Пауза

Канал налаживался легко, так что вооруженные личности напрочь позабыли, зачем вообще они сюда явились. О как. Нужно будет потратить время и узнать-таки, где сейчас мой предел. А визитеры стояли и смотрели на меня во все глаза, будто потеряв связь с реальностью, только оружие в судорожно сжатых пальцах заходило ходуном. Твою ж мать! Только б палить не начали! Хозяин трактира, белый, как полотно, и обливающийся потом, охнул и схватился за косяк, будто у него подкашивались ноги.

– На пол! – рявкнул Леонард за миг до того, как у стоящего чуть впереди не выдержали нервы, и он принялся беспорядочно палить в противоположную стену, сопровождая грохот выстрелов бессвязными воплями.

Его двое приятелей не отставали от него, и только толстый трактирщик вжимался в косяк и трясся, как кусок студня, потеряв, казалось остаток разума.

Нужно было уходить с траектории, пока не раздались выстрелы, но я так и торчала посреди комнаты, как пугало на огороде, наслаждаясь внезапным осознанием силы. Я испорченная. Мне демонски не хватало этого ощущения власти, и теперь желание потянуть это подольше едва не стоило мне жизни.

А еще было один момент слабости. Такой, когда хочется только улыбнуться пошире и, не двигаясь с места, ждать горячего укуса разогнанной взорвавшимся порохом пули. Так чтоб больно стало в последний раз. Вам никогда не хотелось, стоя на краю обрыва, спрыгнуть? До того, чтоб засосало подложечкой? Такое безумное желание, непонятно откуда взявшееся, пугающее и притягивающее одновременно. Многие отшатываются от края, не потому что боятся упасть, а потому что боятся спрыгнуть.

Екнуло сердце сладко и жутко, время замедлилось…

А потом я вспомнила про Хэль, и весь этот идиотизм мгновенно выветрился из головы, как пузырьки шампанского на свежем воздухе.

И да, мне повезло: Клод успел дернуть меня за руку к себе, вытащив с траектории полета пуль, пока я дожимала наших гостей. И только когда вместо выстрелов раздались сухие щелчки, те почти без сопротивления позволили гвардейцам скрутить себе руки за спиной, отобрать оружие, и приходить в себя начали только привязанными попарно к деревянным спинкам двух узких неудобных кроватей. Увы, стульев в комнате не оказалось. И кстати, веревки были тоже моими, припасенными как раз на такой случай в дорожной сумке. Вот обо всем надо самой думать!

Еще три кровати придвинули вплотную к двери, подперев ее. Надо сказать, гвардейцев тоже слегка задело, так что они старались больше вообще не смотреть на меня.

Я тем временем обшаривала вещи нашей добычи, отчасти потому что больше никому это не пришло в голову, отчасти, чтобы самой успокоиться. Внушать что-то очень сильное сразу четверым, да еще и без предварительного налаживания нормального контакта – тяжко. Вместо того, чтоб аккуратно открыть дверку в чужой разум, приходится врезаться в него с размаху собственным и пытаться проломить стену. Так что стучащее барабаном сердце, трясущиеся руки и струйка холодного пота между лопаток – это, считаем, мы дешево отделались. Обыск – как и любое методичное занятие, требующее концентрации, неплохо успокаивает. И что же мы имеем? Револьверы, кожаные мешочки с боеприпасами, амулеты, кошельки, все хоть немного напоминающее талисманы, кинжалы. Выглядели гости, кстати, вполне прилично: одинаковая черно-зеленая форма, перегаром не пахнут, да и золотишко имеется. Никто из спутников ко мне так и не присоединился: похоже, рыться в чужих карманах и вправду было ниже их достоинства, ну да боги с ними.

Я вспомнила, как впервые обыскивала троих усыпленных наемников посреди дороги у Дай-Пивка. Кажется, с тех пор прошла вечность.

– Кто вы такие? – холодно процедил Леонард, обращаясь к одному из пленников.

Мужик лет тридцати пяти с серыми глазами и черной трехдневной щетиной молча отвернулся в сторону, полностью игнорируя навязанного ему собеседника.

– Вы не выйдете отсюда живыми, если не объяснитесь, – продолжил виконт, чуть повысив голос.

Ноль реакции.

