Тебе не стоит так расстраиваться и надумывать то, чего нет, – Теодора уже догадалась, что от настроения ребенка зависит даже погода. Если ему плохо, жди беды. Она просто обязана убедить его, что его умозаключения могут быть ошибочными. – Послушай, не надо так. Я чувствую, что твоя мать думает о тебе. Но я не знаю, что у нее на уме. Мне не нравится то, как ты ее назвал. Это слово пропитано опасностью, от него несет смертью. Пока я не буду уверена, что тебе ничего не грозит, Инес к тебе не подойдет – только через мой труп. И не смотри на меня так. Мы и с Инес не очень-то были дружны. Еще до того, как ты появился на свет, между нами произошло одно недоразумение, – Теодора помолчала и после недолгих раздумий, рассказала все, начиная с того момента, как встретилась с Инес в Махерат. Ребенок слушал, не перебивая. По тому, как засверкали его глазки, она поняла, что он внимательно слушал историю зарождения свое жизни. Теодора не могла допустить, чтобы ребенок невзлюбил свою мать и повторила: – Если бы она осталась жива, она бы ни за что тебя не отдала! Никому – ни демону, ни своим родителям. -Ты так думаешь? – ребенок посмотрел на нее. Теодору поразила бездна, которая открылась в его настороженном взгляде. Глубина, сотканная из паутины обиды и горя, затягивала Тео все дальше. -Да! Да, я так думаю потому, что я чувствую это сердцем! Если мы с Инес не поладили, это не значит, что я не готова ее выслушать и если надо будет, то отвечу на ее вопросы. Она сомневается в том, что ты ее ребенок. Что удивительного? Когда ты родился, вас соединяла пуповина, когда ее обрезали и тебя унесли, чтобы обмыть в чистой воде, она осталась там в таком виде, что я едва не повредилась умом от этого зрелища. После такого не то, что рожать, с мужчинами не захочешь иметь никаких дел. Инес умирала в муках и в одиночестве. Ты можешь такое представить? Попробуй. Может после этого ты начнешь ее понимать, а не осуждать. – Понять значит простить… – Именно. Хочешь повзрослеть, Тео? Так сделай же это. – Теперь я расскажу тебе… Теодора насторожилась. Плохих новостей ей уже было достаточно, а разговор с Тео ее вымотал до основания. Новые «секреты» могли ее просто добить. – Если что-то личное, может мне и не стоит этого знать, – Теодора понимала, что поступала малодушно, но интуиция подсказывала – так надо, чтобы защитить себя. Тео – ребенок демона, а она всего лишь человек. Запас прочности Тео превосходил ее жизненные силы во много раз. Но она напрасно старалась отсрочить неизбежное – прошлое настигало, надо было принять и этот удар, если не получилось его отвести. – Я помню все, о чем ты говорила. Но я не понимал, что это значит. Мне было страшно, и я не хотел, чтобы она уходила. А она уплывала в той лодке все дальше. Я ее звал, а она даже не обернулась. Может быть поэтому она меня не узнает, ведь она не видела моего лица, – ребенок замолчал. Теодора не мешала ему и ждала продолжения. Они просидели в тишине довольно долго, прежде чем он снова заговорил: – Я хотел остаться на берегу той реки навсегда. Потом появился ангел и сказал, чтобы я возвращался. Я ответил, что уйду только вместе с ней. Он хотел меня напугать. Я сказал, что не боюсь его и хочу, чтобы он ушел. Тогда он сказал, что мама вернется, но она не узнает меня – та река называется Лета, она забирает воспоминания. Исполнилось все – мама вернулась, и она меня забыла. Теодора дослушала сбивчивый рассказ и погрузилась в раздумья, в очередной раз пожалев о том, что рядом не было матери Изабо. Потом молча собрала пожитки и начала мастерить переносную люльку для Тео. – Вот что я тебе скажу – пока своими глазами не увижу Инес, не поверю в ее воскрешение. Она не святая, чего уж там. Если ты ее испросил у Бога, то он обязательно поможет вам встретиться. Не позволяй обиде ожесточить твое сердце. – Кто такой Бог? Я ничего у него не просил. – Кем бы ты не был зачат, ты наполовину человек, а значит – Его сын, как и все мы. Бог знает о нашей греховности, а демона знает еще лучше. Уверена, что на твой счет у Него есть особый замысел. Пути Господни неисповедимы. Мы повторяем эти истины и не верим в них. Не преувеличивай свою проницательность. Побудь ребенком и научись быть человеком, без вот этих вот своих штучек и фокусов. Когда вырастешь, начнешь множить свои грехи. Вот за них и придется отвечать. Тогда и выяснится, кто твой настоящий Отец, а кто только притворился им на время. Мне вот все равно, чей ты – я люблю тебя и моего сердца хватило, чтобы ты поместился в нем. А у Бога сердце намного больше. Ребенок улыбнулся. В его душе снова затеплилась надежда, которая питалась ожиданием встречи с матерью. Теодора старалась думать про Инес поменьше – все воспоминания были либо скабрезными, либо печальными. Перспектива увидеть Инес не во сне, а наяву, приводила Теодору в уныние. А потом она вспомнила про Феодора, хотя постаралась изгнать его из всех закоулков памяти. – Как