Чем больше Муста узнавал Джиллиан, тем больше она нравилась ему своей искренностью. Джиллиан была открыта, как окно в летний полдень, но именно это в той среде, где ей предстояло провести довольно длительное время, такое не поощрялось и могло причинить больше вреда, чем привычка держать свои мысли и чувства при себе. Самым безопасным могло быть полное принятие новой реальности, в которой роль женщины была невероятно скромна по сравнению с тем, что ей даровала природа помимо внешности и магии подчинять себе тех, кто попал под ее обаяние.

Дина Иванова, даже став Джиллиан Кистель, была воплощением непокорности по причине самостоятельности ума и способности к критическому осмыслению всего, с чем сталкивалась. Это не имело никакого отношения к своенравию. Но в гареме до подобных тонкостей устройства женской психики не было никакого дела. У Керкмаля, который уже немного знал Джиллиан, имелись все основания опасаться за ее психическое здоровье – несмотря на внешнюю независимость в ней чувствовалась хрупкость и ранимость. Если о ней узнает Эстель, то и жизнь Джиллиан будет в опасности – Керкмаль проклинал себя за то, что не настоял на другой девушке и позволил Джафару сделать рискованный выбор в пользу «трансильванской богини».

Он ждал приезда Джафара и как мог, наставлял Джиллиан, как ей следует себя вести, чтобы избежать неприятностей. Несколько раз Керкмаль намекал, что она слишком доверчива и не надо делиться тем, что у нее на душе. Джиллиан успокоила его:

– Ты меня плохо знаешь. Я умею быть разной. Это с тобой я такая, как ты сказал, открытая. В моем мире, где я каждую минуту должна быть готова выйти на подиум и что-то из себя изображать. Я же воплощение мимикрии, хамелеон! Ты бы удивился, увидев меня в Милане или Нью-Йорке… там такие акулы, палец в рот не клади – отхватят, не поворачивайся к ним спиной – останешься без зада, – Джиллиан сказала это с таким воинственным видом, что Муста не удержался и улыбнулся.

– Да, это было бы трагично – потерять такую важную часть тела, фантасмагорическое зрелище. Судя по тому, что у тебя все на месте, ты неплохо справляешься.

– Зря смеешься, – Джиллиан занялась расстановкой фигур на шахматной доске, которую Керкмаль все же принес по ее просьбе. – Мир ко мне не всегда был великодушен и щедр. С тех пор, как я осталась без родителей, вообще никому не верю.

– И мне?

– Тебе? Ты еще спрашиваешь? Боже мой, Муста, кто еще из нас доверчивый? Если я тебе улыбаюсь во весь рот и не кидаюсь в тебя нардами, это не значит, что я только и жду, когда ты погладишь меня по голове.

– Что это значит? – Керкмаль не ожидал такой отповеди, ему и правда показалось, что Джиллиан освоилась и считает его своим. Он лишь хотел ее предупредить, а не отталкивать от себя. Джиллиан ему нравилась, может быть чуточку больше, чем положено в их положении. Но с этим Керкмаль как-нибудь справится – он знал, что никогда не нарушит клятвы верности принцу Джафару. Особенно из-за женщины.

– Голова это у меня сакральное место, – Джиллиан смотрела на озабоченное лицо Керкмаля и понимала, что он снова до конца не понял ее выражения и воспринял слова «погладить по голове» в прямом смысле. – Ну все, давай уже начнем и ты обставишь меня и в шахматы, чтобы спасть спокойно. Не представляю, что с тобой было бы, выиграй я хоть раз! Мужчины такие ранимые, даже страшно. Может я сразу сдамся? Я могу. Но гладить себя по голове все равно не дам.

– Снова смеешься надо мной? – Кермаль уже начинал привыкать к манере общения Джиллиан и понял, что она над ним подшучивает, но переоценивает универсальность своих шуток. – Насчет головы, ты права, это сакральное место, вернее часть тела. У нас, если что, лишаешься именно ее и все остальное сразу становится ненужным.

