Сегодня в ателье был короткий день. В этот раз мне предстояло учиться шить на машинке под пристальным взглядом моей соседки Влады. Для тренировки мне дали старый халат, который я перед этим быстро распорола. Заправлять машинку я научилась. Теперь проложить бы ровную строчку! Оказалось, это не проблема. Проблемой было запомнить настройки, которые позволяли менять строчки. Взяв с меня честное слово, что я выучу все переписанные в блокнот виды строчек, которые можно было проложить машинкой, меня отпустили домой. Я была на полпути к двери, когда нащупала в кармане стакан. Вернулась, поставила его на подоконник к остальным кружкам и снекам товарок. Моих крекеров стало меньше. Эля прошлась? Я схватила остатки, решив доесть их по дороге домой.
Проходя через пустырь, ненароком спугнула стайку местной шпаны – они разрисовывали чью-то колымагу. Зашла в магазин, купила картошки. Рыбные консервы у меня еще оставались. Приготовила на скорую руку ужин, оставила немного для Паши. Его планов на этот вечер я не знала, но на всякий случай решила оставить ему поесть. И уже было направлялась в свою комнату…
– Что тут у нас, картошечка? А как же блины? Последние деньки Масленицы на дворе! – это был саркастический голос Сергея.
– Блины? – удивленно переспросила я.
– Этакие солнца из теста! Ярило! – пуще прежнего заливался Сергей.
– И как их делают? – очнулась я.
– Их не делают, их пекут. Вот ты дуреха! – беззлобно огрызнулся Сергей. – Надо попробовать. Что мы, нехристи, что ли? Так, сковорода есть, два яйца осталось, с тебя молоко и мука.
– Мука? Молоко? – в моем голосе почувствовалось разочарование.
– Вон стоит начатая пачка, – кивнул в сторону стола Сергей, – вроде Паша не допил. Значит, ваше общее. А стакан муки мы у Ленки одолжим – ничего, не убудет.
– И как их готовить? Говорите, что делать, – поддалась я его энтузиазму.
– Бери миску, наливай молоко, всыпай для начала полстакана муки, вбивай два яйца и все это перемешивай, – наставлял меня Сергей.
– И это все? – не верила я легкости рецепта.
– Ну все, наверное. А что еще? А, да, надо соду уксусом погасить, – спохватился Сергей. – Видишь полку и надпись: «Саврасовы»? Возьми прозрачную бутылку. Налей немного в колпачок, держи соду на кончике ножа и поливай ее.
– Шипит… – съежилась я.
– Сковородку давай, – поторопил меня Сергей. – Я ее на огонь поставил и масла плеснул.
– Ай-ай-ай! – дернулась я.
– Ты чего, дуреха, она же раскаленная! Прихватку возьми, – поучал меня Сергей, – вот так. Наливаешь половником по кругу, и…
– Так-так, – за нашими спинами раздался женский голос с хрипотцой, – ты, никак, блины опять никак жаришь?
– Да вот, Варюнь, Масленица все же, – начал оправдываться Сергей.
– Ты с ним, девочка, поосторожней! Он меня этими блинами и заворожил. Однажды попробовала, вот теперь пятнадцать лет маюсь с ним, – с несвойственной глазам улыбкой произнесла женщина.
– А чего, – вторил ей Сергей, беря жену за локотки и проводя в танце около плиты, – я парень видный.
– Убери муку. Да заверни ровно, как было: Ленка – та еще грымза, прознает – со свету сживет! – посоветовала Варя. – Видный, видный…
Женщина вышла из кухни.
Всего у нас получилось две стопки по восемь блинов. Под конец Сергей разделил все поровну, и мне захотелось съесть с чаем два блина. Два решила оставить на завтра. Их и остальные четыре не решилась оставлять на кухне и взяла блюдо с собой в комнату. Ночь я провела одна, уснув под работающий телевизор.
– Ну что, женушка, – вдруг послышался голос Паши, – блинами балуешься? А мне?
– Вот тебе, – не растерялась я спросонья и кивнула на блюдо с блинами.
– Хороша жинка, ничего не скажешь, – улыбнулся Паша. – А я ордер на квартиру оформил, ключи получил.
– Квартира? – слегка неуверенным голосом пробормотала я.
– Ну да, квартира, – оскалился Паша, – свое жилье. Вот попьем чаю с твоими блинами и поедем смотреть. Там, правда, еще убраться надо. Я вчера таджиков привез, они мне… нам, – осекся на секунду Павел, – обои поклеили. Но грязи там – мама не горюй. Ведро с тряпкой я тебе приготовил. Убираться на кухне будешь, пока я мусор строительный в мешки собирать буду. Мебель привезти должны. Лады?
– Лады? Наверное, – поежилась я.
– Не ежься. Не в чужой хате прибираешься, в своей. Где твои блины? – повеселел Паша.
Дальше мы ели в молчании. Паша о чем-то думал про себя, уплетая один блин за другим. Когда все было съедено и выпито, он молча поднялся, подавая мне сигнал тоже встать и двигаться за ним. Во дворе перед бараком стоял полицейский уазик. Паша открыл дверь и сел на место водителя.
