Глава 24
– Линда, а мне обязательно идти? – хныкала я с самого утра.
Сегодня выходной. Подруга прихорашивалась на встречу с бойфрендом. За всё время знакомства с Джейсоном мордобойное мероприятие с его участием я посетила раза три. В отличие от Линды (Харпер, кстати, тоже без ума от спортсменов, качков, бойцов, особенно если парень сочетал в себе три в одном, ну, и красавчик в придачу) я не понимала массового увлечения агрессивными альфа-самцами. Они меня пугали. Про возбуждение речи близко не шло. Что за всеобщее помешательство, какое-то новомодное явление, обернувшееся истерией, – восторгаться размером кулаков, а за личное достижение считать способность уворачиваться от летящей в морду кувалды оппонента. Нет бы вспахать поле на тракторе. Ну, или придумать, как переселить часть людей на Луну. Про изобретения лекарств от СПИДа, рака, деменции я даже не заикалась. Где качки, отслеживающие новинки анаболиков, а где исследование болезни Альцгеймера. Это как если кикбоксёра поставить управляющим крупного банка. Фантастика. Хотя… кикбоксёр пусть и выглядит мародёром на хаммере, но влёгкую соберёт кредитные долги.
Вдруг, я много на себя взвалила? Самоуверенная, амбициозная выскочка, возомнившая, что умнее других. Возможно…, при всём том я не захотела бы мужика, увидев накачанный торс и толстый член. Наверно я из тех зануд, считающих самой сексуальной частью мужчины не аппетитную задницу, а его мозги. Я не горела желанием идти туда, где мужики занимались бесполезным в моём понимании делом – превращали друг друга в кровавое месиво и получали за это зарплату. Мне казалось, пещерный век остался в далёком прошлом, но мои умозаключения прилично дали маху.
– Ана, тебе надо развеяться. Сколько можно сидеть в четырёх стенах. Ты же не одна, а со мной. Обещаю, что буду держать тебя за руку, – Линда издевалась надо мной, не пряча смех.
– Мамочка, а ты купишь мне конфету?
– Зачем тебе конфеты? Там будет Николас. Уверена, у него найдётся подходящий для тебя… леденец!
– Фу! Я не хочу леденец Николаса.
– А чей тогда, может, Эдриана? Только скажи, детка, мамочка организует что угодно.
– Заткнись извращенка! – сорвалась я на визг, щёки резало от смеха.
– Хватит капризничать, Ана. Прими душ, переоденься, а то скоро плесенью обрастёшь.
В ответ я закатила глаза. Линду гримасами не напугать. Поэтому в ванную комнату я прошествовала с гордо поднятой головой и скрывая проигрыш. Если подруга вошла в раж, то переспорить её не под силу даже мне.
В узких джинсах, на каблуках, с макияжем и завитыми волосами – мы походили на сестёр-близняшек. На улице дожидался чёрный четырёхколёсный монстр: дежавю с Николасом в главной роли, то есть за рулём.
– У вас братство такое?
– Не понял тебя, Ана,
Парень выглядел растерянным и ждал, когда мы рассядемся на заднем сиденье.
– Джейсон водит чёрный Cadillac Escalade, ещё Гриффин, и ты туда же. Поэтому я подумала, что у вас братство такое – «Чёрные внедорожники». Нет?
Мои чокнутые фантазии остались без ответа. Должна признать, Николас выглядел эффектно. Рельефное могучее тело, коротко стриженные каштановые волосы, тёмно-карие глаза с острым прищуром. Вы замечали какой у спортсменов, в том числе бывших, взгляд? Точь-в-точь как у профессионального детектива. Цепкий, вытягивающий из нутра страшные тайны без слов и допросов. Сколько обаяния ни влей, на компромисс мужики такого склада характера шли редко и неохотно. Его широкие ладони уверенно держали руль. И сам он весь внушительный, квадратный в своём мощном автомобиле, в кресле, обтянутом чёрной кожей. И проще простого представить, как его квадратные ладони скользили по хрупкому женскому стану, завёрнутому в шёлк, изучали, ощупывали, сжимали… плечи, талию, грудь. «Кхе-кхе, меня, как обычно, занесло. Всего час назад я ненавидела качков».
