Рядом с входной дверью стояли два охранника. Один смотрел вдаль, в сторону большой залы, где находилось большинство приглашенных. Вторым амбалом был медведь, тот самый, который еще десять минут был определен на защиту кабинета.
Тая обняла типа за локоть, вместе со своим спутником направилась к выходу.
Медведь тут же заметил парочку, прищурил и без того мелкие глазки. Оглядел Таено платье, волосы. Вроде де бы она, а вроде бы и нет?
Сделав шаг вперед, медведь раскрыл рот что-то ей сообщить, но Таисия резко затормозила и изменила траекторию движения. Типу не оставалось ничего другого, как последовать ее примеру.
–Может быть, попробуем через служебный ход? – предложил Очаков, не отставая от резвой напарницы.
–Попробуем, – согласилась Арсеньва, хотя была уверена, что секьюрити стратегически расположилась на всех на всех точках входа или выхода.
–Он идет за нами, – сообщил Макс, обернувшись на полсекунды, – надо его потерять.
Через большую залу парочка прошла в столовую, оттуда – на кухню.
Тут дела шли полных ходом, официанты приносили пустые серебряные подносы, брались за новые, заранее приготовленные, на которых красовались запеченные улитки, мини-сэндвичи размером в пять рублей, клубника к горчично-шоколоданом соусе, кусочки утки, нашпигованные грибами.
Повар, девушка лет тридцати, с характерной пузатой шапкой на голове, занималась украшением тарелок с полноценными порциями, которые была выбраны гостями из торжественного меню. Тая и Максим, удостоверившись, что медведь остался где-то позади, посмотрели в окно.
Рядом со служебными воротами, разумеется, были видны мальчики в костюмах. Парочка, ловя заинтересованные и удивленные взгляды официантов на себе, решали, как поступить.
–Может, мне переодеться? – сказала Тая, – тут у них наверняка есть лишняя форма для прислуги.
–Аха, – задумчиво кивнул Максим, – мне тоже?
Тут служебные ворота отворились, к дому подъехал микроавтобус с наклейкой «Торты на все случаи жизни».
Повар, вежливо предложив гостям вернуться на ужин, радостно попросила ее извинить и вышла во двор, чтобы принять заказ – произведение искусства из трех здоровенных коржей, расписанные уже знакомой цветовой палитре: белым и золотым кремом. Таисия, поняв, что другого решения проблемы дожидаться не стоит, стала открывать все шкафы в поисках любой, самой завалящей униформы, пока на кухне не было никого лишнего.
–Черт! – выругался Макс и, вцепившись в запястья девушки, повел ее с собой, – нужно спрятаться, Тая, прямо сейчас!
–Почему? Что случилось?
–Один из охранников идет на кухню! Думаю, ему передали по радио, что мы пошли в этом направлении!
Куда же им забиться? Вернутся обратно в кабинет? В самую отдаленную ванную? Забраться на чердак?
Перед глазами Таи возникла металлическая дверь, в толстой ручкой-рычажком, единственная в всем роде во всем доме.
Очаков потянул за рычаг, подтолкнул перед собой сначала напарницу, а затем уже сам, удостоверившись, что ни один из охранников их не заметил.
Яркий свет сначала зажегся, а затем погас, оставив позади себя слабенький лучик. Внутри специализированной комнаты места было достаточно для их обоих. Все стены были заставлены полками, на которых, даже при плохом освещении были видны коробки с фруктами и овощами. На полу стоял мешок с картошкой. Чуть подальше, на самых дальних стеллажах были видны замороженные тушки куриц в пластиковых пакетах.
Тая сделала глубокий вздох и поежилась.
В своей молодой жизни Тае доводилось прятаться во многих местах. Но только не в морозилке.
18
Обхватив себя руками, девушка еще раз осмотрела помещение. Тип стащил с себя пиджак и надел его на Таю, жестом пригласил ее присесть на мешок с картошкой.
–Какая тут температура, как ты думаешь? – спросила напарница.
–Минус шесть, может быть, девять, – пробормотал тип, припав к двери, – ничего не слышно, даже музыки, – заключил он, – давай подождем пару минуток, чтобы наверняка, и еще раз попробуем уйти. Я их отвлеку.