– Понимаю. Но и тут есть плюс, – Джиллиан зажала в кулаке черную и белую пешки, предлагаю Керкмалю выбрать – в какой руке какая.

– Плюс? Ты считаешь, что в безнадежной по определению ситуации есть плюсы? Выбираю правую!

Джиллиан раскрыла ладонь и подала ему черную пешку.

– Мой ход. Конечно есть – такая экономия на парикмахере и расчесываться не надо, – Джиллиан посмотрела на собеседника и поняла, что эту шутку он понял, но не оценил – Керкмаль посмотрел на нее задумчиво, даже не улыбнулся.

– Больше не шути как. У нас есть поговорка – Шутка – соблазн для дьявола". Особенно он любит шутить и наказывать за глупость или неосторожность не того, кто виноват, а того, что оказался не в том месте не в то время или просто был случайным свидетелем. Извини. Мне расхотелось играть. Может быть в следующий раз.

– Обиделся? Что за бред! Как так можно?

– Джиллиан, ты хорошая девушка, умная, это твоя главная добродетель, а не красота, я сразу это понял, когда увидел тебя. Но ты забыла, что в чужой монастырь, как у вас говорят, со своими правилами не приходят.

– Уставом…, – Джиллиан поправила Керкмаля, понимая, что он расстроен ее беспечностью, которой всего-навсего хотела скрыть скуку ожидания неизвестно чего. «Я поняла, Муста, не дура – шутки могут быть опасными. Постараюсь усвоить этот урок,» – подумала Джиллиан, не собираясь обижаться в ответ и стала убирать фигуры.

***

Расставшись с Джиллиан, Керкмаль пошел к себе. Войдя в комнату сразу понял, что в ней кто-то есть. Он остановился, прислушался, одновременно с этим незаметно доставая пистолет, который всегда носил при себе. Керкмаль расставался с ним только, входя в покои принца.

– Кого-то опасаешься? – он услышал голос Джафара. Керкмаль так и не достав оружие, приподнял обе руки с раскрытыми ладонями вверх, продемонстрировал, что в них ничего нет – так требовал этикет.

– Рад видеть вас, мой господин. Мы вас заждались.

– Мы?

– Я и мисс Кистель. И Цербер по вам скучает.

– Кстати, о Цербере. Не забрать ли мне его с собой? Мы тут редко бываем, ему в этом подземелье скучно, некого погонять, кроме призраков.

Это могла быть смена темы или прелюдии к началу беседы. Керкмаль чувствовал себя натянутой струной.

– Он весь гарем перепугает.

– Им полезно. Может хоть Цербер вразумит этих дам.

– Что-то произошло? – осторожно спросил Керкмаль, чувствуя по голосу, что Джафар успокоился и хочет услышать подробный отчет о том, что тут в его отсутствие происходило и лишь потом поделиться своими новостями, а они, судя по затравочной интриге про Цербера, были.

– Я чуть со скуки не умер, мой господин,– пожаловался Керкмаль, сделав ход безопасной "черной пешкой".

– Джафар – мы договорились. Не зли меня, Муста. Как ты мог скучать в такой компании? Или Джиллиан сочла тебя скучным собеседником, и ты решил все свалить на нее?

– Простите мне мою неловкость, Джафар. Может вы и правы – я для такой девушки собеседник мало интересный.

– А я вот соскучился. И по тебе и по мисс Кистель. Начни свой рассказ с нее. Как она?

– Пытался научить ее в нарды. Это все, что я смог придумать.

– Отличная идея. И как успехи?

– Никак. Или я бездарный учитель.

– Не наговаривай на себя. Не все женщины играют в нарды, нужно терпение, а им бы все сразу и побольше. Обо мне не спрашивала?

– Нет, – Керкмаль покачал головой, понимая, что его ответ мог быть принцу неприятен. – Но…

– Что «но»?

– Думаю, что она не хотела обсуждать со мной свои чувства. Она скрытная и не доверяет мне.

– Чем же ты провинился? – усмехнулся Джафар. – Мне показалось, что вы отлично ладите.

Керкмаль понял, что Джафар успел пролистать видео-записи.