Вот в чем беда гвардейцев в подобной ситуации: королевская военная академия, балы, долг, честь и благородство. А еще молодость и всякие романтические пьесы про героев. Отсюда пока что очень-очень много «не подобает». Нет, Лео-то стал сейчас куда циничнее, чем даже еще год назад, но как отнесутся его подчиненные, если он деловито начнет резать пленников на лоскуты в поисках информации? Он же создает себе ореол героя. То есть мы зашли в логический тупик: схватить – схватили, а вот что делать дальше? А время-то идет. Я знала, как бы поступили мои друзья в таком случае. Тот же Эрик, например, вышиб бы мозги первому попавшемуся, и предложил остальным выбрать, кто будет говорить, чтобы остаться в живых. Я же все-таки отношусь к человеческой жизни куда трепетнее. А вчера? Вчера было другое дело, люди, скармливающие за мелкие подачки низшему демону своих соотечественников, вообще людьми для меня не являлись.

Но не обязательно убивать или калечить противника для его деморализации, достаточно иногда просто сделать такой вид. Попробуем-ка изобразить какой-нибудь номер из репертуара господина Бреннона… И еще эмпатия. Вспомним что пострашнее из того, что с нами случалось. Чтоб не до потери разума, а для сговорчивости. Заодно и попрактикуемся, нужно же нащупать пределы того, что я умею?

Знаете, что такое «предел»? Это граница, которую можно пересечь. И именно этим в последнее время и приходиться заниматься. Попробуйте сами, вам тоже наверняка понравится.

А спектакль, между тем, перешел к уже совершенно нетеатральной паузе: визитеры лежали распластанные, как дохлые вороны, гвардейцы стояли вокруг, Лео молча соображал, что делать. Что ж, пугать, так пугать.

– Ну, прекрасно, – фыркнула я, раз уж мой бывший любовник понятия не имел, как лучше поступить, – господа, тащите сюда бочку с водой для умывания и полотенце. А то так до обеда провозимся.

Палитра взглядов, которые кидали на меня присутствующие, была богата и разнообразна: от непонимания, до отвращения.

– Начнем с тебя, – предложила я хозяину трактира, нагибаясь к самому его лицу и рассматривая чернильные пятна расширенных зрачков: в них плескался страх, – и поступим мы вот как: я положу тебе полотенце на лицо и начну лить на него воду. Ткань плотная и вода по ней будет стекать тебе в нос и в горло, пока ты не начнешь захлебываться. А если и это не подействует, в качестве десерта, сломаю тебе пальцы. И заметь, пока что я еще не хочу тебя убивать. Давай не будем менять эту ситуацию?

Глаза немолодого уже мужчины забегали по сторонам. Он весь взмок, а по виску прокатилась капелька липкого холодного пота. Я взяла его за подбородок, вновь заставляя смотреть на меня. Страх. Чужой страх ощущается по-разному. От тяжелой давящей волны, до панических вспышек. Основное отличие эмпатии от классических заклинаний, позволяющих узнать, что ощущает человек, это то, что организм эмпата в прямом смысле слова испытывает те же чувства или эмоции. Поэтому из-за трактирщика у меня заколотилось бешено сердце, а в кровь выплеснулась очередная доза адреналин. Главная штука в том, чтобы уметь отделять свое от чужого, а это у меня пока выходило из рук вон плохо.

– А мы имеем право так поступать? – тихо полюбопытствовал Клод, наклонившись к моему уху. – Мы не на территории Дайса, а это – мирный горожанин из дружественного полиса.

Детский сад! Да что ж такое-то?

– А с чего ты взял, что мирный? По мне, так разбойник. Явился с вооруженными дружками, пока мы спим. Стрелять в дворян принялись. Сговор на лицо, а это, друг мой, виселица. Так ведь? – дружелюбно улыбнулась я серевшему на глазах трактирщику.

Тем временем, виконт дал знак, и двое гвардейцев все-таки притащили воду. Я демонстративно намочила полотенце, прижала его к лицу жертвы и потребовала ковшик.

– Это стража, люди герцога! – чуть приглушенно заверещал мужчина, извиваясь под моими ладонями. – Они сказали, что вы – бандиты! Ограбили отряд королевской гвардии Дайсара и переоделись в их форму! У них и ордер был! И перстень его высочества!

Я усмехнулась, наглухо закрываясь от чужих ощущений. Леонард скрестил руки на груди и безучастно смотрел на происходящее. Изо всех присутствующих толику любопытства проявлял только все тот же Георг, остальные выглядели мрачными и напряженными. Все, вне зависимости от цвета носимого плаща.

