Мать-одиночка, или (не)ходите, девки, замуж!

5

– Простите, а вас как зовут-то хоть?

Парень едва догнал меня уже возле квартиры и теперь преданно заглядывал в глаза, пытаясь обратно всучить мне авоську.

– С этого и надо было начинать. Марья я.

– Искусница?

– Смотря в чем… А вы?

– И я смотря в чем.

– Я про имя ваше спрашиваю…

– Ах, имя, – смутился мой новый знакомый, – Вадим.

– Ну вот и познакомились. А теперь, Вадим, топайте на кухню, находите там нож и чистите картошку. Дело не требует отлагательств.

Вадим немного опешил, попытался вякнуть что-то типа «а не лучше ли нам заказать еду из ресторана», но под моим грозным взглядом съежился, замолчал и посеменил выполнять поручение.

Рестораны, ишь ты чего захотел! У меня денег на рестораны нет, а чужих мне не надо. Денег в смысле.

Толпа страждущих вымыть руки выстроилась в коридоре, потому что Ксеня решила, что сейчас самое время принять душ. Душ она, видите ли, хочет принять! Вспотела она! А ничего, что тут пять человек ждут? Ах подождут? Ну погоди, пубертатный человек, я тебе покажу, где раки зимуют!

– Маш, Маша-а-а, Манюняя, – спустя двадцать минут Ксюха протяжно выла возле двери, умоляя принести ей полотенце и трусы. Ну правильно, я вечером все перестирала, а новых махровых друзей повесить забыла. А белье Ксеня не взяла, потому что самой хитрой лисой побежала в ванную, чтобы первой быть значит.

Воспитания ради помучила ее минут пять и отнесла непокорной старшенькой требуемое.

Руки в итоге мыли в моей малометражной кухоньке.

– Ну что, почистили?

Вадим сидел с таким видом, будто он не картошку чистил, а траншеи рыл. Пот со лба течет, руки трясутся, лицо красное – того и гляди инфаркт хватит.

– Почти… – прохрипел он, срезая последнюю шкурку с картофелины.

– По-моему картофан я брала покрупнее…– в сомнении протянул я, глядя на вдвое уменьшившиеся картофелины в кастрюле. – В первый раз что ли?

Парень страдальчески кивнул, и я ухмыльнулась. Ну значит неумеющих готовить в нашем полку прибыло, потому что я хоть и смеюсь, но ничуть не лучше нового знакомого. В принципе картошечка жареная – это единственный продукт, который я могу более-менее сносно приготовить. Хотя нет, сварить тоже могу, но вот за пюре уже не отвечаю. Может быть в комочках, склизкое и серое.

Вот Ксюня у нас поваренок от Бога. Жаль только, что этого поваренка приходится по три часа упрашивать сварганить что-нибудь жутко вкусное. Ну или хотя бы просто мне помочь. Знаю, знаю… опять детский труд, эксплуатация и бла-бла-бла. Вот только меня в детстве учили, что дети должны помогать родителям. Конечно же в меру своих возможностей. Я вот, например, раз уж не могла ничего путного приготовить, включая яичницу, всегда прилежно убиралась в доме и помогала брату Федору с уроками. Эх, давно это было…

– Дальше что? – с опаской спросил Вадим, и поднявшись с видавшей виды табуретки, попятился к двери.

Сбежать надумал что ли? Да скатертью дорога, любезный.

– А дальше мы ее пожарим и достанем с антресолей баночку с огурчиками.

– Маринованными?

– Можно и маринованными. Там и помидорчики есть. Хотите?

Брат на днях приезжал, привез десять банок. Он уже лет восемь живет в деревне. Как женился на своей Аленке, так и живет. Кроме солений они нам и сало, и яйца, и молока коровьего для детей привезли – все свое, так сказать натур продукт.

– Ну…– Вадим помялся ради приличия и вздохнул, – Хочу, если честно. Сто лет ничего такого не ел.

– Welcome to Russia, сынок!

Сынок чуть не подавился, благо было нечем.