Место, куда привёз Николас, мне не понравилось. Скопление мужиков разных мастей шныряло туда-сюда. Публика вся разношёрстная: от растянутых трико и полуголых мужских торсов до расфуфыренных бархатных фраков. Воздух полнился запахом крови и духов. До неминуемой катастрофы я отмерила около получаса, которую обязательно саботирует мой желудок. Линда крепко держала меня за руку, когда мы семенили по коридору, зайдя с чёрного хода. Впереди Николас, сзади Том, встретивший нас на парковке. Ни с того ни с сего дорогу перегородили кучка латиносов в спортивных штанах и без футболок (денег на одежду не хватило?), обвешанные золотыми цепями. Парни скалили зубы с золотыми коронками, поигрывали бицепсами, трицепсами и пёс его знает какими мышцами. Злые тёмные глаза пренебрежительно и даже с ненавистью пробежались по мне и Линде. И моя ответная брезгливая гримаса не заставила себя долго ждать. Я не расистка, скорее наоборот – за равенство всего и вся. Но терпеть необразованную гопоту, корчивших из себя местных божков, ниже моего достоинства. Настолько ниже, что вероятность страшных обвинений в расизме не пугала.
– Линда, меня стошнит, – шёпотом я предупредила подругу. На остальных было плевать, если забрызгает, чур я не виновата.
– Ники, ты кого привёл? А-а, заказали цыпочек, чтобы утешили маменькиного сынка после проигрыша.
Хм, я не ослышалась? Какой-то невоспитанный, необразованный, полуголый, тощий придурок нас с Линдой заказными цыпочками обозвал? Латинос, потративший все деньги вместо одежды на золотые коронки, посчитал, что обзавёлся бессмертием. Ах ты имбецил… Том встал рядом с Ником. Две широкие накачанные спины (не голые, в футболках, между прочим) загородили меня и подругу.
– Отвали Диего.
– А то что? Разве девчонки вроде тебя и Тома отважатся связаться с настоящими мачо, такими как мы?
«Мужик, ты серьёзно это сказал? Вот прям хорошенько подумал и выдал умную фразу?» Жажда убийства нищего Диего переменилась на удержание в горле булькающего хохота. Щёки трескались, я хрюкнула. Линда стиснула мою кисть сильнее. Ник едва заметно склонил голову в нашу сторону, но, убедившись в отсутствии лишних звуков, вернул внимание латиносам.
– Ещё раз говорю, Диего, отвали. Видишь же, что мы не одни. Зачем при девушках выяснять отношения. Думаю, ты отыщешь в себе немного терпения и дождёшься окончания шоу. Мы обязательно вернёмся к беседе, только без свидетелей.
– Будет тебе, Ники. Никто ваших крошек не держит, они могут идти на все четыре стороны. Я прав, амигоc?
Остальные латиносы закивали китайскими болванчиками. Что за придурки? Но я напряглась, когда заметила, как заиграли мускулы у Ника и Тома, даже ягодицы под джинсами округлились у обоих. «Не смотри туда, Ана. Это неприлично». Внутренне я готовилась к забегу, обругав себя и свою беспечность за туфли на шпильках. Уж лучше рысачить по гальке босой, чем по бетону на каблуках. Упор на одну ногу, попа сжалась, наши с Линдой ладони сцепились намертво. Неизвестно чем бы закончилось противостояние, но из-за спины Диего вынырнул смуглый мужчина с поседевшей шевелюрой и резким окриком остановил карикатурный балаган:
– Диего, Мануэль, где вас носит? А ну, живо за мной!
