Сердце ангела

Глава 3

 Ася ещё спала, когда солнечный луч разбудил Дэна. Он осторожно, чтобы не разбудить любимую, высвободил руку, осторожно положив её золотистую головку на подушку. Он встал и прошёл в ванную. Стоя под душем и наслаждаясь прохладными струями, стекающими по его возбуждённому телу, он пытался отогнать видение, преследующее его: она такая нежная и чувственная, распростёртая под ним; такая маленькая и хрупкая, что, казалось, что она не выдержит и сломается. Но она оказалась очень страстной и темпераментной. Даже стоя под прохладными струями воды, он не в состоянии совладать со своим телом. Ему хотелось вновь заняться с ней любовью.

   Он вышел из ванной с твёрдым намерением приготовить завтрак для любимой.

   Но Ася уже проснулась. Глаза её скользнули по его широким плечам и груди, мускулистым рукам. Капельки воды на теле ярко блестели. Последний взгляд скользнул ниже по напрягшимся мускулам крепких бёдер.

– Неблагодарный, ты один принимал душ.... – промурлыкала она, потягиваясь. – Но я тоже хочу....

– Я докажу, что я умею быть благодарным, – сказал Дэн, плотоядно улыбаясь и окидывая вожделённым взглядом контур её фигуры, выделяющейся под простынёй.

– Даже не думай.... я иду в душ.... – заявила девушка, хотя глаза её блестели и в них прыгали чёртики желания.

   ....Она стояла под душем и думала: "Неужели я это сделала?" А как он смотрел на неё; она тонула в его тёмных, от желания почти чёрных, глазах. Она растворялась в нём без остатка. Она нуждалась в его ласках, его любви. В его взгляде было выражение искренности, когда он всматривался в её глаза.

   Выйдя из душа, Ася обнаружила, что Дэн ждёт её с готовым завтраком:

– С добрым утром, любимая.... – от одного его голоса у неё подкашивались колени. – Ты прекрасна.... Ты знаешь об этом?

   Золотистые волосы рассыпались по мокрым плечам, щёки алели, тоненькие струйки воды стекали в лощинку между грудей. Она была обёрнута в полотенце; протяни руку и полотенце упадёт к ногам. Живо представив себе эту картину, Дэн невольно сглотнул и провёл языком по, вмиг высохшим, губам.

   Она рассмеялась, уловив в его словах игривый вызов, затем вновь бросила взгляд на его тело и увидела, как он возбуждён. Но он только дразнил её. Дэн жаждал начать, но некоторое время целовал её золотистые кудри и полуоткрытые губы, затем всё тело. Он опустился с ней на кровать. Они лежали рядом: он положил её головку на свою руку, согнутую в локте, чтобы можно было касаться её нежной шейки и розового ушка. Свободной рукой он ласкал и гладил её тело от груди до бёдер. Губы её раскрылись и снова сомкнулись, издав вздох наслаждения. Она дрожала. Внезапно освободив свою руку из-под его головы. Рука заскользила по его телу вниз. Она безошибочно нашла то, что искала, положила на него свою руку и начала ласкать. Дэн поймал её руку и отвёл в сторону.

– Не буди во мне зверя, – часто дыша, сказал он, между словами оставляя нежные поцелуи на её подбородке и щеках.

– Я хомячков не боюсь, – рассмеялась она.

   Дэн прижал её руки к спинке кровати и прильнул к её губам в страстном поцелуе. Проведя рукой по телу, он опустился ниже, коснувшись бугорка Венеры, обнаружил, что она готова его принять. Он вновь поцеловал её, и она застонала.

– О, как ты мне нужна....

– Ты мне тоже.... – прошептала она, прикоснувшись своим язычком его соска, который напрягся от её прикосновения. Он издал стон, больше похожий на крик, казалось, он умрёт от наслаждения. А она восторгалась красотой его тела, ей хотелось касаться его везде: от возбуждённых сосков до полоски тёмных волосков, сбегающих по животу к его восставшему достоинству.

   Своими ласками он доводил её до изнеможения. Вспомнив, как страшно ему было, когда он впервые овладел ею, когда он боялся, чтоб не задушить её в своих объятиях, он заставил её сесть на него.

   Ася смеялась, её волосы разметались, тело пылало и глаза закрылись, когда она утонула в море чувств.

   Друзья проверяются не только в горе, но и в радости. Способность искренне радоваться за другого – гораздо более редкое качество, нежели умение посочувствовать.

