Отпроситься у Христофоровны на весь следующий день не составило особого труда. И совесть меня совсем не мучила. Нет! Тем более, она сама вчера предложила дополнительные выходные. Так что в город я ехала с чистой душой и спокойной совестью.

Часы показывали десять утра. Я специально вышла пораньше, а договорились мы с Денисом встретиться в час дня, чтобы успеть заскочить к Ленке. Поговорить, а заодно привести себя в порядок.

Ленка, будь она неладна, открыла лишь с моей третьей попытки дозвониться ей хоть куда-нибудь. В итоге, злая и возмущенная, я готова была ее прибить. Ведь русским языком вчера сказала, что буду в десять. Дело в том, что я планировала с подругой зарулить в один замечательный магазин, мечтая приобрести давно желанные духи. Но раньше особого повода покупать их не находилось, и потому приобретение дорогого парфюма все время откладывалась на потом.

И вот он, этот потом, наступил. Я, как истинная представительница женского рода на земле, да не обидятся на меня дамы, хоть и была обижена на Дениса и вообще чувствовала, что веду себя глупо, а все же хотела, очень хотела ему понравиться. Это только в книжках влюбленные девушки стойко мнят из себя невесть что, гордо шагая по жизни. А в реальности, как ни горько это осознавать, если влюбилась, то часто ведешь себя не по феншую. Нет, плевать на себя и свою гордость я, конечно, не собиралась. В конце концов он мне пока ничего не обещал, и все, что у нас было – это всего лишь тот поцелуй, один единственный, между прочим. Пообщаюсь, развеюсь, посмотрю, как он будет себя вести. Никогда ведь не поздно махнуть на парня рукой и гордо удалиться. Правда же?!

В магазине унылые продавцы со скрежетом натирали витрины. Оно и понятно. Что еще делать, когда в торговом зале один с половиной человека, и те просто глазеют. Только мы вошли, к нам тут же подскочили сразу две симпатичные девушки-консультанты. Та, что подошла чуть первее второй, злобно зыркнула на товарку и несчастной пришлось вернуться к протиранию витрины. Конкуренция, однако… в итоге духи-то мы выбрали быстро, благо я шла за конкретными. Но благодаря Ленке застряли в магазине еще на полчаса – подруга набрала целую корзину косметики.

Довольная донельзя продавщица попыталась и мне втюхать какой-то чудо-крем, но я вежливо, но твердо стояла на своем. Нет, не нужен. Нет, не сухая кожа. Да, есть крем другой марки. Нет, акция не интересует. И прочее-прочее. В итоге она так меня допекла, что я купила этот крем, лишь бы девушка от меня отвязалась. Никогда не умела оказывать сопротивление такому напору.

Злая и безденежная, я еле утащила Ленку из этой обители кровососов, по пути на чем свет костеря подругу, что времени на обед почти не остается, а я еще даже не завтракала. Но ее взгляд не отлипал от фирменного пакетика с косметикой, а потому все мои проклятия были ей глубоко фиолетовы.

Ровно в час я, как подросток, стояла у памятника Ленину, коих в каждом городе по три штуки, и с напряжением ждала археолога. Но не успела я вдоволь наволноваться, как возле меня притормозила черная БМВ, и из нее вышел Денис. С цветами и улыбкой. А от улыбки ямочка на щеке. Я стояла ни жива ни мертва от навалившегося вдруг счастья и тупо улыбалась.

– Привет, – он подошел и чмокнул меня в щечку. Как ни в чем не бывало.

– Привет, – по-моему я покраснела как вареный рак. Мне казалось, что выгляжу я полной дурой. Но как только мне так показалось, я тут же одернула себя. Что я, в конце концов, как идиотка себя веду? Будто мне цветов никогда не дарили. Хотя… такой мужчина и правда никогда не дарил. И вообще… что вообще – я не успела додумать, потому что археолог жестом пригласил меня в машину, галантно открыв дверь.

Ничтоже сумнящеся я постаралась как можно более грациозно впихнуть себя внутрь салона. В машине пахло духами и розами. Теми, что он недавно преподнес. Из магнитолы Хелависа надрывно пела о драконе. Я улыбнулась. Надо же… не думала, что наши вкусы в музыке совпадают. Интересно, что еще может быть у нас общего?