Латиносы грубо выругались, но послушными гусятами засеменили за сердитым вожаком. Ник и Том оглянулись на нас, тщательно осмотрели и удостоверившись, что мы в порядке, возобновили движение. Том плавно перетёк назад, возвращаясь к исходной позиции, чтобы прикрывать девичьи тылы. Поблуждав недолго по коридорам, мы вышли в просторный зал с рингом по центру. По периметру тянулся обособленный ряд столов, каждый из которых с трёх сторон огибал диван, обитый плюшем. Частично места уже были заняты, но некоторые пустовали. Наша компания устроилась за одним из таких столов. Осмотревшись, я сделала печальный вывод, что вопреки убитым трём часам перед зеркалом, мы с Линдой выглядели какими-то «бедными сиротками». Через два места от нас, к примеру, трое мужчин в костюмах сверкали Ролексами, когда подносили стаканы к губам. Но всё внимание перетягивали их спутницы – бликовала россыпь бриллиантов. Больше драгоценностей выделялись кое-какие женские части тела, поскольку самые выдающиеся из них прикрывали лоскуты, которые и купальником-то сложно назвать. Я затруднилась подсчитать, что обошлось дороже: бриллиантовые колье или траты на пластических хирургов. Лишь бы силиконовый фарш не рванул в самый неподходящий момент.
– Не пялься, – одёрнула меня Линда. Я послушно отвела взгляд, но только Иисус знал, чего мне это стоило.
– Я думаю о рождественской индейке, нафаршированной яблоками. Загорелой такой, сочной, надутой. Белые зубы вгрызаются в румяную ножку, золотистый жир стекает по подбородку…
Линда швырнула в меня тканевой салфеткой.
– Прекрати свои шуточки. – Она отвернулась, чтобы спрятать хохот поглубже.
– Лин, если когда-нибудь после родов… предположим пятого ребёнка, я заикнусь, что вставлю в грудь силикон, сделай одолжение, пристрели меня.
Подруга не выдержала и сквозь смех протолкнула: – После пятого силикон не поможет. Да и лет тебе будет столько, что обогнать страшную цифру сможет только твоя задница на весах.
Недавно прилетевшая салфетка с моей лёгкой подачи отправилась обратным пасом.
– Хвала Иисусу, твои родители не знают, где коротает вечера их любимая дочурка. Но главный вопрос в другом: почему я здесь?
– Расслабься, Ана, скоро начнётся веселье. Возможно, тебе понравится, – сказал Ник, дёргая бровями. И, склонившись, шепнул на ухо, чтобы слышала только я: – Согласен на пятерых детей и натуральную грудь. Не люблю силикон.
Том проявил самостоятельность и ушёл за напитками. Чтобы согнать жар со щёк, я возобновила разговор с Линдой. Она гаденько улыбалась, но комментарии о шепотках с Ником не вставляла.
– Тебе действительно по вкусу вот это всё? – я показательно обвела помещение взглядом.
– Не скажу, что я в восторге. Но Джейсон хочет меня видеть, значит, я буду здесь, пока он нуждается во мне.
– Пф, что за глупая жертвенность. Ты с таким же успехом могла бы дождаться его дома на удобном диване, с пиццей и кока-колой в обнимку и в безопасности. Джейс большой мальчик и мамкина сиська ему не нужна.
– Мне несложно, а он меньше тревожится.
– Ты не права, Ана, – встрял Ник со своим мнением, – Джейсу не нужна мамкина сиська, как ты говоришь, но он нуждается в Линде. Во время боя он хочет знать, что она под нашим присмотром и рядом с ним. А будь она дома одна, когда никого из нас нет поблизости, он бы волновался на порядок больше.
– Судя по недавнему знакомству с Диего, здесь как раз таки небезопасно. А вот в собственном жилье – да. Пусть вы со мной не согласны, но я выбираю личную крепость и 911 на быстром наборе телефона.
Линда с Ником переглянулись, словно знали особенную тайну, неподвластную мне.
– Если бы ты влюбилась спортсмена, то, возможно, поменяла свою точку зрения, – произнёс он.
