– Перестаньте! – закричала Ангелина, бросаясь к Алексу, но так и не решилась прикоснуться к нему. Он пригвоздил ее к месту искаженным от боли взглядом.
– Успокойтесь, госпожа Ангелина. Мы контролируем ситуацию, – ровным голосом сообщила ей охранница, отпуская рычаг управления током.
Мужчины сразу свалились на пол, и тяжело дыша, перевернулись на спину, катаясь по полу, как раздавленные дождевые черви.
– Святые небеса, – пролепетала Ангелина пересохшими белыми губами, – Что же это происходит.
– Экстренная ситуация, экстренная ситуация! – передала по громкоговорителю охранница.
В кабинете сразу появилось куча женщин в форме. Респондентов быстро увели с места происшествия, а Ивана и Алекса направили в лазарет. Ангелину напичкали Женофармом и под конвоем отвели к вышестоящему начальству. Все, что происходило в последующие несколько часов, показалось для нее настоящим адом. Ее допрашивали, требовали объяснений, угрожали увольнением, допытывались, как часто она не принимает гормональные таблетки и под конец, пообещали отстранить от работы с Иными.
– Ну я же говорила, говорила тебе! – орала на нее Марина Юльевна, стоя посреди своего кабинета в очередном цветастом и очень дорогом наряде.
Ее зализанные назад волосы блестели от обилия геля, и сама она походила на громадную китайскую лампу нелепой расцветки.
– Неужели так сложно следовать системе?!
– Я следовала…
– Где? Как? Как это могло случится?! – в негодовании развела она руками, – Регламент предписывает, что при любых подобных обстоятельствах, нужно сразу давать сигнал тревоги! Разве не этому тебя учили на кафедре? Ангелина, ты мой лучший специалист, но в последнее время я не узнаю тебя! Как ты могла допустить такое?!
– Простите… – вяло промямлила Ангелина и уставилась в большое окно, за которым тяжелой дымкой путались белые пушистые облака.
Точно такая же тяжелая дымка окутала все ее сознание, окружающее становилось таким не важным и безынтересным, что девушка даже удивилась. Она так отвыкла от Женофарма, что теперь была похожа на переглотавшую антидепрессантов наркоманку. Вот бы мама посмеялась, увидев это. Ангелина представила, как бы вытянулось лицо у матери, и невольно улыбнулась этой веселой картине в своей уставшей голове.
– Ангелина, что с тобой? – взволнованно спросила начальница и потрогала ей лоб, – Святые угодники, да ты вся горишь, девочка моя.
– Простите, – на автомате произнесла Ангелина.
– Прекрати улыбаться, иначе я начну беспокоиться о твоем психическом здоровье. Ангелина, детка, тебе надо отдохнуть, ты поняла меня?
Ангелина машинально кивнула, не отводя пустого взгляда от окна.
– Так, все, – кивнула Марина Юльевна, – Я распоряжусь, чтобы тебя доставили домой. Полежи, отдохни пару дней. Я дам тебе официальные отгулы. Ни о чем не думай. Ты поняла меня?
– Марина Юльевна, – заплетающимся языком промямлила Ангелина, – Просто он не такой, как все, понимаете? Он мучает меня…
– Понимаю, понимаю, – быстро закивала начальница, – Они все нас мучают. И тогда, когда их было очень много, они мучили нас, и теперь, когда их ничтожно мало, они продолжают портить нам жизнь. Как дела у Лизы? Ты давно о ней не говорила. Вот что, возьми отпуск, съездите отдохнуть на Лунную орбиту. Проведи время с семьей. Ты поняла меня?
Ангелина ничего не ответила, поднялась со своего места и шатающейся походкой направилась в сторону выхода.
– Все будет хорошо, девочка моя! – крикнула ей вдогонку Марина Юльевна, – А вышестоящему руководству я что-нибудь придумаю. Не переживай.