– Когда твой день рождения? – неожиданно спросил он.

– В августе. В самом конце.

– Значит ты дева… а я скорпион. По-моему, не слишком совместимые знаки, как ты считаешь?

Блин… он еще и гороскопами увлекается. Всегда считала, что мужчин мало интересуют подобные вещи.

– Я считаю, – подумав немного для приличия, ну и чтобы сойти-таки за умную, ответила я, – что от звезд-покровителей вообще мало что зависит. Мой бывший муж идеально подходил мне по гороскопу, но как видишь…, – развела я руками.

Нет, я совсем не собиралась говорить с парнем о бывшем, понимая, как это глупо. Но не смогла удержаться от комментария по этому поводу. Когда-то я тоже увлекалась подобной ересью, мечтая о том, как идеально сложится мой брак. И в очередной раз убедилась, что это здесь ни при чем.

– Наверное ты права, – улыбнулся он, притормаживая возле красивого летнего кафе неподалеку от набережной. – Предлагаю вначале немного прогуляться, а потом отдохнуть здесь…

– Да, давай, – честно говоря, обед еще не успел перевариться, и я с радостью подхватила эту идею.

На набережной почти никого не было, оно и неудивительно. Который день стоит несусветная жара и жители предпочитают прятаться в тени или на водоемах.

– О чем ты хотел поговорить? – спросила я Дениса, когда мы почти в полном молчании дошли до пристани.

– Я? – он очнулся от каких-то своих раздумий и оттого будто не сразу понял, о чем я его спросила.

– Ну да… ты вчера сказал, что нам нужно поговорить.

Внезапно он улыбнулся, и склонился ко мне:

– Я просто очень хотел тебя увидеть, – прошептал на ухо, а потом нежно коснулся своими губами моих губ.

Поцелуй был настолько легким и коротким, что мне даже показалось, будто он случайно это сделал. Но именно сейчас меня пробила такая дрожь, что я вспомнила выражение «подогнулись колени».

– Ты самая очаровательная девушка, когда смущаешься, – засмеялся Денис и взял меня за руку.

Так мы и шли дальше, и в тот момент мне казалось, что мое счастье видно всем вокруг невооруженным глазом. И мне было и стыдно от этого чувства, будто я его украла, и одновременно хотелось всем об этом рассказать хоть кому-то. Поделиться с кем-нибудь.

Мы пили сладкое вино, наслаждаясь местными красотами. Болтали без умолку обо всем на свете, и в тот момент мне было настолько хорошо, что словами передать это состояние просто невозможно. Наверняка у каждого человека бывали в жизни такие моменты, когда бабочки, еще не добравшись до живота, порхают где-то в груди. Впрочем, и в голову они тоже периодически залетают, иначе чем можно объяснить это всепоглощающее чувство дезориентации?

Чем больше мы пили, тем меньше я обращала внимания на окружающую действительность, все глубже погружаясь в его глаза. И в руки. Видела только четкий овал лица, прямой нос, мягкие, такие манящие губы и опасные темные глаза. Казалось, что в них помещается вся вселенная. В какой-то момент мы начали целоваться прямо там, за столиком, нисколько не обращая внимания на то, что происходит вокруг. Какая разница, что происходит рядом, когда ты готова потерять сознание от нахлынувших чувств? Как там? И пусть весь мир подождет…

Очнулась я уже в его квартире, куда он внес меня на руках, пытаясь на ходу стащить с меня майку. Естественно, у него ничего не выходило, и все это действо вызывало у меня жуткий хрипловатый смех, который такому моменту не очень-то и приличествовал. Действительно, очень сложно нести девушку на руках и этими же руками делать что-то еще. Не знаю как, но мы все-таки добрались до комнаты, где я не заметила ничего, кроме огромной, в половину комнаты, кровати. Злосчастная майка все же была снята и брошена куда-то в область пола, туда же полетели джинсы… ну и… все остальное.

Желание, необузданное, животное, заставляло действовать скорее, чем это полагалось бы в первый раз. Но разве это имело какое-либо значение, если сил сопротивляться потоку не осталось ни капли?..