– Боюсь, что это видимость. Я старался заслужить ее расположение. Она играла со мной в нарды, как могла, шутила, веселилась, а потом заявила, что не верит никому и ее этому научила жизнь.

– Что ж, она права, так безопаснее.

– А еще мне показалось, что она скучает по своей родине.

– Ты же говорил, что она тебе не доверяет! И тут такие откровения? Или ты прочитал ее мысли?

– Прямо она ничего не говорила, но я уже научился немного ее понимать. Хотя шутки у нее… – Керкмаль пересказал о чем они беседовали.

– Должен поблагодарить тебя, Муста, ты делаешь мне услугу, выслушивая все это. Не представляю, как бы я реагировал, ляпни она такое при мне или мне. Может мы в ней ошиблись? И она не так умна, как нам показалось? Женщину легко переоценить, особенно на стадии охоты на нее, ты знаешь мою слабость.

– Она умна и добра, редкое сочетание. Но добра в ней больше, я бы так сказал, а это может быть небезопасно, если она вдруг решит пожалеть своего врага.

– Кстати, про врагов. Ты прав – они у Джиллиан есть. То, что я тебе расскажу, пусть останется между нами, Муста. Я очень рассчитываю на твою помощь. Мой дядя приглашал меня на беседу, на этот раз не совсем воспитательную.

Это было важное замечание – родственные встречи как правило происходили по вескому поводу, когда дело касалось вопроса династии. Но принц отказался от притязаний на трон. И тем не менее это не освободило его от обязанности появляться и отчитываться по первому требованию.

– На вот, посмотри, – Джафар протянул Керкмалю папку. – Такого в нашем тихом болоте еще не было. Речь об убийстве, Керкмаль.

– Убийстве?

На фотографиях с убитой девушкой Керкмаль не сразу узнал Набу – лицо было обезображено смертью и глубокими порезами, которыми была покрыта вся ее голова, будто девушку рвала бешенная огромная кошка.

– Похожа на Набу, – сказал Керкмаль потому, что сходство все же бросалось в глаза, несмотря на раны.

– Это и есть Набу, – Джафар усмехнулся, глядя на выражение лица своего обычно невозмутимого помощника – его можно было понять – это его кандидатура, как и Эстель, которой она прислуживала.

Керкмаль посмотрел на Джафара и он увидел в его глазах страх.

Глава 33.

Следователь Лекаб, узнав о том, что девушку на фото уже опознали – ею оказалась служанка гарема принца Джафара – был бы рад избавиться от этого дела, но начальство на этот счет оставалось непреклонно:

– Лекаб, брось, только ты можешь общаться с таким клиентами. У нас работает простой народ, напортачит, опозорится, не сможет толком никого опросить. Ты всех знаешь, сообраззишь, с кем как говорить – кого с их претензиями послать и допросить с пристрастием, а кого лучше не трогать.

Смирившись, Лекаб внимательно рассматривал снимки, сделанные на месте, где обнаружили тело.

– «Следы похожи на звериные. Или имитация? Большая кошка? Волк? Здесь нет волков. Большие кошки только в зоопарке, но там уже животных проверили – все на месте, никто не сбегал. А может крупная собака? Эксперт четкого заключения не дал… Почему зверь напал на человека? Может быть эксперт ошибся и раны нанесены предметом, например, трезубцем, и следы только похожи на звериные? Выдал ерунду, а мне теперь подгонять его бред под версию, которая всех устроит. Нет, я бы не хотел быть тем, кто будет последним выносить заключение по этому делу, черт бы его побрал. Надо будет провести независимую экспертизу, чтобы не быть посмешищем. Посмотрим, что это за «кошка-людоед». Не верю в мистику. Если подтвердится, что это следы животного, поищем того, кто этого таинственного зверя прикормил и натравил на бедную служанку. Врагу не пожелаешь такую смерть. Рвал ее заживо, а потом бросил. Умерла от потери крови.

