*****
Прячься! Считаю пять глотков и иду искать. Раз, два, три… Ты спряталось? Четы-ы-ре. Пять! Я иду искать! За этим домом? Не-е-т. Шажок, шажок, ещё шажок. За лесом – нашёл! А как ты думало! Стою.
Прячься! Считаю десять шагов, три затяжки, один глоток, открываю глаза и иду искать! За тем деревом? Не-а. За другим? Н-нет. Ага, поймал!
Опа! Здравствуй, человек, ты тоже ловишь? А я поймал! Не туда смотришь! Вон же оно. Уже не обжигает, смотри, не бойся. А, всё, спряталось. Так, сбегаю с бугра и ищу. А ты не подсказывай! Фух. Где ты? Ушло? А, нашё-ё-л!
Что ты делаешь? Греешь верхушки клёнов? А я тебе на что!? Всё понятно. Кто-то выше, кто-то ниже. Грёбанная иерархия. Да ладно тебе! Окей, извиняюсь, молчу. Теперь я? Ага! Считай пять деревьев и ищи. Давай!
Ну, я же знаю, что ты меня не поймаешь. Ты же даже не ищешь! Конечно, тебе же всё равно на меня. Даже не знаешь моего имени! И не интересуешься! А я!? Да всегда!
Что ты смотришь на него? Да он же даже не видит тебя, просто ждёт каких-то там людей. Так, как мне, ты никому не нужно. Думаешь, тебя кто-то любит на самом деле, кроме меня!? Просто за то, что ты есть.
Только я. Даже когда на тебе туман, даже когда ты за грёбанными тучами, даже когда ты куда-то сматываешься постоянно. Я люблю тебя.
Ну, извини, прости, ну. Стой. Ну что ты такое обидчивое. Вспылил, бывает. Окей, ну и вали. Куда ты денешься, ещё вернёшься. Ты не сможешь от меня никуда уйти. Стартуй. Прогуляйся, успокоишься.
*****
Ещё пива. Ещё одна ночь в аду без тебя. Спать не смогу. Встречу тебя утром, как придёшь, ещё сонное. Где-нибудь, где смогу увидеть тебя сразу, как только появишься. В Японии. Ха. А пока – ещё пива. И музыку. Со словами. Что-нибудь, что ускорит время. Да! Гора песка – то, что нужно. Сделаю на верхушке яму, зароюсь туда – и жизнь удалась.
Готово. И ветер не достаёт. Если дождь. Нет, без музыки. Кто-нибудь услышит или кого-нибудь не услышу. Всё-таки страшно. Придётся слушать чёртов лай, чтобы знать, приближаются ли. Но здесь – самое безопасное, что смог найти. Если что, услышу и буду быстрее. Встану и, пока будут забираться, ударю сверху ногой, и покатятся они обратно вниз. Чёртовы анонимы. Теперь лай отовсюду. Видимо, они сообщают друг другу со всех концов, что я здесь, и собираются в стаю, чтоб совместно напасть, со всех сторон, но я-то наверху. Ха!
Чёртов лай! Хватит! Я громче! Грёбанные идиоты. А знаешь что? А давай! Я спускаюсь! Ну!? Налетай! Да ладно, я не сдаюсь, просто не мочиться же мне в свою же кровать. На свою песочную перину. С горы мне далеко видно. Я видел ту будку! Нет, для себя. Ни хрена не видно, куда идти, буду с фонариком телефонным. Подойдёте – буду светить в морду, что ослепнете.
Как ночью в парке. Пренеприятное ощущение, я вам скажу. Здрасьте, вы кто, ангелы? Солнечные зайчики? Ночные фурии, но с фуражкой и претензией. Сидишь ночью в парке – алкаш, наркоман, сбежавший подросток или маньяк. Выбирай. А если всё вместе. Тогда – свободен. Сиди дальше, короче. Ха.
*****
В третий раз я застала его в какой-то нелепой экзальтации.