В какой-то момент я поняла, что наши тела сплетаются между собой в единый, подобный змеиному, клубок и почувствовала, что в этот миг он весь мой… дыхание то сбивалось в такт его движений, то выливалось в стоны наслаждения. Потолок и пол переворачивались и бесконечно менялись местами, а перед глазами мелькали хищные пантеры с картин на стенах. Пару раз мне даже показалось, что они вот-вот готовы броситься на меня, рыча и брызгая слюной. Мир переворачивался с ног на голову и не обещал быть прежним. Незаметно для меня мы оказались на полу, где мягкий ворс ковра нежно щекотал спину и пятки. С ковра перекатились на холодный пол. Хвала богам дальше катиться было некуда, а потому мы спокойно продолжили предаваться разврату, пока силы окончательно не иссякли.

– Ты божественна, – выдохнул он, когда мой громкий стон эхом разнесся по комнате.

Мне очень хотелось что-то сказать в ответ, но почему-то слова «Спасибо, ты тоже», показались несколько странными, что я предпочла промолчать в ответ.

Когда мы засыпали, Денис что-то нежно шептал, целовал мои пальцы. Он гладил меня как маленькую, перебирая волосы и убаюкиваю своим тихим шепотом. Уже пребывая в полусне-полуяви мне как будто послышались слова любви. Но скорее всего это была лишь моя взбудораженная происходящим фантазия, ничего общего не имеющая с реальностью. И все же я была счастлива.

***

тром Денис вел себя очень нежно, то и дело целуя и обнимая меня. Я млела от его прикосновений, от теплых, слегка влажных губ. Его запах сводил с ума, навевая воспоминания о прошедшей ночи. Но долго предаваться ностальгии мне не пришлось. Утренние поцелуи плавно перетекли в утренний интим, и очнулись мы лишь к полудню, когда мой желудок громко и настойчиво потребовал хоть какой-нибудь еды.

Денис, смеясь, ушел на кухню готовить завтрак, а я сладко потянулась и нехотя поплелась в ванную. В какой-то момент вспомнила, что вообще-то вчера так и не позвонила Христофоровне и мне стало очень стыдно. Выйдя из ванной, почувствовала запах кофе и поспешила на кухню. На столе все уже было накрыто, и я с радостью и жадностью принялась уплетать горячие бутерброды, запивая их терпким обжигающим кофе.

Когда я все же собралась уходить, Денис предложил вызвать мне такси, но я замахала руками – ехать далеко. А сама подумала, что он вполне мог бы и сам меня отвезти. Будто прочитав мои мысли, Денис нахмурился и сказал:

– Я очень хотел бы тебя сам отвезти, но у меня на два часа назначена очень важная встреча…

– Я понимаю, – скрывая досаду в голосе улыбнулась я.

Мне ужасно не хотелось никуда уезжать, казалось, что если я сейчас уеду, то мы больше не увидимся.

– Солнышко, ну прости, – виновато произнес он.

– Нет-нет, что ты… я, конечно, понимаю. Давай я на автобусе доеду?

– Какой автобус?! Насколько я помню утренний уже уехал, а до следующего еще часа три. Я не могу отправить тебя слоняться черт-те где… так что не спорь, пожалуйста. Сейчас я вызову такси и буду знать, что ты спокойно и комфортно доехала.

Я пожала плечами, спорить не хотелось. В принципе он прав, слоняться черте где и правда не больно охота, а потому поеду на такси.

– Я позвоню, – прошептал он мне на ухо, перед тем как закрыть дверь машины.

«Не позвонишь», почему-то зло подумала я.

Всю долгую дорогу до дома меня не отпускали сомнения. Верно ли я поступила, оказавшись с Денисом в одной постели? Было стойкое ощущение чего-то неправильного…

На крыльце Ромка распивал кофе, от которого явственно исходил запах коньяка.

– Не рановато пьешь-то? – спросила я, подходя поближе.

– Тебя забыл спросить, – огрызнулся он.

Я пожала плечами. Действительно, мое какое дело до его возлияний?!

– Нагулялась? – с ухмылкой спросил он. – Между прочим, бабка вся извелась, хотела уже в полицию звонить, в розыск подавать, – тут он уже в голос ржал, а мне в очередной раз стало стыдно перед Христофоровной, которую, кстати, я с удивлением обнаружила на кухне, шинкующую капусту.