Дверь за Ангелиной с грохотом захлопнулась и она снова оказалась в густом тумане. Как в беспамятстве она добралась на личном автолете начальницы домой, не помнила, как зашла в подъезд, поднялась на скоростном лифте и спотыкаясь, вышла на своем этаже. Затем Ангелина долго ковырялась в сумке, безуспешно пытаясь разыскать магнитный ключ, потом вспомнила, что забыла его на работе, в своем рабочем халате и тяжело вздохнув, набрала Лизин номер. Чего-чего, а звонить своей благоверной ей совершенно не хотелось, но попасть в квартиру все-таки было нужно. Ангелина мечтала просто закопаться в одеяле, и отключиться от всего происходящего. Вся ее жизнь с недавних пор казалась неправильной, какой-то деформированной реальностью. И сама Ангелина совершала такие же деформированные неправильные поступки. Девушка вообще не могла адекватно оценивать все, что делала или говорила. С тех пор, как она узнала Алекса, ей хотелось сорваться, слететь с катушек, сделать что-то такое, чего от нее никто не ждет. Ангелине просто необходимо было полностью поменять свою предсказуемую и лишенную истинных чувств жизнь. Кроме Алекса ее никто и ничто больше не волновал. Ни Лиза, ни работа, ни даже мама…
Глава 3
Черт! Ангелина сдвинула галочкой брови, вспоминая, какой сегодня день недели. Будто осмыслив происходящее, она издала гортанный рык, и изнеможенно опустив голову вниз, постучала в дверь собственной квартиры. Как она и предполагала, дверь моментально распахнулась и на пороге, будто ниоткуда, в лучах ярких прожекторов освещающих коридор, появилась ее мать. Из-за ее плеча, неуверенно и отчужденно выглядывала Лиза. Кажется, когда она последний раз видела подругу, та выглядела более здоровой.
– Линочка, детка, ты уже дома? – ослепительно улыбнулась мама.
У Ангелины язык чесался сказать, что ее здесь нет, что она – просто проекция, привидение, фантом, наконец, и маме просто привиделось.
– А мы с Лизонькой ждали тебя к вечеру. Что-то случилось? – взволнованно поинтересовалась мама, пропуская дочь в квартиру и одновременно прикладывая холодную тонкую руку к ее лбу. Ангелина неловко вывернулась.
– Все нормально, мам, – промямлила она хмуро и не разуваясь, прошла в комнату, – Привет, – машинально бросила она Лизе на ходу.
Никакой реакции не последовало, Лиза просто смотрела на Ангелину, как будто в первый раз ее видела.
– Милая, мы почти приготовили твое любимое блюдо! Мммм… Пальчики оближешь! – воскликнула мама, не замечая настроения своей дочери, – Сходи в душ, а мы с Лизонькой подождем тебя тут.
– Яичницу приготовили? – недовольно донеслось в ответ.
Лизавета бросила на Ангелину вопросительный взгляд, в котором на время что-то зажглось и в ту же секунду потухло. На ней был белый спортивный костюм, с блестящими звездами на спине – главный хит сезона. Он несказанно ей шел. Золотистые коротко-стриженные волосы были зализаны назад, на губах блестел свежее накрашенный блеск, скорее всего стараниями мамы. Блеклые голубые глаза Елизаветы были широко распахнуты, она смотрела на Ангелину так бессмысленно, что той показалось, будто Лиза под действием каких-то психотропных веществ. Зная увлечения своей мамы, а так же ее бурное прошлое, Ангелина не удивилась бы, узнав, что та накачала Лизавету спайсом или накурилась с ней марихуаны, пока никого не было дома. В последнее время, подруга стала походить на одного из тех домашних роботов, которых можно было пробрести в любом магазине бытовой электроники. Этот ее стеклянный взгляд и полное безразличие к жизни порядком достали Ангелину. Что на этот раз они придумали вместе с мамой? Их совместные ужины заканчивались одним и тем же.
– Душ, – зачем-то сказала вслух Ангелина и поспешила скрыться в ванной.
Она не увидела, как мама и Лиза понимающе переглянулись.
Ангелина долго лежала в расслабляющей ванной, доверху наполненной водой с лавандовой пеной. Она плавала в ней будто в океане, прикрыв глаза и представив себя на другой планете, в другой жизни и с другими людьми. Как смеет она так плохо думать о тех, кто всю жизнь окружал ее, был рядом… Ангелина и понимала, и ненавидела себя одновременно. Жалящее чувство совести постоянно не давало девушке расслабиться. Мысли вертелись в голове, как снежная буря, девушка не хотела, но все-таки думала обо всем, что происходит вокруг.