Он стоял на высокой насыпи недалеко от свалки. Сначала я услышала безумные крики, ругательства в сторону каких-то «псов», хотя рядом с ним никого не было. Потом, когда подошла ближе и разглядела его в темноте, увидела что-то вроде эпической картины.
Простирая руки к небу, он стоял с широко расставленными ногами и взывал к солнцу. Молил пощады и даже призывал солнце покарать его. Но и это длилось недолго. Вскоре он упал, будто громом поверженный, и зарыдал, но так приглушенно, что я еле расслышала. Умолк на некоторое время. Видимо, уснул.
Я побродила в округе, скурила несколько сигарет, размышляя о нём, и не заметила, как он очнулся. Резко вскочил, скатился с горы и убежал в поле.
Не скажу, что я была очень удивлена его поведением, но уж точно давно такого не видела.
*****
Уловив движение краем света, развернулся корпусом к мелькнувшей тени, потом ещё и ещё вокруг оси, но никого не было. Спрятал свет за пазухой и прислушался, глотая воздух открытым ртом, вращая глазами навыкате. Мертвая тишина вокруг, будто на сотни километров. Нервы еле выдерживали напряжение бескрайнего тёмного пространства, в которое сам же и поместился. Выжидал чего-то долго, будто несколько часов, сидя, опираясь о сырую землю. Но не до рассвета.
Когда глаза привыкли без света, различил, наконец, тот неприметный домик и рванул к нему. Несся сломя голову, пока что-то не подсекло ноги, и рухнул в метре от двери. Мигом перевернулся на спину и выбросил вперёд руку, мёртвой хваткой вцепившуюся в телефон, будто в пистолет.
Тогда из мрака вынырнула мокрая чёрная морда какого-то гребанного волкодава, и я с размаха саданул по ней ногой, и, кажется, попал. Вспахивая землю подошвой и локтями, стал отползать к двери, не сводя глаз с темноты.
Телефон выпал, но хрен с ним, ведь уже вскочил и нащупывал ручку двери или что-нибудь, что впустит меня туда, но ничего не нащупывалось, а голова ломалась от ужаса сзади. И я просто напал на эту дверь всем телом, продавив её внутрь, и упал туда, моментом выписывая в воздухе переворот.
Глаза мои в бессилии упали в пустой проём, ожидая появления фигуры, морды, образа, да чего угодно, но сумел совладать с ними со всеми, подняв ногу и саданув ей в дверь так, что ветхие стены зашатались, потолок осыпал щепками, а пыль закружила хороводами. Вскочив, подлетел к двери и навалился на неё, наконец, спрятав себя. Слушал и слушал вокруг, ощущая, как деревенеют конечности в напряжении оцепеневшего тела. Но не было и малейшего звука вокруг. Снова лишь мертвая тишина.
Разрешив себе повернуть голову, стал искать глазами что-нибудь, чем подпереть дверь, но помещение было пусто. Никаких подходящих предметов, а лишь мусор. Ощупав приблизительное местонахождение ручки двери, рука наткнулась на висящую железку. Она цеплялась на кольцо, но, чтоб замуроваться до конца, требовалась ещё деталь, которая должна ставиться в кольцо.
Не прекращая держать дверь, снова стал обшаривать глазами территорию и обнаружил что-то продолговатое в углу. Выдохнул и рванул. Прыжком добрался до угла, схватил, прыжком вернулся к двери, надавил на неё, вталкивая палку в отверстие. Подошла.
Послушав тишину за дверью, развернулся, наконец, в относительном спокойствии, когда взгляд провалился в мутное, незаметное до того окошко.
*****
Тёмные облака освободили луну, и она осветила чёрное пятно за окном. Зелёным огнём пылали те глаза, окутанные тьмой. Я чувствовал, как мрак настойчиво, но не спеша, пробирается в меня. Оборвать эту нить был не в силах, и чернота постепенно заполоняла нутро. Глаза мои высыхали, но я боялся моргнуть, боялся перестать смотреть в те глаза. Казалось, так и было всегда. Казалось, это единственное, что существует.
