***
10 дней спустя. Доротея Дикс Psychiatric Center.
За окном шумели кали дождя. Он заварил зелёный чай, посмотрел в запотевшее окно и стал ждать её.
Капли дождя струящиеся по стеклу давали ему некоторое чувство вновь навеянной грусти. Они успокаивали его, но тревога где-то внутри, идущая по грудине от третьего левого к правому пятому межрёберному промежутку, не оставляла гнетущим образом.
Закурив он открыл окно, затянулся, выдохнул и в тумане разглядел её.
Она спускалась по длинной узкой дорожке, в чёрном платье. Свет луны подсвечивал её очертание, и она словно плыла к нему со своей прекрасной улыбкой. Это вселенная. Это его личная, томная вселенная. Спустя несколько секунд она была в миллиметре от него. Коснувшись его губ, проведя рукой по волосам, она произнесла нежным и тонким как арфа голосом:
– Здравствуй. – он улыбнулся в ответ и ещё раз поцеловал её.
Она приходила к нему в моменты его самой жуткой боли и отчаяния.
Около десяти дней назад он попал в аварию и находясь между небом и землёй он познакомился с ней. Или вернее вернулся к ней, спустя столько времени.
Эта девчонка дала ему возможность быть в двух мирах одновременно. Попасть к ней он мог через книгу, которую она оставила в искорёженном автомобиле. Он долго не мог понять, чем именно приметна эта книженция, пока она не отправила его к двери, через которую открывалось другое измерение.
Эта штука могла отправить его гулять по планетам в доли секунд и в это невозможно было не влюбиться, собственно также, как и не влюбиться в неё.
Называла она себя Шеён, но не любила, когда к ней обращались по имени, он до сих пор так и не понял почему. Он помнил её другое, земное имя.
Это являлось самой реальной жизнью, которую он очень остро чувствовал и конечно же нуждался в ней.
Она не отпускает его. Выхода нет. Ему уже не выбраться из параллельности, чему он был рад.
Он был влюблён в девочку, которая по сути возможно была несуществующим эквивалентом бытия, он любил её.
Каждый раз, когда подходил к двери, через книгу, он отчетливо видел её глаза, они являлись своего рода ключом к ней. Это было странно и давало ощущение того, что будто за ним кто-то следит.
За этой загадочной дверью пряталось неприметнейшее окошко, которое было запрещено открывать.
Как мне объяснила Шеён, это вход твоей боли в сознание. Отворив его, ты будешь уничтожен силой своей же печали и грусти, прожив с ней в муках около одной ночи. Не более того, ибо те, кто решался отворить это окно дольше не протягивали.
Он всегда имел некий соблазн разбить это окно и почувствовать то, что оно могло мне дать. Но как только эти мысли посещали его, в ту же минуту появлялась она. Обнимала его за плечи и в такие моменты ему казалось, что его пробивает заряд молнии. Очень остро он её чувствовал и ему не могло это не нравиться.
По сути это была в прямом смысле, неземная любовь.
Несколько секунд они целовались с неистовой нежностью, прежде чем его одолела нотка неудержимой злости. Как-то по-особенному на него действовали эти стены. Он развернулся, выпустив её из рук, резко ударил ногой в то самое окно, которое вызывало в нём огромный интерес и бурю эмоций.
Стекло разлетелось. Подул сильный холодный ветер, который сносил с ног и из чёрного квадрата бездны посыпались острые осколки льда.
Лёд сильнейшим образом ранил их обоих. Это было мучительная боль, которую не смог бы вынести обычный человек.
В какой-то момент в его сознании прозвучал голос, будто исходящий из канализационного люка:
– Ты должен отпустить её!
Через мгновенье один из осколков скользнул по его шее и наступила кромешная темнота.
Очнулся он на полу, в ванной.
– Почему в ванной?! – пробормотал он.
На теле кровоточили раны, но боли я он чувствовал. Просто его окружало много крови, а в голове творился сумбур, вертелись какие-то слова, фразы, которые он не мог собрать ни в единое предложенице.
Голова…, да голова, я чувствовал, что у меня болит голова.
– Ударился, когда падал – подумал он.
