Игумен, узнав о том, что его срочно призывают домой, испугался – такие приглашения как правило не к добру. Увидев жену, успокоился и тут же испугался еще больше – Инес!

– Что с ней?

– Она сама тебе скажет, теряясь в догадках, ответила жена и после того, как муж вошел в комнату дочери, приготовилась подслушивать – Инес мать не впустила.

– Так значит это Феодосий!, – отец Дамиан радостно похлопал Инес по заду, – Молодец, дочка, я в тебе не ошибся!

Инес смотрела на отца.

– Ты все знал? – изумилась она.

– Конечно! Я же твой отец! Как я могу не быть в курсе таких событий в жизни моей дочери. Отдыхай, милая, не волнуйся, я все устрою. Он от нас никуда не денется.

– Феодосий, – прошептала Клариса, стоя по ту сторону дверей, – что еще за Феодосий? Надеюсь, хоть не посыльный…

***

Теодора вышла от игумена белая, как лепесток лилии. Настоятель напомнил ей о том, как посылал за мукой и по его настоятельной просьбе она должна была на обратном пути переночевать в Махерат.

– Я же тебя спрашивал – как прошла ночь, ты ответил, что все было тихо, а оказывается тебя побеспокоила, если так можно выразиться, моя дочь. Или ты ее? Ну не суть. Ты напрасно скрывал от меня, что между вами было. Я же отец! Ты хороший парень, я не имею ничего против того, чтобы наши семьи породнились. Что тебе делать в монастыре? Успеешь. Поживи мирской жизнью, насладись отцовством, в этом тоже есть радости, поверь мне.

О том, какая радость быть отцом такой, как Инес, игумен уточнять не стал. Теодора несколько раз пыталась открыть рот, но что она могла сказать? Что предположения ее «отцовства» столь же нелепы, как и то, что она мужчина?! Ее тут же бы выгнали б из монастыря. Но не это самое страшное. Едва она окажется за воротами, демон схватит ее и ее душа будет развращена незамедлительно и с такой интенсивностью, что никакие силы не помогут ей сохранить в себе хоть песчинку чистоты. Ее могли осудить за притворство, а то и вовсе запереть в самом дальнем подземном склепе монастыря, чтобы история не вышла за пределы. Инес «мужа», если что, найдут. А вот послушника Феодосия уже не нашли бы никогда. Ни один из вариантов Теодоре не понравился. Она металась между этими стенами, как загнанная лань и просила, молила о помощи.

Ей явилась мать Изабо.

– Дитя мое, твое положение хуже некуда.

– Спасибо, Изабо. Это я и так знаю. Совет будет или мне самой думать, как лучше уничтожить себя? Ты же непростая игуменья! Разве ты не должна помогать таким, как я? Сама же говорила!

Теодора обращалась к матушке Изабо непочтительно, фамильярничала, но та не обижалась – видела, в каком она состоянии.

– Есть еще один выход. Но он тебе не понравится.

– Говори!

– Даже не знаю…

– Говори же!

– Ты признаешь свое отцовство.

– Я?

– Да. Скажешь, что обесчестил Инес в ту ночь, когда ночевал в том же монастыре, что и она.

– Даже так, обесчестил..

– Именно. Потому что в противном случае они тебя уничтожат.

– Было у меня и такое предположение, – прошептала Теодора, – Надеялась, что ты посоветуешь, как выйти из этой ситуации.

–Я и посоветовала, но тебе идея не понравилась.

– А чего ты ожидала? Мало того, что мне надо признать себя мужчиной и закрыть себе дорогу в женский монастырь, что мне делать с младенцем? Или может мне жениться на этой юной лупе и перевоспитывать ее?

– Хорошая идея. Но не осуществимая. Инес – невеста демона. И ребенок – это его плоть от плоти. Жениться на ней тебе и так не дадут потому, что выяснится, что у тебя нет родителей в том виде, в каком они себе их представляют. Ты для своей семьи – женщина и к тому же умерла. Твое появление сейчас воспримут, как попытку обмана. Увы, Теодора, твое разоблачение не выгодно никому.