Тая кивнула, одобряя план.
Вот ведь, такой проницательности от Холмогорского она вовсе не ожидала. Неужто он подозревает каждого, кто путает его кабинет с туалетом? Так и до невроза недалеко.
–Так, я сейчас, – Очаков толкнул ручку. Дверь не поддалась. Повторил движение, на этот раз сильнее.
–Максим? – с долей волнения подала голос Тая.
–Да-да, я сейчас, – отозвался он и снова попытался открыть металлическое препятствие. Отойдя на пару шагов назад, наступив на подол Таеного сарафана, тип разогнался и с напором прыгнул на дверь.
–Мы что… мы тут .. заперты? – почти шепотом спросила девушка, и еще сильнее закуталась в пиджак.
Максим потер ушибленное плечо, стал ощупывать пространство рядом с косяком.
–Нет, нельзя же так, у них тут должна быть какая-то кнопка, – бормотал он, перебирая пальцами, – а если ту кто-нибудь нечаянно закроется, ребенок там или официант… Как же они его выпустят? Нет, тут должно быть что-то… должно быть…
Но там ничего не было.
Тая вздохнула и увидела пар от своего дыхания.
–Сколько у нас времени?
–При такой температуре? Не знаю. Может быть, час, полтора. До полной гипотермии, думаю, около трех.
Три часа. Это все, что у них есть. Закажет ли кто-нибудь еще картошки, зайдет ли сюда повар взять что-то из запасов?
Максим, всполошившись, вытащил телефон, стал тыкать в экран. Поднял устройство над головой, поднес его во все углы. Затем устало вздохнул, спрятал девайс обратно в карман.
Не ловит, догадалась Тая. Тут все отделано металлом, звуковая и температурная изоляция. Разумеется, тут ничего не будет ловить.
–И кому бы ты позвонил? – спросила девушка, ощущая, как кожа на ее теле остужается с каждой секундой.
–Олегу, – пожал плечами Максим, осмотрелся, стянул с нижней полки закрытый ящик с морковкой и на него уселся, – другу моему, Олегу Васильеву. Знаю его с пятого класса. Он бы нас отсюда мигом вытащил. А ты?
–Белкину, кому же еще?
–Не очень он похож на Джеймса Бонда, твой Белкин, – ответил тип, скорее веселым, чем обидным тоном.
–Ты его просто не знаешь. Тебе вообще сюда можно было не приходить, мы бы сделали все сами и привезли тебе камеру со всеми документами, – Тая пошевелила ногами, их коленки на секунду коснулись друг друга, – зачем ты пошел вместе со мной?
Максим, до этого момента, смотревший ей прямо в глаза, отвернул лицо в сторону.
Потому, что какой идиот станет доверять воровке и ее команде? Потому, что он хотел взять камеру прямо из ее рук по окончанию аферы. Потому, что Очакову совершенно не хотелось лишний раз встречаться ни с ней, ни с ее «мальчиком».
Несмотря на минусовую температуру, девушку обдало жаром. На глаза выступили слезы, но уже не от противных линз или потекшей туши. Она никогда не задавалась вопросом, что могли о ней подумать ее бывшие «клиенты»? Разумеется, про себя обзывали ее плохими словами, мысленно насылали на нее проклятия и всевозможные беды. Но ведь если Тая не слышала эти слова в лицо, значит, она могла спокойно притворится, что их не было. Это всего лишь бизнес. Тебе ведь понравился вечер с красивой девушкой, которая чудесно исполнила роль заинтересованной в тебе барышни? Будь добр, оплати счет серебряными часами и золотыми запонками.
Только вот когда к тебе лишний раз прикасаться не хотят, потому что брезгуют, или боятся, что твой воровской ум победит рациональное зерно, даже самое микроскопическое… Это обидно. Обидно, и, что самое ужасно, невероятно справедливо.