   Вадим заявился к Дэну на следующий день. Он ничуть не удивился, обнаружив у него Асю.

– Доброе утро, Стасенька. Прекрасно выглядишь, и тебе идёт рубашка Дэна.

– Доброе утро, Вадим. Не пытайся язвить – тебе это не идёт. А я сегодня слишком счастлива, чтобы обижаться.

   Она, действительно, очаровательно выглядела: волосы, волнами разлившиеся по плечам; выразительный взгляд влюблённых глаз; алые губки, слегка припухшие от страстных поцелуев.

– Прости, Стася. Я не хотел тебя обидеть....

– Не дождёшься, чтоб я обиделась, – отшутилась девушка. – И, вообще, тебе повезло, я ухожу.

   Она собрала свои вещи и нырнула в ванную комнату, откуда выплыла через несколько минут ещё более прекрасная. Она расчесала и собрала волосы, приведённые в полный беспорядок бурными событиями ночи. Когда женщина влюблена, мир приобретает другие краски.

   Вадим заулыбался, увидев обалденно красивую подругу детства. Очарованный девушкой, он будто прирос к месту. Его улыбка растопила её сердце, смыв их недавнюю ссору. Она послала ему воздушный поцелуй, подошла к Дэну, подставив губки для поцелуя. Он наклонился и нежно поцеловал подставленные губки, девушка страстно ответила на поцелуй. Затем эта "солнечная индивидуальность" упорхнула.

   Вадим не узнавал в этом уверенном в себе мужчине своего скромного и стеснительного друга, что и высказал ему прямо, добавив:

– Я знал, что любовь творит чудеса, но чтоб такие.... Неужели ты уложил в постель эту недотрогу?

   Эти слова вызвали у Дэна раздражение.

– Неужели ты решил, что я лишил её девственности не имея ввиду женитьбу? – В его тоне прозвучали предостерегающие нотки. – Только я переживаю, как смогу её оставить, когда необходимо будет вернуться в армию....

– Нечего было расстёгивать штаны, тогда не попал бы в такую историю....

– Ты не понял. Я доверяю Асе, но со мной может случиться всё что угодно.... – резко сказал он, сузив глаза в молчаливом предупреждении. – Я не позволю тебе оскорблять доброе имя Аси.

   Юноша мгновенно вскочил с кресла и подошёл к окну, сжав кулаки. Он обернулся и посмотрел на Вадима испепеляющим взглядом, как будто был готов швырнуть в него камень или придушить, но сдержался.

– Я вынужден сегодня только извиняться,– сказал Вадим с удивлением наблюдая за своим другом. – Прости, я не хотел тебя обидеть. И я правда очень рад за вас со Стасей. Вы очень красивая пара. И я обещаю держать рот на замке.

   Беспокойство в глазах Дэна постепенно начало исчезать.

   Ася не ходила, а летала. В душе девушки всё пело, всё спорилось у неё в руках: и учёба, и дела домашние. Отличаясь неуёмным характером, она каждый день едва могла дождаться вечера, когда она могла ни с кем не делить Дэна. Вечером и ночью он принадлежал только ей.

   Ася всегда отличалась неадекватными поступками: темпераментная, со взрывным характером, любившая во всём и всегда экспериментировать, она и в любви отдавалась вся без остатка. Она всегда наслаждалась их любовной игрой, но сейчас ей не нужно было настраиваться: она  едва дождалась близости с ним, и ей не нужны были поцелуи и нежные прикосновения.

   Ася слегка наклонилась и расстегнула ширинку его брюк. Дэн онемел от изумления. Совсем поражённый действиями девушки, он быстро сообразил, что она намеревалась сделать. Сознание подсказывало ему, что он должен быть более разумным, чтобы укротить дикое и необузданное её озорство. Но здравые мысли, промелькнувшие у него в голове, захлестнула огромная волна любовного порыва, которая бросила его на диван и исчезла без следа, когда Ася, подняв юбочку, подошла к нему, села, расставив ноги и вонзила в себя его возбуждённую плоть. Им было не совсем удобно: одежда между ними мешала им теснее прижаться друг к другу.

   Беспорядочное движение всё сильнее и сильнее разжигало в ней страсть, и когда, она услышала его сдавленный шёпот: "Остановись!", было слишком поздно.... Несколько мгновений стояла тишина: оба переводили дыхание.