– Знала ведь, – обратилась я к виконту, не в силах скрыть некоторую досаду, – знала, что он не захочет платить. Как в воду глядела. А что? Отряд стражи – прекрасный способ сэкономить. Слушайте сюда, гении хреновы. Мы везем не само лекарство. Мы везем ингредиенты для него. В ваш город, в котором, кстати, эпидемия! Кроме меня никто не в курсе, как их смешивать. Понимаете?

Или не понимали, или просто были неразговорчивыми от природы. Бараны упертые! Я сдула челку со лба, кинув один взгляд в окно: там над верхушками деревьев медленно разливалось золото зари. А коллеги наших пленников наверняка теряли терпение.

– Вот ты меня понимаешь? – поинтересовалась я лично у трактирщика, снимая с его физиономии полотенце.

– Д-да… Простите, мэтресса! Это чудовищная ошибка!

– Ты сейчас выйдешь и объяснишь этот простой факт тем, кто ждет внизу, четко и ясно, – переход на вкрадчивый тон тоже хорошо срабатывает, – мы тут – вполне официально, и не хотим проблем. А вот устроить таковые в ответ на… неправильные действия вполне можем.

– Да, мэтресса…

– Передашь, что мы согласны поговорить с главным, пусть поднимается сюда, а если боится, что ж… окна для короткой беседы тоже вполне хватит. А чтобы ты не сказал о нас лишнего, вроде численности, вооружения и прочих деталей, вот…

Я достала кинжал Да Ки Нэ и нацарапала на его груди в вырезе рубахи абсолютно бессмысленный, но жутко выглядящий символ, похожий на кособокую букву «Ф». Впрочем, требовалось еще некоторое пояснение для убедительности.

– Это символ духа болезни,– выдала я спонтанную бредовуху, – захочешь излишне пооткровенничать с ребятами снаружи, через три дня получишь себе некрочуму.

– По… По…

Второй мужик, привязанный к той же кровати, сделал попытку незаметно отползти от меня подальше. Мой вариант: не нужно быть чудовищем, чтобы вызывать страх и отвращение, достаточно просто им выглядеть. Изобразить кровожадную мегеру я могу с полпинка, а вот действительно пытать или убить безоружного, извините, нет. Этот момент в прошлом году мы уже выяснили. Плохо только, что мои сопровождающие так легко уступили инициативу. С другой стороны, почетный караул ну никак не предназначен для таких вылазок. А Лео…

«А он не хочет портить свою репутацию некрасивыми действиями перед своими аристократичными дружками, – усмехнулся Шепот, – и любезно уступил тебе право побыть монстром в этом спектакле».

«Заодно потом, если ваш конфликт выльется в… более активную фазу, никто из этих парней даже не усомнится, на чью сторону встать, – поддакнул Лусус, – разумно. Так стоило поступить тебе».

А-а-а… Поздно переигрывать.

– Ну? – рявкнула я на своих сопровождающих, чтобы не выходить из образа. – Отпустите этого.

Клод без слов разрезал веревки, остальные отодвинули кровати от двери и выпустили белого, как полотно мужчину наружу.

– По… – шевелил он губами, глядя на меня уже с порога глазами-плошками и пытаясь машинально растереть запястья.

– Что?

– По-ща-ди-и-ите…

– Не скажешь лишнего – ничего с тобой не будет. Иди уже!

Дверь и вновь прислоненная к ней мебель скрыли от нас трактирщика. Судя по шаркающим шагам, он таки поплелся вниз.

– Они не будут договариваться, – заметил Лео, – ты сглупила.

– Сама знаю, что не будут,– возникло внезапное и совершенно неуместное желание погрызть ноготь, от чего маменька отучила меня еще лет в восемь.

– Тогда в чем смысл?

– Пока они выслушают, пока попробуют детали узнать, потянем время.

– Ну-ну…

Пренебречь, вальсируем. Я обернулась, улыбаясь во все свои двадцать восемь зубов, и с хрустом размяла пальцы.

– Ну-с, господа! Побеседуем. Кто вы такие? Что дальше по дороге? Численность, количество отрядов, вооружение, местоположение других засад, конкретный приказ, который вы получили?