– Нагулялась? – совсем как Ромка недавно спросила она.

Я понуро опустила голову. Ну и что тут ответишь?

– Пропущенные мои видала хоть, или совсем не интересно, как бабка тут справляется?

– Видала. Интересно. Вижу, что справляетесь.

– Ты мне еще похами! Почему не перезвонила?

– Телефон сел… Сандра Христофоровна, ну простите.

– Бог простит, – отмахнулась от меня старушка. – Ты хоть понимаешь, что я волновалась? Почему вчера не позвонила?

– Да не могла я, – ну не говорить же бабушке, что я вчера немножко перепила, а потом…потом… потом вообще мне ни до чего было. А сегодня, когда я увидела уведомления о пропущенных звонках, батарейка как раз разрядилась.

– Ясно. Ну иди в порядок себя приводи, да сюда спускайся. Что я, сама что ли щи варить буду?!

– Уже бегу, – обрадованно воскликнула я, и припустила к себе в комнату. Быстро приняла душ, переоделась и спустилась на кухню.

Щи на самом деле уже почти сварились. Мне осталось только нарезать зелени и хлеба, да накрыть на стол.

Когда сели обедать я поинтересовалась, как они тут вчера без меня справлялись, на что бабуля стукнула ложкой по столу. Хорошо хоть не мне по лбу.

– Я тебе сколько раз говорила, что за столом мы едим. Едим, слышишь?! А все дела обсуждаем за чаем.

Пришлось в итоге замолчать. И лучше бы мы молчали и дальше, потому что, то, что я услышала потом заставило меня содрогнуться.

Когда я убрала тарелки со стола, то взамен принесла чай с тортом, который откуда ни возьмись взялся в нашем холодильнике. На мой вопрос бабка пояснила, что Катерина заходила – занесла. Надо же, бабуля уже вполне спокойно говорит о бывшей подруге. Неужто и впрямь помирились?

– В общем, Женя, дела тут творились жуткие, пока ты там гуляла, – не преминула уколоть меня Христофоровна.

– Что же за дела такие? – я решила не обращать внимания на сарказм старушки по поводу моего загула.

– Афанасию убили.

– Как?! – от удивления я даже чай умудрилась расплескать по скатерти.

– Так вот, да… Язык ее пога… язык в общем вырвали, не при торте будет сказано.

– Ого…, – я не нашлась, что на это можно ответить. Да что вообще можно сказать в таком случае?

Бабка аккуратно отломила кусочек торта и как ни в чем не бывало принялась с видимым наслаждением его вкушать.

– Ну дела. И нашли убийцу-то?

– Да какой там… опять Иваныча вызывали, следаки эти приезжали, всю душу измотали, ироды. У меня вчера сон дневной из-за них нарушился. Будто я что вижу-слышу? Нет, ну хоть ты мне, Женя, скажи, на кой ляд я -то старая им сдалась? Я ж из дому ни ногой, ни рылом.

– Ну… вы типа лицо незаинтересованное? – предположила я.

– Я-то? Ну типа да, типа ну да, не оно типа, – загадочно ответила бабка, чем повергла меня в ступор. Странное ощущение, что бабка довольна, прости Господи мне мои крамольные мысли, заставило вдруг по-другому посмотреть на Христофоровну. Неужто и правда рада? Но почему?

– И кстати, тебя этот как его, Лютаев что ли… да, точно, Лютаев. В общем, просил тебя связаться с ним, а зачем не объяснял.

– Хорошо, – недоуменно пожала я плечами, гадая, зачем могла понадобиться капитану. Помнится, в прошлую нашу встречу он не больно-то рад был меня видеть.

– А они сами-то, ну следаки, что думают?

– Так кто ж тебе скажет?

– А Иваныч? С ним не разговаривали?

– А Иваныч говорит, что все страньше и страньше дела в деревне обстоят. Говорит, двадцать лет здесь работает, первый раз у нас такое, чтоб сразу два убийства, да не бытовых, а прям серьезных. Такие вот, Женя, дела.

А я поймала себя на мысли, что рада своему вчерашнему отсутствию в деревне. Как представлю опять эти допросы и прочее, еще и Лютаев этот. Что ему еще от меня могло понадобиться?