Сделав копии документов, следователь направил документы на повторную экспертизу в Международный центр судебной медицины, с которым давно сотрудничал, но обращался не так часто, обходились своими силами, да и случая не было, а тут такое…

***

Джиллиан, устроившись поудобнее на диване, гадала, чем бы ей заняться. Взгляд упал на альбом, который для нее оставил Джафар. Она уже познакомилась с содержимым – увиденное произвело на нее впечатление – Джиллиан вспомнила о том, как это было, смутилась.

– «Как же я про нее забыла? Все Керкмаль со своими нардами..», – она подвинула альбом к себе, раскрыла и начала листать. С каждой страницей, ее лицо становилось все более отстраненным и задумчивым.

– «Однако… скромности у индусов никакой. Дина, кто бы говорил… И все же, хотелось бы знать, что он задумал? – спрашивала себя Джиллиан и сама же ответила: – Скоро узнаешь. Дина, смотри на все через призму заключенного контракта – он принц и не может вот так вломиться к тебе, как к своей наложнице потому, что явно хочет поиграть во что-то другое. Альбом – подсказка. Сделай вид, что тупишь. Но не переборщи – возможно, тут его предпочтения. Расслабься и получай удовольствие и не делай из того, что может быть хорошим "делом" – трагедии – ты уже давно не девственница».

Дина вспомнила, как все случилось в первый раз, поморщилась:

– "Реальность вышла убогой и неприятной, ничего общего с мечтами о принце. А тут все настоящее. Чего тебе еще?"

После того случая она долгое время избегала близости, чем озадачивала претендентов на ее внимание и заслужила репутацию надменной «недотроги». К реальной Дине это не имело никакого отношения, но разрушить стену и познать радость взаимной страсти, спустя долгие годы, удалось только с Купером.

– «Вспомнила бабка, когда девкой была…» – Джиллиан улыбнулась фразе, которую часто повторяла прапрабабушка.

Все это, и Купер, осталось в прошлой жизни. Дина вздохнула – ничего ободряющего в мыслях об утраченных иллюзиях жадной и наивной юности сейчас она не находила и, откинув прядь волос, погрузилась в изучение иллюстраций. Она уже давала себе слово, что не будет копаться в том, что прошло:

– "Важно только то, что здесь и сейчас".

Джиллиан так увлеклась, что не заметила, как двери лифта отворились. В последнюю минуту, услышав легкий шорох, успела захлопнуть альбом и оттолкнуть его прочь. Но перестаралась – увесистая книга с грохотом упала со стола и скрылась в пушистом ковре, зацепив по пути вазу с фруктами.

–"Ппц…"

Перед ней стоял Джафар. Он посмотрел на Джиллиан, окинул взглядом произведенные ею разрушения, задержался на альбоме, подошел и поднял его:

– Так не понравилось? – спросил он вместо приветствия и заглянул Джиллиан в лицо.

– Здравствуйте, принц, мы вас заждались! – единственное, что смогла произнести Джиллиан, она была растеряна и обескуражена своей неловкостью, выругалась про себя и теперь старалась придумать, что бы еще сказать, чтобы сгладить впечатление.

– Муста сказал, что вам было не скучно вдвоем, вы играли в нарды с утра до вечера. Думаю, что это и есть причина – было не до чтения. Я правильно вас понял, дорогая Джиллиан?

– Нет, конечно! – возмутилась она. – Вернее, да, мы играли, но не с утра до вечера и не потому, что я не хотела… Я забыла про альбом. Просто забыла! Простите меня.

Джафар явно не ожидал, что услышит такое признание – девушка намеренно рисковала или откровенно надсмехалась над ним?

– "Или выгораживает Керкмаля? Чему еще он ее пытался научить, кроме нард?" – Джафар с усилием погасил раздражение. – Но вы смотрели ее. Сейчас, когда я вошел. Чего вы испугались?