– Довезу с ветерком. Ну что ты топчешься, – сказал он, – около меня садись. Так. Пристегивайся, дуреха. Еще не хватало на выговор нарваться.
Мы пересекли пустырь, выехали на трассу и метров через десять свернули в другой поток. Доехали до поворота, за которым пошли новостройки. Где-то тут неподалеку было и ателье «Мария».
– Приехали. Вылезай, – кивнул на новостройку Паша. – Смотри, пятнадцатый дом, третий подъезд. Не перепутаешь. Он с любой стороны третий. Код от домофона – пятьсот шестьдесят шесть: пятый этаж, шестьдесят шестая квартира. Мебель завтра привезут, под моим присмотром. Тебе надо будет убраться на кухне и вымыть кухонный гарнитур.
Паша открыл дверь в подъезд.
– Квартира? – неуверенно проговорила я. – А как же диван?
– Диван? Вот ты дуреха! Я всю мебель новую завезу, все новое будет! – вдруг зло выпалил Паша. – Чтобы ничего не… – тут он осекся. – Давай двигай, мое время не резиновое!
– Эй, куда ты? Лифт же есть, – со смехом в голосе просипел Паша. – по лестнице без меня чапать будешь.
Лифт почти бесшумно довез нас до пятого этажа. Ничем не примечательная дверь, обитая серым дерматином, была заперта.
– Ключи я тебе не дам —потеряешь еще. У соседки, бабы Клавы, будешь забирать и оставлять. Я договорился, – взгляд Паши чуть-чуть потеплел. – Вот ее квартира. Он кивнул на дверь с номером 64.
В квартире был полный раздрай. Мешки, наполовину заполненные строительным мусором. Шпаклевка соседствовала с обрезками обоев.
– Пол мы, конечно, со временем заменим на ламинат, – произнес Паша, – а пока так. Ты иди на кухню, а я в комнате поработаю. В ванной с туалетом останется лоск навести – плитку я сам выбирал, уже положили.
На кухне было почище. Кухонный гарнитур из серого пластика покрывала защитная пленка, кое-где засыпанная потолочной побелкой. С газовой плитой, правда, придется больше помучиться … Пока Паша возился со строительным мусором, я осторожно сняла пленку с гарнитура и приступила к мытью. Прошло около двух часов. Я слышала, как стукнула какая-то дверь, и на кухню ворвалась струя свежего воздуха. Потом запахло табаком. Паша вышел покурить – догадалась я, драя плиту.
– Ну, что хозяюшка? Чище стало, али как? – весело спросил Паша. – Сам-то я закончил. Сегодня вечером заскочу еще с парочкой гастров-нелегалов – оттащим мешки с мусором на свалку.
– Чище, – ответила я, застилая мусорное ведро новым мешком. Старое я заполнила мусором.
– Ой, молодца жинка! – повеселел Паша. – Работящая. Пойдем в общагу, перекусим. Завтра диван привезут и пару шкафов. В прихожей я уже повесил вешалку. Эй, ты чего?
– Мешки. Откуда тут мешки с телами? Мертвые тела, – я вжалась в стену.
– Какие мертвые тела? Очнись, это бой кирпича, – нахмурившись, Паша подошел ко мне, приобнял и начал успокаивать. – Надо же, привидится такое! Успокойся, не трясись. Вот так, вот так. Дыши.
– Вот видишь, – он пнул мешок, – ой, больно! Ничего здесь другого нет. Ладно, пора собираться по домам. Я в участок, дойдешь одна. Сейчас с фонарями лучше стало.
Дошла.
– Эй ты! – окликнула меня жена Сергея. – Ты, случаем, ни во что не вляпалась? Тебе тут повестку в суд принесли. Ты это, шебутная, что ли? К мужу моему не клейся, нам проблемы не нужны!
– Повестка в суд? – насупилась я. – Дайте прочитаю… Повестка гражданке… в качестве свидетеля по ДТП от 25.02.1993 с участием ВАЗ-21 и «Вольво». Явиться в центральный городской суд 01.04.1993. Ничего не помню. Какое ДТП? Хотя постойте… Эта старуха серьезно думает, что я что-то подскажу?!
– Не знаю, кто там чего думал, но к мужу моему не суйся! – огрызнулась женщина.
Утро встретило туманом и дождем. Вставать не хотелось, голова была ватной. Сгребла в кружку остатки заварки и потрехалась на кухню за кипятком. Где-то должны были заваляться остатки консервов и хлеб. Сергей был уже там. Скользнув по нему взглядом, я решила прислушаться к совету его жены. Да ну… мне эти терки на фиг?
– Здорово! – подмигнул весело Сергей, – Погодка сегодня жесть! У самого голова ватная. Хорошо, что я знаю, где можно разжиться растворкой.
Честно – я хотела держаться.
– Растворкой? – недоуменно промычала я.
– Кофе растворимым, – оскалился Сергей. – Цикорий или ячмень – это я в поле собирал, когда на практике студентом работал. А сейчас мелкой экспроприацией занимаюсь.
– Экспр… вкуацией?– неуверенно промычала я, – чем, чем?