К тому времени когда она вылезла из розовой ракушки, прошел кажется целый час. Ангелина неспешно вытерла гладкое тело теплым полотенцем, не без удовольствия намазалась каким-то кремом с приятным запахом, и причесавшись на скорую руку, с тяжелым сердцем выпорхнула наружу.
Женщины сидели за длинным овальным столом с тонкими металлическими ножками. Лицо мамы напоминало пуленепробиваемую скульптуру, застывшую в неестественной напряженной позе и такой же приклеенной к лицу фальшивой улыбкой. У нее были блеклые серо-зеленые глаза с крашенными в светлый цвет ресницами и такой же выбеленной челкой. Мама выглядела хорошо и гораздо моложе своих лет. Пожалуй, если не присматриваться, она могла бы сойти за Лизину старшую сестру. Как и всегда, она предпочитала носить качественные добротные вещи, не взирая на то, что некоторые из них не могла себе позволить. Если бы не дешевые часы на руках и давно потрепанная сумка, мама запросто могла бы сойти за жительницу богемной городской элиты. В этот раз она действительно постаралась, приготовила что-то необычное, вкусно дымящееся в огромных квадратных тарелках. Ангелина сразу заприметила шоколадные кексы из кондитерского воздушного магазина напротив и целый графин молочного коктейля с клубникой. Да…. Видимо разговор будет не из легких.
Ангелина вяло улыбнулась, как бы приободряя своих родственниц, и поджав под себя колено, уселась на свое место.
– Ну что, приступим сразу или можно поесть? – поинтересовалась она деликатно.
– Что ты имеешь в виду? – сконфузилась мама и нервно отпила глоток апельсинового сока из хрустальной чашки.
Ангелина пожала плечами.
– Не знаю. Просто вот уже несколько лет подряд, наши совместные обеды заканчиваются примерно одним и тем же.
Мама сглотнула и отвернулась в сторону приоткрытого панорамного окна. Там было солнце и чистое небо. Где-то вдалеке кружили автолеты, и изредка доносился их гудящий воздушный шум.
Лизе нужно было отдать должное, она не играла свою роль, а лишь молча ковырялась в тарелке с фасолью длинной серебряной вилкой. Ковырялась и ожидала вердикта.
– Ангелина, в последнее время мы много думали о тебе…
Мама начала как бы издалека, хотя куда ведет кривая дорога этого диалога, Ангелине было давно известно.
– Это ваше обычное состояние, – миролюбиво согласилась дочь, отсыпая на свою тарелку большую порцию жаренных овощей, – Я бы предпочла, чтобы вы думали о чем-то другом. Например, о себе.
– Именно эти мысли побудили меня воззвать к твоему разуму… И еще, я была в Храме Святой Марии…
– О нет, – разозлилась Ангелина, с грохотов отшвыривая от себя серебряный прибор, – Только давайте не будем о Боге. Не надо привязывать ко мне эти ваши сектантские замашки.
– Но Ангелина… – сложила мама руки в замок, – Ты не понимаешь. Тебе нужно продолжение… продолжение твоего рода. Ты ничего не делаешь для этого. Не откладываешь деньги на семя. Не финансируешь свой вклад в ЭКО. Не участвуешь в государственной лотерее! Как ты не понимаешь, что наше время безвозвратно уходит. И дело не в возрасте, а в том, что доступных способов для зачатия у тебя совсем не остается!
Мама страдальчески обхватила свою голову руками.
– И самое ужасное, что чудес не бывает! На тебя просто так не возьмет и не свалится мужчина! Ты работаешь в «Эконтере» и даже не используешь свои возможности! Ты ни разу не попросила аудиенции ни у одного Иного! Ты ни разу не говорила со своим начальством о возможности сделать тебе ЭКО без этой унизительной очереди! Неужели ты не в курсе, что многие женщины так и не получают возможности родить…
– О нет, мама, – быстро закивала головой Ангелина, – Я прекрасно знаю, что многие женщины в Конфедерации не рожают. Более того, я знаю, что многие этого даже не хотят.