Я же, периодически прикрикивая на сорвиголов, чтобы не таскали конфеты со стола, принялась тонко нарезать картошечку. Главное лицом в грязь не ударить. Коронное блюдо нужно на пять с плюсом приготовить. Зачем? А фиг его знает. Надо и все тут. Вдруг пригодится?..

Через полчаса мы все кое-как расселись за небольшим столом и буквально набросились на хрустящие огурчики. А наевшись, развалились на диване совсем позабыв о грабителях.

– Сами мариновали? – с придыханием и некой толикой восторга спросил вдруг Вадим.

Ну что ж делать…пришлось сознаться.

– Да, а кто ж еще? Никто кроме нас.

Парень поцокал языком, что видимо означало крайнюю степень восторга. Мне даже совестно немного стало, но совсем немного и недолго.

– Маша, а вы работаете? Хотя да, странный, наверное, вопрос. У вас же ребенок еще маленький.

– Вообще-то я как раз в поисках. Если честно с таким количеством детей меня не очень-то охотно берут куда-либо…

Вадим улыбнулся и неожиданно серьезно предложил:

– А не хотите ко мне пойти работать? У меня как раз повар на днях отравился.

– Батюшки! Жив ли?

– Да жив-то жив, в больнице сейчас. Но сами понимаете… как-то после такого не очень хочется пробовать его блюда.

– Ясно… – вздохнула я, поднимаясь из-за стола.

Дети уже убежали в комнату играть, а мне предстояло вымыть за всеми посуду.

– Ну и? Так что вы скажете?

– А что я могу сказать? Я же совсем не умею го…

И тут он назвал сумму зарплаты.

– Извините, что перебил. Так что вы там не умеете го..?

– Не умею говорить «нет». А так у меня ведь красный диплом поварского училища и опыт работы в лучших ресторанах столицы. Я же не повар – я художник от кулинарии!

Ох, Маша… про столицы это ты точно зря. Погорячилась. Сказала бы, что работала в каком-нибудь кафе «У Ашота», шаурму вертела, а то ресторан, в столице… А то художник она.

Зато на любое замечание всегда можно ответить – я так вижу.

– Ну и замечательно. Тогда сейчас мы с вами в отдел полиции заглянем, а затем обсудим вашу новую работу. Завтра же сможете приступить?

– Завтра?

Ой мамочки, уже завтра? Да я же не готова совсем. И диплом еще не купила. Ой-ой…

– Да не вопрос. Хотя на завтра у меня и были запланированы дела, но я готова поступиться ими во имя кулинарии! Ибо она, как известно – самое что ни на есть искусство, и только и делает, что требует и требует жертв.

***

– И все-таки завтра я не готова, – скрепя сердце призналась я Вадиму спустя пару часов.

Из отдела полиции вышла я буквально выжатая как лимон. Ей богу, эти дядьки хуже детей выматывают. Те так же – а это что, а то почему, а зачем, а как? Ужас этот допрос. И главное так подозрительно на меня смотрели, будто это я Темыча украсть пыталась.

Ну да, я постоянно путалась в показаниях. Ну, потому что я реально не помню, какого цвета глаза у нападавших. То мне казалось, что зеленые, то серые, а то и вовсе голубые. И вообще – не факт, что я их вообще запомнила, глаза эти. Может там даже очки были. Да я напугана была, дите спасала, какие глаза, мальчики, вы о чем?!

Если честно я так и не поняла до конца, кто кого больше замотал-они меня или я их, но уходя отчётливо слышала вздох облегчения и что-то вроде «сумасшедшая какая-то». А может и показалось, и это свист ветра от сквозняка нашептал мне на ушко обидные слова. Я правда даже вернуться хотела, чтобы выяснить – показалось мне или нет, но Вадим потащил меня вон из мрачного здания районного отела полиции несмотря на мое возмущение.

Ну и ладно, переживу. Меня как только не называли, не умерла же до сих пор…

– Что вы?

– Что я?

– Вы сказали что-то вроде «И все-таки завтра я не готова» … вот я и спрашиваю – что вы не готовы?

– Ну… не готова я на работу выходить.

– Почему не готовы?

– Потому что потому. Я, по-вашему, детей куда распихаю? По тумбочкам?