Тринадцать пар глаз не сводили с меня немигающих взглядов. Ладно. Импровизируем дальше. Спасибо тебе, рыжий авантюрист, за наглядные примеры. Вот уж не знала, что пригодится.

– Знаете почему «три» – оптимальное количество пленников? – спросила я дружелюбно у щетинистого мужика, ставшего единственным обладателем кровати после ухода его соседа-трактирщика. – Ну? Неужели никто не знает? Откуда вы только взялись такие… Эх… ладно, делюсь жизненным опытом. На первом показываешь наглядно, что собираешься сделать. Можно, конечно, убить, но я предпочитаю что-нибудь поинтереснее. Например, лишить какой-нибудь важной части тела, причем так, чтоб никакие целители потом не смогли помочь. А мы все помним, – я принялась расхаживать перед аудиторией, наставительно подняв вверх указательный палец, – что я – маг. А значит, знаю, как, это сделать. Это – сразу прояснит ставки.

Слегка передернуло почти всех.

– После этого, – продолжила я все в той же манере, – остальным двум предлагаешь вариант: один из вас говорит, со вторым я проделаю то же самое. Понимаете… это вносит некий соревновательный момент в ситуацию. Вы никогда не можете быть уверены, что у вашего… хм-м… коллеги не сдадут нервы, и он не согласится сотрудничать. Это, знаете ли, подстегивает.

Лица гвардейцев излучали отвращение и брезгливость. Не перестараться бы, а то свои же потом и придушат втихаря. Под впечатлением-то.

– Главное, – вещала я, будто с кафедры в лекционной аудитории, судорожно соображая, что делать дальше, когда банальное запугивание не сработает, – правильно выбрать первую жертву. Тонкий психологический момент, знаете ли! Но есть еще кое-что, о чем обычно все забывают. В итоге я все равно узнаю все, что мне нужно, и получится, что кто-то из вас погибнет, а кто-то будет покалечен – и все совершенно напрасно. Потому что сейчас этого всего еще можно избежать, понимаете? Но секунды, пока все еще хорошо истекают, прямо сейчас. Каждая следующая четверть часа будет приносить не только боль, но и необратимые повреждения, господа. И все это – совершенно напрасно. Тик-так. Тик-так…

Я набрала в грудь побольше воздуха для следующей тирады, поэтому сказанное шепотом кем-то слово «чудовище» прозвучало очень отчетливо.

– Вот, например, ты, – улыбнулась я худощавому, жилистому человеку со шрамом во всю щеку, все еще делящему кровать с коллегой, – у тебя есть семья? Судя по тому, как расширились зрачки – да, есть. Так какого же хрена ты подвергаешь их опасности, не позволяя привести в Аргентерию лекарство? Хочешь посмотреть, какие зомби из них получатся? Ты видел зомби, приятель? А упырей? А я видела. И поверь мне, зрелище – отвратное. Самое мерзкое – запах. Если разнести такому башку из револьвера, – я прижала указательный палец к его виску, – тухлятиной несет на пару километров вокруг. А уж если это замкнутое помещение… Хочешь увидеть своих – такими, а?

– Можно подумать, эльф знает так много о мертвецах, – буркнул в сторону сосед человека, которого я планомерно доводила до истерики.

Отлично! Лед сломлен. Главное в такой ситуации – получить от кого-то первую фразу. Остальные тоже начнут нервничать и присоединятся к беседе охотнее.

– За мою голову как-то назначала награду богиня смерти, – улыбнулась я ему, – так что – да, я знаю о мертвецах дофига. Почему, по-твоему, сюда послали меня? Потому что помочь могу! – заорала я внезапно ему в лицо. – Если всякие уроды мешать не будут!

– На улице пятнадцать человек, – проговорил внезапно обладатель кровати-люкс негромко и как-то обреченно, – на лестнице десять и семеро за стойкой. Все с револьверами. Личная стража герцога. Сейчас наверняка спешно советуются. Мы не ждали мага, мы ждали алхимика, не обладающего такими… силами. Что? У меня сын и дочь в Аргентерии остались! На дороге еще один отряд стражи на въезде в город. Еще отряд наемников в полудне от ворот, численность не знаю.

– Что именно вы должны были сделать?

– Забрать лекарство и алхимика. Остальных убить.

Я присвистнула и уставилась на виконта.

– Отойдем на секунду? – попросила я, и он кивнул неохотно.

