Теодора, став Феодосием, поселилась в уединении и наконец занялась врачеванием своей души – болячки, которые внушали ей страх, что это что-то заразное и неизлечимое, незаметно прошли сами.

Демон кружил поблизости. Она его чувствовала, как и он её. Стены монастыря надежно укрывали беглянку от посягательств злой силы, которая жаждала ее погубить. Демон недоумевал, почему его тянет именно к этой обители. В мужском монастыре он не видел особых перспектив для своих поисков – монахов и послушников, падких на его лесть? – не стоит овчинка выделки. Другое дело, женский. Сбежавшую от него Теодору он искал именно там. Он уже начал думать, что Теодоре удалось невозможное – ускользнуть от него. А поскольку такого еще не бывало в его практике последние сто лет, решил проявить активность и скоротать время. Его внимание привлекла дочка игумена монастыря – того самого, в котором временное убежище нашла Теодора. Ирония судьбы или провокация Бога…

***

Девочка родилась, когда её отец, Георг, еще не имел отношения к монастырской жизни. Увидев дитя, которое появилось на свет слабым и нежизнеспособным, будущий игумен отнесся к возможной скорой смерти ребенка относительно спокойно. Но как только взял младенца на руки и тот посмотрел на него своими ясными глазами, зарыдал и дал обет, что посвятит себя богу, если ребенок выживет. Так и случилось. Девочка выросла красавицей, а Георг ушел в монастырь и стал монахом, а затем игуменом, отцом Дамианом. Несмотря на свою всепоглощенность заботами монастыря, который теперь был на его попечении, отец Дамиан не забывал о своей семье – навещал свою, теперь уже бывшую, жену, Кларису и наблюдал за тем, как растет его дочь, Инес, ради которой он дал обет и надел сутану.

За ней то и стал охотиться демон, который решил таким образом отыграться за неудачу с Теодорой, и заместить таким образом неприятные воспоминания.

***

Игумен назвал свою дочь Инес будто в насмешку над ее естеством. Она, как и Теодора, слишком рано начала свою «войну» с упованием родителей, которые нарекли ее Инесс не просто так, а чтобы обезопасить ее душу от посягательств демона. Имя Инес значило "невинный, чистый, безгрешный". Надо сказать, что Инес довольно рано начала ревновала отца к его «работе», как она воспринимала его служение церкви и богу в благодарность за то, что девочка осталась жива. Детский протест со временем разросся до такой степени, что Инес буквально провоцировала отца тем, что заигрывала с мужчинами у него на глазах или так, чтобы ее проделках он узнавал одним из первых. Могла ни с того ни с сего усесться на колени к общему знакомому и сидеть так, обняв обалдевшего гостя дома за шею.

Сначала это воспринималось как детская шалость – девочка редко видит папу! Потом поняли, что это уловка – при появлении отца Инес запиралась в своей комнате и не покидала ее, пока отец не уходил обратно в свой монастырь. Обитель все больше становилась для него домом, а семейное гнездышко, в котором оставалась бывшая жена и росла Инес – во временное пристанище и как правило, без ночевок.

– Если так пойдет и дальше, она сама организует в нашем доме лупанарий! – беспокоилась ее мать, Клариса. Отец Инес, который уже успел зарекомендовать себя на церковной поприще, реагировал рассудительно:

– Твое беспокойство оскорбляет нашу дочь. Ты сама себя пугаешь. Хочешь, чтобы я ее закрыл в монастыре? Хоть завтра, только скажи. Но потом не жалуйся и не гноби меня, если она вдруг решит, что там ей лучше и примет постриг.

Монашества для дочери не хотел ни отец, ни мать, в этом они были единодушны и оба не представляли, как удержать дочь от преждевременных отношений с мужчинами. Их мечтой было выдать Инес замуж, как в свое время поступили родители Теодоры. Сбыть с рук непутевое дитя – не способ поправить дело, история Теодоры это показала. Но кто пользуется чужим опытом в таких вещах? В лучшем случае посплетничают и решат:

– О, нет, этот ужас не про нас.

***

Общей заботой родителей Инес стала ее невинность, которая ценилась наряду с приданным. Но этот «товар» умело подделывали, а если разоблачали обман, то мало кто решался публично в таком «упс» признаваться – свадьба уже состоялась и подарки получены.