– Почему по тумбочкам? – опешил Вадим.

– А больше некуда, потому что. Завтра суббота и детский сад не работает. А у старших вообще каникулы. Куда прикажете девать этих сто одного далматинца?

– Так. Стоп. Мария, вы меня сейчас с ума сведете. Нет проблем, пусть дети с вами приходят. Места у меня много, к тому же мой дом совсем неподалеку от вашего.

– Серьезно? – не поверила я своим ушам.

– Ну да. И Артему повеселее будет. А то сидит в четырех стенах совсем один. Да, малой?

Тема в этот момент самозабвенно ковырялся в носу и отца слушал мало. Другой рукой он схватил Аришку за косу и сейчас тащил верещавшую ее куда-то вдаль.

– Эй, косы не тронь! – прикрикнула я, – Только отрастили и сразу выдирать. Непорядок!

– Тёма!

Артём как ни в чем не бывало отпустил Аришку, вынул палец из носа и…

– Мама!!!

– Артем!

– Вы правы, Теме так гораздо веселее… – констатировала незаметно подошедшая Ксюня и захихикала. Противно так захихикала, как только подростки и умеют.

– Опять подслушиваешь взрослые разговоры?!

– Вся в Машу, – кивнула Ксеня и слиняла вперед – утешать Аришку.

Мы присоединились и кое-как все вместе её успокоили. Дальше шли спокойным прогулочным шагом, благо от моего дома до райотдела полиции идти всего ничего. Собственно, поэтому мой новый работодатель (думаю, что это ненадолго) машину оставил у подъезда. Когда подошли, он первым делом подошел к своей ласточке и немножко выругался.

– Что там?

– Зеркало. С корнем…

– Если что, то я предупреждала, – я развела руками и помахала ему на прощание. – До завтра. Вадим Сергеевич!

***

Утром я целый час проводила разъяснительный инструктаж по правилам поведения в чужом доме.

– И запомните, мои котятки, я на РАБОТЕ! Это моя РАБОТА. Вы вообще не должны там находиться, мне просто некуда вас девать сегодня. И дядя Вадим был так любезен, что разрешил вам ТИХО посидеть в угол…

– А вот и нет!

– Что нет, Мишенька?!

– Он не говорил, что мы должны тихо сидеть в углу. Мы же не мыши, чтобы по углам шариться. Дядя Вадим сказал, что мы должны нести веселье в этот дом.

– Нет, ты все неправильно понял, Миша. Дядя сказал сидеть тихо – это значит тихо, и никак иначе. Или я раз и навсегда лишу вас мороженого и аттракционов. И кино. И мультиков. И… и…и кое-кого соцсетей!

– Да хватит уже. Хватит. Не жести, Манюнечка.

– То-то же! А теперь быстро завтракаем – плотно, сытно и до обеда. Чтоб я не слышала ни о каких «дай конфетку, сделай чайку, колбасу хочу»… Поняли? Я на работе, а работа – это святое. На ней деньги платят.

– И деньги – это тоже святое. – печально вздохнула Ксеня, – А у меня вот ничего святого.

– Вот будете сидеть как мыши, заработаем зарплатоньку и тогда я подумаю, давать ли кое-кому на карманные расходы. Все, дети мои, марш на кухню!

***

Спустя час мы стояли перед трёхэтажным особняком красного кирпича и ждали, когда скучающий охранник в своей будке соизволит нас заметить. Домофон отчего-то не работал, и я интеллигентно постукивала костяшками пальцев о калитку.

Наконец он увидел! четверых детей и одну меня перед воротами, вышел к нам и спросил по какому мы собственному вопросу.

– По важному. Кормить вас буду, так что сильно не задерживайте. Теперь ваша жизнь в моих руках.

Охранник с бейджиком, на котором черным по белому маркером вывели Витя, оказался без чю и это немного удручало. С другой стороны, памятуя о словах Вадима, что предыдущий повар отравился собственной стряпней, неудивительно, что Витя слегка напрягся. Правильно, кто его знает, чего от этих поваров ожидать… Но лучше все-таки с ними дружить, чем нет. Целее будешь!