Тая помнила, как на нее смотрели в школе. Безотцовщина с матерью, которая постоянно где-то работала и на родительские собрания приходила раз в год. Мать было бы легко ненавидеть, но Тая знала, что Арсеньева-старшая не появлялась в школе не от хорошей жизни. Зоя Владимировна была детдомовская, отношений близких заводить не любила, а как завела, так и пожалела. Отец Таисии обещания свои не выполнил, остался с прежней семьей. Помогал на первых порах деньгами, а потом и та струйка, еле живая, совсем истощилась. Отца лично девочка никогда не встречала, видела его фото в старом альбоме, который обнаружился однажды при уборке. Зое деньги давались тяжеловато, при одном лишь специальном образовании, без родственников и близких друзей, помощи нужно было ждать только от себя и своих рук. Дочь она любила, но обещать безбедной жизни не могла. Но дома всегда была еда. А если ее не было, то у Валентины Михайловны, бабушки Белкина, всегда имелись свежие пирожки, домашние пельмени, булочки с вареньем.
Для некоторых, возможно, жизнь с таким ограниченным кругом людей была бы невыносимой. Но для Таи это стало нормой еще с самого рождения. Гораздо ужаснее для девушки было то, с какой брезгливостью и неприязнью на нее смотрели одноклассники. Конечно, вещи Тая носила годами: одни и те же кофточки, носки, колготки. Обувь ремонтировалась сезон от сезона. Про телефоны или другие модные девайсы было и говорить нечего.
А теперь, именно этот взгляд, полный презрения и омерзения, Тая словила от Максима во время их недавней встречи в кафе рядом с торговым центром «Скандинавия». И прямо сейчас, за секунду до того, как Максим отвернул от нее свое лицо. Девушка не могла ошибиться в том, что видела. Даже при самом гнусном освежении.
Шмыргнув носом, Тая залезла в сумочку, вытащила пару салфеток. Максим молчал, ковыряя носком ботинка бетонный пол. Тысячи невидимых ножей кололи легкие изнутри, дышать было все тяжелее.
–Я не всегда такая была, – сказала она, выдавив из себя слова, одно за одним, будто каждый звук причинял ей боль, – просто… так просто легче.
Максим снова на нее посмотрел. Его темно-серые глаза молча ответили ей следующим: тебе легче, Тая. Только тебе и твоему мальчику, а не тем, кого ты обворовываешь.
–У меня было хорошее детство, – снова сказала она, но не потому что, чтобы снять с себя вину. А просто, чтобы никто не молчал, – моя мама меня берегла, любила. Иногда нам было тяжело, но такие моменты бывают в жизни у всех. Училась я нормально, и поступила легко. И думала, что после института, пойду работать. Просто… вышло немного по–другому… – новая слезинка тут же превратилась в лед, стала еще больше колоть и без того замученные глаза.
–А что с отцом? – перебил Максим, – умер?
–Может, уже и умер, – пожала плечами девушка, – я с ним лично не знакома.
С каждой минутой, жестокая температура забирала себе драгоценную теплоту уставшего тела. Тая обхватила правый кулачок левой рукой. Очаков, пододвинувшись поближе, положил свои большие ладони на пальцы девушки.
–Однажды так вышло, что я плохо сдала сессию, а на моей подработке выдались проблемы. Я после учебы пять раз в неделю помогала на кухне в одной кафешке. Повара иногда забирали себе обрезки мяса, например, собакам на ужин. Или выпечку, которую уже нельзя было подавать. Один раз из кухни пропал кусок баранины в семь кило. Хозяин тут же решил, что это я его прикарманила, и мне казалось, что за мной придет полиция и арестует прямо на парах. Все переживала, что если меня уволят, то и за комнату нечем будет заплатить.
Тая грустно усмехнулась и замолчала. Максим тоже ничего не говорил.
–Потом, через неделю, выяснилось, что это один из поваров затолкал мясо не в тот угол. Так вот. От всего этого стресса – пересдачи экзамена, угроз от начальника, я пошла в бар, развеяться. До этого, я в таких заведениях была редкой гостью. Познакомилась там с парнем. Григорий его звали. Гриша. Он меня угостил коньяком, мы разговорились. Он сказал что, так же как и я, любит фильмы Тарантино. Вот мы и поехали, среди ночи, к нему домой, что-нибудь посмотреть.