   Дэна всегда шокировал взрывной темперамент этой рыжеволосой кокетки, но он любил её за любознательность, гибкость ума, неподдельный интерес к окружающим её людям.

– Ты сводишь меня с ума, – выдохнул Дэн. Она рассмеялась и поцеловала его.

   Они не виделись целых два дня, так как Дэн был занят: ездил в военную комендатуру, занимался оформлением документов, и наведывался в госпиталь на проверку.

   Ася ждала любимого к себе. Она хлопотала на кухне, накрывая на стол романтический ужин. Мама с папой гуляют на свадьбе у знакомых в другом городе. Она осталась на хозяйстве полноправной хозяйкой.

   Оставалось совсем мало времени, необходимо привести себя в порядок. Она нырнула под душ. Выходя из душа, Ася поняла, что уже опоздала наводить макияж – в дверь позвонили. Ругая себя за нерасторопность, Ася отправилась открывать дверь. Сердце её готово было выпрыгнуть из груди. Никогда в жизни она не была охвачена таким волнением.

   Она открыла дверь. Как она и ожидала, за дверью стоял Дэн. У неё перехватило дыхание: как он красив. В белой рубашке, расстёгнутой до половины и в обтягивающих джинсах. У Дэна же перехватило дыхание оттого, что увидел он. Асенька, вероятно, только вышла из-под душа: шёлковый халатик нескромно выставлял на показ очертания её фигуры и изящные ножки, контуры которых виднелись из-под короткого халатика. Личико с классически правильными чертами, лукавой улыбкой и смеющимися глазами светилось озорным задором. Чувственный взгляд Дэна заставил её запахнуть на груди халатик.

   Сколько они стояли так, рассматривая друг друга, неизвестно. Дэн пришёл в себя первым:

– Может ты меня впустишь?

– Да, проходи, – она рывком стащила резинку с волос, растрепав рыжие пряди. – Я сейчас.... Я переоденусь.... – Метнулась она в сторону своей комнаты.

– Не надо.... – в его голосе послышались хриплые нотки желания. – Ты так прекрасна.... – говорил Дэн, ставя на тумбочку в прихожей торт и цветы.

   Его глаза задержались на вырезе её халатика, на округлостях груди. Дэн протянул руки: Ася чуть подалась вперёд, и в следующее мгновение оказалась в его жарких объятиях, тесно прижавшись телами, изголодавшимися друг по другу.

   Когда же она подняла руку вверх, чтоб коснуться любимого лица, из-под распахнувшегося халатика выступило её белое круглое плечико. Он поцеловал её так нежно, как только мог, стремясь сдержать своё желание под контролем. Его поцелуй был похож на простое прикосновение. Но затем последовал второй, более страстный, дразнящий. Силы покидали её. Она ответила, желая большего. Ася услышала его стон, чувствуя, как его руки скользят по спине и плечам. Он хотел крепче прижать её, но не решался, словно она была хрупкой фарфоровой статуэткой. Ася чувствовала, что он хочет её, ощущая своим животом восставшую часть его тела. Она стянула с него рубашку, опустила руки к ремню....

– Стася, умоляю, остановись, – хрипло прошептал он. – Я не хочу, чтоб это было так. Мы должны притормозить.... Пока ещё можем это сделать, – выговорил он.

– Почему? – прошелестела она.

– Не хочу, чтоб это было второпях, словно мы воруем. Я хочу получить всё, – заключил он, одевая рубашку.

   Он держал её в своих объятиях, его губы шептали: "я люблю". Ася, охваченная восхитительным трепетом, продолжала вслушиваться в музыку этих слов.

– Ну тогда пойдём, я буду тебя кормить, – картинно надув губки, произнесла она и потащила его в зал, где был накрыт стол и горели свечи.

– Ух ты, как красиво.... Это всё – ты?

– Да, – она скромно потупила взор, – и это всё для тебя. Ещё остались маленькие недоделки: сейчас принесу горячее, – и рыжий неугомонный вихрь умчался на кухню, откуда доносился чарующий аромат, щекотавший ноздри.

   Дэн понял, насколько он голоден. Целый день он носился по всем инстанциям, стараясь как можно быстрее справиться со своими делами, чтобы подольше побыть со своей Стасей. Дома мама ему предложила перекусить, но он так спешил к своей любимой....