А потом вдруг меня посетила догадка. Что, если он про Юрку хотел сказать? Я скорее бросилась искать визитку и спустя час поисков победно махала ею над головой, как главным в жизни трофеем.

С третьей попытки мне наконец удалось дозвониться до следователя.

– Капитан Лютаев, слушаю.

– Здравствуйте, мне передали, что вы меня искали. Я Белоусова, Евгения.

– А-а-а… Женя, – протянул он.

Женя? Вот так номер. Какая я ему еще Женя?

– Евгения Петровна. Я вас слушаю, —как можно строже сказала я.

– Ну что вы, конечно, Евгения Петровна, простите ради бога. Не хотел вас обидеть. Я просто хотел… хотел…

– Что вы хотели? Вы извините, но у меня мало времени. Если это касается Юрия Плотова, то я слушаю.

– Нет-нет. Плотов тут не при чем…

– Его все еще держат?!

– Да, пока других подозреваемых нет. Евгения Петровна. Я же по личному вопросу.

– По личному?!

– Да. Я хотел… хотел…

– Ну говорите уже, иначе я подумаю, что вы на свидание меня зовете, – сострила я.

– Да.

– Что да? – не поняла я.

– На свидание. В кино. Там фильм новый как раз… я увидел и сразу о вас подумал. И вот…

Честно говоря, у меня даже голос пропал на мгновение. Что-то я не заметила, чтобы так уж понравилась капитану в прошлый раз. Или не хотела замечать. То-то он с мной так вежлив и мил был, хоть и не внял моему рассказу.

– Ну так что? – томясь, спросил он.

– Простите, но я не могу, – прошептала я.

– Я понимаю. Хорошо. Тогда считайте, что этого разговора не было. Всего доброго, – спокойно ответил он и отключился.

А я в изнеможении опустилась на кровать. И что это было?.. Сказать, что я была обескуражена, значит ничего не сказать. Я была поражена, сбита с толку и вообще… вот почему всегда так? То ни одного более или менее приличного мужика на горизонте, а то сразу хоровод из совершенно разных и интересных мужчин. Надо будет об этом подумать на досуге. Правда, когда он этот досуг еще будет – вот вопрос.

Тут я некстати вспомнила про Дениса и внутри что-то снова защемило. Тоска навалилась немилосердная. И зачем-то захотелось выть. Только вот почему? Все же хорошо. Уже неплохо точно. Отчего тогда такая тоска на сердце?

Еще Афанасия эта. Угораздило же ее умереть. И тут мне в голову пришла странная идея. А что, если оба убийства как-то связаны? Вдруг бабка что-то знала, или видела? Эти мысли все больше склоняли меня к тому, что убийца кто-то из деревенских. Подумав еще немного, я решила, что пора бы уже позвонить участковому. Иваныч внимательно, не перебивая, меня выслушал и сказал, что скоро подъедет к озеру, где мы спокойно сможем поговорить.

Я спустилась в столовую, убрала со стола, затем уже на кухне перемыла всю посуду, а заодно вытащила мясо. Как раз к ужину разморозится и можно будет сварганить, например, котлеты.

Затем я забежала к Христофоровне. Та немигающим взглядом уставилась в телевизор, где краем уха я уловила что-то про подмененного в роддоме ребенка.

– Сандра Христофоровна, можно я на полчасика отойду?

– Иди, чего спрашиваешь, – отмахнулась та, так и не оторвав взгляд от передачи.

– Спасибо, – прошептала я, чтобы не мешать старушке наслаждаться любимой ересью, а заодно не злить.

16

Иван Иванович приехал быстро. И пяти минут не пришлось его ждать.

– Иван Иваныч, я не знаю с кем еще поделиться. Столько работы проделано, но я никак не могу выйти на след преступника. А Юрка там зазря пылится в закутке тюремном, – всхлипнула я.

– Женя, в каком закутке? – рассмеялся Иваныч, и я впервые увидела его таким. Обычным человеком, а не вечно хмурым ментом, утонувшим в постоянных заботах и хлопотах.

– В тюремном, – повторила я.

– Откуда слова-то такие? В сизо несладко, конечно, но пылиться ему там никто не даст, это уж я тебе гарантирую. Каждый день поди допрашивают. Ну так о чем ты поговорить хотела?