– Цыплята, шаг в шаг! – скомандовала я и мы и впрямь гуськом направились вслед за обалдевшим Витей.

– Проходите, к вам сейчас кто-нибудь подойдет. Наверное. Домоправительница у нас тоже новая, поэтому без понятия куда и чего вам. Но хозяин наверняка разрулит.

Витя уже развернулся, чтобы оставить нас с детьми в холле одних, как вдруг резко обернулся и подошел ко мне вплотную, шепнув на ухо:

– И эта… я поострее люблю.

Подмигнул, Казанова чертов, и ушел.

А я огляделась, пока что мои котята послушно молчали и вели себя тише воды, ниже травы. Надолго ли только?

Просторный холл, плавно перетекающих в большую гостиную. Лаконичный дизайн в светлых тонах, такая же мебель, ничего лишнего и вычурного. Просто и со вкусом. Честно говоря, увидев три этажа с башенкой наверху я ожидала увидеть повсюду позолоту, вензеля и дорого-богато, но хвала всем богам – пронесло.

Навстречу с радостным воплем племенных индийцев выскочил Тёмыч и тут я услышала давно позабытый голос того, ког меньше всего ожидала услышать.

– Щербакова?!…

Обернулась и застыла на месте.

– Герман?!

6

Думаю, стоит все же прояснить, кто такой этот Герман и с чем его едят.

Ну во-первых – он главный источник всех моих неприятностей (и приятностей тоже, чего уж там) в прошлом. И возможно в будущем.

Сашка, Герман и я учились в одном классе с десятого по одиннадцатый класс и были не разлей вода. Потом наша с Германом дружба переросла в нечто большее, и именно с ним я познала благословенное женское счастье. Если кто не знает это когда «был бы милый рядом, ну а больше ничего не надо».

Правда однажды этот милый послал меня куда подальше, объявив на весь мир, что все время нашей любви изменял мне налево и направо. В общем он послал, а я и пошла. Папа по-быстрому устроил меня в столичный, не самый престижный, но все же ВУЗ, и я укатила на долгие десять лет из родного города. Позже я слышала, что Герман угодил в СИЗО то ли за драку, то ли за избиение, а может вообще за наркотики, точно не знаю. Подробностями я не интересовалась из принципа.

Слышала, что он пытался передавать мне письма. Но ни одно из них так и не получила. Саня хотел было узнать, что да как, но я строго-настрого запретила ему это делать. С Саней мы еще какое-то время общались, потом все реже и реже и наконец совсем потеряли общие темы для разговоров. Так и окончилась наша юношеская дружба.

Папа вскоре женился, и уже через пару лет отошел в мир иной, так что на всем белом свете я осталась одна одинешенька. Ну не считая брата, конечно. Но брат не родитель. Он быстро завел свою семью, и я в нее вряд ли вписывалась. Матушка моя давным-давно сбежала в солнечную Калифорнию с каким-то знойным американцем и вот уже лет двадцать о ней не было ни слуху, ни духу.

Все имущество после смерти отца каким-то образом захапала его новая семья и все, что осталось нам с братом – так это бабушкина квартира, в которой мы с детьми теперь, собственно, и живем, благо брат вполне счастлив в деревне.

Знающие люди настаивали, чтобы я подала в суд, но на тот момент я была относительно счастлива в браке, а муж мой как известно, человеком слыл весьма обеспеченным. Братишке все это тем более не сдалось и той ушлой женушке все сошло с рук.

Впрочем, жалеть о прошлом не в моих правилах, а вот думать о будущем я все-таки научилась. Ошибки даром не прошли, однако.

– Ну привет… – с ухмылкой поприветствовал бывший возлюбленный, с интересом рассматривая меня и моих детей.

– Привет. – буркнула я в ответ и в нерешительности застыла посерди зала.

– Не знал, что ты так плодовита, – издевательски кивнул она на мелких, и я в досаде почувствовала, как краснею. Правда мне удалось быстро взять себя в руки, и я уже хотела высказать этому…этому… козлу все, что о нем думаю, но тут очень вовремя появился Вадим и радостно поприветствовал гостей. То есть нас.