– Да. Это правда, я смотрела альбом…, но я не испугалась, – призналась Джиллиан, чувствуя, что еще немного и она не выдержит – сбежит с поля боя, скроется там, куда принц за ней не пойдет – в туалете. Это было что-то новое – никогда прежде Дина так не смущалась и не чувствовала себя беззащитной перед мужчиной. Джафар не видел в этом ничего особенного. Более того, принимал смущение за игру. Ему и в голову не приходило, что Джиллиан Кистель, которая была общепризнанным секс-символом в мире моды, в душе оставалась целомудренной и неискушенной в любви. Красота пробуждала фантазии на ее счет, но воплотить их в реальность смог только Купер, но это длилось недолго, оставив неглубокий и болезненный след.

Джафар положил альбом на столик, опустился на диван, протянул Джиллиан руку:

– Это ничего, не смущайтесь, я рад, что вы нашли время выполнить мою просьбу. Давайте посмотрим альбом вместе. Я вам прокомментирую то, что будет не понятно. Подойдите же. Или вы не согласны с моим предложением? – принц смотрел на Джиллиан и его глаза "улыбались", но лицо оставалось серьезным – он ждал, какое решение примет Джиллиан.

– Нет, – ответила она неожиданно для себя.

Губы принцы дрогнули, он смотрел на девушку, будто целился в нее – это уже было слишком, она испытывала его терпение.

– Если позволите, принц… Я могу вас так называть? Я бы хотела сначала посмотреть сама. Книга откровенная. Слишком откровенная. Посторонний человек меня стеснит.

Слово «посторонний» подлило масла в огонь. Джиллиан это поняла. Она все это наговорила потому, что никак не могла овладеть собой. Ей не хотелось выглядеть слишком доступной и в то же время, она осознавала, что ведет себя нелогично – контракт подписала собственной рукой, никто не принуждал. Свое разочарование встречей с ней принц мог выместить на своем помощнике, Керкмале. Джиллиан поняла и это – не стоило так тепло отзываться о нем – слуга есть слуга.

Несправедливо, конечно, но о какой справедливости могла идти речь, когда дело касалось двух мужчин и одной женщины, которая сама пока не могла определиться со своими желаниями и металась из одной крайности в другую. О чувствах не могло быть и речи – на это не было времени, а контракт требовал исполнения.

– «Значит, в омут? – Джиллиан увидела у себя под ногами черную бездну, на секунду задержалась на краю, перед тем, как шагнуть в нее. Последняя мысль ее короткого диалога с собой была – Выплыву? Хорошо. А нет, так и не надо. На берегу меня все равно никто не ждет». Я все придумала, принц, – Джиллиан произносила эти слова и самой не верилось, что это и есть ее план, настолько он был абсурдным для нее с учетом отсутствия опыта обольщения – одно дело – подиум… – Чтобы загладить свою вину и не тратить время, можно просто поиграть – мы завязываем друг другу глаза и каждый наугад выбирает страницу. Другой описывает то, что изображено на иллюстрации, не читает, а своими словами и…, – Джиллиан сделала паузу, не решаясь продолжить. Джафар, у которого глаза раскрылись настолько, что Джиллиан удивилась – насколько они у него оказывается большие и выразительные – потерял дар речи – он не знал, что сказать – гадать, что еще придет в голову этой женщине, не хотел и ждал с нетерпением, чувствуя, как желание начинает наполнять его энергией. Все шло не так, как он задумал. Эстель рядом нет, а "браться" за Джиллиан так рано он не планировал.

– "Кто кем управляет? Вокруг меня не женщины, а ведьмы. И что меня на них вдруг потянуло? Дядя прав, дело во мне, пора бы остепениться. Пора. Но…, не сейчас".

– …и тот, у кого завязаны глаза, вытащит жребий – "да" или "нет".

– Да или нет? – переспросил Джафар, едва протолкнув слюну в пересохшее горло.

– Пусть судьба решит, что из этого игроки воплотят в реальность, а что останется в их мечтах…– голос Джиллиан звучал вкрадчиво, она не узнавала сама себя, но уже не могла остановиться.

– Я согласен, – ответил Джафар и улыбнулся, увидев, что Джиллиан протягивает ему две пешки, зажимая их в своих кулачках. – Но, смотрите у меня, мисс Кистель, если будете мухлевать, …. – Джафар подыскивал слово, – выпорю.