Прежде чем Максим успел высказать свое мнение, Тая дернула плечом:
–Знаю-знаю. Будто сама напросилась. Но в тот момент у меня была всего мысль: посмотреть кино, отвлечься от проблем. Когда мы приехали к нему в квартиру, Гриша оставил меня в зале и ушел на кухню, принести что-нибудь из закусок. Пока он там возился, его телефон зажегся уведомлением сообщения. Я сумела его прочитать. Оно было от его жены. Она сообщила, что удачно добралась до гостиницы и ложится спать. Позвонит завтра.
–Может быть, это была его сестра или подруга? – спросил Очасков, не выпуская обжигающие холодом руки Таи из своих.
–Я сначала тоже так подумала. Но вместо то, чтобы его спросить, просто стала осматривать помещение. Этот идиот даже не убрал фото со своей свадьбы с книжной полки в ящик, а просто опустил рамки изображением вниз!
–А дальше? Ты размазала закуску об его рожу?
Глаза девушки прищурились, воспоминая о том вечере теперь казались ей забавной историей.
–Нет. Я предложила продолжить банкет, подождала, пока он не напьется и не уснет на диване. Хотела просто нарисовать длинные усы на его морде несмываемым маркером, который валялся на кофейном столике…
–Спасибо, что не проделала это со мной, – вставил Максим, на секунду забыв о том, что несколько минут назад у него началась противная головная боль в районе затылка.
–Не за что, – кивнула Тая, – я просто решила воспользоваться той возможностью, что этот балбес не пойдет искать меня через ментов. Не будет рисковать из-за жены. Поэтому я просто вынула все деньги из его бумажника. Очень легко нашла шкатулку, где они оба хранили свои драгоценности. Там и его кольцо обручальное оказалось. Ее вещи трогать не стала, разумеется…
–Благородно, – похвалил Очаков с долей сарказма.
–А вот золотую прищепку на галстук и уродливый перстень взяла с радостью. Стерла свои контакты из его телефона и ушла.
–Он не пытался тебя искать?
–Может, и пытался. Но, как видишь, не нашел.
–Тебе стыдно не было? Он же не силком туда тебя припер?
–Не стыдно, – тут же ответила Тая, слишком откровенно, притворятся совсем не было сил, – так же как и Грише не было стыдно опускать лицом вниз фотки с супругой.
Где в районе ребер началась дрожь, затем она стала разрастаться, затронув мышцы бедер и ног. Максим притянул ее руки к своим губам, обдал ее холодные длинные пальцы своим дыханием.
–Я долго тебя искал, – признался Макс.
–Я не возвращаюсь в одно и то же место минимум три месяца после удачной вылазки, – пояснила девушка, – я верну все деньги. Я обещаю.
Напарник покачал головой:
–Я ведь уже сказал, дело не в деньгах. Ну, не только в них.
Тая кашлянула от безжалостного воздуха, проникающим в ее легкие беспощадно и безостановочно.
–Знаю. В табакерке…
Максим помолчал, потом снова дыхнул на пальцы девушки. Она почувствовала, как его горячие губы коснулись ее ледяной кожи.
–Знаешь такую закономерность: когда люди, которые выигрывают большую сумму, то лишь некоторые из них умудряются не растратить все сразу? Те, кто не научился сдерживать свои порывы с детства, жмут на педаль газа так, что расшибаются о бетонные стены. Скажем так: если ты вырос без тренировки управлением деньгами, то у тебя вряд ли получится ими достойно распоряжаться, хранить, инвестировать. У таких людей просто нет этого навыка, и вместо того, чтобы его развивать, люди часто делают обратное: покупают спортивные машины, загородные дома, яхты, экзотические породы собак, дают в долг всем подряд.
–У тебя есть собака экзотической породы? – хихикнула Тая, не желая признаться себе, что была рада перемене темы для разговора.
–Вандейский бассет-гриффон, – кивнул Максим.
–Гриффон, – ахнула девушка, – звучит сказочно. У этого пса крылья есть?