– Именно поэтому она никогда не влюбится в спортсмена, особенно в бойца, как раз по причине её личного отношения, – возразила Линда и я была с ней полностью согласна. Влюбиться в боксёра? Да вы надо мной смеётесь! Ни за что. Уж лучше я останусь старой девой…
Ник долго смотрел мне в глаза. Что он надеялся увидеть, я не задумывалась, потому что мою голову занимали другие важные детали.
«Как долго продлится спектакль», – первый и самый болезненный вопрос.
«В следующий раз Ана, ищи место повеселее», – обиделись тараканы.
А я совсем уж по-хамски зашла дальше: «Насколько невежливо попроситься домой, если мы недавно пришли?»
Волна стыда накрыла сразу, поэтому я остановила поток мысленных глупостей утверждающим: «Прости Джейсон за малодушие».
Пока я пила мудрёный коктейль из гибискуса, имбиря и граната – выбор Тома озадачил, но, к удивлению, было вкусно – Николас отвечал на вопрос о сопернике:
– Джейсон будет драться с Диабло.
– Он дружок тех латиносов?
– Да. Так получилось, что у нас небольшое соперничество. Не обращай внимание на Диего, он придурок.
– Это я заметила. Предположу, что счёт противостояния в вашу пользу, иначе они вели себя по-другому. – Ник ответил мне кивком, и я продолжила атаку вопросами. – А пожилой дядька, который увёл всех за собой?
– О-о, он легенда, когда-то был чемпионом в среднем весе. Сейчас тренирует племянников – Диабло и Диего.
– Ясно. Ты тоже выходишь на ринг?
– Раньше выходил, до травмы. Теперь лишь для поддержания формы. Могу потренировать того же Джейса.
– А что случилось, если не секрет, конечно?
Он по-доброму усмехнулся: – Да какие секреты, Ана. Вывих плечевого сустава. Ничего серьёзного для обычного человека, но не для спортсмена.
Для меня информация о спорте звучала китайской грамотой: набор символов и звуков имелся, смысла не было и в помине. Я окинула накачанное тело Ника придирчивым взглядом и вынесла личное резюме:
– По тебе не скажешь, что ты Бывший спортсмен.
Иисусе, как мало требовалось мужикам, чтобы эго возросло до размеров Эвереста! Стоило Нику услышать похвалу и перехватить мой взгляд, как он тут же выпятил грудь колесом, ярко блеснул глазами, распустил павлиний хвост, впору перья дёргать для коллекции. Точно так же, как Эдриан до него.
– Я люблю тягать железо, бегаю каждое утро, да и вообще, спорт – это образ жизни, мыслей, вроде жизненного кредо.
Раздавшийся визг и оголтелые вопли оглушили меня до кратковременной потери ориентации. Для разогрева публики пригласили выступать местный бойз-бенд, напомнивший One Direction. Первыми на ринг выходила пара бойцов, среди которых не было Джейса; нашему другу предстояло драться под самый занавес. Скорей всего со стороны я выглядела круглой дурой, но, когда шоу началось, я не могла смотреть. Уши закрыла руками, глаза зажмурила. Так дети смотрели фильмы ужасов, когда любопытно и вместе с тем страшно. Мне не хотелось. Было противно наблюдать, как на чьём-то лице пусть даже чужом расплывались красные пятна стёсанной кожи… На забастовку с транспарантом в лапках вышли тараканы: «ТВ-сериал про маньяков, диван с подушками, пицца… Эдриан», – последнее слово приписали яичники.
Я всё пыталась решить, надолго ли хватит терпения сидеть в неудобной позе. Возможно, своим поведением смутила я не только себя, потому что мужские руки окружили спасением. Один разворот и вот уже мой нос вдыхал аромат морской свежести. Крепкие объятия успокаивали, но расслабить тело я не могла.
– Спасибо, Ник, – промычала я в подмышку, гадая услышал он или нет.