   Он сидел на диване, закинув руки за голову, безмолвно наблюдая за её перемещениями по комнате. Его рубашка так и осталась расстёгнутой, обнажая широкую, поросшую волосками, грудь.

– Ну вот, всё готово, присаживайся....

   ....Ей нравилось наблюдать за тем, как он ест, отдавая должное её кулинарным способностям. Она выглядела так трогательно, завернувшись в свой уютный шёлковый халатик....

– Я не хочу, чтоб ты уезжал, – прошептала девушка и её глаза наполнились слезами.

   Дэн взглянул на неё серьёзными глазами, такими тёмными и глубокими, что она всегда боялась потеряться в них, как во вселенной.

   Он подошёл к ней. Ася поднялась ему навстречу. Дэн погладил её по волосам, заглянул в глаза, наполненные слезами. Он обнял её, и губы Дэна коснулись щеки девушки. Затем Ася ощутила поцелуй на нежной коже возле уха, и по спине побежали мурашки.

– Всё будет хорошо, – шептал он, пока его руки скользили по её телу.

   Она откинула голову назад и закрыла глаза. Дэн целовал Асю долго и пылко, обхватив её затылок рукой. Он касался пальцами волос на её виске, его губы скользили по её щеке и лбу. Парень задыхался от желания и не мог насытиться ею. С безрассудным отчаянием Ася притянула его к себе и провела языком по его нижней губе. Дэн, застонав словно от боли, просунул язык в её рот, овладевая им с неистовой страстью. Продолжая покрывать лицо Аси поцелуями, он развязывал пояс на халатике. На губах играла блаженная улыбка. Ася провела рукой по тёмным волоскам на его груди; в его глазах вспыхнуло пламя. Тело девушки вздрагивало от наслаждения.

   ....Два тела – одно большое, сильное, смуглое, другое – миниатюрное, женственное слились воедино. Весь мир перестал для них существовать. Его руки защищали и охраняли возлюбленную от дурных мыслей. Ася ощутила его мускулистое тело, его тепло, его надёжные ласковые руки....

– Хочешь вина? – спросил Дэн, вставая и оборачивая полотенце вокруг бедер, дабы не провоцировать девушку.

   Дэн налил два бокала и подошел к дивану.

   Он подал один бокал Асе, отпив глоток из своего, поставил бокал на пол и потянулся к ней, чтобы поцеловать. Она ответила на его поцелуй, чувствуя, как в ней снова разгорается желание.

– Я хочу тебя, – прошептала она, краснея, но все же протягивая руку к его дремлющему естеству, тут же ожившему от её прикосновения.

   Прикоснувшись губами к шее Аси, он погладил ладонью по ее щеке.

– Ах ты маленькое ненасытное создание, – сказал он.

– Знаю, – ответила она, улыбаясь. – А что, ты больше не способен? – в ее словах слышались смешливо-издевательские нотки.

– Ты удивишься, когда узнаешь, на что я способен, – его взгляд стал томным, и у неё перехватило дух.

– Интересно было бы узнать, – пробормотала она, заливаясь краской. – Я не хочу терять драгоценное время, отпущенное нам.

   Ей доставало удовольствие просто находиться рядом с ним, чувствовать его заботу.

– Я счастлива, – к горлу подступил комок. – У меня есть ты.

   Она посмотрела своими прекрасными глазами прямо ему в глаза, словно пытаясь прочесть что-то в их глубине. Он же не сводил с неё влюбленных сияющих глаз.

– Я даже мечтать не смел о таком счастье, ангел мой, – прошептал он срывающимся от волнения голосом, крепче прижимая к себе засыпающую девушку.

   Он не стал будить ее, лишь поднял на руки с дивана и отнес в ее комнату.

   Вернувшись в зал, Дэн убрал со стола, привел комнату в первоначальный облик, уничтожив последствия их неуёмной страсти.

   Время летело настолько быстро, что ей этот месяц показался мигом. Сладким мгновение счастья.

   Парочка планировала пожениться по возвращению Дэна из армии, но воплотить желание в жизнь не удалось....

   Прощание было трудным и горьким.

   Он был серьезен, даже печален. Это было спокойствие мужественного человека, понимавшего куда и зачем он едет. Выражение его лица говорило также о правильности принятого решения.

   Она старалась быть спокойной. На самом же деле, она была не так спокойна, как хотела казаться. Они стояли обнявшись и еле сдерживая слезы. Ася подняла на Дэна свои прекрасные печальные глаза, полные слез. У него сжалось сердце:

– Не плачь, жизнь моя. Я не хочу, чтобы боль при виде твоих слез оставалась единственной памятью о тебе.