После первой брачной ночи общественность получала «достоверные» доказательства, что невеста была до брака цела и только теперь по праву может называться женой – муж постарался и свидетельствует, что все сказанное – истинная правда. Многие, помня о своем опыте, вежливо скрывали усмешку и поздравляли молодых с удачным началом. Потом ждали появления младенца… вот уж где могли быть сюрпризы, если сроки выдавали обман и все с интересом всматривались друг в друга, пытаясь угадать – кто же отец. Чужая семейная жизнь всегда интересна тем, что полна тайн и неожиданных разоблачений – на этом фоне своя не кажется такой абсурдной и бессмысленной.

Помня обо всем этом, отец Инес, став настоятелем монастыря, приставил к дочери соглядатаев, которые отслеживали каждый ее шаг. Даже в термах ей предоставляли купальню, где имелись потайные смотровые окна. Шпионам работа им нравилась: мало того, что спокойно можно было насладиться приятным зрелищем, за услуги еще и платили – в основном за молчание, конечно. А рассказать было о чем.

– Чертовка, не девка, – шептал "везунчик", потирая занемевшие без движения ноги и кое-что другое, что реагировало на пикантное зрелище – Инес обходилась без помощников, ублажая себя. Ее руки извивались, как змеи, обнимая воображаемого партнера. Шпионы представляли на месте «невидимки» себя, не подозревая, что это место уже было занято и воображение Инес давно уже имело материальное воплощение, которое оставалось невидимым только для посторонних. И для самой Инес тоже! Она упивалась тем, что происходило и особенно не переживала о происхождении сладкого наваждения, а стремилась в термы при каждом удобном случае.

– Тебе не кажется, что Инес слишком частый гость там? – снова заподозрила нечистое Клариса. Интуиция ее вела в верном направлении, но нужны были доказательства.

– Да она там, как в клетке! – раздражался отец Дамиан, может приказать ей мыться при всех? Потом скажешь, что это была моя идея? Реши уже что-нибудь! Я не знаю, как уберечь нашу дочь от позора, кроме как запереть ее в монастырь и выдать замуж да так, чтобы новые родственники нас невзлюбили – меньше будем ее лицезреть!

– Что ты говоришь, – она же дарована нам богом! Ты ради нее принял монашество!

– Принял. Только вот насчет бога сомневаюсь. Бог послал болезнь, от которой ребенок должен был умереть. Я, я(!) испросил милости и дал клятву! Приняв монашество, наконец понял, что мною двигала гордыня, а не любовь. Нам надо было ее отпустить. А теперь мы будем расплачиваться за то, что посмели желать большего, чем для нас уготовил всевышний. Чьи это дары? У меня нехорошие предчувствия. Молюсь ежечасно, чтобы бог простил мне мой грех гордыни. Услышит ли? Я не хочу больше слышать про Инес, где она моется, с кем и у кого сидит на коленях, насмотрелся уже. Она нас не обманывала никогда. Это мы хотели видеть в ней то, чем она не была с момента, как ее душу принял под свое крыло тот, кто сам был наказан богом за гордыню. Смирись и терпи. Дальше будет только хуже.

Отец, как в воду глядел. Главные испытания на долю семьи выпали вскоре после того, как в монастыре появился новый послушник, который назвался Феодосием.

– Позовите ко мне новенького, хочу дать ему поручение. Вам в миру делать нечего, а он еще не отряхнул с себя его пыль и тлен, ему не повредит, может передумает и не вернется, что тоже неплохо.

Глава 11.

Отец Дамиан относился к Теодоре, назвавшейся Феодосием, насторожено, никак не мог постичь истинный мотив пребывания молодого послушника в стенах монастыря.

– Может бежит от несчастной любви. Родители небось хотели женить на нелюбимой или на такой оторве, как наша Инес, – последняя мысль показалась игумену предвзятой по отношению к дочери. – Может быть я слишком строг с ней? Если подумать, она в чем-то права – я и правда не был хорошим отцом. У нее были лучшие куклы, какие я мог купить на Александрийском базаре! Но это бездушные куски глины и кусочки драгоценных тканей не смогли заменить меня. Если я буду с ней ласков, перестану читать нравоучения, следить, возможно Инес оценит это и станет ко мне подобрее? И добродетель не будет казаться ей обременительной…

В следующую секунду игумена посетила еще одна мысль, которая влетела в его голову, как стрела, выпущенная из лука. Так и было, только лук этот был в руках демона, и подброшенная идея тоже была его.

– Этот Феодосий, он богат, наверняка, сын богатых родителей. Если я познакомлю его с Инес, может быть из этого что-то слепится? Она красивая, умеет обольщать. Надо только их сблизить, а дальше молодость сделает все сама.