Глава 25
К середине клятого представления моё тело превратилось в дерево. Всё затекло, при малейшем шевелении в конечности впивались болезненные иглы. Ник наклонился в сторону, что-то сказал Тому и встал, поднимая и меня. Тело ожидаемо воспротивилось, потому что хотело одного – горизонтального покоя… ну и второго, если уж речь зашла о первом – в мягкой кровати. «С Эдрианом», – поддакнули яичники. Возражений не нашлось: здравый смысл и желание спорить тоже одеревенели. Я мельком оглянулась на Линду, но к ней подсел Том, и они зашептались, а Ник тянул меня в сторону. На свежем воздухе я громко выдохнула:
– Как же хорошо!
– Линда была права, когда говорила, что бои не для тебя.
– Вот именно! Сидела бы дома, жевала пиццу и смотрела по телевизору симпатичный ужастик. Провела чудный спокойный вечер, без нервотрёпки и неприятных знакомств вроде вашего Диего.
– Ты с кем-то встречаешься?
Неожиданный вопрос точным ударом шарахнул в лоб.
– Нет и не хочу. Мм… твоя машина далеко?
Я перевела разговор в сторону, но настолько неумело, что глаза закатились к небу. Нас привёз Ник и, естественно, я помнила парковочное место. Мой уровень беззаботного общения с парнями – это… трам-пам-пам Брендон, чтоб его. Только с ним я не попадала в глупые ситуации и умудрялась диктовать условия. Ну и с Джейсоном, потому что он бойфренд моей подруги. «У тебя хватает наглости стонать про нехватку свиданий. Откуда же им взяться, Ана, если ты идиотка». Иисусе, какая же благодать, что люди не умели читать мысли, особенно мои.
– Хочешь, я отвезу тебя домой или заедем поужинать перед этим?
– А Линда и Джейсон, и Том?
Ник криво усмехнулся: – О Линде, ясное дело, позаботится Джейсон. Или Том, если Джейс будет не в форме. Однако я сильно сомневаюсь насчёт последнего.
– Тогда хорошо, ужин подойдёт.
Остаток вечера прошёл спокойно, Николас не задавал двусмысленных вопросов, ни на что не намекал, рук не распускал, вёл себя как истинный джентльмен, и я постепенно расслабилась. Всё-таки стоило узнать человека поближе, чтобы я осмелилась завязать какие-либо отношения. Видимо любовь с первого взгляда – это не про меня.
Ник проявил галантность, проводив до квартиры, и ждал, пока я отыщу в сумочке ключи. Как только замок открылся, он развернул меня и посмотрел в глаза. Пытливо, с интересом. Вдоль позвоночника зашевелились мурашки. Не те, что вызывал Эдриан, другие: приятные и немного вялые. Тараканы в голове предсказали поцелуй. Возражать я бы не стала, а колено приготовила исключительно для пожарного случая. Постепенно мужской взгляд тяжелел. Особенно после того, как я нечаянно облизнула губы. Ник наклонялся ближе и ближе. Следующий вдох застрял у меня в груди, потому что было страшно выдыхать. Я ждала соприкосновения губ, а Ник всё чего-то медлил. Между нашими лицами меньше дюйма и до точки соприкосновения – несколько секунд. Любопытное ожидание породило по телу дрожь, вялые мурашки встрепенулись. Закрыв глаза, я представляла узор его губ и гадала об их мягкости. Ник едва заметно коснулся щеки, затем провёл носом до ушка, шумно вдохнул и… Ругательные слова подбирались всё ближе к кончику языка, чтобы наконец прояснить, как долго мне ждать поцелуя. Успокоив дыхание, я потерпела минутку или секунд десять (таймер-то никто не завёл). Ничего не произошло, ждать глупо, поэтому глаза открылись.
«Я говорила, что мужененавистница? Так вот, я ненавижу мужиков! И я никогда в жизни не буду целоваться с закрытыми глазами. Кто советует обратное – наглый врун!»