Он чувствовал не только головную боль. Он чувствовал пустоту. Будто бы в груди образовался квадрат, через который фонил холодный воздух и осколки льда от окна рвали оставшуюся грань его плоти.
Он должен был вернуться. Должен был вернуться за ней. Он не мог дать остаться ей там одной, в этой холодной черноте. Он взял книгу и начал искать дверь. Его поиски окончились часа через три. Обычно он быстрее попадал в проход к двери, но сегодня система дала сбой, и он запутался в лабиринтах льда.
Ему было холодно. Невыносимо холодно. Подойдя к двери вплотную, он не обнаружил там её глаз. Он испугался. Страх распластался по его застывшим от холода венам.
Дверь была избита. Похоже, что её изрезали ножами. Ножами изо льда, того самого.
Толкнув дверь от себя, он обнаружил то, что внутри всё было в снегу. Справа в углу от окна, стояла фотография в белой рамке. На ней была изображена Шеён. Снимок был изрезан и испачкан кровью. Опустившись на колени, он взялся за голову и понял, что это конец. Сильнейшая боль растерзала оставшуюся плоть, и он почувствовал, как его душа вышла в окно, в тот сокрушимый холод. В эту секунду он понял, что произошло то, чего он боялся всю жизнь и не жизнь тоже, обрести и потерять единственную любовь.
Очнулся он в белой палате, совершенно потеряв счет времени. Палата была заставлена стеллажами с тысячью книг. Он приподнялся, и его голова закружилась. Он вернулся в первоначальное положение. Через пару минут к нему подошел парень, со шрамами на лице и отрешенным тоном произнёс:
– В твоей палате достаточно книг, возможно ты сможешь найти именно ту, с которой всё началось.
Темнота скрытой сущности
Я устал. Устал видеть этот мрак, эту несуразную мрачность, которая окружала меня вот уже двадцать пять лет. Я не видел света, хотя и писал про него, пытался вообразить, как он легко касается моей белоснежной кожи и дарит тепло. К слову я не знал, что такое тепло солнечного света, ибо меня окружали сырость, мох и темнота.
Нет, я не был вампиром и не жил в склепе, как Вы уже успели подумать. Я был зависим от тьмы. Она являлась моим опиумом и давала мне жить, хоть я и сам изредка мечтал о солнце.
Выходил я только после полуночи. Не далеко от моего дома располагалось старинное кладбище, я любил там прогуливаться. Газончик, знаете ли очень импонировал.
Какие-то записки сумасшедшего, не иначе, скажете Вы.
Одной из таких обыденных ночей я вышел на улицу и неспешно побрёл к озеру. Луна и вода – завораживающий тандем. Я присел на берегу, стал любоваться и писать. Писал я как ни странно дневной пейзаж. Вот такое вот восприятие вещей, наоборот. Довольно эксцентрично.
Спустя несколько часов уединения во главе с красками и самими собой, я заметил всплеск воды.
– Рыба. – подумал я.
Надо же, здесь еще кто-то водится. Странно отыскать какую-либо живность в этом забытом Богом месте. Хотя, возможно ему оно и тоже пришлось бы по нраву. Удивившись, я продолжил писать, так сказать с натуры.
В воде кто-то продолжал отчаянно плескаться. Или кто-то ?! Я подошел вплотную к воде, попробовал температуру и вздрогнул. Вода была ледяная, несмотря на то, что июль вступил в свои права, кажется позавчера.
Просидев на корточках еще пару секунд, я уже было собрался встать и продолжить работу, как ко мне подплыла темноволосая девушка. Цвет её глаз ярко мерцал при свете луны, да так изящно, что я и вовсе забыл о том, что я здесь делаю.
– Как ты можешь плавать в такой ледяной воде? – удивлённо спросил я девушку.
– Ну, градусов восемь, вполне не плохая температура для тренировки духа. – явно смеявшись надо мной, произнесла она.
– От куда Вы? Где Вы остановились? Кроме моего дома, в этой глуши больше ничего не сыщешь, да и как минимум палатки я не наблюдаю.
Я нахмурился от осознания того, что ей возможно нужно будет предложить ночлег, потому что идти, в радиусе, где-то 70 километров ей точно было не куда.
