Я подошел к окну. Еще не привык к этому чудесному виду. Смотря на тихие волны океана, ударяющиеся о скалы в чудном танце, я ощущал невероятное спокойствие. Словно загипнотизированный я не мог оторвать взгляд от воды. Небо было чисто голубым, тишину нарушали лишь кружащиеся в воздухе чайки своими дерзкими криками. Должно быть я простоял так довольно долго, забыв обо всем на свете. У меня не было прошлого. Нет будущего. Лишь этот миг здесь и сейчас.
Внезапно я почувствовал резкий холод, и по коже тут же побежали мурашки. В спину дунул ветер, но откуда он взялся? Иллюминаторы и двери закрыты, толстенные стены маяка не пропускают ветер, никаких щелей нет. Я ощутил тяжелое прикосновение на правом плече, и резко повернулся, готовый к бою. Но увидел лишь пустую кровать со старой подушкой и полинялым пледом. В комнате никого не было. Настенные часы отстукивали привычный ритм. Тик. Так. Тик. Так.
Я все разглядывал комнату, как вдруг послышался удар сверху. Я выбежал на лестницу и поднялся наверх. В технической комнате все было спокойно, в фонарной тоже. Я вышел на площадку, и мое лицо тут же обдало ледяным ветром. А ведь с утра было так хорошо. Теперь волны поднялись, небо потемнело, а чайки загорланили еще сильнее. Я задрожал, так как выбежал как есть, не надев пальто.
Я шел по кругу, пока не увидел что-то белое. Подойдя ближе, я разглядел чайку. Ее бездыханное тело валялось полу, словно ее шваркнули об стену и она упала замертво. Крови не было, просто пернатое тельце.
Убрав мертвую чайку, я вернулся в комнату в тот момент, когда раздался звонок. Звонил мистер Фрейз узнать, как у меня дела. Я ответил сдержанно, умолчав о странностях, происходящих со мной каждый день. Он сказал, что завтра у меня выходной. Мне только с утра нужно выключить свет маяка, проверить все ли работает, и весь день я могу заниматься своими делами.
– Отдохните дома или съездите в Канн Ривер, – сказал он мне.
Не сказать, что я прямо устал, но съездить в город и пообщаться с людьми был совсем не против. Несмотря на то, что я жаждал уединения (поэтому то и ухватился за эту работу), совсем без общения оказалось тяжело даже три дня.
Время шло к вечеру, начинало темнеть. Я поднялся наверх, чтобы включить свет, но странно – рычаг не поддавался. Он всегда работал исправно, не заедал. И выглядел как новенький, никакой ржавчины, ни даже пылинки. Я все тянул и так и эдак, но его как будто что-то держало. Я подошел к стеклу и, смотря на буйство природы, думал, что можно сделать. Солнце уходило на глазах, становилось все темнее и темнее. Надо быстрее что-то придумать, пока не стало совсем темно. Я подошел к рычагу, решил попробовать вновь, и к моему удивлению он сразу же опустился. Свет зажегся. И начал включаться-выключаться в обычном режиме.
Дома после ужина, состоящего из замороженной лазаньи, наскоро разогретой, я сидел в кресле и не находил сил встать. Немыслимая слабость накатила на меня. Может заболеваю, подумал я. Давненько уже я не чувствовал себя таким замученным и уставшим. Не мог даже дойти до спальни, поэтому сидел так долго, пока не уснул.
– Нет! Не делай этого!
Она не слышит. Я вижу Ее удаляющийся затылок. Она идет медленно словно плывет, парит над землей. Приближается к краю. Я должен ее остановить. Должен успеть. Мы можем еще все исправить, у нас есть время. Я могу.
Бегу за Ней, но ноги не слушаются, они приросли к земле, и снова пропал голос. Хочу кричать: «Изабелла!». Но не выходит ни звука. Протягиваю руку, кажется, что она так близко, но мне не дотянуться. Она делает шаг. И летит вниз.