Тёмно-карий прищур, кривая ухмылка – лицо Нико смеялась надо мной, впрочем, он сам тоже. Один: ноль в пользу… Ана проиграла, Ана – глупая дурочка.
– Жаль, что ты не хочешь завести бойфренда.
Пальцы Ника удерживали мой подбородок, одновременно поглаживая кожу. Взгляды скрестились, чтобы я поняла – он не смеялся. Ник продолжал смотреть точно так же, как любой здоровый мужчина наблюдал бы за симпатичной девушкой.
– Пф, ты говоришь, словно это похоже на то, как завести себе домашнего питомца.
Он хихикнул и задорно подмигнул:
– А знаешь, возможно это не настолько далеко от истины, как могло показаться вначале.
Представив Ника на четвереньках, с ошейником и поводком, я расхохоталась. Мы отстранились друг от друга, зрительная нить порвалась. Мурашки упорхнули вслед за потревоженной интимностью.
– Спасибо за чудесный вечер, Ана.
Напоследок Ник пожелал мне спокойных снов и просто ушёл безо всяких поцелуев. Я пожала плечами и посетовала, что свидания дождусь, когда перееду к девяносто годам в дом престарелых. У той братвы свиданий с избытком – то с капельницей, то с медперсоналом, реже с нотариусом, а последнее всегда со смертью. «Свидание со смертью» – поэтичное название для фильма или романа… но не для жизни.
Линда ночевать не пришла, ограничилась сообщением о победе Джейсона. Приложенное фото разбитой физиономии вызвало тошноту. Само собой, вид кровавого месива на деле не так страшен, каким казался на снимке. Но с пониманием брезгливость не исчезала. Хорошо, что друзья не приехали. Линда притворится медсестрой и будет зализывать раны своего потрёпанного, довольного самца. «Фу, гадость. Ана, тебя штормит между смертью и порно. Кому-то пора спать».
*******
«Здравствуй, моя сладкая девочка. Снова дерзишь папочке. Зря, Лили, очень зря». Приложение в телефоне ведёт онлайн-трансляцию. Подружки нет. Отлично, то, что нужно.
Я рискую. Но сдерживать себя не могу. Когда увидел, что будущий смертник поцеловал Лилиан, обслюнявив ей лицо, в ближайшей стене появилась дыра, а на моих костяшках кровь. Мне нужна кровь, много крови. Помимо желания убивать, в голове пульсирует и жжёт только одно – присвоить. Моя девушка. Лилиан принадлежит мне. А я всегда забираю своё.
«Ты доигралась, девочка!»
Ночь мой союзник. Подруга в отлучке – это мне на руку. Я приоткрываю дверь и вслушиваюсь. Ответная тишина с едва слышным сопением поёт мелодией рая. Нос забивает цветочный аромат. Сладкая, какая же моя девочка сладкая и вкусная. Рот наполняется слюной, хочется облизать её с головы до пят, как конфету. Возле кровати я опускаюсь на колени и втягиваю запах поглубже. Мм, сладкая конфетка и вся моя. Малышка шевелится, а я замираю и перестаю дышать. Лили меняет позу: переворачивается на спину, вытягивает ноги в струны, что-то бормочет тонким голоском, причмокивает, затем сгибает одну ногу в колене и вскоре затихает.
«Ей снится сон», – озаряет меня догадка. Аккуратно, боясь потревожить, я стягиваю с неё одеяло. По чуть-чуть, дюйм за дюймом тело обнажается. Первыми оголяются грудки, следом животик и наконец простые хлопковые трусики.
Через горло с натужным глотком протискивается вязкий комок слюны, а пах режет ножом. «Твою мать, Сладкая!..» «Иисусе, за что?» Чтобы не взвыть в голос, прикусываю губу. Я кончу лишь от запаха и вида обнажённого тела. Смотрю на свою девочку и не могу отвести взгляд. Света из окна достаточно, чтобы видеть абрис, но этого мало. У видеокамер ночное зрение, у меня нет. Подойдя к окну, я приоткрываю жалюзи, расширяя поток лунного света и отблеска фонарей.