– Это единицы… – вздохнула мама.
Ее губа предательски задрожала и слезы бурным потоком готовы были вырваться наружу.
– Лиза, – протянула она жалобно, дрожащей рукой накрывая холодную ладонь Елизаветы, – Скажи что-нибудь! Вразуми ты ее наконец!
Ангелина отрешенно взглянула на свою подружку. Та еще больше побледнела, но так и не решилась сказать ни слова.
– Ну что? – спросила ее Ангелина, – Что ты постоянно молчишь, будто наглоталась антидепрессантов? Что с тобой происходит, Лиза? Мы не можем поговорить уже полгода. Полгода, я делаю вид, что тебя не замечаю, а ты делаешь вид, что не замечаешь моего отношения? Лиза, мы не спим уже больше полугода. Я ненавижу твою яичницу. Понимаешь ты это или нет? И я ненавижу твои любимые курорты Лунной орбиты. Я их презираю. Тебе понятно, Лиза?
Глаза подруги наполнились слезами. Ангелина видела в них целую бурю неприкрытых эмоций и чувств, целую гамму зажигающейся и сгорающей страсти, целый поток бурлящей любви, который как лава охватывал ее всю. Она видела, что Лиза дрожит, словно ее облили холодной водой. Ангелина понимала, что причиняет ей ни с чем несравнимую боль, и именно сегодня она впервые сделала это осознанно. Ударила в самое больное место, топталась по ее сердцу и хрупкой детской душе, такой же тонкой и тающей, как сахарная пудра. Если бы Лиза состояла из пазлов, то рассыпалась бы без остатка от любого неосторожного слова. Но она не была игрой, в которую Ангелина играла несколько лет подряд, она была живым существом, не приспособленным к сложному окружающему миру, девушка созданная из облака, не признающая никаких метаморфоз и изменений, консервативна и первобытна в своей честности и глупости. Что было толку объяснять ей причины и следствия того, что произошло. Разве важно это в тот момент, когда вся природа человека, все естество рушится, сбиваются биоритмы и сам он распадается на тысячи мелких атомов, угасая в этом мире, как в космической атмосфере. И уже нельзя ничего вернуть, нельзя засомневавшись, забрать неосторожные слова назад или отмотать пленку видеорегистратора, а потом просто загладить свою вину долгими объятиями. Ничего не бывает просто после слов, полностью разрушающих сердце и для каждого человека, это какие-то свои слова – свой собственный сигнал к разрушению. Для Лизы это было слово «прощай».
Ангелина только спустя минуту сообразила, что стоит посреди кухни с опущенными руками, крепко сжимая столовые приборы. Мама сидела за столом, с лицом перекошенным от ужаса, зажимала рот руками и молчала, хотя судя по всему, все в ней кричало и бесновалось от внутренней трагедии. Она совершенно не была готова к такому развитию событий и скорее всего в глубине своей материнской души рисовала призрачные сказки об их счастливой будущей жизни в окружении внучек. Ангелина могла ее понять, но принимать это титаническое давление – не хотела и могла. Она терпела долгие четыре года прежде чем дать явный, однозначный и стопроцентный отпор, выжидала в осаде, чтобы в решающий момент нанести своим любимым женщинам сокрушительный и победоносный удар. Меньше всего на свете ей хотелось причинять им боль. Но Ангелина понимала, что без страданий не придет осознание, а затем и долгожданное смирение.
Лизавета закрыла глаза руками, громко разрыдалась, а затем выбежала из столовой.
– Ну, черт… – пробормотала Ангелина, и устало вздохнула, – Мама, прости меня мамочка, просто прости. Ну я не могу так жить больше. Ну не могу я жить, как все, как ты не понимаешь?
– Что ты наделала? – услышала она скорбный ответ.
Ангелина взглянула на маму глазами полными отчаянья. Ее сердце разрывалось. Она не знала, куда ей бежать – успокаивать Лизой, а может быть плюнуть на все и вернуться к Алексу, вбежать нему в комнату, разрыдаться на его груди и ждать утешения…
– Иди за ней! Немедленно! У нее проси прощенья! – приказным тоном вскрикнула мама и приподнялась со своего места. Ангелина жестом остановила ее и медленно направилась сторону их с Лизой комнаты.