– Допустим, все так, как ты сказала. Что мне делать с ребенком, чей отец – демон?

– Выиграем время, а потом решим. Ребенок демона – это серьезный козырь. Я с такими историями не сталкивалась. Нужен совет мудрых, увы, среди старцев таких мудрецов. Но я знаю, кто может дать совет – этим сверху все видно, если соизволят проявить внимание. Но пока я буду убеждать, что «заблудшим овцам» нужна помощь, а не жертвенный нож, тебе придется играть роль «отца».

***

– Он просит его принять? Хорошо, пусть приходит, – воодушевился игумен, получив известие, что Феодосий сдался и согласен признаться, что Инес ждет ребенка от него. – И позовите Инес! Теперь точно не отвертится.

Теодора вошла в комнату и увидела сразу Инес. Та стояла возле кресла отца, улыбалась.

– «Лупа», – подумала про себя Теодора, назвав Инес волчицей, которым место в доме свиданий, где женщины добровольно занимаются тем же, чем и она в свое время, но будучи замужней. – «Как все меняется. Это и есть моя кара? Но кому могло прийти такое в голову – чтобы покарать блудницу плодом чужого блуда? И не просто ребенком, а таким, кого зачал сам демон. На месте Инес могла быть я. Мой бедный муж, ты меня спас тем, что вовремя вытащил из этой трясины, полюбив! Как жаль, что Инес не дождалась своей любви и получила то, от чего я избавилась, благодаря провидению,» – Теодора пыталась себя подбодрить любыми способами, не умея заглянуть в будущее – оно было еще более неопределенным для ее бессмертной души. Теодора шла на встречу с Инес, представляя, что прыгает в омут, откуда выплыть можно было, проявив недюжинные таланты.

– Вот, посмотри на него, моя дорогая дочь, узнаешь?

Инес посмотрела на Теодору. Та стояла, опустив голову, по привычке, сложив руки на груди и пряча их под накидкой, которая скрывала ее фигуру.

– Пусть он посмотрит на меня! Так мне не понятно, – Инес решила поиграть с послушником, которого хотела оклеветать и собиралась представить все, как можно более правдоподобно.

– Ты слышал? Подними голову.

Теодора не шелохнулась. Инес, поигрывая бедрами, сама направилась к ней. Подойдя совсем близко, остановилась.

– Ну же, не упрямься хоть сейчас, – прошептала она, – Только покажи свое лицо, и я скажу отцу, что пошутила и ты уйдешь! Клянусь тебе своим ребенком!

Теодора пришла в ужас от такого дьявольского лицемерия и бесстыдства вперемешку с наглостью.

– «Оказывается, бывают еще хуже, чем я!» – удивительное открытие придало Теодоре сил. Она медленно приподняла голову и даже слегка сдвинула капюшон, чтобы Инес могла лучшее ее рассмотреть. Встретившись с Теодорой взглядом, Инес ахнула.

– Что такое? – забеспокоился отец, больше всего не желая ошибиться. Он уже подсчитывал деньги, которые принесет ему замужество Инес.

– Отец, это не он.

– Ты хорошо посмотрела?

– Она лжет вам, это я ее обесчестил, – Феодосий говорил громко, чтобы перекричать Инес, которая бормотала, как заведенная – «Не он».

– Уведите мою дочь, закройте в ее комнате и следите, чтобы муха не залетела. Феодосия тоже заприте. На всякий случай.

Инес, увидев вблизи Феодосия, поняла свою ошибку и какую глупость она сделала, что указала на него. Но что ей было делать? Какой бы она не была испорченной, выходить замуж за женщину, точно не собиралась – а как же супружеский долг мужа? Этот вопрос ее беспокоил, пока она не вспомнила о том, что можно найти радость и на стороне, поехав, например, в недолгое путешествие и остаться заночевать в одном знакомом ей монастыре.

