Герману фон Трескову было 57 лет, когда он посватался к 39 -летней Татьяне Лазаревой, дочери известного флотоводца и получил отказ. Родители Татьяны против Германа ничего не имели. Наоборот, жених был всем хорош.

… избрав своим поприщем военную службу, Герман фон Тресков проявил себя в датско-немецком военном конфликте 1848-1850 гг, будучи адъютантом прусского генерала фон Бонина, будущего военного министра. В 1952 году он уже был капитаном Генерального штаба. С 1865 года в чине генерал-майора Тресков командует штабом военного кабинета короля Вильгельма I. В 1975-ом он – генерал от инфантерии (ниже фельдмаршала, но выше генерал-лейтенанта). Казалось бы, что еще нужно? Однако: "Простите, нет".

Разумеется, всем было интересно – какова причина. Но, кроме домыслов, любопытствующие так и не получили. Ни тогда, ни после, когда выяснилось, что бравый боевой генерал, на свою беду оказался еще и однолюбом.

А что невеста?

Татьяна Михайловна Лазарева была мила, хорошо воспитана и горда – то, что можно было сказать о ней с первого взгляда, со второго тоже. Разве что "горда" приобретало еще более весомое значение, определяя и характер ее поступков. – "Старшая дочь в отца", – говорили о ней, имея ввиду вполне определенные вещи.

О принципиальности и отваге Лазарева ходили легенды. Одна из первых была связана с походом 36-пушечного фрегата "Крейсер", охранявшего русские территориальные воды от контрабандистов в 1825 году. Чудовищный ураган настиг фрегат в открытом море. Была возможность переждать его в безопасной гавани Сан-Франциско, но до нее еще надо было добраться, а шторм только усиливался.

Капитан принял решение принять удар стихии и вышел победителем. Но какой ценой… пока судно, пережившее шторм, добралось до Кронштадтского рейда, Лазареву пришлось утихомиривать дважды взбунтовавшихся моряков. Ему удалось отговорить команду от крайних мер взамен на обещание не выдавать их, когда фрегат вернется домой.

Надо сказать, что этот договор имел обоюдовыгодного значение, поскольку самому Лазареву за то, что допустил мятеж, причем дважды, грозил трибунал и разжалование в матросы. Если бы нашелся предатель, который выдал бы начальству этот опасный секрет, возможно, история никогда бы не узнала о великом флотоводце и первооткрывателе Арктики.

За успешное завершение компании, Лазареву присвоили звание капитана 1-го ранга. Получив повышение, первым прошением на имя Императора стала настоятельная просьба – наградить всю команду. Из министерства пришел ответ, в котором сообщалось, что прошение одобрено – награды получит офицерский состав. Лазарев гневно отбросил эту бумагу и сел писать новую, которая была почти копией первой, но на этот раз предусмотрительно написан не "вся команда", а уточнил – "офицеры и матросы".

Проявляя такое упрямство и несговорчивость, Лазарев, разумеется, рисковал. Однако, все обошлось – его прошение удовлетворили.

Надо ли удивляться, что старшая дочь, которая была его любимицей, свою принципиальность возвела в ранг религии, даже если это шло в ущерб ее личной жизни.

На разборчивую невесту повлияла дружба с еще одной особой, которая также отличалась самомнением и своенравием – княгиня Мария Максимилиановна Романовская, член Российского императорского дома с титулом Императорское высочество. Татьяна Лазарева стала ее фрейлиной. Татьяна была старше ее на пять лет, но это не мешало Марии быть главной наставницей и советчицей, в том числе и в сердечных делах. Она не делала секрета из своего отношения к вопросу выбора жениха: богатых претендентов Романовская ставила на место:

–Выйду только за принца.

Понятно, нужен принц, остальным просьба не беспокоиться… Могла ли Татьяна поставить себе менее высокую планку? Наверное, так и случилось – фон Тресков стал "жертвой" недальновидного решения.

Однако отказ не помешал ему сделать предложение снова. На этот раз он был уже менее уверен в себе, но более романтичен, сопроводив свое предложение руки и сердца… букетиком фиалок.

– Как мило! – воскликнула Мария Максимилиановна, когда фрейлина Лазарева рассказала ей по секрету, что жених снова попытался "завладеть ее сводной душой". Только на этот раз, видимо опасаясь что результат будет прежний, ограничился букетиком скромных фиалок.

–Нет же! – Романовская попыталась заступиться за жениха. – Ты не поняла, эти фиалки символ его чувства к тебе – они скромны, непритязательны на вид, но их аромат чарующий, такой букет оценить только та, чья душа так же невинна, чиста и прекрасна, как эти скромные цветы!

Через несколько лет история повторилась.

Мария, которая уже к тому времени нашла "своего принца", с которым сыграла свадьбу в Зимнем дворце, став принцессой Баденской, попеняла фрейлине, упрекнув в жестокости:

– Так и будете его мучить, мон шер?

–Буду, Ваше императорское высочество.

– Полагаю, моя дорогая, у вас есть веская причина?

Смутившись и покраснев, Лазарева проговорила, неуверенная, что ее правильно поймут:

– Фиалки мне нравятся. Это мои любимые цветы, видимо, он об этом прознал. Хитрец.

– Внимательный, – возразила подруга.

– Не спорю, но, он для меня старик!

–Ах, ну да, Генрих уже не молод, – ответила принцесса Баденская, а про себя подумала: "Какой вздор, ну жди, жди…"– и перевела беседу на более приятные и волнующие темы – о своем статусе – счастливой жены.

Минуло 10 лет. Очередной букет фиалок, отправленный Татьяне Лазаревой с предложением руки и сердца, остался без ответа. С некоторых пор, она перестала слать записки с вежливым отказом. Ей показалось, что они для Германа фон Трескова как реликвии, которые он собирает, чтобы однажды предъявить ей, обвинив в жестокосердии.

Двадцать пять лет фиалки напоминали ей о том, что нежное израненное сердце все еще ждет.

Последний букет фиалок Лазаревой доставили в 1900 году. Вскоре она узнала, что генерал фон Тресков, вышедший в отставку в 1888 году, скончался в своем польском имении.

Грустила ли Татьяна о том, что в ее жизни не стало фиалок, которые "досаждали" ее столько лет? Кто знает… На тот момент ей самой уже было за 60. К тому времени она уже была отмечена высшей наградой Российской империи, которая присуждалась за особые заслуги великим княжнам и дамам высшего общества. Внешние признаки благополучия и того, что она состоялась, как личность, были на лицо. Однако в истории о ней осталось не так много и самое яркое напоминание – отвергнутый ею букет фиалок.