Оказавшись в спальне, она увидела, как Лизавета с молниеносной скоростью собирает свои вещи в большой тряпочный чемодан на воздушных колесиках. Ангелина молча наблюдала, как девушка методично и без разбора закидывает в него все, что попадалось ей под руку. В хаотичном порядке там оказывались банки с кремами, книги, какие-то безделушки, тапочки, полотенце и горы тряпок, многие из которых принадлежали Ангелине.
– Лиза… – тихо позвала она.
Девушка, будто ошпаренная, вздрогнула и остановившись на секунду, подняла свои блеклые заплаканные глаза.
– Лиза, давай поговорим и решим, что нам делать, – мягко произнесла Ангелина,– Мы давно должны были поговорить…
– О чем тут разговаривать? – неожиданно резко ответила подруга.
На ее лице Ангелина прочитала вызов.
– О нас… Как нам быть…
– А как тут быть? – растерянно развела Лиза руками, – Не быть тут ничему. Ты бросаешь меня… А я… я…
– Ты прекрасно обойдешься без такой зануды, как я… – вяло улыбнулась Ангелина, – Никто не будет пилить тебя, ругаться с тобой… Ты заживешь чудесной жизнью.
– Перестань, – скривилась девушка и закрыв лицо руками, снова расплакалась, – Ты сломала мне жизнь.
– Я пока ничего и не выстроила, чтобы ломать… – мягко возразила Ангелина и попыталась дотронуться до Лизиного плеча.
Ей хотелось успокоить ее. Но Лиза лишь одернула руку.
– Уходи… – попросила она тихо.
– Куда? – не поняла Ангелина, – Оставить тебя?
– Да… Оставь меня в покое. Уходи из этого дома.
– Куда? – опешила Ангелина, – Это же мой дом.
– Ну и что, – зло ответила Лизавета, – Все равно уходи. Мне нужно время, чтобы прийти в себя. Потом я соберу свои вещи и уеду к твоей матери.
– К маме? – в конец обалдела Ангелина и даже присела на краешек их некогда общей кровати.
– Да, к маме, – утвердительно кивнула Лизавета и вытерла руками красное от слез лицо, – Она готова принять меня на время. Мы обсуждали это.
– Ладно… – пробормотала Ангелина неуверенно.
Добровольное соседство с ее мамой она считала большой стратегической ошибкой. Однако, переубеждать Лизавету не было смысла. Эти двое нашли друг друга очень давно. Иногда Ангелине даже казалось, что если бы не она встретила Лизу – это обязательно сделала бы ее мама. И они наверняка, как в той сказке, жили долго и счастливо до конца своих дней. Как жаль, что этого так и не случилось и теперь в их бермудском треугольнике слишком много несчастных.
– Я, пожалуй, пойду… – неуверенно добавила Ангелина и поднявшись с кровати, медленно пошла к выходу.
– Иди, – бросила ей в след бывшая подружка.
Ангелина выползла из своей квартиры в полной растерянности. Мама даже не соизволила сказать ей пару слов на прощанье, впрочем, это было даже к лучшему, потому что ничего хорошего она бы не сказала. Спустившись на улицу, девушка в полом смятении доковыляла до ближайшего парка и долго сидела на одинокой металлической скамье, бессмысленно всматриваясь в густые заросли боярышника, посаженного вдоль дороги. Ее ноги порядком замерзли, в голове стоял какой-то странный гул, мысли то и дело путались. Ее что, выгнали из собственного дома? Интересно, и куда ей теперь податься? Когда Лиза собирается съезжать? Что вообще теперь делать?
Тусклой вспышкой к ней пришло минутное озарение и она тут же сделала голосовой вызов по мобил-кому.
– Мне нужно где-то пожить какое-то время, – коротко бросила она кричащей на кого-то подружке. Вита как обычно выясняла отношения с персоналом, объясняя своей горничной, как именно она должна убирать ее комнату.