   Эти слова остановили ее; она перестала плакать, утерев, совсем по-детски кулачком, слезы. Он улыбнулся ей:

– В любом случае, моя глупышка, еще слишком рано лить слезы. – Он наклонился и коснулся её губ легким поцелуем. – А с тобой останется мой друг. Он будет следить за тобой и потом мне обо всём расскажет. –  Он протянул ей игрушку Чебурашку.

   Дэн повернулся к своей маме, чтобы запечатлеть сыновий поцелуй на щеках матери.

   Ася отошла в сторонку, давая Дэну попрощаться с матерью. Повернувшись к ним спиной, она кулачками размазывала слезы по щекам, прижимая к груди Чебурашку. Потом, вспомнив о наличии платка, начала искать его в сумочке.

   Объявили посадку в вагон. Она повернулась к нему, и повинуясь внезапному порыву, кинулась к нему на шею. Он с легкостью подхватил её; она поцеловала его в губы.

– Я безумно люблю тебя.... – прошептала Ася ему в губы.

– Я тоже тебя люблю.

   Он поставил девушку на землю и запрыгнул на подножку уже трогающегося вагона.

   Она сначала просто шла за вагоном, убыстряя шаги, постепенно переходя на бег, натыкаясь на людей, видя перед собой только удаляющуюся фигуру любимого, махавшего ей рукой из удаляющегося вагона. Остановилась она лишь тогда, когда закончился перрон.

   За их романом следили все с нескрываемым интересом, словно домохозяйки за сюжетом мексиканского сериала. Молодые люди же не замечали никого и ничего вокруг, поглощённые лишь друг другом.

   Злые языки могут сболтнуть всё, что угодно, и, к сожалению, многим людям такие занозы в душу западают. Ася же ходила с высоко поднятой головой, всем своим видом демонстрируя безразличие к сплетням.

    Дэн писал так часто, как только мог.

    "Я чувствую прикосновение твоих рук, и хочу сам дотрагиваться до тебя", – писал он.

    "Ясный взгляд твоих фиалковых глаз долго не даёт мне уснуть", – читала она в следующем письме.

    Последнее письмо было самым длинным: в нём было целых три страницы, от которых веяло любовью и заботой. Он думал о ней, даже тогда, когда ему самому каждую минуту угрожало увечье или того хуже – смерть.

    Каждое письмо она ждала с невыразимым беспокойством, обмениваясь информацией с Валентиной Ивановной. Они были безумно счастливы, если даже вместо обычного письма в конверте обнаруживалась коротенькая записочка, состоящая из трёх-четырёх предложений.

   Дэн лежал на спине, заложив руки за голову, уставившись в безбрежный простор чёрного бархатного, но такого чужого, неба, на котором сияли далёкие звёзды. Он же вспоминал взгляд сияющих синих глаз, полный любви и доверия, как на лицо ему падали её длинные золотые волосы. Ему казалось, что он чувствует на своих губах вкус её губ, отдающих земляникой.

Глава 4

....Беда всегда приходит внезапно, тогда, когда её никто не ждёт....

  Дэну оставалось служить пару месяцев и он уже всеми мыслями был со своей дорогой Асей....

  .....Ущелье было мрачным. Скалистые горы нависали над тропой, по которой шла колонна с продовольствием и медикаментами, охрану которой поручили майору Пескову* с его людьми, проверенными и отважными ребятами.

  Впереди колонны двигался бронетранспортёр с крупнокалиберным пулемётом, скорее для устрашения. Пользы от него в ущелье никакой: бить из крупнокалиберного пулемёта в ущелье нельзя. Ущелье слишком узкое – камнепад либо посечёт осколками людей, либо засыпет единственный выход из ущелья, образовав каменный мешок.

  Солнце палило нещадно, воздух обжигал лёгкие. Кое-где из-под камня выползет змея и тут же шмыгнёт обратно. Ущелье можно было бы назвать, по-своему, красивым, если бы в атмосфере не веяло опасностью. Хотя проводник утверждал, что тропа чиста и "духи" здесь не ходят.

  Командир понимал, что его люди измотаны, но всё же была дана команда не спать. Утомлённые люди едва удерживались, чтобы не "клевать носом". Непокидающее чувство опасности не давало уснуть. Все вертели головами направо и налево. Оружие держали наизготовку.