Мы зашли в так называемую ванную комнату: маленькое помещение с минимальными удобствами, из которого и притащили бочку. Когда закрылась дверь, мы невольно оказались почти прижатыми друг к другу.

– Бред, – тихо проговорила я,– если они тебя убьют, не будет иметь значения, что будет с лекарством. Независимой Аргентерии – крышка, а герцог в итоге вообще на плахе окажется. Не может же он оказаться настолько жадным идиотом?

Запах его одеколона так и не выветрился за сутки в пути и приятно щекотал мне ноздри. Виконт покачал головой и «включил дурака».

– Аргенси мог просто не знать обо мне.

– Не знать?! С этой твоей золотой бляхой на шее? Кто вообще был в курсе, что ты едешь?

Мой бывший любовник задумался, и как всегда в такие моменты принялся теребить кружево длинного рукава рубахи.

– Гвардия, канцелярия, контора, гильдия магов.

– Короче, весь Дайсар. Это может быть попытка избавиться лично от тебя руками герцога Аргентерии?

Он и бровью не повел.

– Разве что, это – затея Алесия.

Я мысленно застонала. Деятельный парень Алесий, в прошлом году захватил соседнее королевство Аскот, потом тайно женился на нашей принцессе – единственной наследнице трона Дайсара, и оказался претендентом еще и на второй раззолоченный стул. Леонард, тоже королевских кровей по материнской линии решил поучаствовать в веселой и шумной игре «отгрызи себе кусок Ойкумены», но подошел с другой стороны. Он создавал себе ореол героя: усмирял какие-то восстания, блистал на военных парадах, теперь вот – «спасал союзный полис». О сложившихся у меня отношениях с Лео сказано уже предостаточно, но так вышло, что последнее время я частенько работала на Алесия. Если виконт здесь погибнет, контрразведка и отец Лео – человек настолько могущественный, что его даже не называют по имени, просто – «герцог», без колебания объявят меня соавтором этой постановки. По совокупности прошлых эпизодов. И со всеми вытекающими из этого последствиями. Теперь уйти одной не получится в принципе. Прэлес-с-с-с-стно! Вот работенка, а…

– Если мы выберемся сейчас, – не сумела я скрыть досаду, – нам нужно будет очень серьезно поговорить.

Виконт кивнул, открывая передо мной дверь в общую комнату. Обстановка в ней не поменялась. Зато оживились товарищи на улице.

– Эй! – раздалось со двора. – Я лейтенант стражи герцога Аргенси! С кем из вас я могу говорить?

Тут уж Леонард решительно отодвинул меня в сторону от окна, а сам укрылся за крепкой деревянной ставней.

– Я – капитан королевской гвардии Дайса! Требую, чтобы вы немедленно покинули это место и дали нам дорогу! Мы везем ингредиенты для лекарства в Аргентерию про договоренности с герцогом!

– Мы поедем все вместе, – предложили с улицы, – проводим вас до герцога.

Виконт коротко глянул на меня.

– Точно, – фыркнул Георг, – а там мы, судя по встрече, отправимся в темницу, а мэтресса Ксавьен будет работать бесплатно и, возможно, в кандалах. Как вы относитесь к цепям, графиня?

– Строго отрицательно, – мотнула я головой.

Георг все больше казался мне самым адекватным их этих парней.

– Мы не можем на это пойти, – крикнул Лео.

– Тогда, прошу прощения, капитан, – погрустнел голос со двора, – но мы вынуждены будем вас атаковать.

– У нас ваши люди, лейтенант.

– Это прискорбно, – отозвались с улицы, – но у нас нет выбора. Потери допустимы.

Я бы удивилась, будь у меня чуть больше времени. Хотя бы отсутствию всяких попыток прояснить ситуацию. Эти парни пришли сюда просто убить всех, кроме алхимика, любой ценой. Но чей это приказ? Герцога? Или это все еще чьи-то игры?

– На скольких сработают эти твои… чары? – спросил виконт тихо, оборачиваясь ко мне.

– Не знаю, – пожала я плечами, – ты что, думаешь, я пробую их массово?