– И ничего не трогать, понятно тебе? Вот как я поставила эти голограммные рамки, так они и должны тут стоять! Именно в таком порядке! Я что, прошу очень много? Любой самый тупой робот справится с этой работой лучше, чем ты… Святые небеса, я не понимаю, почему я должна терпеть этот маразм…
– Вита? – глухо повторила Ангелина в трубку, – Ты меня слышала?
– Да, да, милая, конечно, – тут же ответили ей, – Собирай свое барахло и мигом прилетай ко мне. У меня на сороковом этаже, отличный вид на город, тебе понравится.
– Ты что, переехала? – удивленно спросила Ангелина, – Когда ты успела?
– Да, это подарок маминой пассии из министерства. Она таскается за ней уже год. Дарит мне всякую ерунду. Эта квартира, подарок ко дню рождения, возможно именно здесь мы и справим его. К черту эту «Плазу». Прилетай дорогая, жду. Комплекс «Белая Лилия», это недалеко от центра.
Ангелина коротко поблагодарила ее и отключилась. Отлично. Некоторым людям на день рождения дарят квартиры, а некоторым – проблемы и бытовую химию. Кто хоть раз скажет, что в мире есть справедливость, первым провалиться под землю.
Наспех поймав автолайн, Ангелина взмыла в воздух по направлению к жилому элитному комплексу. Кто ни разу не был в раю, прекрасно знал, что там, где сейчас проживала Вита, едва ли скромнее.
9.45 по федеральному времени. Бойцовский ринг спорткомплекса «Эконтер».
– Что ты вылупился на меня, Иной? Марш на ринг! – рявкнула Жукова на новенького.
Он явно был крепким орешком, она орала на него уже целый час, а в ответ ей доставались лишь смешки и смертельное равнодушие.
– Я не собираюсь снова участвовать в этом балагане, – мрачно заметил мужчина, едва она решилась нажать на красную кнопку электро-шокера.
Жукова замерла на секунду и сказала уже совсем другим тоном:
– Мальчик дорогой, они все равно заставят тебя сделать это. Поверь мне. Лучше добровольно сдаться на закланье этим курицам. Иначе эти бабы из тебя все соки выжмут. Скольких ты уже обрюхатил?
Алекс вопросительно уставился на нее. В его глазах промелькнуло нечто похожее на интерес.
– Странно слышать от тебя все это, – удивленно протянул он, – Неужели ты из тех, кто ненавидит себе подобных?
Кажется, в его голосе Жукова услышала слабую надежду.
– Называй это как угодно, – скривилась она, краем глаза поглядывая на мигающие лампочки видео регистраторов, – И я не собираюсь обсуждать наш сраный мир прямо перед камерами. Здесь каждое слово записывается. Поэтому поднимай свою шикарную задницу и дуй на ринг. У тебя в субботу бой.
Алекс задумался на мгновение и неохотно поднялся с колен.
– Ни одной, – сказал он пол голоса.
– Что ни одной? – не поняла тренерша.
– Я не сплю с местными красавицами, – мрачно добавил он, – Просто потому, что их здесь нет.
– Ох…. – громко расхохоталась Жукова, похлопывая его по плечу, – Так ты из тех, кто правда думает, что ему удастся избежать участи племенного жеребца? Я тебя умоляю, – весело отмахнулась она, – Не будь столь наивен.
Алекс не ответил и ловко запрыгнул на воздушную подушку квадратного бойцовского ринга. Три дня подряд он мутузил и избивал лучших бойцов Конфедерации, не оставляя на них ни единого живого места. Одного из них Алекс с такой яростью сшиб с ног, что тот до сих пор лежал в лазарете. Ему не было жаль ни одного искусственно выращенного Иного. Его кулаки давно чесались, готовые ринуться в бой. И раз уж в этом пресном мире не было ни единого достойного для него развлечения, то хорошенько размяться и набить морды этим доморощенным, для Алекса было истинным наслаждением. Все это время дикарь внимательно следил за графиком работы местной охраны, изучал расположение защитного поля, а еще присматривался к этой грузной и странной женщине, называющей себя тренером. Она и правда была неплохо подготовлена, но дело даже не в этом. Алекс часто видел, как она ругается с местными, доказывает им что-то и в один прекрасный момент понял , Жукова не принимает «Женофарм». У этой неповоротливой постаревшей самки было отличное чувство юмора, и судя по всему, она так же, как и он, ненавидела женщин всего мира. Или весь мир? Отличный повод для того, чтобы подружиться.