– «Надеюсь, тот послушник еще там? А этот, вернее, эта, мне не нужен» – решила Инес, но отец не желал ее слушать…

– Ваша дочь говорит, что Феодосий – женщина, – передавали отцу Дамиану.

– Да, а она не пыталась вас убедить, что это Зевс ее осчастливил своим вниманием и немного перестарался? Я знаю свою дочь лучше вас, перестаньте мне носить сплетни о том, что она там бредит, главное, следите, что б не сбежала.

Глава 14.

Время пролетело. Приближалось время, когда должен был родиться ребенок. Демон вспомнил о своей подружке:

– Как она там? Надо будет хотя бы с ней попрощаться. Бедняжка, угораздило же забеременеть от меня! Она хоть и беспутная дева, но все же человек и достойна уважения, – демон разыгрывал моно-спектакль, куражился, тем самым старался скрыть неловкость, которую испытывал – Инес ему нравилась не меньше Теодоры – стоило ее поберечь, а не награждать своим семенем, зная, что подписывает ей смертный приговор. В очередной раз он не совладал с тем, что называют зависть. По его мнению Создатель одарил людей по-царски – бессмертную душу и свободу волеизъявления в нагрузку – тот еще дар, если нет дара предвидения и бессмертия. Демон лицемерно причитал:

– Знаю, что быть человеком непросто, я-то бессмертный в любом виде, а они, лучшем случае, будут прозябать калеками, умоляя о смерти. Да и болезни там разные… Мой сын, если бы выжил, полагаю был бы избавлен от этих недостатков и унаследовал все лучшее, что есть во мне. Из него мог бы получиться неплохой царь, где именно, найти не проблема – всем нужен царь!

Демон настолько увлекся своими несбыточными планами, что совсем забыл о том, что роды доконают Инес смертна, а ребенку не суждено было сидеть не то, что на троне – даже на стуле! Он должен умереть вслед за матерью.

***

Демон заявился к Инес незадолго до начала схваток. Она почувствовала его присутствие и не обрадовалась.

– Ты меня боишься? Что такое? За что такая немилость?

– Уйди, пожалуйста, – попросила Инес.

– Что значит, уйти, я отец ребенка! Ты тоже виновата в том, что случилось. Забыла, как я ублажал тебя так долго, что сам утомился. А тебе все было мало. Я и разрядился в тебя, хотя и не собирался. Достала! Теперь во всем винишь меня и гонишь, как шелудивого пса?

Сказать несчастной роженице, что скоро все кончится – она отмучается и ее душа отлетит в лучший мир, демон не решился. Очень некстати в памяти всплыли сцены их близости, одна жарче другой. Ему стало жаль свою несчастную подружку.

– «А что, если попробовать искусить ее так, что она сама предпочтет остаться со мной? Для этого ей придется расстаться со своей бессмертной душой. Но она в таком состоянии, что ей не до рассуждений. Может получиться» – демон начал издалека, осторожно – намекнул на перспективу продолжить их «знакомство».

Отчасти расчет был верен – Инес было страшно. Ей казалось, что она непременно не переживет роды. Инес не могла себе представить, как содержимое такого огромного живота выйдет у нее через место, которое доставляло обычно только плотскую радость. Страх с каждым днем рос и достиг таких глубин ее сознания, что она осмелилась возразить самому демону, не поверив в его благие намерения.

– Ты уже все получил, уйди! – взмолилась она.

– Не глупи. Родишь, отлежишься и мы с тобой отметим это событие, – демон сочинял на ходу, торопился, чувствовал, что время поджимает. – Пригласим бесов, если тебе меня будет мало. Все к твоим ногам, дорогая.

Слова демона до Инес уже не доходили. Инстинкт самосохранения подсказывал ей, что сейчас надо не болтать, а сосредоточиться на процессе. Если ее пощадят, сочтут, что она этому миру зачем-то еще нужна, возможно, роды она переживет. Инес впервые в жизни начала молиться.