Это была плохая идея. Нужно или видеть того, с кем налаживаешь контакт, или раскрываться всему окружающему миру. А это шаг до шока, два – до палаты в скорбном доме и три – до маленькой уютной ямки в земле под какими-нибудь потрясающей красоты кустом сирени. Но чтобы увидеть моих потенциальных жертв – надо высунуться в окно. Ровно под револьверы. Впрочем, если попытаться внушить что-то очень сильное… Чтобы они сразу потеряли боеспособность… Страх или смертельную тоску. Но это снова возвращает нас к перспективе трех маленьких шажков. Мне же самой придется вспомнить что-то очень хреновое, и практически заново пережить.

– Когда вы… э-э-э… колдовали в прошлый раз, графиня… Четверо было за дверью, – чуть замешкавшись при упоминании «чар», проговорил сероглазый Клод, – да нас двое, еще в комнате нескольких слегка зацепило…

– А если вы еще при этом еще попробуете другие… чувства, да снимете одежду, – немного нервно хохотнул Георг, – сможете складывать людей, как вязанки дров, я думаю.

Я ухмыльнулась, шутка не показалась мне дурной. Слишком давно я не вращаюсь в высшем обществе, зато Лео чуть побледнел.

– Виконт Левьер, немедленно извинитесь!

– Прошу прощения, мэтресса, это было неуместно, и извиняет меня лишь некоторая напряженность ситуации, – он коротко поклонился, – но что мы все-таки будем делать?

Тут-то и прилетел первый удар в дверь. Вся комната содрогнулась. Ага, или патроны экономят, или действительно боятся убить меня. И то – хлеб. Виконт принялся командовать. Трое гвардейцев отошли к окну, спрятавшись за ставнями, как и он сам раньше, остальные составили из оставшихся кроватей и опрокинутого на бок шкафа укрытие. Похоже, заложникам придется побыть живыми щитами, а что с ними еще делать сейчас? Те пытались возражать, так что пришлось затыкать им рты простынями.

Дверь начала поддаваться, тут-то я вспомнила про ледяную гемму в моем мече. Магия из города снежных эльфов. Их же можно использовать по отдельности. Я выхватила оружие, прижав лезвие к дверному косяку.

– Воду! – закричала я. – На дверь, быстро!

Вот и бочка с ковшиком пригодились. Все те же Клод и Георг без возражений с помощью ковша и кружки повычерпывали литров пять, и дверь оказалась намертво приморожена к косякам, а те в свою очередь – к стенам. Удары стали глуше, а вместо дерева трещал и хрустел магический лед, мерцавший и переливавшийся в первых золотых лучах восходящего солнца. И еще немного времени выиграно. Хотя при отсутствии плана я просто оттягиваю неизбежное. От страха? Похоже на то.

– Будем стрелять, потом прорываемся и пытаемся уйти, патроны не жалейте, защищайте графиню, – решил, наконец, Лео, и у моих сопровождающих появилось по револьверу в руках. Уже лучше. Георг, Клод и еще один парень – высокомерный, красивый, с медовыми волосами – не побрезговали взять оружие наших бесполезных заложников во вторую руку.

А все равно страшно. Первая серьезная перестрелка в моей жизни, и ни щита, ни магии, ни брони, ни друзей рядом. Паскудство! И телепорт под крышей не открывается. От напряжения воздух чуть не искрил, лица мужчин окаменели. А вот они-то как раз не боятся, очко в их пользу. Сейчас все будет очень быстро. Очень-очень. Но после штурма Аскары, это ерунда, справимся.

Теперь оставалось только жалеть о фокусе со льдом на двери – ожидание изматывает преизрядно. Да еще делегация под окном, надо что-то с ними делать, а то мы между двух огней.

– Попробую внушить что-нибудь парням во дворе, – предложила я, сама не веря, что говорю это, – замешкаются – выносите как можно больше.

Возражений не последовало. Но даже эмпатии не нужно было, чтобы понять: я не нравлюсь большинству подчиненных моего бывшего любовника. От слова «совсем».

Перенапрягусь – получу шок.

В виконта попадет пуля – скрываюсь до конца дней. Или придется убить еще и его батюшку.

«А с этого и надо было начинать! – отозвался внезапно Шепот. – И никаких проблем с Лео сейчас бы не было. Без отца за спиной он бы все эти авантюры не потянул».

Хреновый какой-то расклад, вы не находите?

Внутренние голоса использовали более сильные эпитеты.

Ладно, жаловаться будем потом.

