Отказывать я не стала и решила инициативу взять в свои руки. Назначила встречу этим же днём в перерыве между мойкой. Мы договорились пересечься у входа через три часа.
***
К обеду распогодилось, солнце светило ярко, но ветер ещё буйствовал, разгоняя зевак с улиц по тёплым домам.
Женщина сидела возле супермаркета у самого входа на скамейке спиной ко мне и разговаривала с кем-то по телефону. Громко кричала, пытаясь понять и достучаться до собеседника, параллельно курила, выпивая после каждого клубка дыма что-то тёмное из двухлитровой бутылки. И да! Она была пьяна.
Я подошла и поприветствовала её, задала (не помню какие) вопросы, среди которых был главный:
– Я вижу, Вы заняты! Может, тогда в следующий раз?
– Нет, что ты! Я свободна! Сейчас объясню этому! Ничего он не понимает! Миша! Миша! Я тебя плохо слышу! Говорю же! Хлеб тебе принесу! Скоро приду!
Я не стала мешать диалогу и прошла чуть дальше, рассматривая пушистые сосны и невольно поглядывала на свою знакомую.
Она сидела, раздвинув ноги, в старых резиновых калошах, тоненьких штанишках капри и откровенно оголяющей маечке без нижнего белья. Из верхней одежды не застёгнутая куртёшка. На этом всё!
Стоять на месте мне не давал ветер, и я разгуливала из стороны в сторону, изумляясь её горячей крови.
Наконец, она прервала попытки быть услышанной, выругалась и бросила телефон в пакет.
– Всё, я свободна! – крикнула женщина, вскочив и направившись ко мне.
– Пойдёмте прогуляемся? Холодно стоять на месте! Давайте познакомимся уже! Вас как зовут?
– София! Соня! Вернее… (тут я услышала что-то для меня сложновыговариваемое тарабарское, не смогу воспроизвести) зови меня Соня!
– Замечательно! А сколько Вам лет?
– Сорок семь. Я уже бабушка! У меня внуки!
– Прекрасный возраст!
– Нет, я старая! Замучил ранний климакс. Приливы! Задыхаюсь!.. Всё уже!
– Ну, приливы – естественное состояние, бывает! Это не значит, что жизнь кончена.
– Думаешь?
– Уверена!
– Ты молодая, тебе не понять!
– Возможно, Вы правы, – рассмеялась я, – но в сорок семь можно всё начать с нуля, если есть такая потребность.
– А ты напишешь про меня?
– Обещаю!
Женщина взяла меня под руку и, прихрамывая, прижав пакет к груди, поковыляла, бормоча что-то себе под нос. Мы прошли, наверное, шагов пятьдесят, не больше, когда она неожиданно приземлилась на бордюр, достала из пакета двухлитровку тёмной шипучки и сделала глоток.
– Сейчас я тебе расскажу! Подожди, сейчас! Да неинтересно тебе будет! Кому нужна моя жизнь? Я хочу, чтобы люди узнали!
Ей было трудно сосредоточиться, поэтому я стала задавать наводящие вопросы и отвлекать комментариями и историями из собственной копилки.
– Откуда Вы, Соня?
– Я из Узбекистана! Вот у вас был царь Пётр злой и в нашей стране очень злые правители. Издеваются над женщинами и детьми.
– А из какого города?
– Из Хивы.
– Расскажите про свою семью.
– Я седьмой ребёнок.
– А сколько всего вас было?
– У матери девять детей. Мы жили в деревне.
– В кишлаке?
– Да, но мама ездила в город. Работала уборщицей в больнице, нам не хватало денег, поэтому я помогала ей и тоже мыла полы.
– А отец?
– Отец нас бросил.
– Как бросил? Разве у узбеков такое бывает?
– Конечно! Ушёл к другой!
– Я думала, у вас возможно многожёнство.
– Нет, он бросил нас, ушёл. А я с детства пахала. Работала хорошо, вот и заметил меня один старик, который лечился в той больнице. Его племяннику нужна была работящая жена. Мать продала меня в пятнадцать лет.
– Как продала?
– Да! Вот так всё и было! Продала! – и Соня заплакала.