирал вновь раны до крови, чтобы избавиться от гнили, но становилось только хуже. Макс поливал раны спиртом, но их только больше жгло, значит, ещё жив и чувствует. Так он провел два дня, ему осталось только пустить пулю в лоб, что уже не казалось плохой идеей. Макс вожделенно смотрел на оружие и уже четко представил как спускает курок, его висок опаляет тепло и в голову мягко проникает пуля, что с каждым миллиметром избавляет его от мучений.
В тот момент на пороге его номера появился Влад. Он настойчиво постучал в его дверь и скривился от запаха Макса, когда тот открыл ему.
–Сосуд тебя помяла.– Влад закрыл за собой дверь, сверля взглядом воина. Тот слаб духом, как они могли доверить борьбу Добра ему? И ради него он уничтожил Высшие силы?
–Ты слишком громко думаешь. Я слышу твои мысли.– Макс включил кран в ванне и начал, в который раз, тереть раны мочалкой с мылом. Он видел злость и презрение в глазах последнего Высшего, трогало ли это Макса? Нет. Все идет как надо.
–В данной ситуации тяжело скрыть мысли. Ты вообще видел себя в зеркало? И воняет от тебя.
– Переживешь.– отмахнулся Макс, вытирая тело полотенцем.– Где сосуд?
–Она движется в сторону последнего тайника.
–Хорошо.– кивнул Макс, вливая в себя порцию алкоголя.– Мне нужно задержать ее и залечить раны.
–Поехали.– Влад отобрал бутылку у воина.– Я познакомлю тебя с одним человеком и всё.
–Что "всё"?
–Я ухожу. Я не знаю, к чему приведет эта борьба, но не хочу быть в эпицентре урагана.
–Трусишь?– усмехнулся Макс, но в глубине души понимал мужчину.
–Да. Я никогда не жил, Макс. Я всегда служил. Сейчас, пока нет ни добра, ни зла, я хочу жить.
–Вполне удачное время.– хмыкнул воин, выходя из номера.
–Любое время удачно.
–Мечтатель. Тебя не отпустят, Влад.– они вышли на улицу и свежий морозный воздух обжег лёгкие. -Холодно.
–Все в ожидании. – пожал плечами Влад, они сели в автомобиль, который он забрал в деревне, что постепенно выгорела до тла. Мужчина старался не думать, скольких унесло Добро жизней, давая силу воину. А тот её ещё всю не почувствовал.– И кто меня не отпустит? Добру я не нужен.
–Зря так думаешь.– прохрипел воин, проваливаясь в беспокойный сон.
Ему снились курганы полные черной крови, она струилась меж травы, сжигая ее, оставляя лишь пепел. Кровь вела к черной реке, где среди темных волн стояла сосуд, она отдавала себя воде. Над ней сгущались тучи, она что-то шептала, но не боялась, на синих губах играла улыбка. Сосуд знала, что делает. А он знал? Сон вёл его дальше, туда, где только чернота, где нет тепла, нет горя, нет радости, только покой. Могильный покой. И гниль. Гнилые деревья. Гнилая земля. Гнилые люди с черными глазами. Они не двигались. Смотрели на воина, протягивая к нему руки, из вен их текла черная жижа, капая на землю. Капли крались к Максу. Они медленно настигали его. Просачивались под обувь, обжигая холодом. Жгли вены, что хотелось их разодрать. И лишь шепот в ушах:"Беги", но он так хотел остаться. Шепот постепенно начал превращаться в крик до звона в голове, он оглушал:"Беги!".
Макс резко подскочил, головная боль тут же пронзила его копьем, а на его плечи легли чьи-то руки.
–Шшш…– голос мужской, но не взрослого мужчины, а молодого человека.– Всё хорошо. Успокойся.
Макс хотел повернуться, но руки помешали, закрыв ладонями ему лицо. Они были прохладными, приятно трогали лицо, голос что-то шептал и Макс понял, что больше не чувствует запах гнили. Только аромат сандаловых палочек ласкал нос, пробираясь внутрь тела, давая тепло, головная боль уходила.Воин глубоко вздохнул, ему больше не хотелось пустить пулю себе в висок, на место вернулось желание уничтожить сосуд. Та несла лишь зло и опасность, а он потерял много времени, борясь со своими слабостями и страхами.