Ярко-зелёное не умалялось, не прощая, не жалея, и ужас пробирался всё глубже. Я не знал, где предел, и настанет ли он. Сколько ещё придётся терпеть и чем это разразится. Этот чёрный образ с горящими глазами замер, терзая меня, и не думал сдаваться.
Не сдавался и я. Не оставляя попытки закрыть глаза, чтобы закончить всё, разорвать эту связь, освободиться, я решился на невозможное. Мысленно заставляя тело ожить, представил движения, которые оно должно проделать сейчас во имя нашего спасения. Тело не реагировало – или это он не давал ему воли – но спустя немного у нас получилось.
Негнущимися конечностями стал снимать пальто и, спуская с себя, словил его, вниз скользящего по рукам. Тогда почувствовал себя увереннее – ноги сами направились к окну. Мы добровольно шли к самому сердцу тьмы, но лишь затем, чтобы покончить с ней.
Глаза, будучи самым уязвимым местом, продолжали, прикованные, смотреть в бездну тех глаз, хранящих ужас, но ноги уже принесли нас к окну. В момент, когда я уже мог распрощаться с ним, накинув на окно пальто, он исчез. Я праздновал победу, не зная, что то, для чего он настиг меня, он сделал, и лишь поэтому ушёл сам.
*****
– Тогда разреши мне сначала поцеловать тебя. Я спрошу: да или нет. И если нет, то я остановлюсь.
– Ладно.
Я нежно прикоснулся к губам. Аккуратно вначале, настойчивее дальше. Лепестки её губ неуверенно подавались навстречу твёрдым полосам моего рта. Я старался не подавить их кроткого развития тараном жаркого пыла, что постепенно овладевал мной, всё яростней довлея над сознанием.
Пустил вперёд ладонь, оглаживая горящую щёку и запуская пальцы в светлые пряди. Лаская её, на мгновение оторвал свои губы, перенимая её внимание только на ощущение моих рук. И когда я перекрыл канал удовольствия от тех прикосновений, оставив ей только ладонь на коже, она подалась вперёд.
– Да?
– Да.
Взял её тело и понёс его на кровать. Наши губы не отрывались, будто если они отсоединятся, то закончится всё, но мне пришлось нас разнять. Положив тело, освободил его от ткани, обнажив чистую эссенцию. Её белая блестящая кожа совокупилась с моими красными летающими пятнами, и я прильнул к ней, впился в эту мякоть, желая насытиться раз и навсегда. Вся она открылась навстречу мне, и я впитывал и впитывал это, пока не отключилось сознание.
Еле мерцая в реальности, тело, поглощенное пламенем, издавало невыносимо сладкий аромат. Пожар объял простыни, тянулся языками пламени дальше, распространяясь повсюду. Тело билось в конвульсиях, растворяясь и пропадая в моих руках, утаскивая и меня за собой. Всё стало неподвластным, и я задействовал автоматически, привычно проваливаясь в тёмное ничто.
Тогда всё прекрасное было в моих руках. Силуэтом, образом пылало на губах, в ладонях. Пылало и взрывалось, не выдерживая, но разгоралось снова. Живое, трепещущее тело запечатлевало себя в моём сознании лишь бликами, разорванными картинками, не отдавая себя полностью.
Я судорожно хватал это, стараясь ничего не упустить, но прекрасное ускользает, не поддаваясь моей власти. Всегда не полностью, никогда абсолютно. Но напряжение единого пространства проходит через меня долгой горячей нотой. То, что я всегда помню, вызывая любой ночью с пугающе-странной зависимостью.
*****
Проснулся из-за сна о какой-то девушке. Там знал её, любил, наверное. Так чувствовал.