И я подробно ему все рассказала. Иваныч почесал голову, подкрутил усы, и сказал:

– Возможно ты и права. Тогда искать надо среди деревенских. Кстати, против твоей версии говорит то, что у бабки Афанасии было полно врагов, и закончить ее земной путь мечтал едва ли не каждый житель деревни. А также бывшие сиделицы, где она надзирательствовала. И знаешь… хоть о покойниках нельзя такое, но все-таки сволочь баба была, а не человек. Прости Господи.

Хм… а ведь и правда. Об этом я что-то не подумала. С чего мне вообще пришла такая дикая идея, что убийства как-то связаны? Да Афанасию любой мог порешить. Прав Иваныч. С другой стороны, меня все же грыз червячок сомнения, о чем я ему и поведала.

– Ну вот что Женя. Ты давай эту свою самодеятельность прекращай. Не ровен час убийца, если он кто-то их духовских, узнает про твои розыски, голову оторвет. Ты вот, к примеру в курсе как Афанасию убили?

Я помотала головой. А ведь и правда так и не удосужилась узнать.

– А вот знай, пусть тебе стращанием будет. Так вот. Ей вначале горло перерезали, а потом уж мертвой язык достали. Нравится тебе такая история?

– Н-нет, – прошептала я.

– То-то же. Вот и смотри каков убийца. Ты же не хочешь, чтобы тебя так же? – он сурово сдвинул брови и насупился.

– Н-нет, – тут уж я совсем сникла. Я ведь по всей деревне чуть ли не криком кричала, что розыски веду. Ой мамочки-и… тут же подумал о Ромке. Надо бы с ним обратно сдружиться, какой-никакой, а мужик в доме.

– В общем, язык за зубами держи. В деревню постарайся без необходимости не соваться. Про все забудь, как страшный сон. Только… если еще что важное вспомнишь, звони. Но сама никуда. Все поняла?!

– Поняла. Не дура. Ой, я что еще спросить-то хотела… А Ингу как убили? Ну в смысле чем ее задушили?

– Ингу-то? Ну если конкретно, то оглушили вначале. Потом уже веревкой задушили. Все, или еще вопросы будут?

Я отрицательно покачала головой и распрощалась с участковым.

По дороге домой я размышляла о насущном. Пусть в Духовке мне светиться нельзя, но в городе-то никто не мешает искать концы этой мутной истории. Осталось у меня там еще одно незаконченное дело. Вот съезжу и тогда уж точно успокоюсь. Утешало также и то, что теперь, со вторым убийством, возможно подозрения с Юрки снимут. Если, конечно, свяжут смерть Инги и Афанасии в одно целое.

Дома обнаружила Ромку в гостиной. По телевизору показывали футбол, и внучку сейчас явно было ни до чего. Христофоровна тоже не подавала признаков жизни. Я в который раз переоделась и спустилась на кухню. Убийства убийствами, а кушать хочется всегда.

Пока готовила, в голову снова лезли ненужные мысли. Конечно, о нем. Почему он не звонит? Ну ладно-ладно, я помню, у него встреча и бла-бла-бла. Но хоть бы написал, что ли… с другой стороны, я-то тоже ему не звоню-не пишу. Но я же де-е-во-чка-а… принято же, что мальчики звонят первыми. И сама себя одернула. Женя! В кого ты превращаешься. Что за устаревшие понятия об отношениях? Позвони ему сама. В это время гордость вопила, что ни в коем случае не стоит этого делать.

***

Схватка внутри меня разгорелась нешуточная и я, вместо того чтобы следить за готовкой, ломала голову, как лучше поступить. Оттого котлеты ожидаемо пригорели. Хорошо хоть не до угольков. Я посмотрела на них критично и решила, что и так сойдет. Другого все равно ничего нет, а значит и переживать не стоит. Нет выбора. А в случае с Денисом выбор есть. И стоит он для меня сейчас очень остро. Маета мает. Решила дождаться вечера, и тогда уж включать переживания на полную.