–Сосуд тебя потрепал.– теперь Макс слышал голос мальчика, лет десяти – одиннадцати, он вздрогнул от неожиданности, столь разительна была перемена.
Незнакомец отошел от Макса, в темной комнате сразу стало светлее, что воин начал различать очертания комнаты. Здесь не было ничего, кроме стола возле окна, за которым рассветало и кровать, на которой в данный момент сидел Макс. Мужчина повернулся, чтобы увидеть, кто с ним говорил, но не увидел ничего, кроме серого облака пыли и мошек, среди которых виделся человеческий силуэт.
–Выходи из комнаты, на кухне завтрак.– облако говорило мягким женским голосом, словно с Максом говорила заботливая мать. Оно ушло, оставив после себя лёгкую дымку, и та постепенно рассеялась.
Макс прошёл за хозяином дома, на кухне, несмотря на утро, было темно, облако заполонило собой все пространство и воин вошёл в него, где через рой мошек увидел молодого человека, лет шестнадцати, тот смотрел на него зелеными глазами, на глазных яблоках Макс увидел насекомых, что лазили также и по лицу, но незнакомцу они не мешали.
–Присаживайся, воин. Тебя не тронут мои друзья.
Макс ничего не ответил, он заворожено смотрел на парня, руки его облеплены осами, но они его не жалили, а мирно сидели на его теле. Насекомые то появлялись на теле, то исчезали, они сгущали вокруг них темноту, пыль становилась плотнее.
–Где Влад?– сухо спросил Макс, он не мог оторвать взгляд от зелени глаз молодого человека.
–Он оставил тебя и уехал.– пожал плечами парень.– Попросил тебя подлечить, мои насекомые очистили твои раны, убрали гниль.– Макс непроизвольно скривился, представив как личинки объедали его омертвевшую плоть.
–Куда уехал Влад?
–Он захотел изменить свою судьбу.– голос стал старческим, но на лице юноши играла холодная ухмылка.
–Кто ты?– прямо спросил Макс.
–Янус.– глухо отозвался парень, рассматривая муху на своей руке.
–Скажи мне, Янус, я – воин. Я борюсь с силами Зла, но я ни хрена не знаю ни про Ведьму, ни про тебя. Почему? Я сейчас даже сосуд не чую.
–Ты слаб, поэтому не чувствуешь. А про нас не знал, так как мы тебе не нужны. Мы инструменты, которые неожиданно пригодились. Придёт наше время и мы исчезнем также как Высшие силы.
–Ты знаешь как они исчезли?– Макс исподлобья смотрел на существо напротив, человеком он уже не мог назвать, то, что купалось в рое насекомых, которые облепили его всего. Пыль окутала их двоих и мужчина чувствовал духоту, хотелось на свежий воздух. Существо меняло в процессе разговора голос, от звонкого девичьего до глубокого старческого, глаза его выражали то насмешку, то скорбь. Зелёные глаза играли разными оттенками от болотного до яркого изумрудного, что завораживало. Оно меняло облики с каждой произнесенной фразой, с каждым движением головы, с каждым новым вопросом.
–Знаю. – кивнуло оно.– Они стали не нужны. Стану не нужен я и ты рано или поздно. Мы все мошки в действующей борьбе.
–Пешки.– хмыкнул Макс, чуя присутствие чего-то ещё. Кого-то. Он чуял сосуд. Она так думала о своих людях, но только воин услышал её мысли, как связь нарушалась.
–Силы в тебе крепнут, связь скоро будет неразрывна.– оно встало, рой и пыль вместе с ним, отпуская от себя Макса.– Как только почувствуешь сосуд – зови. Нам нужно выиграть время, пока ты будешь добираться до курганов.
– Влад сказал?
–Нет, мои крохи поведали.– при этих словах он кивнул на насекомых и вышел из дома.
Макс некоторое время смотрел в пустоту, ему иногда казалось, что он в каком-то фильме, где всё становится безумнее и он в том числе. Его учили борьбе с раннего возраста, веря в лёгкую победу, как было до,но кто бы мог подумать, что борьба затянется, он чуть не умрет, а все соратники будут убиты им же. Он знал когда надо сделать выстрел, но не знал как.
Глава 17. Консерва.
Арман никогда не сидел в тюрьме, ему везло, его покрывали, были нужные знакомые, но несмотря на это его часто пугали байками о "консервах", о заключённых, которых брали при побеге, чтобы пустить их в "расход", он смеялся над этим, крутил у виска до сего момента. До знакомства с Андреем. До встречи их с Ириной.