В огромном зале было много людей. Они сидели за партами по кругу, как в аудитории бывает, а я стоял в середине зала. Долго ничего не происходило. Все молча пронзали меня глазами, будто застыли. Был виновен. Не знаю, за что, но помню точно эти ощущения – вина, стыд и тревожное ожидание. Терзался ими долго, а люди не двигались и всё смотрели и смотрели.
Потом, помню, резко раздался голос. Властный, мощный. Назвал моё имя. Обратился на звук – там был седой мужчина. Сказал, что оглашает приговор. Тогда все люди вдруг задвигались, заёрзали на скамьях и одновременно, как механизм, встали. Прозвучал вердикт – её конфискуют. Помню, умолял не делать этого, но им было всё равно. На меня не обращали внимания.
– Слышишь?
– А?
– Встань, говорю, ты на кофте моей лежишь.
– Извиняюсь, держи.
Так вот. Они сделали вид, будто меня больше нет, будто в середине зала находится лишь пустота. Потом в момент все исчезли. А я всё стоял и стоял в этом зале пустом. Долго был страх. Дальше помню, как уже во всеоружии лечу куда-то, полный решимости.
– Можешь куда-нибудь с дивана пересесть? Надо обратно сложить.
– Окей.
В общем, чувствовал, что лечу, хотя вокруг было темно. Потом темнота ушла и показался голубой цвет. Всё сине-голубое. Понял, что это вода. Посреди воды оказался. Потом снова летел, снова темнота, и снова она раздвинулась. Тогда увидел лаву. Оказался посреди лавы. Сейчас странно это понимать, но во сне это не удивляло и не смущало. Помню мучительное ожидание. Всё искал и искал. Таких пейзажей ещё много приходило из темноты. Разных цветов.
– Ты идёшь?
– Куда?
– Ну, не знаю. Куда тебе надо?
– Да никуда вроде.
– Ну, сиди. Ладно, я пошёл. Там твои вещи.
– Ага. Стой, а пиво тут есть?
– Не знаю, спроси у девочек, кто там хозяйка. Давай.
Ладно, потом. Так вот. Помню, остановились эти перемещения, когда разразился лес перед глазами. Тогда даже пошёл шагом. Много шёл, лес всё не кончался. Потом открылись какие-то остатки старых домов, холмы. Бродил по ним долго, как по лабиринту. А потом наткнулся на неё, откуда ни возьмись. Она сидела на небольшом холмике спиной ко мне, смотрела вдаль. Ринулся к ней, как сумасшедший, но почему-то приближался медленно, будто увяз. Напрягался, изо всех сил перебирая ногами, но всё равно как-то медленно передвигался. Потом будто вырвался из того, что меня держало, и резко прыгнул. Скачок – допрыгнул до неё.
Помню, почувствовал счастье необъемлемое. Хотел сказать ей слова, которые носил в голове весь сон, пока искал. «В какой реальности я бы ни оказался, если там я найду спасительную тебя…». Что-то такое. В общем, должен был это сказать, но почему-то не мог. А она медленно поворачивалась ко мне. Пытался собраться, преодолевая бурю эмоций, но торопился, пока она полностью не повернулась, сказать это. Помню, это было важнее жизни. Но не успел. В момент, когда почти увидел лицо, когда звук готов был сорваться, сон оборвался.
– Ты собираешься куда-нибудь?
– А?
– Домой не собираешься?
– Могу. Есть пиво? И пойду.
– Ладно, принесу, а ты пока вещи забери из спальни.
– Окей.
Пока нагибался, собирая вещи по комнате, думал, что голова сейчас оторвётся и покатится сама по себе. И обратно уже не вернется, раз хозяин с ней так. Что за район вообще? На такси, наверное, доехали. И этих будто в первый раз вижу. Хотя этот же тут был.
– Вот, держи. И мусор захвати, я его у двери поставила.
– Ладно. Стоп, пиво-то открой.
– Давай.
Где-то я её видел. А!
– Спасибо, красавица. Ну, увидимся!
– Ещё бы! Давай уже, мне собираться надо.