– Экспроприацией! – залился Сергей. – Заставляю делиться. Незаметно! По-божески! – он перекрестился правой рукой. – Чайник кипит, дуреха. Не обварись только. А мне пора. Вот возьми моего – немного осталось. По первости с некрепкого начинать надо, – он плеснул мне свои остатки в кружку. Чаинки тут же всплыли вверх. – Тьфу ты, такой кофе испортила!
– Я? Я ничего, такой выпью, – почувствовав вкусный аромат, выпалила я.
Спина Сергея скрылась в двери. Быстро проглотив остатки сайры и хлеба, я допила полкружки светло-коричневой бурды, попеременно выплевывая чаинки.
– Дюймовочка, привет. Что-то ты сегодня припозднилась, – незлобно пробормотала Влада.
– Так, давайте все за дело. Время не терпит. Дюймовочка, на тебе вышивка и строчка. Приступай.
Я включилась в общий ритм. Утренняя бурда не дала заснуть под ровный стрекот швейных машин. В таком рабочем темпе мы закончили за полторы недели. И как раз подошел срок явиться в суд.
– А! Ты все тут! – процедила старуха на «Жигулях». – Вот тебе 250 рублей на автобус. На № 98 поедешь по прямой пять остановок. Обратно, если все будет хорошо, подброшу сама. Вместе нам появляться нельзя – палево.
Дочка заместителя главы города была за рулем «Вольво», который выехал на встречную полосу и протаранил ВАЗ-21 баклажанового цвета. Как минимум две телекомпании присутствовали на суде: оппозиционный и городской каналы.
Девушка хлопала густо подведенными веками и кривила рот в оскале, который, вероятно, должен был сойти за скромную улыбку жертвы.
– Так я, значит, это… повернула руль. Я не думала, что это будет так сильно, что я выскочу на полосу, – и хлоп-хлоп ресницами.
– Обследование показало полную исправность рулевой колонки, тормозов. Вообще автомобиль в идеальном техническом состоянии, – адвокат защиты.
– Заткнись, грымза! Получишь еще! Мой отец поговорит с кем надо, и тю-тю твоя адвокатская практика! – оскалилась девица. – Я? Угрожаю? – и опять хлоп, хлоп. – Я же это не серьезно, просто у меня нервы. Вот и отроки мои подтвердят. Миша, скажи, маме плохо бывает? Максим? Ну, как тебя там?
– Мам, кто эта странная тетя? Что она хочет? Я домой хочу!
– Цыц, ублюдок! Пойдешь ты домой! На фиг мне сдались какие-то отрепья? Кто грубит? Дети, шаловливые, – опять напомаженный рот скукожился в подобии улыбки.
– Свидетель ДТП со стороны потерпевшей, – объявил прокурор, – гражданка Елена Соколова. Елена Соколова. То есть Никифорова. Замуж вышла, а документы еще не поменяла.
– Я. Это я, – робко прошептала я.
– Так иди, что тут сидишь…
– Ну так приступим. Огласите суду, что вы видели в день аварии, возвращаясь домой по пешеходному переходу.
Камеры повернулись на меня в упор.
– Это… смеркалось, я шла с работы. Я работаю швеей в ателье «Мария». Сейчас мы расшили вышивкой большую партию платьев для модного дефиле. Уложились в две недели. Хотя работы было. Ближе к делу? Ладно. Извините. Так уж и быть. В общем. Я шла над трассой, когда подо мной раздался визг тормозов и послышалась ругань. След шин на дороге указывал на то, что та чикса повернула, и так странно: куда там поворачивать? – Я развела руки в вопросительном знаке, поведя плечами. – По другой трассе автомобили едут в обратную сторону.
– Ну, ты попала, стерва! – девица, водитель «Вольво», взвыла: – Я же тебя закопаю! Да пошли вы все! Вы знаете, кто я? – чикса билась в истерике.
– Да, следы шин были на дороге, – старуха с «Жигулей» отчаянно замахала руками. – Их еще фотографировали! Значит, у дэпээсников должны быть фотографии!
– Тогда почему их не приложили к делу? – удивился молодой прокурор. – Разберемся.
– Суд переносится на две недели до предоставления доказательств со стороны обвинения, – объявил судья. – И уж поищите фотографии следов протекторов на трассе. А то ваше дело труба, уважаемая. И еще: прокуратуре провести проверку деятельности патруля ГАИ, прибывшего на место аварии.
– Не надо проверок, – инспектор ГАИ бросил портфель перед собой, – вот фотографии и все сведения.
– Так-то лучше. Ну что же, суд удаляется на совещание.
Прошел час, и судья с помощниками вернулись, чтобы объявить решение:
– Восстановлению автомобиль потерпевшей не подлежит. Компенсировать ей полную стоимость ущерба, возместить моральный вред в размере стоимости поврежденного имущества. Лишение прав пожизненно. Да, пожизненно с вашими 350 неоплаченными штрафами средней тяжести! А вообще, господа, с местными князьками и их окружением пора кончать. Не дремучее средневековье какое-то: двадцать первый век на носу! «Вольво» арестовать, реализовать. Из полученных средств определить компенсацию. Приставам – исполнять.