Так у игумены родился план. Демон ликовал. Но он ликовал бы еще больше, если бы знал, кто скрывается под личиной послушника, с которым игумен хотел свести свою непутевую дочь.

Феодосий зашел к отцу-настоятелю, ни о чем не подозревая.

– Вот тебе деньги. Отправляйся в Александрию. Купи муки. Возвращайся в тот же день.

Феодосий с сомнением посмотрел в окно – дело было к вечеру, когда же он вернется? Ночью можно было нарваться на разбойников.

– Не переживай, я все предусмотрел. По пути остановишься в другом монастыре, в Махерат, там для тебя приготовят келью, переночуешь и с рассветом продолжишь путь.

Идея ночевать вне стен монастыря, к которому Теодора уже привыкла, ей не понравилась. Но перечить настоятелю в такой мелочи было неправильно. Феодосий в знак согласия послушно склонил голову и перебирая четки, ушел собираться. Игумен был рад, что первая часть плана прошла без заминок – послушник мог упереться, пришлось бы уговаривать, заставлять, а так, вроде как все само собой, не заподозрил ничего.

В тот же день игумен заехал к семье, объявил жене и дочери:

– Я не хочу никого ни к чему принуждать. И не хочу, чтобы одна их вас сочла меня деспотом. Потому предлагаю обеим немедленно собраться и отправиться в Александрию.

Инес захлопала в ладоши, Клариса насторожилась.

– В Александрии вы пробудете столько, сколько вам хватит потратить этот кошелек, – настоятель поставил на стол увесистый мешочек с монетами. – Все состоится с одним условием – вы проведете ночь в монастыре Махерат. Просто переночуете там. Больше ничего от вас не требуется – ни молиться, ни нести послушание. Вижу, что вы не против, тогда собирайтесь. Через час выдвигаетесь.

– На ночь глядя? – подала голос бывшая жена.

– Именно так. Я же сказал, переночуете в монастыре.

***

Вслед на Феодосием в сторону Александрии выдвинулся небольшой караван, к которому присоединились две госпожи, которые пожелали остаться неузнанными. Возле стен монастыря Махерат, который они проезжали, перед тем, как караван выезжал на прямую дорогу, которая вела в Александрию, женщины попросили остановить повозку. Караван продолжил свой путь, а женщины пошли к монастырю. Там их ждали: выделили комнату в гостинице.

***

Демон, который следовал теперь повсюду за Инес, наслаждаясь временами ее обществом, терялся в догадках – с кем же отец собрался ее знакомить, где нашел такого доверчивого дурня?

При монастыре Махерат был разбит чудесный розовый сад. Инес попросилась погулять. Мать разрешила, полагая, что в стенах монастыря ничего не угрожает. Оказавшись в саду, Инес сразу заприметила разлом в стене и устремилась туда, надеясь выбраться на свободу. Ожидания были несколько преувеличенными – свобода заключалась в том, что за стеной был источник, который пользовался дурной славой. Деревенские тоже обходили источник стороной. Ходили дурные слухи, будто в колодце вода не простая, а колдовская, можно отравиться. Какого рода отравление, не знали, но боялись. Все было правдой – вода в колодце действительно имела особые свойства. Объяснялось все это просто – выше по склону, откуда стекал ручей, который подпитывал источник своей водой, росла цикута. Иногда ее сок проникал в воду. Дозы мизерные, но этого хватало, чтобы изредка источник становился опасным – мог убить. Поили, как правило, животных, когда было лень идти к источнику, который находился дальше. Животина страдала коликами, несколько дней болела, исходила пеной и погибала.

Инес ни о чем таком, конечно, не знала и смело направилась к источнику. Тропинка к нему заросла. Тем удивительнее было увидеть возле него юношу, по виду, простолюдина.

Он сидел на остатках каменной скамьи, смотрел вдаль и казалось, о чем-то грустил. Инес спросила его:

– Ты зачем здесь? Не боишься, что монастырские тебя погонят? Этот источник, наверняка, принадлежит им.

Юноша посмотрел на Инес печальными глазами:

– Не погонят. Я послушник. Просто в монастыре мне страшно, непривычно, вот и выхожу сюда, подышать, потому так и оделся – юноша улыбнулся, – Ты же тоже пришла «подышать», я же вижу, такая девушка не для монастыря, ты создана для любви!

Инес не могла сдержать улыбки – вот это удача в двух шагах под носом у всех!