После ужина я протерла полы, заодно и пыль смахнула везде, кроме Ромкиной комнаты и тех помещений, что стоят запертыми. Там обычно убирается приходящая помощница, жена садовника. Сил ушло много, зато нервы немного поуспокоились, и я даже почти забыла о своих терзаниях. Вспомнила о них ближе к одиннадцати, когда уставшая завалилась на кровать. Лучше бы я этого не делала.

Тоска навалилась с новой силой. На телефоне не было пропущенных звонков или смс, и я, сходя с ума от любовных мук, приняла единственно верное решение – уснуть. Уснуть, чтобы всю ночь ворочаться от кошмарных сновидений, в которых то я бегала за убийцей в черном капюшоне, то он за мной, и так несколько раз. В конце концов, в какой-то момент мой оппонент не выдержал и взмолился об отдыхе. Он в изнеможении откинул капюшон, а там… не может быть…глазам своим не веря, я проснулась.

– Хеппи берздей тую, хеппи берздей тую, хеппи берздей, Христофоровна, хеппи берздей тую-ю-ю…, – я поставила торт с восемнадцатью свечками перед бабкой на столик и присела в книксене.

Ромка топтался позади и что-то там даже подпевал. В руках он держал большой сверток, нарядно перевязанный красным бантом. Украдкой Ромка тер глаза, да-да, я наблюдала за внучком боковым зрением, и прекрасно все видела. А я, между прочим, вообще ужасно не выспалась и, оттого, из последних сил улыбалась, засыпая на ходу. Мне пришлось вставать аж в шесть утра, чтобы успеть испечь любимый торт Христофоровны к ее обыкновенному подъему. Подарок, кстати говоря, я купила в тот самый день, когда ходила на свидание с археологом. Вспомнила, блин… на глаза тут же навернулись слезы. Денис… ну как же та-а-к… Дура я дура несчастная, угораздило на старости лет.

Так, стоп. Сейчас не лучшее время, чтобы предаваться унынию и страданиям. Сегодня же великий из грандиознейших дней – Христофоровне исполнился семьдесят один год, и это дело следует хорошенько отметить. Кто знает сколько весен еще осталось старушке? А потому надо веселиться как в последний раз. Эх, слышала бы Христофоровна мои мысли сейчас, наверняка чем-нибудь запулила бы мне в голову.

Кстати, сама именинница сияла от счастья. В первую очередь, в предвкушении гастрономического оргазма, а во вторую от того, что сегодня ей официально можно выпить свои двести грамм без взывания к ее совести. С моей, надо думать, стороны. Отмечать, естественно, планировали в узком семейном кругу. Бабка, Ромка и я.

Правда, когда мы вышли из комнаты именинницы, Ромка шепнул, что вроде как Катерина тоже обещалась прийти поздравить бабулю. Я, конечно, выругалась, да и как иначе? Христофоровна же знала, что гостья будет, так чего не сказать-то?! Это же готовить не на троих, на четверых. Нет, понятное дело, мы уж как-то накормили бы Катерину, но все же…

Короче говоря, я поручила Ромке сгонять в магазин, кое-чего докупить, а сама принялась за мясо и прочие кулинарные дела.

Пока замешивала тесто для любимых бабкиных пирожков с рыбой, вспомнила свой чудной сон. И снова содрогнулась. В плаще с капюшоном был никто иной, как Денис. Ну и приснится же жуть жуткая. Я постаралась отогнать подальше дурные мысли. Отгонять-то отгоняла, да не отгонялись они.

А что, если это знак свыше? Вдруг Денис и есть убийца? Господи, боже… а собственно, на основании чего я такое заключила? На основании сна? Своего собственного же… так, Женя. Те пятьдесят грамм коньяка в кофе с утра явно были лишние. Ну не привыкшая ты пить по утрам, не стоит и начинать. Неужели в здравом уме и относительно трезвой памяти можно думать такую чушь?!

Фух… то ли сон еще не до конца отпустил, напугав до нервных колик, то ли я о любимом не самого лучшего мнения. Предпочтительнее было, конечно, первое, а потому я вообще запретила себе вспоминать прошедшую ночь.

Кстати, о любимом. Я посмотрела на часы. Одиннадцать утра – рано, или нет для звонка? Ладно, подожду до полудня. На самом деле в душе я оттягивала момент звонка не потому, что боялась разбудить его, а надеясь, что до того момента он сам позвонит.