– О, Маша, как я рад! Пойдемте, покажу вам святая святых этого дома…

Подхватил меня под локоток и повел прямиком на кухню.

– А… как же ребята?

– Не беспокойтесь. Темыч сейчас всех их утащит к себе – покажет целую коллекцию бабочек, он у нас этот, как его… слово такое-вечно забываю.

– Энтомолог, – подсказал Герман, с усмешкой глядя на хозяина.

– А, кстати, точно. Энтомолог. А это мой друг – Герман Столяров. Вот такой мужик!

И показал большой палец вверх. Ну-ну…

– А это, – Вадим указал на меня, – Мой новый повар Мария…как вас по батюшке? Я что-то запамятовал.

– Васильевна она. Щербакова Мария Васильевна. Была.

Я зыркнула на него презрительным взглядом.

– Федорова. Федорова Мария Петровна.

– Прости, все время путаю имя твоего благословенного отца, пусть земля ему будет пухом, – издевательски протянул бывший, а мне захотелось вцепиться в эту самодовольную рожу и расцарапать ее вдоль и поперек.

– О! Так вы знакомы? Серьезно? Какая удача.

– И не говорите! – вновь буркнула я.

– Потом расскажешь о вашем знакомстве, – подмигнул Вадим моему бывшему ухажеру, – А пока мы с Марией посмотрим кухню. Нужно поторопиться, так как времени у нас в обрез.

– Не знал, что ты повар… ты же вроде на актрису уезжала учиться, – усмехнулся Герман, совсем не слушая Вадима.

Ненавижу!

Ишь ты, сидит себе такой красивый гад, нога на ногу, ерничает и издевается. Десять лет назад меня унизил и теперь вот опять пытается побольнее укусить…за что вот только, знать бы еще.

– Я о тебе тоже многого не знала, не знаю и знать не хочу. – сердито высказал я и позвала свою старшенькую, – Ксюша, пойдем с нами, вы же не против, Вадим Сергеевич?

Младшие уже и в самом деле убежали наверх с Темой, осталась только греющая уши Ксеня. Сейчас она ухмылялась, то и дело вертя головой по сторонам. Очень уж интересно ей было послушать мою перепалку с каким-то дядькой.

– Однако… – протянул Вадим и кивнул мне головой, что видимо означало, что он не против.

***

Через полчаса Вадим с Германом уехали, а мы с детьми остались. Экономка Валентина Степановна оказалась женщиной семидесяти семи лет, говорливой и крайне дружелюбной. Забавные кудельки сиреневого цвета она собрала в пучок, однако два локона кокетливо оставила у висков. Белый фартучек с карманами поверх темно-синего платья с белым же воротничком делали ее похожей на настоящую экономку из английского фильма.

Оказалось, что она и сама на днях приступила к своим обязанностям, но уже неплохо ориентировалась в доме и в делах вообще.

Вадим Сергеевич перед уходом попросил приготовить обед на мой вкус, а ужинать он собирался в ресторане.

– Было бы очень любезно с вашей стороны, милая Машенька, если бы вы составили план меню на всю неделю. Не поймите меня неправильно, но мне нужно закупить продукты, составить смету, все распланировать. Кроме того, я настоятельно советую вам уточнить пристрастия нашего дорогого Вадима Сергеевича, ну и сына его тоже. Вы же понимаете, о чем я?

Нет, что ты, странная женщина с кудельками, разговаривающая исключительно уменьшительно-ласкательно, будто я немножко придурковатая и мне все необходимо разжевывать… конечно же я ничего не понимаю!

– Конечно, – мило улыбнулась я, решив не портить отношения с экономкой в первый же мой рабочий день. Потом можно испортить, когда освоюсь.

Но как только она вышла, я выдохнула с облегчением. Слишком уж она душная, это Валентина Степановна.

Мысли мои еще были весьма далеки от готовки, так как в голове занозой сидели воспоминания о Германе, его паскудном характере и нашей с ним нелюбви.

Ксюха закатила глаза, когда экономка вышла и кивнула мне на гору разнообразных приспособлений для приготовления пищи.