– Обещаю! Клянусь! Никогда, никогда! Ни за что, ни за что!

Но судьба ее уже была решена ангелами, которых призвал ее собственный хранитель, когда понял, что не справляется. Попытки демона – выманить у Инес согласие расстаться со своей бессмертной душой в обмен на жизнь, вызывали опасение. Она могла согласиться, не зная, что за жизнь ее ждет. Объяснять тонкости существования существ, которых обратили в нечто, что должно было отныне и до века питаться чужой кровью, уже не было времени.

Видя страдания роженицы, ангел-хранитель сделал попытку выпросить для Инес просто жизнь, хоть сколько-нибудь:

– Разве ее страданий недостаточно, чтобы искупить её грехи? Она еще так молода… В качестве исключения, может быть можно?

Более опытные наставники и знатоки человеческих душ был категоричны:

– Молода, но уже успела проявить свою блудливую натуру. Сейчас она наобещает все, что угодно. Присутствие демона говорит о том, что он ее не оставит и после смерти, не даст подготовиться к встрече с Богом. Если дать ей шанс дожить свою жизнь, демон будет первым, кто примет ее в свои объятия. Ее родители, несмотря на то, что отец ради ее спасения дал обет и теперь "мучается" в роли "отца Дамиана" – несёт свой крест, не были для дочери достойным примером. Про мать вообще можно не говорить – Клариса занята собой и своей уходящей молодостью. В общем, подведем итог. Демон нашел замену Теодоре и не ошибся в выборе. Вы знаете, чем заканчиваются эти беременности. Инес умрет родами, как и ее младенец – другому не бывать.

– Но я чувствую в ней искру! – крикнул ангел.

– Ну и что? Ничтожная искра света есть всюду. Надежда на то, что она прорастет в ее душе, мала. Как только боль утихнет, а страх пройдет, она возьмется за старое. Демоны не любят проигрывать, особенно дважды.

Это был приговор. Ангел-хранитель утер свои слезы, но вздохнул с облегчением – тащить к свету таких, как Инес, труд еще тот, измотает даже долготерпеливого. Ангел отошел в сторону от изголовья, предоставив Инес ее судьбе. У роженицы начались схватки.

***

Никто из присутствующих не предполагал, что дальнейшие события пойдут по другому сценарию потому, что у бога на тот момент уже был свой план, которым он ни с кем не поделился, чтобы чистота важного эксперимента была абсолютной.

***

Теодора, услышав душераздирающие вопли, не находила себе места – ходила из угла в угол по своей келье, пыталась молиться. Но слова молитвы не складывались, получалось неискренне, и она это чувствовала.

Из дальнего угла кельи послышался знакомый голос – мать Изабо снова тайно посетила свою подопечную, над которой взяла шефство однажды и не по своей волей – это было своего рода послушание.

Изабо постаралась, насколько это возможно, облегчить страдания Инес. Ничего больше она сделать не могла. Она за Инес не отвечала. Другое дело – Теодора…

С Теодорой едва не упустили момент, когда изменения в ее душе могли стать необратимыми.

Матушка Изабо, одна из васИлис – существ, занимавших промежуточную ступень между ангелами и демонами, проживала одну из своих жизней, имела немалый опыт в подобных делах. Она сумела развернуть "корабль" Теодоры в нужном направлении, крепко держала штурвал, несмотря на уже кровавые раны до кости.

В свое время падение Теодоры было настолько оглушительным, что ее перепоручили Изабо – васИлиса и так уже некоторое время наблюдала за тем, как демон уродует эту душу. Уж она-то знала, как остановиться и получить второй шанс – прожить земную жизнь осмысленно и если грешить, то не до почернения души с последующим ее отмиранием.

Жить среди людей и не грешить могли только ангелы и то – потому, что лишены свободы воли. Демоны – покровители и наставники грешников, были их противоположностью. У Изабо был особый статус в небесной иерархии. К ее обязанностям – спасать заблудших, добавили специальные полезные навыки, чтобы она могла хотя бы иногда разговаривать с демоном на равных. При этом она оставалась свободным художником, балансировала между добром и злом на тонкой грани, интуитивной выбирая светлую сторону.