Назад к кровати, и вот я уже смотрю на собственную дрожащую руку и тянусь к манящему телу. Осторожными касаниями я очерчиваю нежную грудку, несколько томительных оборотов прежде, чем дотронуться до пика. Вершинка моментально сморщивается. «Послушная девочка, молодец. Именно такую реакцию я от тебя жду». Проделываю тот же фокус со второй грудью, но задерживаю палец на пике и вдавливаю. Хочу прочувствовать твёрдость сосочка, убедиться, что моя девочка жаждет ласк, даже когда спит. Рот Лили приоткрывается, и шум дыхания делается громче.
«Спи, Сладкая девочка. Во сне ты увидишь меня».
Я собираюсь исследовать пальцами животик до впадинки пупка, но в последний момент одёргиваю руку. Нельзя будить. Если Лили проснётся, то сердечным приступом на двоих мы с ней не отделаемся. И я сдвигаюсь к изножью кровати, чтобы исследовать самую желанную сладость. Трусики бесят, но она каждую ночь надевает их. «Со мной ты будешь спать голенькой». Веду пальцем по щёлке вверх и вниз, несколько раз, до образования мокрого пятнышка. «Ох, девочка, ты меня убиваешь». Задержав дыхание, я аккуратно касаюсь её ноги, согнутой в колене, и осторожно выпрямляю.
«Иисусе помилуй! Что я творю? Чёртов извращенец. Мне нужна долбаная передышка».
Я не шевелюсь, но моя голова по-прежнему возле округлых бёдер, сладковатый запах заполняет ноздри и ударяет кайфом в мозг. Член дёргается.
«Если не дотронусь, то сдохну от разрыва сердца».
Рот наполняется кровью, а я не заметил, как снова прокусил губу. Тянусь к желанному телу, прикасаюсь к бёдрам нежно, без нажима, чтобы девочка привыкла к моему теплу, не испугалась и не проснулась. Когда руки сводит от неудобной позы, решаюсь. Подцепив край трусиков, я спускаю их вниз, осторожно… ещё осторожнее… Лили во сне начинает ёрзать, но тем самым только помогает мне. Подгадав момент, я рывком стаскиваю бельё с круглой попки, где ткань явно застревала. Снять трусики со стройных ножек – дело трёх секунд. Отбросив ненужный клочок в сторону, я замираю. Сложно решиться на вдох и малейшее движение. Я как зачарованный смотрю туда, куда мечтаю попасть уже очень давно.
Наверно слюни текут с подбородка как у бездомного пса при виде кости. Одну ладонь я кладу на лобок, приучая к тяжести руки. Ни единого волоска, кожа нежная, гладкая как шёлк. Пухлые губки манят провести между ними пальцем, собрать росу. Оставив одну ладонь на лобке, пальцем второй руки осуществляю задуманное. Створки распахиваются, как будто ждали меня. Я скольжу вверх и вниз. Моя девочка течёт. Её тело уже знает, что будет дальше. Прерывистым дыханием Лили даёт понять, что готова, и я перестаю скользить и погружаюсь в глубину.
– Твою ж мать… да чтоб тебя… какого хрена… – шиплю я и дёргаю тазом, как паралитик. Член устал ждать конкретных действий. Едва палец проник внутрь и почувствовал жаркие упругие стенки, словно шестнадцатилетний пацан я кончаю в собственные трусы. Чёртова девка! Перед глазами пятна, меня трясёт как от разрядов тока… Но я, бл*дь, не могу пошевелить руками, чтобы не разбудить малышку.
«Какого хрена я превратился в размазню? В долбаного одержимого извращенца… Я должен не церемонии разводить с наглой девицей, а поставить на колени и отодрать, чтобы несколько дней ноги свести не могла. Пока она шастает как последняя течная сучка с кобелями на свидания, я кончаю, твою мать, в трусы!»
«Чтоб тебя… Лилиан. Долбаная стерва».