   Дэн до боли в глазах всматривался в каждый валун, в каждый уступ в горе. Перед глазами почему-то выступал образ Аси. При воспоминании о ней защемило сердце. Холод мрачного предчувствия не покидал душу....

   На "духов" нарвались случайно: они вынырнули навстречу внезапно, из-за поворота. Похоже, они тоже не ожидали наткнуться на этой тропе на шурави.

   ....И был бой....

   Автоматная очередь полоснула одновременно с обеих сторон. Бронетранспортёр стал, стала и вся колонна. Ребята поспрыгивали с грузовика на землю и, вжимаясь в камни, прячась за валунами били короткими очередями, как бы прощупывая количество прячущихся за камнями душманов. Тоже проделывали и они. Пулемётные очереди откалывали кусочки камня, которые рикошетили по людским плечам, спинам. Острый осколок впился в ногу Дэна. Обливаясь потом, он перебрался за огромный валун, бегло осмотрел рану: "ничего – жить буду". Выглянул, дал ещё одну очередь. Прячась за бронетранспортёром ребята вели прицельный огонь.

   Каждый, "духи" и "шурави", понимал, что дорога у них одна – вперёд. А впереди был враг. Кто кого?

   Видимо, решив, что им не одолеть шурави, с криком: "Аллаху Акбар", "духи" саданули из миномёта, намереваясь похоронить и себя и шурави под камнепадом.

   Дэн видел, как взрывной волной отбросило командира и швырнуло на камни. Прыгая с камня на камень, петляя, как заяц, превозмогая боль в ноге, он метнулся к майору. Было видно, что того контузило: из уха сочилась кровь, в носу тоже что-то хлюпало, он мотал головой, как бы пытаясь стряхнуть с себя что-то, что мешало соображать.

   Душманы вновь накрыли минами. Дэн не стал раздумывать (времени на раздумье не было), накрыл майора своим телом, впечатав того в камни. Осколки, шипя и рикошетя об камни, вгрызались в спину Дэна. Вот заговорил пулемёт с бронетранспортёра, гулким эхом отзываясь в горах. Ребята решили, что умирать – так с музыкой. Потом всё стихло. Майор пошевелился. Дэн, сцепив зубы, откатился в сторону. Перед глазами опять возник милый образ. Он хотел коснуться его.

– Я тебя лю.... – прошептали потрескавшиеся губы.

   Майор вновь покрутил головой, голова раскалывалась, в глазах туман. Нет! Это не туман. Слёзы.... Мужские слёзы.... Слёзы ручьём текли по давно небритому лицу майора. И не правда, что мужчины не плачут. Плачут. Когда теряют. Теряют друзей, товарищей, вот таких вот мальчишек.

– Что я скажу твоей матери???.... – кричал он шёпотом. Да-да, шепотом можно кричать и этот крик ещё слышней. А сколько боли застыло во взгляде майора.

    Ася вихрем ворвалась в квартиру Валентины Ивановны. Мама Дэна была не одна.

– Дэн, – крикнула Ася, кидаясь к человеку в форме. Он обернулся. Она покачала головой. Это был не Дэн.

   Это был молодой человек лет двадцати семи – двадцати восьми, стройный и высокий, широкоплечий и хорошо сложенный. Она вглядывалась в незнакомца, точно стараясь прочесть что-нибудь на его лице. И только сейчас она почувствовала запах корвалола и увидела мертвенно-бледное лицо Валентины Ивановны; бледные руки лежали на коленях, как у египетских богов; невидящие глаза устремлены в одну точку. В одной руке она сжимала какое-то письмо. Ася подошла к женщине и, осторожно разжав её пальцы, вытащила письмо. Это было письмо командира, сообщающего, что он был ранен, но его вытащил из-под обстрела Дэн. Этот героический поступок стоил ему жизни.

   Помимо её воли, ноги её подкосились, а так как у неё не было опоры, то она скорее упала, чем опустилась на пол. Молодой человек подошёл к ней и протянул стакан. Ася автоматически выпила содержимое и ощутила неприятный привкус лекарства. Он же помог ей подняться с пола.

– Душманы обстреляли колонну, двигающуюся по ущелью....