–Крыльев нет, но есть прекрасный аппетит и много энергии, – улыбнулся напарник, – собака малого и среднего размера с хорошим интеллектом. Изначально выведена во Франции для охоты на мелкую дичь, поэтому гулять с ним нужно очень много, а у меня вот времени на это совсем не было. Поэтому при расставании, пришлось отдать его Маринке. Это бывшая моя, – пояснил Максим и кашлянул, – так вот. О чем я говорю. Я люблю технологии, но больше как инвестор или пользователь, а не разработчик. Первые деньги появились у меня где-то десять лет назад, и, поверь мне, это чувство – когда у тебя на банковском счету сумма больше той, что за всю свою жизнь заработали твои родители… это… опьяняет, – Максим закашлялся, сделал несколько глубоких вдохов.
–И ты стал… алкоголиком? – предположила Тая, не в силах унять дрожь.
–И в прямом, и переносном, – согласился парень, – совещания днем, ночью вечеринки. А когда организму нужно всего несколько часов прийти в форму, это ведь вообще чудесно. Бывало, что улетал на Филиппины или Кипр и пил, вообще не просыхая. Покупал какие–то квартиры, непонятно зачем, бриллианты своим девушкам. Ты помнишь, как я выглядел два года назад?
Тая прикусила губу. Хотелось бы, конечно, ответить дипломатично.
–Ну, ты был, такой.. немного, в теле.
–Я заплыл жиром, перестал бриться и стричься, вообще бросил за собой следить. Потому что смысла не видел. О моей щедрости ходили легенды, ко мне липли все девчонки. Многим было все равно, что у меня щетина трехдневная. На работе от меня требовались лишь мозги и несколько часов трезвости вдень. Слава Богу, что Олег постоянно меня прикрывал от других партнеров, частенько спасал меня от разборок со стороны своих же коллег. И вот, встреча с тобой стала тем самым катализатором, пинком под зад, чтобы прекратить всю эту пьянку.
–Я польщена, – проговорила Тая сквозь зубы.
–Правда, я серьезно! – заверил напарницу Максим, – я когда проснулся и понял, что ты меня обокрала, позвонил Олегу. Меня почему-то стал разбирать смех, что вот, есть девчонки, которые меня обкрадывают менее очевидным способом, под видом подарков во время свиданий. А эта вот Нюра, деревенская колхозница, прямо так, самым банальным образом. На что Олег ответил: «Скажи спасибо, что она тебя во сне не зарезала».
Максим снова дыхнул на пальцы Таи.
–Тут я и понял, что нужно что-то менять. Ведь и правда, я сам привел в дом неизвестно кого. Маньячку, или наркоманку. Мне повезло, что просто воровку.
–И что? С той ночи, больше ни капли?
–Разумеется, что капли были. Много капель, но никогда больше в таком объеме и с такой частотой. Я наладил распорядок дня. Завел личного тренера. Здоровый образ жизни, меньше углеводов. Бросил курить, сбрил усы, коротко подстригся. Включил опцию педометра18 на умных часах.
–Только гриффона сохранить не удалось. И Маринку вместе с ним, – напомнила девушка.
–Марина ушла за неделю до того, как ты меня оприходовала. Ей просто надоело, что из человека я стал превращаться в какое-то противное животное-образное существо, от которого постоянно несло перегаром. И что самое смешное, когда она ушла, я свой необузданный запой стал обосновывать тем, что у меня теперь была личная трагедия.
Сколько уже прошло времени? Голову будто заволокло липким туманом, цепляющимся за мысли, уничтожающим электрические импульсы между нейронами. Нос и горло неприятно болели. Вся влага на поверхности этих органов давно испарилась, из-за чего ужасно хотелось выпить хоть глоток воды.
–Сначала намеревался тебя найти, чтобы заполучить обратно дедушкину табакерку. А потом, чтобы, – Максим потерялся в словах.
–Что? – подтолкнула Тая, боясь услышать в ответ «сдать в полицию, обматерить прямо в глаза, потребовать свои вещи назад».
–Может быть… сказать, что в каком–то смысле, я тебе благодарен.
Тая сначала замерла от непередаваемого удивления, а затем чуть–чуть подалась туловищем вперед:
–Пожалуйста, – шепнула она, улыбнувшись.
Каждый звук давался с еще большим трудом, тело не хотелось тратить энергию на разговоры. Мышцы болели от дрожи и напряжения.