– Разрази меня гром, принц! Надеюсь, вы он и есть. Если это снова розыгрыш…?

Шутливая фамильярность, захлестнувшие эмоции смелых фантазий удивительно быстро разрушали ледяные панцири, в которые были закованы души этих независимых-богатых-знаменитых и таких одиноких людей. Неловко разложенный костер вмиг превратился в бушующее пламя, в котором сгорали, ставшие лишними, "гордость и предубеждения", а вместе с ними – смущение, сомнения и страхи. Джиллиан перерождалась в нечто, жившее в ней все эти годы. Купер пробудил эту сущность, дал напиться из волшебного источника. Но только сейчас оно вдруг вырвалось на свободу, чтобы подчинить себе того, кто еще недавно видел в ней свою наложницу, одну из. Он «купил» ее на 13 дней. Он мог ее наказать, превратить в рабыню, продать и даже уничтожить. Вместо этого принц Джафар полностью отдался чувству, которое принял за… любовь – опасную иллюзию для того, что привык повелевать.

– "Шах и мат тебе, дорогой принц" – Джиллиан, с трудом пытаясь удержать свое всесилие и фантазию в рамках приличий, боялась шокировать принца и оттолкнуть. Она бы такого фиаско не пережила. Но ее опасения были напрасными – Джафар крепко сжимал ее руку и вел за собой в новый мир , который принимал их, заставив обоих забыть о том, что за все придется заплатить.

Глава 34.

– Господин следователь, пришли результаты экспертизы, которые вы запрашивали.

– Что там? Смотрел? – Лекаб, только что вышел из кабинета начальника и обдумывал сказанное в свой адрес:

– «Внимание к королевской семье в таком ключе не приветствуется. Ваше усердие может повредить имиджу династии и отрицательно сказаться на международных связях. Отложите это дело и займитесь подготовкой спортивного праздника, который скоро пройдет под патронатом королевской семьи. Это намного важнее, чем искать убийцу служанки».

– Да, но…

Если бы Лекаб услышал это день назад, он был бы доволен, но сейчас все изменилось. В нем уже активировалась «ищейка», "пёс", которому насильно сунули в нос тряпку, чтобы он взял след.

– «Хотят меня отстранить? Интересно, почему? Вы только раззадорили меня», – Лекаб с видимым спокойствием выслушал шефа и не торопился с ответом. Он мог бы сказать, что речь не о простой служанке – она была вхожа в гарем принца. Пусть Джафар не является официальным наследником правящей династии, но со счетов сбрасывать молодого, полного сил мужчину весьма опрометчиво. Лекаб был уверен, что так думает не он один и небезосновательно. По данным соцопросов принц Джафар пользовался популярностью. Эксцесс с наложницей, выставленной на улицу, не навредил, а усилил симпатию к нему – ясно, что он не боялся выносить сор из избы, если на кону честь и традиционные ценности. Что касается наложницы, все были уверены – она априори «виновата» – если принц ее наказал, значит было за что.

«Теперь понятно, кто из наследников близок к народу. Жаль, что отрекся», – Лекаб знал, что такого рода комментарии звучали довольно часто, что давало повод для размышлений о преемственности власти. И не важно, что народ требовал не справедливости, а видимости. Власть искала способ ее проявить. Попытка оттеснить Лекаба от расследования означала, что въедливость опатного сыщика здесь была нежелательна. Вопрос, кому.

– Короче, это не ваше дело, Лекаб. Занимайтесь тем, что вам приказано. Если вы с чем-то не согласны, подайте жалобу в официальном порядке. Я ее рассмотрю.

Лекаб, несмотря на свою интуицию и профессиональный нюх, что дело обещает массу сюрпризов, был довольно осторожным – потому и продвинулся по службе, а не застрял на начальных ступеньках карьерной лестницы там, где каждое решение – как пройти по лезвию бритвы.

– Прошу прощения, – Лекаб подал голос, изобразив самую благообразную и уважительную мину на лице. – Мне было бы спокойнее, если бы приказ о моем отстранении от этого дела был письменном виде.