   Ася вынуждена была сесть, чтобы перечитать письмо, которое ужаснуло её, но затуманенные слезами глаза уже не разбирали буквы. С внезапным ужасом она поняла, что у неё под ногами будто разверзлась пропасть. Она испустила пронзительный крик и закрыла лицо руками.

   Позже, после приезда "Скорой", после того, как Валентине Ивановне был сделан укол, и её уложили в постель, Ася пригласила капитана (таково было звание молодого человека) на кухню. Оставшись с ним один на один, она, казалось, окаменела: лицо её выражало душевную муку. Ася вся напряглась в ожидании ответа на свой немой вопрос. Молодой капитан пояснил, что он сопровождает "Груз-200" и разъяснил, что это означает.

   ....Похороны состоялись на следующий день. Все приготовления взял на себя военкомат: был почётный караул и прощальный залп, были красивые слова, которые обычно говорят в таких случаях.

   Ася стояла рядом с Валентиной Ивановной, поддерживая обезумевшую от горя женщину. Валентина Ивановна выглядела устрашающе: женщина, доведённая до отчаяния, истерзанная переживаниями, с безумным потухшим взглядом. Страшная бледность покрывала и лицо девушки, рука судорожно прижимала к груди скомканный платок.

   Едва на свежезасыпанную могилу опустился последний венок, в глазах женщины вспыхнул огонёк и тут же погас; она протянула вперёд руки и, как подкошенная, рухнула на могилу сына. Находившиеся здесь врачи "Скорой" уже ничем не смогли помочь.... Сердце матери не желало больше биться без единственного обожаемого ребёнка.... Она была мертва....

   Ася поднесла мокрый платок к глазам, полным слёз.... Далее она уже не помнила ничего: чернота поглотила её.

   ....Доктор вздохнул. Он беспокоился о девушке, сам не зная почему. Судя по всему, она оправилась от душевной травмы без каких-либо серьёзных последствий для здоровья, но....

   Девушка лежала не смыкая глаз и уставившись в одну точку, глаза её были сухи, но в них застыла такая невыразимая боль, что озноб проходил по телу. Доктор настоятельно рекомендовал матери забрать её домой, утверждая, что дома она быстрее придёт в себя.

   ....Мама вошла без стука, ожидая найти Асю, без сил лежащую на кровати. Но то, что она увидела, хотя  и было не столь драматично, но всё-таки раздирало душу: она сидела перед открытым окном, безвольно опустив руки на колени, где лежали письма Дэна, и смотрела вдаль, туда, за горы, где погиб её любимый, где осталась частичка её души. А по щекам, словно бесшумные ручейки, стекали крупные слёзы. Она не слышала, как вошла мама, и не повернула головы, когда та опустилась рядом на стул.

   Так они сидели какое-то время. Мама положила свои маленькие тёплые руки на похолодевшие руки дочери. И тут Асю прорвало: она кинулась в материнские объятия со словами:

– Мама, я умираю.... У меня внутри пустота.... Как мне жить теперь без него? – сквозь рыдания лепетала девушка.

   У матери разрывалось сердце, видя отчаяние дочери, и от бессилия оттого, что не знает, как и чем помочь её первому в жизни горю.

   ....Ася твёрдо решила уехать из этого города, где родилась и умерла её любовь. Поэтому она послала документы для поступления в ВУЗ в другой город, откуда и пришёл положительный ответ.

   ....Она опустилась на колени у надгробия, поменяла цветы в вазе и прочла надпись на плите: " Живым тебя представить так легко, а мёртвым просто невозможно". К горлу подступил ком, она смахнула со щеки непрошенную слезу. Рядом была могила его мамы, которая пережила сына на несколько дней. Ася вновь обернулась к гранитной плите, на которой был выбит его портрет.

– Прости, любовь моя, – прошептала девушка, кончиками пальцев касаясь изображения дорогого сердцу лица, выгравированного на холодном граните. – Твоя мама не смогла пережить твою смерть, а я смогла.... Но это не значит, что я тебя не люблю.... Живо только моё тело.... Моя душа умерла.... Она стремиться к тебе.... А ты не хочешь её принять....

   Вдруг где-то за спиной послышался хруст. Девушка вздрогнула, напряглась, испуганно огляделась, прислушалась. Всё было тихо. Гробовую тишину кладбища больше ничего не нарушало. Ася ещё немного посидела на лавочке, не в силах отвести взор от любимого лица. Она походила на человека, обезумевшего от горя.

   * фамилия изменена, хотя эпизод подлинный.