А вот что б такое на вас излить из своих эмоций, господа во дворе? Чтоб вот прямо проняло до самых печенок? А может, есть, чем усилить, кстати? Я порылась в сумке и нашла заначку, тот самый сверток с маленькими красными леденцами. Оно. Изобретение Бэррила Ганна – гениального алхимика, которого мы вытащили когда-то из тюрьмы. Конфетки со вкусом малинового варенья обостряли все чувства и эмоции. Плохое решение, вообще-то. В прошлый раз после их употребления, я чуть не поехала рассудком, но выбора особого сейчас не было.

– Попробую накрыть максимальное количество человек, но тебе придется меня вытаскивать отсюда, – тихо проговорила я Лео, – потому что в сознании я долго оставаться не смогу.

– Разберемся, – отмахнулся от моих проблем виконт.

– Не переживайте, графиня, – пообещал Георг, – делайте, что нужно, мы или покинем это негостеприимное место все вместе, или все же здесь останемся.

Охренеть как обнадеживает.

А почему они позволяют мне самой решать такие вещи? Да просто маг в отряде второй после командира. Негласно, а иногда и официально. И всем абсолютно наплевать, какого пола существо, способное, скажем, швырнуть огненный шар. Маг – это и звание, и образ жизни, и гендерная идентификация. И диагноз, чего уж там…

Я съела леденец, разгрызая его зубами, и открылась для мира, начав отдавать. Эмпатия – палка о двух концах. С одной стороны, ты в состоянии почувствовать врага, или наоборот внушить человеку какое-то ощущение, а с другой стороны мир становится для тебя, как лезвие очень острого клинка. Ты режешься об него. Так уж вышло, что отрицательных эмоций в нем куда больше, чем положительных. Недовольство, депрессии и зависть, ревность, ненависть, алчность – если не закрываться большую часть времени, будешь ощущать это постоянно. Выйдет мне боком еще эта выходка. Я высунулась из-за ставни, разглядывая по возможности прячущихся за бочками и стволами деревьев людей в черно-зеленом. Теперь – почувствовать. Что-то сногсшибательное. Я закрыла глаза и представила лицо баронета Дэвлина Купера. Несчастная любовь – хороший выбор в данном случае. Вспомнила нашу первую встречу. Как он приподнимает одну бровь, когда показывает, что удивлен. Как отодвигает меня себе за спину. И тот единственный день на турнире, когда, казалось, были только он и я. И понимание того, что все мои чувства – бессмысленны. Безнадежны. Вот оно, нужное чувство, да. Будто померкло солнце, а небо навсегда стало серым, и из-за горизонта наползает огромная свинцовая туча. Нет в застывшем мертвом воздухе ни ветерка, ни звука. Мир погиб, и надвигающейся беззвучной буре остается только закончить дело и смахнуть оставшийся пепел. Все кончено. Смысл потерян. Безнадега… Тоска… Оно сжалось в тонкую невидимую нить и потекло в сторону людей на улице, обвиваясь вокруг шей и голов. Визуализация всегда помогает.

А потом потемнело в глазах.

Звук первого выстрела толком даже не вернул меня толком в реальность. Ожидала подсознательно обжигающей боли от входящего в тело раскаленного куска металла, но ее все не было. Промазали что ли? Я чувствовала только, что по щекам у меня текут слезы, и кто-то поддерживает меня на ногах.

Дверь наконец-то слетает с петель, и ответственный Георг заставляет меня нырнуть в укрытие за перевернутым шкафом. Гремят новые выстрелы, и дым от пороха ест глаза. Реальность воспринимается урывками, отдельными картинами, потрясающе ярких цветов, и сумасшедшей детализации. Рядом падает весь в крови один из парней в лазоревых плащах и… внезапно исчезает в облачке классического телепорта. Почему все так медленно? Пытаюсь помахать рукой перед лицом, но ладонь едва шевелится в густом воздухе. Все звуки низкие и гулкие, тянутся как вязкий звон большого медного колокола, а потом и вовсе переходят в глухое рычание…

Я плохо понимаю, что происходит…

И все еще будто бы вижу людей во дворе, с посеревшими лицами, по очереди поднимающих револьверы к вискам…

Странно. Я их убила просто внушением…

Прямо как дроу…

Запоздалая и никому не нужная мысль.

Бездна знает, что их приятели сделают с нами, если мы проиграем…

Наконец, мир с сочным хлопком…

проваливается…

в блаженную…

тьму.

Шок, я же говорила.