Но время шло, а никто не спешил набрать мой номер. Нервы не выдержали, и я позвонила сама. Противный механический голос ответил, что абонент находится вне зоны действия сети, заставив меня зло чертыхнуться. Коньяк стоял тут же, и я от души плеснула себе полный стакан. Выдохнула, осушила половину, и закашлялась.

– Воды? – Ромка подкрался незаметно, и от души приложил меня по спине.

Я выпучила глаза, нашла графин с компотом и жадно впилась в него прямо из горла.

– Душевные терзания способствуют алкоголизму? – ухмыляясь спросил этот гад.

– Отвали, а?!

Еле отдышавшись, я почувствовала, как в голове немного прояснилось и жизнь заиграла новыми красками.

– Евгени-ия Пе-етровна-а, не рановато ли спиваетесь? – противно протянул Ромка.

Я молча отвернулась, предварительно забрав из рук пакет, который он принес из деревни.

– Вот уж никогда бы не подумал, что тебя, фрю такую, может сбить с толку какой-то мужик.

Желая все-таки послать его далеко и надолго, я обернулась, и тут обнаружила свой телефон в его руке. На экране светился последний исходящий вызов. Дура! Как есть дура. Ну а он чего, тоже мне, блин.

– Лучше отдай, – грозно двинулась я на него. В руке моей так и остался нож, которым я только что разделывала мясо. Хотя, если честно, я даже и не подумала об этом, и не могла видеть со стороны, как жутко выгляжу в это момент.

– Только один поцелуй и он твой, – этот урод поднял телефон над головой, куда мне естественно с моим ростом ну никак не дотянутся, и я лишь беспомощно ткнула его кулаком в живот.

– А вот игрушку убери, ни к чему, еще поранишься, – он ловко выхватил нож у меня из рук и бросил в мойку. И пока я хлопала глазами от происходящей вакханалии, этот гад меня поцеловал. Правда недолго ему пришлось наслаждаться отобранным поцелуем, зря он забыл прошлый раз. И уж в этот раз я его совсем не жалела. Хочет рыться в чужих телефонах и срывать нежеланные поцелуи? Хорошо. Но тогда пусть будет готов и получать за это.

Пока Ромка, матерясь, растирал свое причинное место, я спокойно продолжила заниматься мясом.

– Неужели этот идиот достоин твоих слез? – неожиданно мирно спросил Ромка спустя некоторое время.

Я так удивилась, что он вот так мирно со мной разговаривает, как будто это не я сейчас врезала ему коленом в пах, что многострадальный нож выскользнул из рук.

– Рома, мальчик. Когда уже бабушка объяснит тебе, что лезть в чужие дела и чужие рты – занятие недостойное настоящего мужчины? – устало воззрилась на него я.

– Просто непонятно мне… ладно, забудь, – вздохнул он. И тут же переключился на другую тему, наконец-то: – Помощь нужна какая?

– Вот так бы и сразу. Картошку если начистишь, буду благодарна. И даже самый большой кусок в тарелку положу.

Ромка обрадованно кинулся к картошке, а я неожиданно засмеялась. Ну почему он не может нормально вести себя всегда? Почему мы не можем быть добрыми соседями и хорошими приятелями, раз уж вынуждены какое-то время жить в одном доме?

В обед пришла тетка Катя, в руках она несла что-то большое и явно тяжелое. Христофоровна нарядилась ради праздника и выглядела просто отлично. Легкий брючный костюм нежно фиалкового цвета был ей очень к лицу. Макияж она делала сама и, надо сказать, справилась на все сто. Хоть я и предлагала свою помощь в данном вопросе. Волосы Христофоровна завила бигудями и уложила в аккуратную прическу. На шее сверкало бриллиантовое колье, если конечно не подделка. Хотя, зная Харитоновну, я очень сомневаюсь, что та может надеть таковую.

Украдкой я поймала взгляд внучка на бабкину шею. Колье он тоже увидел, да и трудно было его не заметить. Так оно переливалось и сияло. Мне показалось, что глаза его при этом сузились, и взгляд стал не очень приятным. Секунда, и бабка поймала этот взгляд. Еще секунда и Ромка, как ни в чем не бывало, помогает Катерине донести ее подарок до гостиной.