– Ты его получишь, – отчеканил начальник.

–.. заверенный вашей подписью.

– Ты что себе позволяешь? Не доверяешь моим приказам? Я теперь должен по каждой мелочи тебе приказы отдавать? А где твоя инициатива? Ты на оперативной работе! Хочешь получить «желтую карточку» за профнепригодность?

Это уже было серьезное предупреждение. Но упрямый Лекаб стоял на своем.

– Что вы, господин начальник, я только хочу обезопаситься на тот случай, если вы передумаете, но вспомните, когда произойдет очередное убийство. Интуиция подсказывает мне, что этим дело не кончится.

– Намекаешь на серийного убийцу? С чего вдруг?

– Способ – вот что меня навело на эту мысль. Предлагаю компромиссное решение. Подождем три дня. Если за это время ничего не случится, вы снимите меня с этого дела. А пока я тут, управление будет заниматься им не факультативно, гарантирую. Но, если вы считаете, что на подготовке праздника я буду полезнее, ваше право. Но отдайте письменный приказ.

– Хорошо. Я отдам приказ. Но смотри. Спрошу за его исполнение строго. Если провалишь, можешь уходить и на хорошую пенсию тоже не рассчитывай. Рекомендательные письма составлю сам, так что не обижайся, если они не будут соответствовать твоим ожиданиям.

Лекаб понимал, что шеф недоволен тем, что его в очередной раз подтолкнули к решению, которое созрело не в его голове. Он нисколько не удивился, получив через час в коридоре на руки приказ.

– Чем пмыровинился? – спросил его помощник, который уже был в курсе инцидента. – Или приказы в управлении стали отдавать в письменном виде?

– Ты, пока ничем, а вот я, как обычно, лезу, куда меня не просят, – Лекаб взял в руки листок, на котором бросалась в глаза печать управления и углубился в содержание. Суть его сводилась к тому, что теперь ему предстояло заниматься двумя делами сразу. Лекаб ликовал, хотя и понимал, что теперь у него на «хвосте» будет висеть целая свора наблюдателей. И еще – его «наказали» двумя делами потому, что «отстранение» выглядело бы чересчур нарочитым. Кто-то пытался соблюсти видимость, что расследование убийства будет проведено со всей тщательностью, хотя именно в это Лекабу верилось слабо. Его боялись и правильно делали – Лекаб был одним из лучших.

Поставив закорючку в журнале в знак того, что приказ вручен ему лично, Лекаб пошел к себе. Радость от того, что удалось настоять на своем прошла и теперь Лекаб сердился на себя.

– Не жилось спокойно… Придется ночами работать. Если хватит здоровья… Я так и думал….», – в заключении по поводу следов на теле жертвы значилось: «Раны нанесены острым предметом, походим на трезубец. Возможно имела место имитация нападения животного. В ранах не обнаружено биологических следов животного происхождения…»

– Ясно, полосовали набором продезинфицированных скальпелей? Пока нет орудия убийства, фантазироввать можно сколько угодно и скальпель – тоже ваприант, как и когти. Кому могла понадобиться такая мистификация? Это что-то новое в моей практике. Похоже на одержимость. Но почему именно служанка гарема? И почему меня хотели отстранить? Кроме принца Джафара другой достойной таких усилий цели в гареме нет.

Лекаб принялся рисовать схему, которая складывалась из имевших место фактов на данный момент. Она получалась довольно простой, со множеством кружочков и знаков вопроса. Предполагаемого преступника обозначил словом, которое само пришло в голову – «Носферату».

– Выпустил из несчастной всю кровь. Мало было ее страданий от ран? Наслаждался тем, как из нее вытекала жизнь? Почему просто не убили?

Несмотря на свои подозрения, Лекаб оставил в качестве главных две версии – что жертва была спонтанной и это только начало и в ближайшее время следовало ждать продолжения. Он вспомнил о предстоящем празднике и подумал, что преступник, склонный к эпатажу, мог воспользоваться обстановкой праздника и внести свою кровавую лепту. Вопрос – кто мог стать его целью в этом случае? Лекаб ощутил хорошо знакомое чувство, которое обещало вдохновение и догадки – охотничий азарт!