Когда Арман открыл дверь своего дома и на пороге увидел молодого мужчину с синяками под глазами от бессонницы, то понял, что пришла ещё одна жертва. Андрей решительно зашёл в дом, не здороваясь с ним, направился сразу в комнату, где,в окружении людей Армана , находилась Ирина, тот заворожено шел на ее зов, как и его люди, которых она выбрала себе в верных соратников. Она встретила гостя темным взглядом и ласковой улыбкой, казалось, что Арман слышал облегченный вздох женщины, что последние часы казалась больной. Её постоянно морозило, что-то говорила о голоде, а её тени кружили вокруг нее. Сейчас всё успокоилось, как только молодые люди обнялись, тени исчезли, а Ирина удовлетворенно улыбнулась. Андрей накрыл ее рот глубоким поцелуем, но Арман не чувствовал в данном жесте нежности и интимности, наоборот, тот отдавал себя в поцелуе женщине, а она забирала его волю, как забрала волю его бригады.
–Я так долго шел к тебе.– прохрипел Андрей, глядя на женщину.
–Шшш…. Теперь ты со мной.– ее голос был тихим, она его успокаивала, привязывала.
После их встречи, Андрею дали поспать, его лицо разгладилось, на губах играла счастливая улыбка.
–Зачем он нам?– кивнул Арман в сторону гостя, Ирина пожала плечами.
–Не нам, а мне.
–Хорошо. Зачем он тебе?
–Ты действительно хочешь знать ответ?– она села на стул, не отрывая холодного темного взгляда от Армана. Хотел ли он знать ответ? Нет. Он узнает его чуть позже и будет будет молиться о скорой смерти нового знакомого.
Они дали сна Андрею три часа, затем начали собираться в поездку до последнего кувшина с темной водой. Ирина говорила, что там кувшин, она его четко видела, который заполнен до краев жидкостью. Арман верил ее словам, единственная женщина, который он безоговорочно верил, смысла врать ей нет. Вообще она потеряла весь смысл, кроме служения злу и он видел как Ира теряет саму себя.
Собирать им особо было нечего: вода, немного еды, одежда на смену и всё, остальное осталось дома. Арман остался на пару минут один среди родных стен, надеясь, что он вернется сюда, но холод, исходящий от дома, говорил об обратном, его уже оплакивали. Рядом с собой он почувствовал Иру, она встала позади него и смотрела сквозь мужчину, на миг показалось, что женщина пришла в себя:
–Я устала.– дрожащим голосом прохрипела Ирина, поднимая на него черный взгляд. Арман подошел к ней, но увидел уже вновь холод, слабостей быть не должно.-Поехали, Арман.
Ему хотелось остаться, но пошел за женщиной, теперь идут не за ним, а за ней. Куда она их приведет? Только к смерти.
Поехали они на четырех автомобилях, на удивление дороги для них всегда оставались свободными, ГАИ их не останавливало, пропуская их везде, будто не видели. Тени следовали за ними, там же, где ехала сосуд всё окутано ими. Они словно несли автомобиль вперёд, боясь задержаться. Часов семь они ехали без остановки, но усталость начала брать своё, когда темнота ночи стала тянуть их в руки сна.
–Нам нужен отдых.– сказал в рацию Арман, заранее готовясь к отказу, но Ира его удивила.
–Хорошо.
Найдя в ближайшем городе мотель, Арман со стоном облегчения вышел из автомобиля и прирос к месту, когда увидел Андрея. От бодрого мужчины утром не осталось и следа, вместо него вышел бледное подобие. На бледном, как стена, лице большие синяки под глазами, щеки его впали, губы немного посинели и потрескались, Андрей периодически их облизывал. Сам он чуть согнулся в спине, руки дрожали, а кожа на них сморщилась, одежда стала ему большевата, а голос тише. Арман не мог оторвать взгляда от мужчины, понимая, что с ним происходит, так как Ирина выглядела отлично, бледность ушла, а ее тени стали активнее.
–Какого ты творишь?!-прошипел Арман, не сдержавшись, он дёрнул женщину в сторону, в тот же момент его больно ужалила тень.-Ты его убиваешь!
–Хочешь быть на его месте?– один вопрос убил совесть и жалость в мужчине. Нет, он не хотел быть консервой.