Уняв дыхание и бешеное сердцебиение после оргазма, я прихожу к выводу, что девочка заслуживает наказания. Вытаскиваю палец и начинаю скольжение заново. Сначала вверх, несколько кругов вокруг чувствительного бугорка, затем обратно, чтобы покружить у входа и опять наверх. Я мстительно усмехаюсь: «Ну милая, посмотрим сколько ты продержишься».
Бёдра подрагивают, голова на подушке крутится из стороны в сторону. Умница Лилиан, это всё, что от тебя требуется, быть послушной для папочки. Палец продолжает движения. Нежные лепестки мокрые, гладкие, скользкие. Меня самого потряхивает и как одержимый наркоман я облизываю пальцы, выпачканные нектаром. Пока на языке сладость лопается пузырьками, рука продолжает незаконченное дело.
Тихий отрывистый стон в тишине звучит пожарной сиреной. Бёдра Лили шевелятся активнее. «Умница. Сегодня я тебе помогу, чтобы не разбудить раньше времени. Но больше никакой пощады». Два пальца вошли внутрь без сопротивления. Потирая нужное местечко, я прижимаю другую ладонь к лобку и увеличиваю давление. Ещё один протяжный звук улетает в тишину, а моя рука работает во влагалище поршнем, в едином ритме, чётко, без заминок.
«Бл*дь… мне нельзя перестараться и забыть об осторожности».
– В следующий раз я распробую сладкую киску по-другому. «Но сейчас тебе придётся справиться так», – прошептал я вслух, жалея, что ответа не дождусь.
К чёрту осмотрительность, моя девочка нуждается в освобождении, и я вместе с ней. Вывожу Лили к финишу. Движения быстрые, глубокие, резкие. Стенки влагалища мощно стискивают пальцы, вбирая внутрь по самую ладонь, и пульсируют сокращениями. Лили дёргает тазом, сучит пятками и стонет в полный голос низким утробным звуком. Твою мать… я готовлюсь к последствиям. От громкости очнётся не только Лили. Сдаётся мне, от грудного сексуального тембра даже у мертвяка член колом встанет.
С окончанием спазмов Лили затихает. На мою удачу она не проснулась. Шумно выдохнув, я осторожно убираю руки одну за другой. Та, что вся перепачкалась, пригодится самому. Оргазм Лили легко сойдёт за смазку. Вытащив набухший член на свободу, я начинаю ублажать себя и рассматриваю нагое тело. Мозги некстати подкидывают вид со стороны, как сталкер-извращенец дрочит, глядя на спящую красавицу. Кровь вскипает за секунду. Желания разрывают: я мечтаю убраться подальше, но больше хочу разбудить и вставить чертовке по самые яйца, чтобы хрюшкой визжала подо мной. Рука гоняет шкурку туда-сюда, мысли превращаются в кисель. Второй рукой тянуться к Лили неудобно, но я делаю это, разворачивая корпус. Потому что плевать на удобства и мои, и той стервы, что после свидания мирно посапывает, а не приносит извинения глоткой. Пальцы находят липкие нижние губки и ласкают напоследок. Член каменеет, мошонка поджимается. Несколько движений пальцами внутри сладкой девочки, столько же другой рукой для себя, и я изливаюсь в кулак, глотая ругательства.
«Бл*дь… Лили… я убью тебя. Просто, чтобы не мучиться».
Отдышавшись, я вспоминаю, что где-то валяются трусики. Трофей отыскивается быстро, в изножье кровати. Чтобы убрать остатки влаги, мягкой тканью я провожу между стройных ножек Лили, а после обтираю член. Скомканный приз отправляется в карман. Я уже под клеймом извращенца, так что ворованными трусами больше или меньше теперь не имеет значения.
На прощанье оглядываю свою девочку. Расправив одеяло, я укрываю её по грудь. Лёгкий поцелуй в макушку с пожеланием: «Приятных снов». И, двигаясь тенью, я ухожу из грёбаной спальни.