– А теперь ты, придурок, иди и набей ему морду, – ткнула Жукова пальцем в разминавшегося неподалеку рослого Иного, внешне похожего на готическую фреску венецианских времен.
Он был атлетически сложен, обладал женоподобным видом, но при этом в глазах мужчины читался бунтарский дух. Его звали Петрос. Вяло потянувшись, Иной щелкнул костяшками пальцев и неохотно полез вслед за Алексом. Тому только и оставалось, что сочувственно взглянуть на новую грушу для битья.
– Слушай, он слишком хорош для этих боев. Я сломаю ему нос, и вам придется его штопать, – кивнул он в сторону вальяжно разминающегося Петроса. Его мышцы воинственно перекатывались под кожей, Иной был сыт, размят и готов к мгновенному уничтожению.
– Я бы на твоем месте не был так уверен, – краем губ улыбнулся боец и несколько раз сокрушил воздух тяжелыми кулаками.
– Ты лучше заткнись и пойди, набей ему морду, – гаркнула тренерша на бойца, – А то стоит тут, как девочка и трындит без умолку. Слушать вас тошно. Тут нет зрителей, идиоты. Идите и деритесь уже. У меня обед через пятнадцать минут и я не хочу его пропустить, – закончила Жукова и с недовольным видом уселась в большое летательное кресло.
Нажав на кнопку управления, женщина пристегнулась, и кресло тут же взмыло в воздух, зависнув аккурат над рингом.
– Ты, Педро, или как там тебя, – пренебрежительно бросила она откуда-то сверху, – У тебя проблемы с боковым ударом. Ты постоянно его пропускаешь. А ты, зазнавшийся псих, постоянно теряешь боевую стойку. Тебя могут сломать пополам на отборном матче Конфедерации. И поверь, я тебе пирожки с повидлом в лазарет носить не буду.
– Я и не рассчитывал на такие привилегии тренер, – широко улыбнулся Александр и подмигнул тренерше.
Она тут же показала ему средний палец и громко свистнув, закричала:
– Давайте, жеребцы, покажите мне класс!
В ту же секунду стоявший на противоположном углу ринга Петрос, ринулся на скучающего невдалеке Алекса. Тот молниеносно отпрыгнул в сторону, и его противник безвольно повис на крепко натянутых жгутах.
– Что ты делаешь, кретин? – тут же заорала Жукова, – Чему тебя пять лет учили?! Святые небеса, откуда они привезли этих идиотов? Во всей галактике не найти больших тупиц!
Боец не стал слушать оскорбительные реплики тренера, быстро поднялся на ноги и попытался нанести Алексу мощный удар в челюсть. Александр резко ушел в сторону и тут же подарил молодому бойцу порцию сокрушительных ударов в лицо и грудь.
– Ааа… – застонал Петрос и резко отскочил в сторону.
– Может не надо? – отдышавшись, спросил Алекс, поглядывая на хмурое лицо Жуковой.
Она закусила губу и о чем-то мучительно думала.
– Нет, продолжайте, – кивнула она, – Он должен научиться драться. До сих пор у них не было хорошо подготовленного противника. Они не обладают силой духа и выдержи. Это все равно, что есть чертово соевое мясо. У него вкус мяса, но это все-таки не хорошо прожаренный стейк! И все их умения – это просто мистификация для отчетов вышестоящему начальству. Так что давай, дикарь, познакомь его с настоящей жизнью. Он этого хотел и он это получит.
– Да, – прохрипел Петрос, – Покажи все, на что ты способен.
Алекс с жалостью посмотрел на этого сосунка. Да что он вообще понимает? Если бы он хотел, то размазал его за две с половиной минуты. С другой стороны, прослеживается намек на смелость. Это хорошее мужское качество. Может, этот пацан не так безнадежен?