–Спасибо, – ответил Максим и придвинулся еще ближе. Они наблюдали за тем, как их дыхание превращается в облачки пара и смешивается в одно облако, которое тут же растворяется в студеном воздухе.
Внезапно глаза Таи ослепли, и она, вырвав руки из муфты ладоней парня, схватилась за лицо.
–Вы чего это…
На парочку взирал повар, в характерной пухлой шапке, надетой набекрень и закатанными рукавами формы до локтей:
–Вы давно тут сидите? Отчего кнопочку не нажали? Вот тут же она рядом с лампочкой…
Максим вскочил со своего деревянного сидения, подхватил Таю за локоть:
–Спасибо большое! А то мы немного замерзли!
–Может, вам чайку горячего налить, или лучше вискаря? Надя! – заорал повар своей коллеге, – ты знала, что у нас тут два гостя в холодильнике сидело?
Надя, та самая работница кухни, что ранее ушла принимать торт, подбежала к замороженным приглашенным:
–Господи, а у меня уже спрашивали про вас, мол, где девушка в черном сарафане. А я откуда знаю. Вы зачем в холодильник забрались?
–Да что ты пристала, «зачем–зачем»? – разозлился мужчина, – налей стопку! Не видишь, вон, губы все синие! – грозный повар открыл один из ящик, достал оттуда темно-синюю толстовку, набросил ее на Таисию, которая молча висела на плече Максима.
–Водички бы, – просипел Очаков,
Надежда мигом достала из своих запасов две бутылочки «Perrier». У Таи совсем не было сил отвинтить металлическую крышечку, да и пальцы так задубели, что совершенно перестали слушаться хозяйку. Максим, оторвавшись от своего напитка, открыл бутылку для девушки.
Живительная влага комнатной температуры ворвалась в организм, кипятком обжигая глотку изнутри.
–Может, вам прилечь? – предложила Надежда, наблюдая за замороженными гостями, – или давайте я позову Диму, начальника охраны. Он вас искал.
–Не надо, – погрозил пальцем Очаков, – нам пора идти.
–Пора, так пора, – пожала плечами Надя, – пожалуйста. Только вот я, конечно, в ваши фетиши не лезу, но больше там не прячьтесь, ладно?
–Сколько времени? – спросила Тая, не узнав собственного голоса. В сумочке ожил телефон, уведомляя о сообщениях и пропущенных звонках.
–Пол девятого, – подсказал грозный повар, возвращаясь обратно к закускам.
Тая, сквозь ступор, пыталась перебирать ногами, чувствую приятную боль в ответ. Кровь, студеная, застывшая на одном месте, теперь бежала по всему организму. Кожа горела, витиеватыми узорами оставляя красные следы на бледной коже.
Вечеринка же шла своим ходом, людей, казалось, прибывало и прибывало. Сколько же у этой Алисы было знакомых? Проходя через большую залу, не выпуская плечо Максима, девушка шепнула ему на ухо:
–Видишь тот розовый шарфик? Торчит из черной кожаной сумочки? Мне он нужен.
–Понял, – отозвался парень, и они оба прошли мимо кресла, на котором сидела хозяйка этих вещей. Используя свободную от поддержки напарницы руку, Очаков легким движением вытащил шарфик из сумочки. Хозяйка шарфа не заметила пропажи, продолжая хохотать над шутками своих знакомых и чокаться с ними бокалом с красным вином, – что еще?
–Очки. Те, с золотистой оправой, на пианино, – указала девушка пальцем, еле как его согнув.
Намотав на свою голову шарфик, и надев очки, парочка двинулась к выходу. Толстовку, источающую зверский запах пота, Тая, не без помощи напарника, надела прямо на сарафан, пиджак отдала Максиму.
–Как – это, «она уже здесь»? – с разведенным в сторону руками вопрошал Михаил. Он стоял рядом с тем охранником, что ранее отсканировал QR код из е-мейла с приглашением.
–Она и ее плюс один были здесь в семь ноль две, – объяснил костюм и показал знатоку самолетиков табличку на планшете.