– Ну что, Манюня, есть какие-нибудь мысли?

Я беспомощно развела руками и натурально взгрустнула.

– Интернет мне в помощь…

– Ну-ну, – хмыкнула она, – Чего ты расклеилась? Что-нибудь придумаем…

– Вот этого я и боюсь…

ГЕРМАН

К Вадику Головачёву я заехал обсудить кое-какие общие дела. Заехал-то в первый раз в жизни, и уж поверьте, никак не ожидал там увидеть свою бывшую Щербакову. Это я сейчас так спокоен, а на самом деле, когда увидел ее – первое, что захотелось сделать, это провалиться сквозь землю.

«Изыди!» – кричало все внутри и еле-еле я удержался на месте, чтобы не сбежать.

И вот что я вообще не могу понять до сих пор – так это какого черта я окликнул её?..

– Щербакова?

Ну сидел бы себе тихо, не отсвечивал. И не состоялась бы эта встреча века, она бы меня не увидела и все на этом бы и закончилось. Кой черт меня дернул, а?

Судя по вытянувшейся физиономии Маши она тоже вряд ли ожидала меня встретить здесь и сейчас. Ну хоть узнала сразу, и то хорошо.

– Герман?

Терпеть не могу это имя. Друзья зовут коротко – Гер, подчиненные и коллеги Герман Фридрихович. Вкупе с необычным отчеством звучит респектабельно. А вот когда одно имя почему-то не люблю, еще с детства. Дворовая шпана иначе как фриц меня не называла и нужно понимать, что шла этого самого «фрица» бить. Уроды, мать их!

Где теперь эти недоумки и где я? Встретил на днях одного соседа – Витьку Шляхова. На год меня старше был, бил, кстати, крепче всех. Витька меня может и узнал, только виду не подал. А может пропитые мозги не признали «фрица».

– Э, братишк, дай на проезд…не хватает пять рублей.

Брезгливо сбросил ему мелочь в карман и выдохнул. Жизнь всех и все по местам расставляет.

– Ну привет…

Усмешка в голосе вышла как-то сама собой. Не смог сдержаться, когда увидел бывшую в окружении кучи детей. Вот это я понимаю, производительность! Присмотрелся в сомнении, может они не с ней? Да нет…вон как младшей из девочек косички профессионально переплетает, разуться помогает.

В сердце неприятно кольнуло. Неужели это и правда все Машины дети?!

– Привет. – буркнула она в ответ и застыла посерди зала.

– Не знал, что ты так плодовита, – издевательски кивнул на мелких, и с удовольствием увидел, как она покраснела. Ну да, Машенька… есть чем гордиться…быстро же ты родила после нашего расставания. Старшей лет десять-двенадцать на вид.

Щербакова, или кто она там теперь, запыхтела, вот-вот грозя разродиться речью, но тут очень вовремя появился Вадик. Мог бы кстати и предупредить, что у него гости будут, я бы на работе подождал.

– О, Маша, как я рад! Пойдемте, покажу вам святая святых этого дома… ваше так сказать рабочее пространство.

– А.... как же ребята?

Маша в беспокойстве обернулась и нерешительно застыла на месте. Ишь ты, мамаша какая…курица-наседка.

– Не беспокойтесь. Темыч сейчас всех их утащит к себе – покажет целую коллекцию бабочек, он у нас этот, как его… слово такое-вечно забываю.

– Энтомолог, – за каким-то фигом влез я со своим важным комментарием.

Щербакова тут же зло на меня зыркнула своими глазищами и, кажется, даже попыталась испепелить.

– А, точно. Энтомолог. А это, кстати, мой друг – Герман Столяров. Вот такой мужик!

И показал большой палец вверх. Ну-ну…

– А это, – Вадим указал на Машу, – Мой новый повар Мария…как вас по батюшке? Я что-то запамятовал.

– Васильевна она. Щербакова Мария Васильевна. Была.

– Федорова. Федорова Мария Петровна.

– Прости, все время путаю имя твоего благословенного отца, пусть земля ему будет пухом, – издевательски протянул я и почти сразу об этом пожалел.