давно это было, – Теодора вспомнила, как сжигала свое свадебное платье. Принимать любовь своего мужа и знать, что платье, в котором она так вероломно изменила ему в первую брачную ночь, отдавшись демону, было невыносимо. Увидев тлеющие остатки роскошного наряда и черные крошки обуглившегося жемчуга, которым он был расшит, она успокоилась. Феодор застал ее за этим занятием, недоумевал. – Надеюсь, это не какой-нибудь колдовской обряд? – Нет, это обет, что я никогда не буду больше ничьей женой. Феодор сначала обрадовался, но позже вернулся к этому разговору: – Тебе не стоило давать такой обет. Я могу умереть и не хочу, чтобы ты обрядилась в эти жуткие черные тряпки в память обо мне. И уж тем более не хочу, чтобы ты, молодая и красивая, проходила в них всю свою жизнь, избегая мужчин. Есть достойные, намного лучше меня. Я бы очень хотел, чтобы ты была счастлива всегда, а не только со мной. Это и есть любовь. Но получилось иначе. Феодор не умер, зато Теодора умерла для него, сбежав однажды, без объяснений. Он так и сделал, как советовал ей – относил траур положенное время и женился снова. Был ли он счастлив, помнил ли о Теодоре, она не знала. Рождение ребенка приглушит любую боль – в этом Теодора была уверена, поскольку ей выпала судьба нянчить чужого. Настоящее постепенно вытеснило прошлое – оно больше не причиняло ей боли, так, самую малость, как эхо – лишенное смысла. *** Отцовство для демона было чем-то чужеродным по определению, поскольку зачатие заканчивалось для его подруг и для младенцев одним – смертью. Тысячи лет происходило одно и то же и вдруг сбой. – Слишком много во мне стало человеческого, – огорчился демон, вспомнив, чему посвятил себя в последнее время. – Это все она, Теодора! Сбежала и меня потянуло на Инес потому, что она дочь настоятеля монастыря – одного из тех, где спряталась от меня Теодора! Попахивает западней. Люди коварны и заразны, – распалял себя демон. – Хочешь их погубить, склоняешь к греховности, а вместо этого они начинают переигрывать тебя там, где их роль всегда одна – быть жертвой. В итоге я сам чувствую себя жертвой при том, что вообще не должен ничего чувствовать! *** Погонщик верблюдов, который невольно стал соперником демона, решил скоротать время и приступил к изучению своей «темницы». Первым делом подошел к головам, уже не сомневаясь, что его ждет то же самое. Апатия первых часов пребывания в «гостях» у демона сменилась надеждой, что, возможно, этот «караван» еще можно развернуть. Он решил, что было бы неплохо поговорить с теми, кто оказался менее удачлив и воспользоваться их горьким опытом. Даже, если ничего не выйдет, он хотя бы последние часы своей жизни проведет в беседе с умными и знатными людьми – с тем, что от них осталось. Он был простым парнем, но природная смекался никогда не оставляла его в затруднительном положении и сейчас подсказала ему, с чего начать. – Подумать только – я здесь потому, что меня угораздило лишиться девственности с подружкой демона! Кто-нибудь слышал о таком невезении? – юноша произнес это как можно громче, делая вид, что не подозревает о том, что его могут слышать. В глубине пещеры послышался смешок, но не более того. Уловка не удалась. Он подошел к головами поближе, обвел их взглядом, выбрал одну потому, что на ней был надет тюрбан, полуистлевший, но из дорогой парчи, расшитой золотом: – А вы, уважаемый? Как вы сюда попали? На вас дорогой тюрбан, мне на такой не заработать. Но мы с вами оба тут, только я пока живой. – Это ненадолго, – погонщик не услышал, как демон вернулся и наблюдал за ним с интересом – что могла еще придумать «жертва» вместо того, чтобы рыдать в ожидании своей участи. Парень охнул, сжался весь и поспешил на полусогнутых в свой угол. – Я вижу, ты уже выбрал собеседника? Готовишься? Молодец. Юноша замотал головой. – Что так? Уже не такой смелый? На что ты надеялся? Что они подскажут тебе, как отсюда сбежать? Надо было думать раньше! Знал бы заранее, кому подарил свою девственность, пришлось бы менять подштанники. Познакомься, это великий бей, – демон показал на голову в тюрбане и начал с того, что упрекнул бея в гордыне: – … хотел, чтобы ему поклонялись, как богу, уравнял себя с ними. Но прежде потерял веру, но мечтал стать богатым и бессмертным. И вот он здесь. В чем его ошибка? Ответ прост. Утратив веру в бога, он потерял чувство реальности. Только вера в бога дает понимание что, есть человек. Он не смог стать демоном и перестал быть человеком. Демон пустился в откровения, как делал всегда перед тем, как принять судьбоносное решение. Сейчас он решал для себя важную дилемму – перестать преследовать Инес и позволить ей остаться с погонщиком верблюдов, раз он так ей мил или найти ее и заставить страдать, видя, как он его убивает. Рассуждения на отвлеченные темы помогали ему думать. Для демона не было более бесполезной темы, чем душещипательная беседа о Боге с тем, чья жизнь висела на волоске.