Повернувшись к луне, она нырнула, ответа не последовало. Интерес брал верх и мне хотелось расспросить о том, как она сюда попала. Машина? Она приехала сюда, чтобы искупнуться в чистой воде, чистой и ледяной воде. Вот сумасшедшая девчонка. Пока я думал об этом она вынырнула и подплыла ко мне.
– Я из соседнего города Питэрнайт.
– Хм. – нахмурился я. – Не слышал о таком, ну возможно я не слишком влюблён в цивилизацию для того, чтобы узнавать о новостях этой страны.
– Это не далеко, километров пятнадцать от сюда. Моя машина на другом берегу. Если хочешь, я приглашу тебя на ужин, у меня не плохой дом.
Ну же, соглашайся! – улыбнувшись мне, она стала выходить из воды.
Я подумал о том, что было бы не плохо развеяться и прокатиться куда-нибудь.
– Поехали. – почему и да?! – ответил я.
– Одно условие, на другой берег мы поплывём, я не хочу обходить через ваше это, мрачное кладбище, уж не мало историй я о нём слышала. – Ууу – Приподняв руки, устрашающим голосом пропела девушка.
Сказать, что я был ошеломлён – ничего не сказать. Меня пугала как минимум температура воды этого озерца. Почему-то раньше я никогда не пробовал его воду. Не знаю, почему это произошло, ну вот не довелось как-то. Я полагаю, купаться в такой воде отчаялись бы только мазохисты, коим я никогда не являлся.
В моей голове мелькнула мысль о том, когда же в пятнадцати километрах от этого места успел вырасти город. Да, мне нужно выходить из пещеры, ибо так и инопланетное восстание пропустить не мудрено.
– Вода довольно прохладная, может быть пройдёмся? – предложил я.
– Ну же, прыгай, вот увидишь тебе понравится.
Да, девушка была довольно заманчивой. Но стоит ли наступать себе на горло ради мимолётной связи и случайно оказавшейся здесь девчонки?!
После того, как меня оставила любовь всей моей жизни, я более не видовал женщины. Все те, кого я так или иначе знал после Кэтти, не щекотали мои нервы, более того, я даже не с каждой мог лечь в постель. Приходилось производить над собой некоторые, кхм, усилия. А в этой, что то, да было. Что-то вызывающее. Да, по сути она бросала мне вызов, я был её интересен и чувствовал это. – Да черт бы с ним! – подумал я.
На другой берег только вплавь? Хорошо. Я подумал о том, что было бы вежливым уступить даме в её желаниях. Ночи сейчас тёплые, да и наверняка в машине найдётся кондиционер, на случай того, если станет совсем худо. Я неспешно скинул лёгкие кроссовки и приблизился к воде. Никогда раньше я не испытывал страха перед водой. Но поему то сейчас становилось жутко, будто это не озеро, а омут. Омут отчаяния, страха и крови. Крови? Честно говоря, я сам не понял, почему подумал о крови. Похоже я очень давно не общался с людьми, так как по-другому я просто не мог объяснить всю эту дрянь, которая вращалась в моём сознании.
Я аккуратно, подобно зверю, выслеживающему добычу, ступил несколько шагов в воду и почувствовал, как мои джинсы начали прилипать. Я не стал думать просто отключил сознание закрыл глаза и резко нырнул в вышеупомянутый омут. На секунду мне показалось, что меня закрутило в водоворот и я тону. Но через мгновенье я раскрыл глаза и понял, что держусь на воде, а в моё тело будто вонзили сотню кинжалов и я практически не могу пошевелиться.
Меня, что-то коснулось. Я слабо понял, что это, так как я был в одежде и я был сосредоточен на своей боли и своём бессилии. Я потерял девушку из виду и совершенно не понимал, что происходит. С каждой секундой мне всё труднее становилось дышать, скованность в груди всё нарастала и нарастала. Минуты через три, неподалёку от меня что-то блеснуло, это что-то было похоже на рыбий хвост. Девушка подплыла вплотную ко мне.
– А ты красавчик. – сказала она и поцеловала меня с невиданной для меня страстью.