– Ты угадал, – ответила игриво Инес, а сама подумала. – «И что дальше? Так и будем тут стоять и дышать? Он же пошутил. Или нет? Что же мне его самой за его фаллос приласкать, сам не догадается».

В ответ на эти затруднения демон, который принял облик юноши и поджидал Инес, «подсказав» ей тропинку к разлому, посмотрел на Инес и провел языком по своим чувственным губам. Инес от такого приглашения даже застонала…

***

Махерат не впустил демона – он был надежно защищен особыми знаками. Инес сама вышла за его стены и тут же угодила в "ловушку".

После нескольких подходов, демон даже утомился. Посещая Инес в термах под присмотром шпионов, демон не мог себе позволить тех игр, которым можно было открыто предаваться на лоне природы под покровом бархатной ночи, будто созданной для запретной любви.

– «Теодора по сравнению с этой, сама невинность», – и тут же поправил себя, чтобы не потерять нити своей мести, которая по его расчетам рано или поздно должна была привести к "обожаемой" беглянке.

Решение заняться мужскими монастырями пришло после нескольких неудачных попыток напасть на след Теодоры, которая, по его предположениям, могла скрываться в одном из женских монастырей. Инес была не самоцелью, а лишь средством. А ее сверхъестественная похотливость утомляла.

– «Дитя отметил кто-то из наших, не иначе» – таков был окончательный вердикт, который демон вынес после последней встречи, наградив напоследок Инес своим семенем:

– «Пока будет беременной, хоть отдохну от нее, займусь поисками Теодоры, я по ней скучаю. Интересно, а она обо мне думает?».

Демон не слишком переживал по поводу беременности Инес – знал, что она ребенка выносит, но роды не переживет, как и младенец. Как говорится, концы в воду. А он сможет найти себе новенькую, поспокойнее. Увы, демона ждал сюрприз, как и Инес, которая не планировала материнство, разве что оно могло ей присниться в самом страшном сне.

Глава 12.

Проводив Инес до разлома в стене, демон отправился восвояси. Он видел, как через главные ворота въехали повозка, груженная мешками с мукой. Тоненькая фигурка сопровождавшего груз послушника показалась ему знакомой, но большего интереса не вызвала – Теодору охраняли молитвы игуменьи.

Определив повозку и быков под навес овина, Теодора решила не идти в гостиницу, а заночевать рядом на сене, которое повсюду валялось в избытке. Только закрыла глаза, как вдруг почувствовал, что чья-то рука нежно гладит его по щеке. Теодора открыла глаза и увидела над собой юную девушку. Она смотрела на нее с восхищением.

– Какой хорошенький! – воскликнула Инес. Она случайно наткнулась на Теодору – когда шла назад, сумерки уже наступили, в темноте заблудилась и вместо гостиницы, вышла к овину, где сушилось сено.

Теодора несколько секунд смотрела на девушку, потом ткнула пальцем сначала ей в лоб, мол, думай, к кому пристаешь и затем в сторону гостиницы – что означало – тебе туда, проваливай.

Это было невежливо. Инес от неожиданности даже села на свой зад, не удержала равновесие. Кое-как поднялась, с гневом приказала:

– Как ты смеешь! Ну-ка, немедленно проводи меня! Или я прикажу тебя высечь!

– Я сейчас позову на помощь, скажу, что на меня напали, когда я спал. Ты же тут с родителями? Таких послушниц не бывает, твоя развратность написана у тебя на лице. Почему ты не в своей постели, а шаришься по овинам? За быками решила присмотреть? – Теодора усмехнулась, видя, что девушка ее неприличный и грубый намек поняла. – Еще посмотрим, кого высекут. Чеши отсюда, позор семьи, горе будущего мужа. Пока я не исполнил своей угрозы.

Инес быстро поднялась и, недовольно фыркнув, выбежала из овина.

Теодора долго не могла успокоиться, вспоминала об инциденте.

– «Что я на нее так накинулась, обидела? Сама не лучше. Может надо было поговорить по доброму?» – и снова усмехнулась – блудливое выражение глаз Инес было не спутать ни с чем, любой разговор мог закончиться тем, что она бы просто на нее напала, пытаясь склонить к взаимности и тайна Теодоры была бы раскрыта.

Остаток ночи Теодора провела кое-как и, едва забрезжил рассвет, вывела быков и покинула стены Махерат, не желая встречаться с ночной гостей.