Глава 40.

– …не Бог, а я слышу все ваши желания! Пока ты простой погонщик, мне нет до тебя дела. Но как только ты возжелал большего, я буду тебя искушать женщинами, здоровьем, да мало ли чем. Бей слишком поздно сообразил, что я серьезный парень, а не фокусник. Однажды я его спросил – чего он хочет. Он ответил – денег. Я дал их ему больше, чем он просил и послал к нему нищего. Он не подал ему ни гроша. Мне показалось это странным – уж грош то можно было бросить! Я послал к нему разорившегося друга детства – он согласился помочь в обмен на его молодую жену. Я послал ему его мать! Ей-то он мог дать деньги, не спрашивая, зачем. Но он спросил и когда узнал, что она хотела помочь бедному соседу выкупить осла, которого бей, ее сын, забрал за доги, обвинил мать в том, что она его не любит и готова разорить ради соседа-голодранца. Видел бы ты, как он рыдал и клялся, что осознал, обещал стать щедрым и добрым. Я поверил! Но я не бог, чтобы прощать и он получил то, о чем просил, помимо богатства – бессмертие и, как видишь, пополнил мою коллекцию. Скажи что-нибудь. Так и будешь молчать? -Судьба бея была предрешена? – тихо спросил юноша. Все это время он не сводил глаз от головы того самого бея, которая смотрела на него с мудрой печалью. Юноше показалось, что голова жалеет его. – Нет, конечно, нет! Все можно было изменить в любую секунду! Но все тянут до последней и потом удивляются, что именно ее им и не хватило для перемен. Бей так и не успел сделать ничего, что можно было назвать добрым делом. Времени не хватило. -А вы внимательно смотрели? Может быть эти дела были слишком маленькими? – юноша чувствовал, что демон не просто так разговаривает с ним. Возможно, он сомневался, надо ли его убивать. Если так, то он не упустит этот призрачный шанс, чтобы потом не корить себя, что упустил его. -Переживаешь за него? – демон усмехнулся. – Про верблюда и игольное ушко придумал не я. Ты обратил внимание, что среди моего собрания всего несколько голов, которые принадлежали беднякам? Они заметны, если присмотреться – гнилые зубы и выражения лиц, как у меня, когда я не в духе. Это те, кто считал свою бедность несправедливостью. Они гордые – не «унизились» до просьб к богу или ко мне. Решили, что все возьмут сами. Кстати, моя идея. Теперь они тут, среди сильных мира сего, как и хотели. Не трясись, тебе среди них места нет. Пока. Я подожду, когда ты сломаешься на какой-нибудь замужней матроне, которая поманит тебя своими прелестями и ты побежишь ее ублажать в обмен за еду и одежду. Тебя может спасти только чудо любви. Но это не Инес. Тебе надо понять это раньше, чем твоя голова окажется среди них. Собирайся, пойдем в город. Походим по улицам, возможно, Инес где-то там, почует тебя или ты ее. Вы же как-никак связаны. Буду ловить её на живца, то есть на тебя. Демон вернул себе прежний благопристойный вид и указал юноше на тюк. – Из вашего каравана, что добру пропадать. Выбери себе что-нибудь по своему вкусу, но без излишеств, не стоит привлекать внимание. *** Демон искушает не только ложью. Самое действенное оружие, которым он разрушает надежду на счастье, это собственные страхи. Бедный погонщик верблюдов был уверен, что быть несчастным и бедным – его удел. Единственно возможную перспективу для себя он видел в том, чтобы пристроиться в богатый дом и заниматься тем, на что намекал демон. Получалось, что демон все о нем знал. Потому его слова насчет Инес юноша воспринял, как истину. *** – Куда ты меня тянешь? – спросила Теодора младенца потому, что уже не могла противиться его желаниям. Обычно она сама определяла, куда им идти. Они вернулись в город, но не в то место, где Теодора заприметила дом свиданий, в котором надеялась заработать на еду, а в окрестности оливковой рощи. Той самой, где отметила Инес. Караван, пострадавший от нападения, уже увели. Среди деревьев было все еще многолюдно, а в одном месте – там, где обнаружили больше всего следов