К тому времени, как понадобились ее услуги по спасению Теодоры, она уже прошла этап неофитства, когда выступала яростным борцом с человеческими грехами. Толку от такого «насаждения опыта спасения» было немного, а тех, кто надолго позабыл дорогу к храму, прибавилось, особенно среди молодых женщин. На первых порах она принуждала к вере, а не вела к ней, как сейчас Теодору.

Со временем мать Изабо научилась аккуратно внушать – путь из бездны греха все же есть и не важно, как далеко ты успел в эту помойку погрузиться – было бы осознанное желание изменить свою жизнь. С этими мыслями она и нашла дорогу к сердцу Теодоры, которую ей поручили сопровождать до тех пор, пока та не выберется из трясины, в которой уже находилась по самую шею.

Изабо понимала, что новая подружка демона, Инес, которую она называла копией Теодоры, обречена. Теодору ждало то бы то же самое, если бы не она – Изабо начала с того, что показала Теодоре – что такое простая любовь. Молодой муж, Феодор, оказался самым подходящим для этого кандидатом – наивен, не искушен и любил Теодору без всяких претензий на взаимность – ответный ласковый взгляд, рукопожатие, не говоря уже о похвале за доставленное плотское удовольствие – ему всегда хватало. Изабо научила Теодору любить и ценить эту преданность. Теодоре стало некомфортно изменять и совсем уже шоком стала мысль, что она могла наградить своего любящего, доверчивого мужа позорной болезнью. С этой ступени начинался путь Теодоры вверх.

– Не получается молиться? – спросила Изабо, «увидев» из своего далёка, чем подопечная занимается. Спросила с усмешкой, но беззлобной, давая понять, что в ситуации нет ничего неожиданного, для нее – точно.

Теодора уже привыкла, что мать-настоятельница за ней наблюдает, хотя они несколько раз спорили и договорились, что «шпионит» и «присматривает» – все же разное.

– Ты как мое дитя! Пойми, я не хочу тебя сторожить – бесполезно. Ты, как и Инес, легко преодолела родительский надзор. Это свойственно многим молодым, которые хотят поскорее вкусить жизнь, но начинают с самого сладкого. Это быстро кончается, а к горькому они не готовы. Вот и клянут время, что оно не дает им того, к чему приучили себя, молодятся, становятся нелепыми или идут на подлость или преступление.

– Что такого? Молодость берет свое.

– Да, но меры не знает и не замечает, когда надо остановиться, начинать копить, а потом отдавать.

Видя, как Теодора переживает, матушка Изабо поняла, что она постигает новую для себя истину и учится сострадать, раз уж захотела помолиться за кого-то.

Глава 15.

На этот раз Теодора была рада появлению Изабо, хотя не так давно сердилась и смущалась до слез – монахиня заставала ее в самых неприглядных ситуациях. Она могла явиться ей в момент, когда очередной любовник входил в нее и Теодора замирала в предвкушении.

– Ты могла бы так не делать? – попросила она матушку Изабо после очередного прерванного акта – впечатления были смазанными, и мужчина ушел от Теодоры разочарованный ее внезапной скованностью.

– Нет. Иначе ты никогда не остановишься. Время поджимает.

– Ты что-то видишь? – спросила с тревогой Теодора, вспомнив о своих подозрениях на болезнь, которой ее могли наградить ее прежние обожатели. – Я скоро умру?

– Успокойся. Я не об этом.

– О чем же?

– В свое время узнаешь.

С тех пор Теодора успела скрыться от демона, побывать в женском монастыре, сбежать оттуда, поселиться в мужском под видом послушника Феодосия.

– Ты напрасно выбрала имя на ту же букву, что и имя твоего мужа, будет напоминать тебе о том, чего ты лишилась.