Всё почернело. Абсолютно всё. Я перестал видеть что-либо и секунд через отключился, почувствовав, как моё тело неспешно опускалось на дно.
Открыв глаза, я увидел перед собой здоровенную дверь с решетчатым отверстием в середине. Было темно, еле – еле виднелся отдаленный, приглушенный свет через решетку. Я подошел к двери, толкнул её, но отдачи не получил. Счет времени я потерял, совершенно не понимая какой сейчас день или даже год. Ощущения были не из приятных.
Кажется, я еще несколько раз приходил в себя и падал в бездну. Сколько точно это продолжалось я не помнил, но как минимум напоминало какой-то не очень хорошо поставленный сериал. Только вот подобные киноматериалы имеют более или менее удачную кульминацию. А как же обстоят дела с реалиями? Меня не покидало ощущение того, что это кончится паршиво. Я старался гнать плохие мысли прочь, но это как-то совсем уж худо получалось, хотя бы потому что я в большей степени совершенно не понимал, что происходило.
Я услышал шаги и скрип, исходящий кажется от лестницы. Поднявшись я прислушался, стукнул о дверь, но ответа не последовало. Наверно мне показалось. Нужно было понять, как можно от сюда выбраться. На первый взгляд мне казалось, что это совершенно невозможно.
Тело разрывалось от боли, усталости и недомоганий. Глаза горели огнём, и я услышал крик. Истошный крик отчаяния. Я и сам было хотел закричать, но не смог, звук выключили, я не смог произнести ни слога. Я начал колотить дверь, но всё так же не услышал ни единого звука, кроме звука раздавливающего уши крика. В глазах потемнело, и я снова упал. Я был морально и физически сломлен. Я не хотел просыпаться. Совершенно не имел желания вновь открыть глаза.
В какой-то из предпоследних ли может последних розов я снова услышал приближающиеся шаги. Звук направлялся к двери, за которой я находился. Кто-то подошел к двери вплотную, вставил ключ в замочную скважину и открыл дверь. В комнату врезался яркий, ослепляющий свет. Передо мной стоял молодой парень в джинсах и рубашке. Мой взгляд пал на кольцо на его правой руке. Оно казалось очень старым и полагаю несло свою, не менее старинную историю.
Он посмотрел на меня оценивающим взглядом, видимо совсем плохо я выглядел, конечно, иначе и быть не могло. Человек был не многословен и сказал лишь:
– Ты можешь быть свободен, иди за мной. – Я пошатнулся и неспешно побрёл за ним. Здание было старым, я бы сказал древним и обветшалым. Тёмный коридор, по которому мы шли, показался мне вечностью, прежде чем мы подошли к следующей двери. ОН отворил её и вышвырнул меня прочь. Вокруг был густой лес.
Нависала кромешная тьма и туман. Стояла ночь. Я остался один, посреди глухого леса и я совершенно не понимал, что мне следовало делать.
При себе у меня не было никаких средств для связи с внешним миром. Меня не покидало ощущение того, что за мной кто-то наблюдает. Будто бы в кромках деревьев кто-то есть и этому, кому то, что-то нужно от меня. Болела голова. Краем глаза я посмотрел на свои руки и заметил то, что локтевом сгибе остались следы от инъекций. Я насторожился и понял, что меня хоть и выпустили, но выбраться от сюда будет не легко. Мне нужно было что то решить и понять как действовать, но я не мог даже подняться с земли не то, ч чтобы предпринимать какие то действия. Я снова потерял сознание.
Когда я очнулся наступил день. Приподнявшись я отряхнулся и решил во чтобы то не стало выбираться от сюда.
Я прошел несколько километров, прежде чем я понял, что у меня начались галлюцинации. Всё вокруг казалось не настоящим и неосязаемым. Нагнетала давящая атмосфера.
Я шагал и понимал, что я в бездне, от которой не спрятаться.
Вокруг не было ни души. Да, что там ни души, я не встретил даже животных, что было достаточно странным явлением для такого густого озеленения.
Спустя несколько часов я набрёл на красивейшее дерево. Оно зомбировало меня замертво, я смотрел на него, не мигая несколько минут. Я присел, облокотившись на дерево и понял то, что всё происходящее со мной за последние несколько суток было банальным сном. Но я не мог проснуться. Это жутко пугало меня. Расслабившись я понял, что нужно ждать. Время – единственный союзник в этой истории.