ночной трагедии, которая унесла жизни нескольких человек, собралась целая толпа. Люди что-то оживленно обсуждали, показывали пальцами в сторону олив, делали страшные глаза, приседали и хлопая себя по бокам. – Что их собрало в столь ранний час? – спросила Теодора ребенка, думая, что это и есть цель их путешествия. – Нам лучше не подходить, – прошептал Тео, приподнявшись на ножках, чтобы получше рассмотреть, что там впереди. – Зачем же мы сюда пришли? – Она где-то здесь. Теодора догадалась, что речь об Инес. Не представляя, как она может выглядеть после воскрешения, Теодора внимательно осматривала женщин в толпе. Ей показалось, что одна из женщин вела себя странно. Она стояла вместо со всеми, но старалась при этом держаться в тени или за спинами других женщин, сливаясь с толпой. Понаблюдав за ней некоторое время, Теодора поняла, что она тоже кого-то высматривала. Теодора проследила за ее взглядом и увидела демона… Он был с молодым спутником, который не отходил от него ни на шаг, будто его держали на поводке. *** В доме Инес царил переполох. Слуга обнаружил, что в комнатах молодой госпожи, которая пропала и по слухам, объявилась в монастыре, в купели набрана вода и там явно кто-то совершал омовение. Подозрение пало на прислугу. Клариса собрала всех и потребовала отчет – кто где провел ночь. У всех нашлись оправдания. – По-вашему, вода сама налилась? А что собаки? Где Минотавр? Он жив или отравлен? Приведите его сюда! Минотавр возьмет след и приведет нас к злоумышленнику. Привели пса. Минотавр начал обнюхивать все вокруг. Послышалось радостное повизгивание – на полу валялась груда тряпья. Собака ткнулась в них носом, улеглась сверху, показывая всем видом, что намерена их охранять. Клариса отогнала пса, наклонилась посмотреть, потом резко отпрянула. – Пошлите за настоятелем. Скажите, это срочно. – А если он попросит вас прийти к нему? – слуга спросил потому, что знал – после пропажи Инес хозяин предпочитал встречи с женой проводить на нейтральной территории, чаще всего в его монастыре. – Скажите, я настаиваю. Это очень важно. *** Увидев демона, Теодора ахнула и попятилась назад, будто это могло помешать встрече с ним. Еще немного и демон увидел бы ее тоже. -Господь всемогущий, ангел-хранитель, спаси и сохрани, сделайте нас невидимыми от зла! Спаси и сохрани…, – Теодора читала непрерывно молитву, сложив из пальцев знак, которому ее научила игуменья перед тем, как благословить: -«Если зло настигнет тебя неожиданно, скрести три пальца. Не два, а три – добавь к среднему и безымянному указательный. – Обычно скрещивают два, если хотят защититься от ведьмы, – Теодора повторила то, что слышала с детства. – Два пальца защитят от сглаза. А тебе нужна защита от более серьезного врага, наподобие Василиска. – О! Все заклинания вылетят из головы при такой встрече. – В том то и дело. Пока будешь вспоминать их, скрести три пальца и станешь невидимой для зла. Тебя почувствуют, но не увидят». Сейчас эта наука матери Изабо пригодилась. Ребенок тоже вел себя беспокойно, умудрился выбраться из своей люльки, забрался Теодоре на плечи и тоже смотрел на толпу. – Там нехороший человек. Одет богато, но внутри он весь черный. Нельзя, чтобы он нас заметил, – сказал ребенок, пытаясь обратно забраться в свою люльку. – Но если мы уйдем, то не сможем найти Ее, – после того, как Инес не захотела с ним встречаться, пусть это и происходило во сне Теодоры, ребенок называл Инес просто – «Она» – обиделся. -«Знает ли он, кто это?» – подумала Теодора, стараясь в суматохе не потерять демона из виду. Он был в своем самом соблазнительном образе – зрелого мужчины, тело которого украшали шрамы, а фигуру – богатая одежда. Юношу, который словно прилип к демону, Теодора приняла за очередную жертву. – "Девушек уже недостаточно", – подумала Теодора. Демон старательно изображал из себя зеваку, а сам следил за толпой. – Я Ее вижу и тот черный человек – он тоже идет к