На Суворовском бульваре, чуть слышно шурша утоптанным песком, мне навстречу пробежали две девушки в коротких спортивных шортах и значками на олимпийках. Их стянутые в хвостики волосы смешно раскачивались из стороны в сторону в такт движению. Я обернулся бегуньям вслед и поймал брошенный через плечо взгляд и светлую молодую улыбку. Девушка помахала мне рукой и, весело рассмеявшись на пару со своей подругой, навсегда убежала из моей жизни – так же внезапно, как и появилась.

Чуть поодаль группа пионеров сажала деревце вместе с долговязым, немного сутуловатым мужчиной лет шестидесяти со значком Бауманки на лацкане пиджака – по всему судя, каким-то известным ученым или конструктором. Дети были возбуждены и радостны. Они о чем-то расспрашивали долговязого, фотографируясь рядом с ним и у поставленной тут же памятной таблички, о чем-то громко разговаривали и спорили меж собой, не обращая внимания на замечания вожатого.

Недалеко от них, на скамейке, сидел мужчина, одетый в военную форму, и читал книжку с картинками своей маленькой дочери, примостившейся на коленях у отца. По привычке я пробежался по орденским планкам и, увидев медальную ленту за взятие Варшавы, подошел перекинуться парой слов об обоим нам памятным событиям. Мы проговорили, наверное, с целый час. Девочка поначалу внимательно слушала разговор, но вскоре, заскучав, принялась играть, чертя палкой какие-то фигуры на песке. На прощание, крепко пожав руку своему новому знакомому, я так же не спеша отправился в дальнейший путь.

Уже после полудня, выйдя на Арбатскую площадь, я попал в вихрем несущийся во всех направлениях поток студентов, расположенной тут же сельскохозяйственной академии, занимающей здание какого-то бывшего банка, ныне перестроенного и как любое воспитательное или учебное заведение в стране, от детского сада до университета, украшенного огромными алыми знаменами, покачивающимися на легком ветру. От фонтана раздавался гусличный перезвон семиструнной гитары, еле пробивающийся через разномастное пение и громкий смех.