Я не мог знать, сколько прошло времени, но очнулся я на берегу, ощущая сильнейшую боль в груди. Поблизости не было никого. Сильный ветер трепал волосы. Девушка, с которой я был знаком довольно непродолжительное время – исчезла. Не осталось ни её машины, ни следов от неё. По земле были разбросаны мои принадлежности для рисования. На одном из листов бумаги была изображена русалка. На обратной стороне листа, красовалась запись: «Я показала тебе изнанку твоего сознания. Ты иной. Когда-нибудь я заберу тебя. Встретимся у озера, в том самом месте, в то самое время».
Я свернул лист и поместил его в задний карман джинсов. Выкурив сигарету, я собрался и неспешно направился домой. Я тщетно старался забыть об этой истории. Но я ждал. Я ждал встречи с ней, зачеркивая цифры на календаре.
Темнота чувств
Темнота неуязвима. Я был убеждён в этом почти тридцать лет. Без малого тридцать лет.
Четверть века я был влюблён в холод и черноту.
Я умел писать в темноте, без единой свечи, лишь потому, что она моя стихия. Тёмная, чёрная, беспробудная стихия – темнота. Мрачность и дым – моё второе имя. Я всегда уважал чёрный цвет. В нём довольно не мало привилегий и разности.
Свет – весьма «относительная относительность». Свет до умопомрачения обманчив и хитрив, а темнота, напротив. Темнота, она настоящая. Она затягивает и никогда не обманывает. Входя в тёмный коридор тянущихся друг за другом переулков, мы на подсознательном уровне готовимся к неизведанному. Но лишь единицы могут действительно узнать, прочувствовать и разглядеть всю привилегированность тёмных коридоров, переулков, комнат и крыш. Таинство темноты уникально и очень любимо мной, хотя – бы потому, что тьма любит одиночество, её не нужно ни с кем разделять, в отличии от света.
Особенно приятны, красивы и притягательны безмолвные библиотеки без света. Бывали, когда – ни будь в библиотеке без света? Нет?! Так, представьте! Пыльные стеллажи, неутомимый запах книг и далеко одиноко стоящая свеча. Только лишь для того, чтобы разглядеть фамилии авторов и название книг на корешке. Завораживает, не так ли?! У меня даже есть предложение о том, чтобы книги расставляли по их принадлежности к тьме и свету. И время посещений было бы не плохо утвердить после полуночи. Для тёмных конечно же. При таком раскладе вещей добавилось бы намного больше романтизма и исключительного интереса.
Но сейчас не об этом.
Я много читал. Очень много читал. Я мог читать одновременно до десяти книг. Странно, но факт. А как по – другому? Как успеть перечитать и прочувствовать прекрасности нескончаемых произведений? К слову, я никогда не читал про любовь. Для меня это было чуждо, совершенно недосягаемо. Любовь как раз – таки была для меня светом, когда я относился к тьме. В меня влюблялись, да, но сам я никогда не чувствовал ничего в ответ. Да и в общем то не хотел. Возможно от части боялся. Боялся того, что я способен на чувственность. Ведь я не осознавал до конца, могу ли я чувствовать? По мне так, я всегда был бесчувственным циником. И знаете, что? Мне это нравилось и полностью, всецело меня устраивало. Я был убеждён в том, что любовь, влюблённость и чувственность – это слабость. Большая людская странность и несусветная слабость которая приводит к боли и душевным мукам. Я видывал страдающих, влюблённых личностей. Хотя их наверно сложно назвать личностями так как таковыми все эти люди по сути не являлись. В общем неутешительное зрелище. Слабое, безвольное, бесхарактерное месиво – вот, что остаётся после неразделённой любви. Бред, да и только, во всей его красе и превосходстве. Разве кому – то это нужно? Возможно – да. Подумав об этой никчёмности, я отплюнулся, привстал и побрёл на кухню, закурить. Я подумал о том, что распахнутое окно и прохладный ветерок, легко несущийся из темноты внесёт новые мысли в мою голову.