ней, – воскликнул ребенок и вцепился Теодоре в волосы. Ей стало больно, но она терпела, понимая, что это у него от волнения. Она не хотела отвлекаться от молитвы, но не могла сдержать слезы, которые выступили на глазах, продолжала повторять: – «Спаси и сохрани, сделай невидимой от зла…» Теодора уже знала, что демон ее чувствует. Чтением молитвы, она "соткала невидимое покрывало", которое с усилием сопротивлялось демоническому "оку" – давление ослабло лишь после того, как демон отвлекся на Инес. – Останемся! Ты хорошо нас спрятала. Мы можем наблюдать отсюда, – попросил ребенок. Теодора оценила его деликатность – имея над ней власть, он мог ее заставить, но поступил иначе – не стал злоупотреблять ее доверием, проявил уважение. Теодора пошла на компромисс, решила поощрить Тео – ответила согласием. – Ладно. Побудем здесь еще немного. Но ближе не подойдем. Куда он делся? Теодора упустила демона на секунду из виду, и он попал. Она перепугалась – невидимое зло опаснее. О том, что демон никуда не ушел, она догадалась по тому, как вел себя юноша, который до этого телепался рядом, как на невидимом аркане. Он растерянно осматривался, но попыток сбежать не предпринимал. – Он не мог уйти ни с чем – демоны охотятся до победного, им нравится делать вид, что у жертвы появился шанс на спасение. Я чувствую, он здесь! – Ты угадала, я вижу его, – прошептал Тео. – Он обходит с другой стороны, хочет подобраться поближе. Ему нет до нас дела, ты напрасно так испугалась. Он охотится за Ней. А тот человек, что был рядом с ним, приманка. – Откуда ты все это знаешь? – Могла бы не спрашивать, – ответил Тео. Теодоре показалось, что это прозвучало довольно грубо, учитывая то, что она сейчас чувствовала – умирала от страха и пряталась в кустах с ребенком на загривке вместо того, чтобы убраться отсюда подальше. – Если ты такой умный, может и ходить уже начнешь сам? – Нет, мое тело подчиняется законам человеческого рода. Я пытаюсь немного ускорить рост, но… Смотри! Теодора снова увидела Инес – это и была та женщина, которая все это время старалась быть незаметной. Только что она была там, как вдруг исчезла и снова появилась в толпе, но за спиной спутника демона. Она окликнула его. Юноша, которого Тео назвал «приманкой», обернулся, увидел Инес. А дальше произошло то, о чем Теодора вспоминала спустя некоторое время, пытаясь разгадать смысл того, что видела… Инес и юноша обнялись. Демон спохватился, выскочил ниоткуда, как кролик из корзины бродячего фокусника и двинулся на Инес, но не успел схватить – парочка испарилась, исчезла. В руках у демона остался висеть обрывок невидимой цепи, которая проявилась, когда надобность в ней пропала. – Однако, – прошептала Теодора и заторопилась прочь от этого места, унося с собой ребенка, который на этот раз не сопротивлялся, предоставив ей возможность действовать на свое усмотрение. За спиной Теодоры раздался гневный окрик – похоже, демон, наконец унюхал её след. Она не стала останавливаться и выяснять – так ли это – упустив Инес, он мог сосредоточиться на ней. Убегая в панике, Теодора сбилась и никак не могла вспомнить молитву – слова разбегались, как стайка испуганных рыб. – Тео, спасай! – крикнула она, но ребенок и так уже сообразил, что теперь гонятся за ними – он посмотрел на демона и произнес: – Стой, где стоишь, папаша, пока не оторвал тебе самое ценное, – и добавил. – Эла рэ пуштис, гамота! (аналог угрозы – произвести насильственные действия против желания). Услышав такое, Теодора споткнулась и едва не упала. К счастью, все обошлось, она крепче сжала руками ножки Тео, которыми он обхватил ее и побежала еще быстрее. Невероятно, но демон послушался! Не потому, что испугался нелепой угрозы, которая прозвучала из уст младенца . Он был ошарашен тем, что увидел его! Пока ребенок существовал где-то там, как абстракция, он не очень его волновал, но, увидев, понял, что к встрече с ним не был готов еще больше, чем к измене Инес.