– Хорошее есть в самом плохом, – Лекаб довольно поцокал языком и направился в отдел вещдоков – еще раз взглянуть на то, что было обнаружено рядом с телом погибшей. ***

Он уже пол часа стоял в раздумье над разложенными на столе одеждой и другими предметами, которые могли принадлежать убитой или кому-то из посторонних. Обращало на себя внимание несколько вещей. Подошвы обуви девушки были в совершенно чистыми.

– Не по воздуху же она туда прилетела, – пробормотал Лекаб, удивляясь, что на это не обратили внимание сразу. – Если только обувь не вымыли потом, причем, самым тщательным образом.

Лекаб взялся за туфли жертвы основательно. Достал складной нож, поддел край каблука, который крепился к подошве плотно, но в микроскопическую щель могло что-то попасть. Так и есть – под каблуком Лекаб увидел следы грязи – когда туфлю отмывали, она просочилась с водой. Он отправил образец на экспертизу, попросив сообщить сразу, как будет готов результат. Но Лекаб уже догадывался – что там могло быть. Он недаром был одним из лучших – его интуицию называли феноменальной – он попросил своего помощника провести сравнительный анализ образцов с почвой, взятой в разных частях дворцового парка. Лекаб намеревался таким образом установить место, где было совершено преступление.

– Может все дело именно в этом? Кому-то не хочется, чтобы я докопался до истины. Но та ли это истина? В последнее время пылинки с безукоризненной репутации правящей династии не сдуваются, а, наоборот, выискиваются или подбрасываются. Замять такое убийство будет непросто.

– «Если это служанка гарема, то следующей целью может быть кто-то из наложниц, а там и до Джафара рукой подать».

Из подвала с вещдоками Лекаб вернулся к себе, чтобы в тишине подумать и выстроить факты в логическую цепочку, но его прервали.

– Господин Лекаб, к вам посетитель!

Он поднял голову и с удивлением уставился на незнакомца, которого провели к нему в закуток, в котором помещалось только два стола – его и помощника. Мужчина стоял, широко расставив ноги и в упор смотрел на Лекаба. В том, как он это делал, было что-то до боли знакомое. Лицо Лекаба озарила догадка. Он всплеснул руками и с недоумением уставился на гостя. Увидев, что его узнали, тот приложил палец к губам. Лекаб кивнул в знак того, что понял и жестом пригласил его присесть.

– Э-э-э…, чем обязан?

– Фадель, Мехмед Фадель, уделите мне немного вашего времени, господин Лекаб.

– Слушаю вам, уважаемый Мехмед, что вас привело ко мне?

– Думаю, нам лучше продолжить разговор где-нибудь на свежем воздухе, тут слишком душно.

– На улице еще хуже. Но вы правы, мне стоит прогуляться. Идемте, найдем прохладный уголок.

Никто, даже Дина не узнала бы в госте Лекаба Купера. Он отрастил бороду, которая полностью стерла его «европейство». Смуглый от природы, с карими глазами, он теперь ничем не отличался от местных мужчин. Соответствующая одежда довершила преображение. Но Лекаб его узнал, хотя и не сразу.

С Купером они познакомились несколько лет назад во время одной совместной операции по экстрадиции из России опасного преступника, который обвинялся в попытке организации госпереворота и покушении на членов королевской семьи. Операция едва не сорвалась. Сообщники попытались отбить заключенного и, если бы не Купер, который смог этому помешать, хотя остался один – остальные погибли в перестрелке – экстрадиция закончилась бы грандиозным и позорным провалом для правоохранительных органов обеих стран. Лекаб был одним из первых, кто смог пробиться к Куперу, который прятался за опрокинутым автомобилем сопровождения. Купер был один.

– А где..? – Лекаб не знал, что думать, заключенный пропал.

Купер показал на другую машину, мимо которой пробежал Лекаб – возле нее было несколько убитых и раненные Купером нападавшие.