Чем дальше повозка удалялась от монастыря, где Теодора провела ночь, возвращаясь из города с грузом муки по заданию настоятеля, тем ночное приключение все больше казалось ей нелепым приветом из прошлого. Она все время думала о той девушке, дочери настоятеля, Инес, которая хотела ее соблазнить, приняв за мужчину.

– Странно, однако, что мы с ней там встретились. Обычно приключения за свой зад ищут намеренно, а я засела за монастырскими стенами, сижу там, как мышь и вдруг на тебе – и в овине меня нашла какая-то молодая избалованная лупа (волчица). Интересно, настоятель знает, что его дочь уже созрела и ее пора выдавать замуж?

Теодора также нашла удивительное сходство между собой и Инес.

– Такое впечатление, что наши вкусы «шлифовал» один «горячий напильник». Если так, то демон мог навести на меня эту девушку намеренно, чтобы притвориться ею и снова заполучить меня. Похоже, я легко отделалась. Это странно – от демона так легко не обманешь, если он тебя коснулся рукой, а Инес прилипла ко мне всем телом, своими сосками чуть не покалечила меня, – Теодора не удержалась от улыбки, вспомнив, как отбивалась от одураченной Инес. – Значит, это был не он. Но кто тогда навел ее на меня?

В случайность встречи Теодора не поверила и всю оставшуюся дорогу ломала над этой загадкой голову.

Едва повозка въехала в монастырский двор, Феодосия позвали к отцу Дамиану. Первый вопрос настоятеля удивил:

– Как прошла ночь в монастыре?

Не то, как сложилась дорога, как прошли торги, сколько удалось сэкономить и насколько хороша привезенная мука… Феодосий, как всегда, глядя в пол, произнес голосом в котором слышались смирение и легкое недоумение:

– Вашими молитвами, все хорошо. Сена в овине было достаточно, чтобы накормить буйволов и выспаться перед дорогой. Меня никто не беспокоил.

– Никто? – едва ли не привстал со своего места настоятель, сверля глазами Феодосия.

Теодора, все больше волнуясь, покачала головой.

Так они и стояли друг напротив друга в молчании, ожидая, что один из них даст пояснения первым. Но Теодоре сказать было нечего, а настоятель решил отложить «допрос», но предварительно выслушав свою дочь. Он был уверен, что она не упустит своего шанса – познакомиться с таким молодым послушником. Он создал все условия, чтобы встреча состоялась! Остальное было в руках Инес. И что же… план провалился?

– Вы позволите мне пойти к себе, – попросил Феодосий, надеясь, что настоятель не станет больше его пытать – рассказывать о проделках его дочери Теодора не хотела. Она вообще не хотела иметь к этой истории никакого отношения. Какое ее дело, если у настоятеля дочь – лупа! Пусть сам разбирается со своими семейными делами – она же не стала ни на кого вешать свои дела – просто исчезла из жизни семьи и все. Теодора вспомнила о доме.

– «Наверное уже думают, что меня нет в живых. Вот и хорошо. Та Теодора, которую они знали – умерла».

Почему с ней произошли такие перемены, Теодора не знала сама. Влияние игуменьи на себя она не переоценивала – ей с детства внушали только благопристойные мысли, а делала она совсем другое. Демон совратил ее потому, что она сама хотела этого. Познав любовь одного мужчины, она поняла, что растратила себя на многих и тем самым исчерпала свой запас любви, который был ей отмерен от рождения. Любви, не похоти – недостатка в этом «добр» Теодора не ощущала и сейчас, но теперь эти эмоции занимали подобающее им место в самом низу иерархии чувств и потребностей ее души, там где собиралось все самое грязное и зловонное.

Теперь она хотела только покоя, но прежде ей надо было освободиться от прошлого, чтобы оно никак не напоминало ей о ней самой, и она могла в тиши монастыря спокойно готовить себя к монашеству. Серьезным препятствием Теодора считала то, что выдавала себя за мужчину. Если принимать постриг, ей надо было вернуться в женский монастырь, но там мог поджидать ее главный враг. Только тут она была для него «невидима». Получалось, что эта Инес напомнила ей и о прошлом, и о том, что демон не оставил надежд добраться до нее. Если одна из пущенных им стрел упала рядом, следовало ожидать очередного «попадания». Теодора стала молиться, просить, чтобы ее миновала «чаша сия».