Голод и тьма. Вокруг нее среди четырех стен дешевого мотеля только голод и тьма. И чем ближе они приближаются к кувшину, тем сильнее голод. Он плотно сидит в мозгу черной кляксой, чьи щупальца разрослись по всему телу и все действия Ирины шли для его утоления. Она посмотрела темным взглядом на Андрея, что спал с ней в одной комнате на диване, его было жаль. Да, где-то в глубине ее черной души осталось место для человеческой жалости. Когда она увидела его на пороге дома Армана, ей хотелось кричать:"Беги!", но темнота и голод внутри нее не дали этого сделать, слишком много сил потратила для его появления здесь. Почему Ира выбрала его? Может, потому, что был последним ее мужчиной, или потому, что от него исходило тепло, а ей холодно. Но каким Андрей был сладким. Она питалась его жизнью, и та имела сладкий привкус, словно Ира смаковала конфету. Тени блуждали по спящему Андрею, накрывали собой, оставляя ожоги на теле мужчины, а она пила его, медленно лишая жизни. И пока Ирина его убивала, она чувствовала себя живой, чувствовала тепло, а голод отступал. Мужчина заворочался во сне и повернулся к ней бледным лицом, его немного морозило, от чего трясло, он укрылся покрепче одеялом, но не проснулся. Ира отозвала тени, те слились с ней, вернув холод в тело, на сегодня хватит, сладкое нужно растягивать.
Ещё она не спала, она бодрствовала постоянно и видела, закрыв глаза, одну картину: Ира стоит на кургане, ощущая внутри себя огромную силу, которая наполняла ее с ног до головы. Вокруг себя сосуд не видит людей, но окружена костями, покрытыми черной слизью, изъеденные ею. И внутри она ликовала. Здесь всё верно, именно к этому она шла и обязательно придет.
Андрей сквозь пелену беспокойного сна чувствовал как по его телу скользят холодными руками, оставляя на нем ожоги. Те руки казались невесомыми, но они каждым новым прикосновением забирались глубже в его сон и вели за собой в тишину. Там было хорошо. Он окунался в темную воду, что умиротворяет прохладной, успокаивая места ожогов, Андрей лежал на поверхности водной глади, наслаждаясь ее легким покачиванием. Отсюда не хотелось уходить. Здесь всё просто и понятно, здесь только он и его мысли. А в мыслях только она. Ира овладела всем его существом как только он появился перед ней, мужчина отдавал себя ей, несмотря на внутренний протест ему не хотелось принадлежать себе. Ему нравилось быть рядом с ней, несмотря на слабость в теле, он чувствовал силу духа идти с ней рядом до конца. Даже, если конец его близок.
Руки его больше не жалили, ему стало теплее, вода убаюкивала Андрея, медленно он тонул в волнах, но знал, что с ним ничего не случится, сегодня он откроет глаза.
–Андрей, проснись.– мужчина открыл глаза и встретился с черным взглядом Ирины.– Нам пора ехать. Ты можешь встать?
Хороший вопрос. Андрей чувствовал головокружение, что не мог поднять голову с подушки, а каждое движение ею отдавалось дикой болью в висках. Он скривился от тяжести в ногах, не смог их спустить на пол, усталость вновь наваливалась на него мешком.
–Сомневаюсь. Я, возможно, заболел.– он прикрыл глаза и облизал сухие губы, они потрескались, что ощутил лёгкий привкус крови на языке.
–Возможно.– отозвалась сквозь морок сна Ирина, Андрей незаметно кивнул, проваливаясь обратно в темную воду, что накрыла его с головой.
–Блядь.– донесся до него голос Армана, почувствовал как его подняли на руки и понесли. Андрей хотел пошевелить рукой, но та его не слушалась, она стала тяжелой, будто не его и ощущал как она безвольно висела вдоль тела. Хотел подогнуть ноги, когда его посадили в автомобиль, но их он не чувствовал, Андрею казалось, что он стал деревянной куклой, который управляет кукловод и она сидит рядом. Неожиданно мужчину накрывает паникой от понимания, что не может открыть глаза, а дыхание его становится более медленным и только темнота вокруг, но его тела касается ладонь Ирины, стало спокойно, и он вновь падает в пучину темной воды, где волны разинули свою пасть в ожидании прыжка Андрея.