– Пусть. Это чтобы я не забыла о том, что у меня было не только искушения демона, но и просто любовь.

– Которой тебе оказалось мало…

Теодора промолчала.

Окликнув Теодору сейчас, когда она молилась за Инес, Изабо все же застала ее врасплох. Теодора вдруг испугалась своей неискренности, вдруг она лицемерит и нисколько не скорбит, а притворяется. Молитва и правда не получалась. Матушка Изабо была терпелива.

– Давай для начала разберемся и поговорим. Ты зачем молишься?

Теодора удивилась.

– Как это зачем?

– Ну, вот и спрашиваю – зачем? Если знаешь, ответь.

Теодора задумалась. В самом деле – зачем. Она перебирала в голове разные варианты, но ни один не подходил потому, что аргумент не являлся главным, но все вместе и было совокупной причиной, почему ей хотелось обратиться к богу и попросить…

– «Ах, да,» – Теодора даже посветлела от новой мысли, – Я не знаю, о чем хочу Его просить! Ты это имела ввиду? Потому у меня и не получается?

– Возможно. Но для начала давай подумаем вместе – все ли причины достойны твоего желания обратиться к Нему?

Теодора начала перечислять и первое, что она назвала:

– Чтобы Инес разродилась благополучно. Она так кричит, так мучается! Мне ее жаль.

– Понятно. Что еще?

– Еще? Чтобы мне не надо было на ней ни «жениться», или заботиться о ее ребенке. Ее отец уверен, что это моя работа. Боюсь, что заставят. Потому пусть лучше живет, здравствует и сама возится со своим ребенком. Если попробую сбежать или отказаться, меня могут в этом монастыре и похоронить. Никто не угрожал, но я так думаю. Тут есть подвалы, куда нельзя спускаться. Говорят, там есть ниши, в которых замуровывали грешниц.

– Или врагов церкви.

– У церкви разве есть враги? – удивилась Теодора тому, что мать Изабо вдруг изменила тему.

– А как же. Общение с одним из них едва тебя не погубило. Помнишь, как тебе было весело? Вспоминаешь?

– Ты о демоне, – догадалась Теодора. – Конечно, вспоминаю, – призналась она и тут же воскликнула. – Но я не хочу больше! Мне вдруг стало противно. И он и его бесы. Липкие, суетливые, как навозные мухи, будто я не дева, а куча навоза!

– Хорошее сравнение. Честное. Не кричи, еще подумают, что с тобой тут неладное, придут проверить тебя, а мы еще не закончили. Погоди, мне надо на тебя посмотреть.

Теодора уже знала – мать Изабо, если не находилась рядом, предупреждала ее перед тем, как показаться. Изабо недаром осторожничала. Если бы ее застали в келье молодого послушника, кем для всех была Теодора, была бы беда: она то исчезнет, как и появилась, а вот послушника поместили бы в одну из тех ниш – монастырские стены надежно хранили такие секреты.

Изабо показалась со стороны маленького окна, забранного решеткой, будто вошла через него вместе с лунным светом. Теодора всегда волновалась, когда видела это свидетельство потустороннего. Благодаря этому «фокусу», игуменья смогла убедить Теодору в том, что с помощью такого же фокуса с ней все это время развлекался демон и его подручные – они легко проникали в нее через посредников-мужчин, слившись с ними.

«– Знала бы ты, как эти прохиндеи были удивлены, когда не смогли соединиться с Феодором! Его любовь к тебе защитила вас обоих».

Вспомнив о Феодоре, Теодора решила добавить к своим молитвенным желаниям кое-что еще.

– Изабо, скажи, я могу сейчас попросить за своего мужа?

– А он тут при чем? Ты же хочешь помочь Инес.

– Да, хочу, я также хочу попросить о забвении – чтобы он забыл обо мне и не мучился, женился снова и жил счастливо.

– Похвально, – ответила Изабо. – но это лишнее – он уже женился, и его молодая и красивая жена скоро разрешится первенцем.