Как там провернулись жернова судьбы, не известно, но последствия Теодора ощутила не сразу, а через девять месяцев…

***

Инес, потерпев неудачу с послушником, затаила обиду. Отец ее спросил – как она отдохнула в монастыре. Инес, поджав губы, ответила, что замечательно и тут же ушла к себе, не желая продолжать беседу. Ей хотелось поскорее пойти в термы и там смыть с себя пыль дороги, запах овина и следы любовных утех с демоном под видом послушника, чей облик он принял, "соблазнив" Инес.

– Значит Феодосий не солгал, – убедился отец Дамиан и в сердцах назвал дочь глупой, что упустила такой шанс устроить свою жизнь. После этого настоятель несколько раз заговаривал о том, чтобы отправить Феодосия еще куда-нибудь, где он мог пересечься с Инес, тот отвечал отказом, вплоть до того, что покинет монастырь насовсем, если его не оставят в покое. Пришлось угомониться и ждать, что Инес заинтересуется кто-нибудь другой.

Инес регулярно вывозили и выводили в места скопления самых богатых отпрысков, которые собирались в определенных местах в поисках невест. На нее посматривали, подходили побеседовать, посылали ей знаки внимания, но дальше этого дело не шло.

– Как заколдованная, – сетовала Клариса, мать Инес, а настоятель неустанно молился. Но ничего не помогало – Инес оставалась одна – а как иначе – ее наградил своим семенем сам демон.

Самое ужасное началось после того, как одна из служанок обратила внимание на то, что у молодой госпожи уже которую неделю нет выделений. О причине догадались, но сообщить эту новость ее родителям, никто не решался. Буря разразилась после того, как мать Инес подслушала разговор:

– Госпожа беременна!

– Все это знают. Вот будет сюрприз!

– «О ком это они», – подумала Клариса, первым делом примерив «новость» на себя, а потом с ужасом поняла – Инес!

Прибежав в покои дочери, она застала девушку за обычным для нее занятием – Инес предавалась любовным утехам с посыльным, который доставил ей благовония и душистые растирания, приготовленные по ее заказу.

– Ты с ума сошла! Пошел вон, мерзкая тварь, – она накинулась сначала на дочь, потом на того, кто ее оседлал сзади и по инерции не мог остановиться, смотрел на вошедшую круглыми осоловелыми глазами. Еле расцепив любовников, женщина принялась хлестать обоих всем, что попадало под руку. Несчастный посыльный выскочил из комнаты Инес голышом, по дороге сорвал полотнище с оконного проема, обмотался им наскоро и удалился уже шагом, посмеиваясь про себя – будет, о чем рассказать! Правда, придется на время уехать, пока шум не уляжется – все же дочка настоятеля, хоть и лупа – бывает!

– Ты с ума сошла, – повторила мать Инес, рассматривая ее фигуру. Признаков беременности, кажется, не было, хотя дочь немного поправилась за последнее время, но от переедания детей не бывает, – С тобой все в порядке? – спросила она.

Инес удивилась.

– «Ничего себе, вместо того, чтобы отхлестать меня розгами, такой вопрос!» – Да, а что такое? Если ты про этого …, то это не то, что ты подумала. Он просто показывал мне… физическое упражнение, чтобы похудеть.

– Инес! – прошипела мать, – ты с ума сошла? Какие упражнения с высунутым фаллосом? Если отец узнает, он запрет тебя в монастырь, и ты оттуда выйдешь только в саване! Ты понимаешь это? Я уже вижу, что ты готовая меретриса (куртизанка в древности) и тебе надо выдавать спинтрии (жетоны для оплаты услуг)! Чего тебе не хватало, что ты полезла сюда? Но как бы там ни было, я не хочу, чтобы ты окончила свои годы в стенах монастыря. Что тебе мешало просто выйти замуж и потом творить, что угодно?

– Разве муж мне бы позволил?

– Разве у мужей спрашивают разрешение на такое? Нет, ты точно сумасшедшая.

– Но ты мне никогда о таком не рассказывала! Если бы я знала, то …

Продолжить Инес не смогла – низ живота свела судорога и резкая боль.

– О, боги…, – прошептала она и упала без сознания.

Позвали лекаря. Осмотрев Инес, он вынес вердикт:

– Беременна.

–Вы уверены?

–В чем?

Клариса махнула рукой, расплатилась и добавила сверху за молчание. Слуги тоже получили приказ молчать. Одновременно начались поиски того, кто последним "оприходовал" Инес – о том, что он далеко не первый, мать уже поняла. Но начинать с кого-то поиски «козла отпущения» надо было немедленно.