Очаков обхватил Таю еще крепче, придал лицу невероятную серьезность. Девушка же, натянула шарфик на лицо, закрыв нижнюю половину. Очки прикрывали верхнюю, толстовка была омерзительна, но полезна тем, что теперь на ней был не черный сарафан, а черная юбка, торчащая из-под мешковатой кофты, сшитой из овечьего ворса.
–Если бы она была здесь, она бы мне сразу позвонила! – волновался Михаил, – я вот ее уже пять раз набрал, да там номер, почему-то, отключен… Так кого ты впустил, идиот необразованный?
Наклонив голову вниз, Тая послушно перебирала пока еще трудно слушающими ногами. Парочка, слившись в один организм, переступила порог особняка. Особняка ужаса и лютого мороза, как его для себя окрестила Арсеньева.
–Михаил Петрович, – вежливо, но с холодком в голосе, отозвался охранник, но не стал спорить дальше. Если бы этот костюм не состоял в штате старшего брата знатока, то у Миши бы уже не было минимум двух передних зубов.
Вот она, дорожка из камней ведущая прочь из замка, набитого золотыми и белыми шариками, пьяными гостями и морозилкой размером с комнату, которую снимала Тая, когда поступила в свой захудалый институт.
Максим с девушкой, очень удобно выглядящей так, словно перебрала с «Кровавой Мэри» на веселом празднике, наконец-то вышли за ворота и оглянулись. Где-то рядом пикнул автомобильный рожок.
–Нам туда, – подбородком указал Очаков, и подхватив Таю второй рукой, направился к машине.
–Где вы вообще пропали? Я вас жду уже сорок минут! – Белкин обернулся на заднее сидение, куда Максим сначала посадил напарницу. Затем и устроился сам, обойдя авто с другой стороны.
Виктор, негодующий от такой несправедливости, задержал растерянный взгляд сначала на вялой подруге, не реагирующей на его ворчливость, а затем на белесых губах типа.
–А что это с вами? – не понял Белкин, – травки, что ли, накурились?
–Езжай, – попросил Максим, скорее, нам надо согреться. Мы нечаянно закрылись в морозилке.
Тая, каждые две минуты впадая в спасительный сон и просыпаясь от резких поворотов, лишь краем уха слышала объяснения Очакова о том, что с ними произошло в особняке. Не успела она снова отключится, как сильные руки Максима вынули ее из авто. Положили на кровать в квартире Белкина.
–Может, ее переодеть или в горячий душ усадить? – предложил Витька.
–Не надо, пусть спит, сама восстановится. Только воду рядом поставь. Еще одеяло у тебя есть?
Кожа будто растеклась под внезапным теплом, на лице заиграла едва заметная улыбка. Какое это счастье – теплые одеяла.
–А ты? На диване постелить?
–Нет, я домой.
–Доберешься?
На этот вопрос ответа Тая не услышала. Она перенеслась в мир сновидений, где не существовало сейфов, морозилок и бело-золотых шаров.
19
Настойчивым и унылым ворчанием девушку разбудил родной желудок. Еды он не видел почти целые сутки, и это ему явно не нравилось. Тая потянулась, выбралась из под двух толстых зимних одеял и бархатного пледа. Рядом на тумбочке кто-то заботливо положил телефон, поставил бутылку с водой. Розовый шелковый шарфик от «Gucci» и солнечные очки в золотой оправе с синими стеклами от «Prada» были видны на столе подле клавиатуры. Сувениры вчерашнего приключения – вечера вечной мерзлоты.
Выбравшись из-под кучи одеял, Тая стянула с себя омерзительную замусоленную толстовку. В ней явно кто-то очень высокий и большой выполнял тяжелые физические работы. Может быть, это кофта принадлежала садовнику или плотнику на службе у Холмогорского. Прости, дорогой анонимный друг, что у тебя отобрали эту ценную и вполне приятную к телу, если бы не жуткая вонь, вещь.
Белкин скрючился на диване, забрав себе самый хиленький пледик из тонкого плюша. Тая, укрыв друга одним из своих покрывал, пошла в душ.
Теплая вода приятно бежала по шее, рукам, спине. Задержавшись в душе дольше обычного, девушка прогоняла пережитые моменты сквозь новые мысленные фильтры. Перед глазами возникал несчастный Красин с переломанным носом, Холмогорский в золотом галстуке, Максим, державший в своих больших ладонях ее пальцы.