Хотя нет, Петр таким знатным козлом был, что люди должны об этом знать. И главное у нее так лицо вытянулось, как будто для нее это стало каким-то открытием. Ну-ну…

– О! Так вы знакомы? Серьезно? Какая удача. Потом расскажешь о вашем знакомстве, – подмигнул Вадим и потащил Щербакову на кухню.

А я вместо того, чтобы просто промолчать, не смог не вставить свои пять копеек. Так она меня что-то задела, взбудоражила, Щербакова эта несчастная! Вся какая-то запыханная, всклокоченная. Где она, та самая девочка с косичками в летнем сарафане? Где оставила свои косы?

Там же видимо, где ты свою юность…Писал ведь ей, хоть бы на одно письмо ответила…

Эх, Маша-Маша…

– Не знал, что ты повар… ты же вроде на актрису уезжала учиться, – усмехнулся, когда они уже почти вышли за порог комнаты. Не смог промолчать. Захотелось побольнее уколоть ее за те не отвеченные письма.

Щербакова вспыхнула вдруг, видно было как задели ее мои слова, приоткрыла ротик, закрыла его, раздула ноздри и все-таки выпалила на одном дыхании:

– Я о тебе тоже многого не знала, не знаю и знать не хочу. – сердито ответила она.

Ну да, Маша, лучше тебе не знать обо мне ничего, чтобы локти не искусать в кровь.

Жизнь всех и все по местам расставляет.

Вот и Маша тоже теперь живет так, как заслуживает – я в этом ни капельки не сомневаюсь.

***

10 лет назад

– Маня, Манюня…я билеты купил. В кино.

Маша опять почему-то казалась зареванной.

– Не хочу…пойдем к тебе?

Я приобнял ее хрупкую маленькую фигурку и прижал к себе покрепче.

– Опять орал, да? Орал? Сильно?

– Еще как, – Маша буквально влепилась в мои объятия, то и дело всхлипывая. Почувствовал, как рубашка становится мокрой от ее слез. Моя Машка и плачет? Да если бы кто другой обидел-башку бы открутил. А тут вроде как папаша её…неправильно это, не по-пацански. Да и она не даст, она-то его любит вроде как. И он её тоже любит – вот до сих пор никак пуповину не перережет.

Дядя Вася почему-то с самого начала меня невзлюбил. Сразу ей так и сказал «выбрось этого щенка из головы, я тебе породистого кобеля найду». Она, конечно, промолчала. Мне ни слова, ни полуслова не сказала, да я сам тогда услышал.

Думаю, он специально это погромче говорил, чтобы задеть меня, вывести на эмоции. Чтобы я ему морду при Машке начистил, или обиделся и впрямь исчез из ее жизни. Да черта с два! Хотя я и правда тогда думал вылечу из Машкиной комнаты и врежу ему как следует, но куда там… смалодушничал. Испугался, что она меня бросит. Надеялся, смогу со временем завоевать уважение. Дурак, одним словом.

В конце концов решили на глаза ему вместе не попадаться. А одно время даже побег планировали, но не вышло – у меня серьезно заболела мама.

Маша все чаще ходила расстроенная, и я боялся, что она послушает отца и уйдет от меня. Но Машка держалась изо всех сил.

– Ну давай я поговорю с ним…

– Опять? – она подняла зареванное лицо, – Сто раз уже говорил, что толку-то? Только разозлишь его. Давай дождемся как сможем уйти и тогда…

Я кивнул, соглашаясь, и уверенный, что так и будет. В тот вечер Маша впервые осталась у меня ночевать. Я целовал ее мягкую бархатную кожу, от ключиц и до нежных пяточек, мял ее сладкие губы и качал на руках, как маленькую. Она и была тогда моей малышкой, моей ласковой и верной малышкой. Всю ночь мы не спали, перемежая поцелуи мечтами и разговорами, прерывая эти разговоры любовью, смеялись и были так счастливы, как только возможно вообще быть счастливыми двум любящим людям.

Это была наша самая первая ночь вместе, и мне тогда казалось, что эта ночь будет длиться вечно. Тогда мы даже не подозревали, что нам обоим уготовано судьбой.