– Ладно, – участливо произнес Алекс, – Я покажу тебе, как надо драться и в чем твои основные ошибки. Женщина никогда не сможет научить мужчину делать что-то лучше, чем предписано ему отроду.
Услышав его слова, Жукова цинично сплюнула. Алекс тем временем продолжал:
– Это драки, бои, автолетостроение, коммуникации, добыча бензолина и других видов топлива. У нас все это в крови. А так же, политика и космические технологии. Наши основные задачи не в том, чтобы ублажать этих самок, а в том, чтобы защищать свои интересы и внешнюю территорию планеты. Но врятли ты узнаешь об этом из тех книжек, которыми тебя снабжают. И, кстати, передай это мужикам, с которыми ты живешь.
Петрос внимательно слушал Алекса. По мере каждого сказанного Алексом слова, в его напряженных глазах росло любопытство.
– А теперь смотри… – попытался продолжить Александр, но его перебили.
По всей территории помещения раздался оглушающий звук сирены. Прозрачные двери спорткомплекса бесшумно разъехались, в комнату вбежала группа камуфлированных женщин с лазерными автоматами и пуленепробиваемыми масками.
– Все на пол! Спустить ринг! Тревога третьей степени! – крикнул кто-то в громкоговоритель.
Послышался громкий треск, Алекса и Петроса согнуло пополам от раздирающего все тело электрического разряда. Издав нечеловеческий вой, Петрос свалился на пол и начал биться в болезненных конвульсиях. Алекс был привычен к таким пыткам, но даже у него на мгновение остановилось дыхание, а глаза, казалось, выскочат из орбит. Перед тем, как бессильно закрыть их, он увидел, как Жукова с бледным лицом быстро запихивает в себя горсть таблеток Женофарм.
«Неужели, я так ошибся…» – последнее, о чем подумал Алекс, перед тем, как отключиться.
Корпорация «Эконтер», кабинет зам.начальника.
Общий внеплановый совет акционеров «Эконтера» состоялся в среду утром, сразу после случившегося ЧП. Первого за последние десять лет.
На встрече присутствовали главные политические персонажи страны, лидеры государственных партий «Эко-Жизнь», «Женское право» и «Единая Планета». Все сидели за огромным прозрачным столом, в просторном небесно-голубом кабинете окна которого выходили на главный город Конфедерации. Впечатляющий обзор захватывал зону воздушного теннисного корта, где ежедневно тренировались Иные. Однако женщины собрались сегодня не ради того, чтобы насладиться великолепным видом.
Во главе стола, в позе военной выправки, восседала Светлана Лунная, поблескивая стеклами своих новых стилистических очков. Ее волосы были традиционно зачесаны назад, худое длинное тело облачено в белый блестящий костюм на длинной металлической молнии, на ногах – удобная кожаная обувь без каблука. Она не потрудилась накрасить губы, но все равно выглядела крайне утомленной. Акционеры тоже откровенно скучали, ведь Лунная очередной раз оторвала их от важных дел. К тому же, их заседания в последнее время приобретали массовый характер, чем каждая из сидящих в кабинете женщин, была крайне раздосадована. Одно дело быть акционером «Эконтера», а совсем другое – находится на государственной службе у главы Российской Конфедерации. Разница была очевидна, хотя Лунная намерено ее не замечала.
– Благодарю вас, дорогие женщины, что нашли время для нашего внепланового совета, – надменно сказала она и внимательно оглядела всех присутствующих.
– Я прошу прощенья, дорогая сестра, но вы откровенно пугаете нас своими внезапными заседаниями, – подала голос лидер партии «Эко-Жизнь», Милена Троцкая, – Еще немного и президент сделает нам выговор. Сегодня она увидит в Государственной Межгалактической Общине, десяток пустующих кресел.
Лунная напряглась.
– Понимаю ваше волнение, дамы, но ситуация усложнилась, – она сделала паузу, – Дело в том, что разведывательной группой «Эконтера» давно фиксируются многочисленные нарушения закона, связанные с непринятием гормонов «Женофарм». Ознакомьтесь с отчетами, – она раздала им папки с документами, – Они наглядно продемонстрируют вам, что за последние два года, продажи компании упали на двадцать три процента.