Нужно ли ему написать? Спросить, получились ли фото? В пол седьмого утра, он, разумеется, все еще спит.
Кухонька, как обычно, была залита светом и наполнена утренними песнями птиц. Включив пузатый телевизор на низкой громкости, Таисия заварила кофе, приготовила яичницу. Затем поджарила себе гренку, густо намазала ее маслом. Когда с завтраком было покончено, девушка добавила себе еще кофе, и стала бесцельно прыгать по каналам.
Во сколько он обычно просыпается? Он – жаворонок или сова? Сегодня воскресенье, интересно, Максим даже по выходным наведывается в офис? Может быть, все же стоит написать? Всего одна смс-ка?
«Как оно?». Нет, эта не подойдет, они ведь не в ночном клубе познакомились. Лучше так: «Камера пережила морозилку?» Вот ведь тоже идиотский вопрос. Конечно, пережила! Телефон ведь работает без проблем.
–Утречко, Снежная Королева, – поздоровался Белкин, зайдя на кухню, потягиваясь и зевая, – чего так рано подскочила?
–Голодная была. Садись, сделаю тебе кофе.
Второго приглашения Витьке было не нужно.
–А бутербродика можно? Если уж ты сегодня главная по камбузу. С сыром.
Тая открыла холодильник, вытащила нужные продукты.
–Что случилось, после того, как мы сели в машину? Я плохо помню, все слилось в какую-то жижу.
Белкин отпил горячего напитка, причмокнул от насыщенного вкуса.
–Притащил он тебя из дома большого дяди, как умирающего котенка, запихал на заднее сидение. Сам туда же залез, замотал тебя в свой пиджак. Воняло от тебя, Тайка, просто непереносимо.
–Это толстовка чужая, – залилась краской девушка, отрезала ломтик Российского сыра, – не я.
–Аха, ну допустим, – кивнул друг, – половину истории мне Очаков рассказал пока мы домой ехали. А вторую половину после того, как ты уснула. Решили тебя на моей кровати положить. Он–то в себя пришел быстрее. Ты ведь у нас барышня субтильная, жировой прослойки и мышц меньше, чем у здорового мужика. Подождали мы оба, пока не уснешь. Померили пульс, вроде был нормальный. Воду рядом разместили.
–А потом? – Тая поставила блюдце с двумя бутербродами перед другом.
–Потом я у него спросил, хочет ли он остаться тут. Он ответил, поедет домой. Сказал, что завтра напишет. Сегодня, то есть.
Тая присела напротив друга, обхватила остывшую кружку ладонями.
–Сказал, что напишет?
Друг кивнул, жуя завтрак, не отрывая прищуренных глаз от подельницы.
–А что? Есть о чем писать?
–Конечно, есть, Витя! О фотографиях!
–Да-а-а? – наигранно изумился айтишник, округлил заспанные глаза, – Очаков разве тебе не обещал, что после этой аферы, к нам у него претензий больше не будет. Получились фото или нет, это теперь его сугубо личное дело. К нам отношения не имеющее. Верно?
Тая закусила губу, заглянула в чашку. Не растворенные крошки кофейной пудры на самом дне колыхались в остатках напитка.
Ну, верно. Разумеется, совершенно верно. Да только вот, почему-то все же осталось у Таи чувство незаконченности. Незавершенности. Нельзя же вот так вот, даже без «до свидания» или «прости-прощай» прекратить все общение. Не по-людски как-то. И про странное ощущение, вызванное секундным просмотров документов Холмогорского, Тая вспомнила в эту самую минуту.
–Что задумалась, сестренка? – поинтересовался друг, закончив завтрак, – рассказывай.
Вместо ответа, девушка разом допила кофе, ощущая крошки от перетертой пудры, противно скрипящие на зубах.
–Кстати, твоя сумочка висит в прихожей…
Тая тут же сорвалась с места. Господи, ну как же она совсем забыла про два парика и целый набор чудесных отмычек!
–Я не помню, как принесла ее обратно, – поделилась напарница с Витькой, выкладывая на кухонный стол добро из любимой сумочки-конверта, сшитой из черной кожи.