Лицо Теодоры погрустнело.

– Прости, что не сказала тебе про это раньше. Жизнь не стоит на месте. Не переживай за него, если и правда это беспокоит. Его волнения, в отличие от твоих, как правило, приятные. Так что этот повод для молитвы можешь отбросить смело. То, что хотела за него помолиться – зачтется. Это все или что-то еще?

Теодора с усилием справилась с собой, чтобы не разрыдаться от жалости к себе и зависти к той, что заняла ее место. Ничего не поделаешь, она сама так решила. Феодора надо отпустить. Теодора почувствовала, как с души скатился еще один камень.

– Еще хотела бы наказать того лекаря, – Теодора отпустила по его адресу ругательство, которое в стенах монастыря прозвучало особенно выразительно.

– Ты не забыла, по какому поводу вообще начала молиться? Хотя… а как именно ты бы хотела его наказать?

Теодора начала перечислять болезни, отравы и беды, которые должны были поразить лекаря-прелюбодея, обманщика и соблазнителя.

– Хорошо. Но, один момент. Ты готова нести ответственность за то, что твои «рецепты» будут воплощены в жизнь? Ты сама будешь кормить его этими ядами? Думаешь, что твои просьбы будет исполнять кто-то другой? Ошибаешься – это твоя обязанность. Тебе создадут условия, но все будешь делать сама.

– Я не хочу быть убийцей! – воскликнула Теодора в ужасе представив не без помощи игуменьи, как она будет подсыпать ничего не подозревающему лекарю яд в его бокал с вином. Она увидела отчетливо свою руку, которая дрожала, сжимая склянку, а потом опрокидывала ее, и зеленоватые капли с шипением растворялись в вине. Лекарь взял бокал, поднес ко рту, сделал глоток. Теодора снова увидела, как яд, проникший в кровь, разносился по всему тему, разлагая его изнутри. Лекарь начал задыхаться потому, что легкие превратились к студенистую массу, а потом и вовсе исчезли. Следом растворилось сердце. Но лекарь не умирал потому, что жил его мозг. Он уже не дышал и смотрел на нее безжизненными глазами мертвеца и спрашивал:

– Это ты отравила меня, проклятая прелюбодейка? Убийца!

Наваждение рассеялось не сразу. Теодору трясло от пережитых мгновений.

– Если желаешь кому-то смерти и просишь об этом бога, ты одной рукой молишься, а другой уже держишься за топор, нож или у тебя в руках склянка с ядом. Ну так как, будешь просить об этом?

Теодора помотала головой. Еще одна ступенька вверх…

– Замечательно. Этот пункт вычеркиваем. Итак, остается Инес. Не спрашиваю, чего вдруг ты так к ней прикипела, но то, что ты хочешь помолиться о ней, говорит само за себя. Давай, Теодора, проси бога! Сможешь сейчас проговорить вслух при мне? Не застесняешься? Люди часто смущаются искренности, которая обнажает в них доброту.

– Да. Смогу, наверное…, – Теодора начала неуверенно, словно смущалась того, что делала:

– Отец небесный, прошу тебя, помоги несчастной Инес разродиться здоровым малышом. Помоги ей найти душевное успокоение. Избави ее от боли, мучений и искушений, – Теодора посмотрела на монахиню. – Надо уточнять, о каких искушениях речь? – Изабо улыбнулась ее наивности и сделала знак рукой – продолжай, пока все идет хорошо. – Отец, а еще помоги мне понять, что надо сделать, чтобы искупить свою вину перед тобой. Я вижу, какая Инес и не хочу, чтобы это случилось со мной. Но я не готова быть монахиней. Если есть другой путь, покажи мне его.

–Все? – спросила Изабо.

– Кажется, да, – Теодора неуверенно улыбнулась.

– Что ты чувствуешь? – монахиня приблизилась и заглянула Теодоре в глаза.

– Легкость! И страх.

– Чего ты боишься на этот раз?

– Что Он услышит мою молитву.