Королева святых

– Воин света, – Леуна подмигнула, ему было приятно. Вроде ничего серьёзного, но она сумела вложить столько смысла в эти два слова.

– Воин света, – давно он не улыбался так по-детски. – Ангел оставил меч, – её внимание переключилось на изящное оружие. – Он сказал в будущем смогу защитить им беззащитных и уничтожу силы зла. Чем старше становился, тем сильнее ощущал, как меня куда-то тянет. Словно тысячи голосов звали на помощь, а вот дар слышать животных и растений со временем утратил, поскольку полностью превращался в воина… Воина света, желающего только уничтожать зло. Не долго думая, я покинул родной дом и отправился в дорогу. Сколько бы не шел, ужасался горю, людской злобе и ненависти. Но самым страшным была первая встреча с демонов. Я не смог победить, он был слишком силен и хитер. Продолжив путь, стал видеть много разных темных тварей, что питались людьми и их жизнями. Низшие существа из преисподней, видя мой меч, падали на колени, моля о пощаде. Я не щадил, уничтожал каждого одного за другим, – ей понравилось наблюдать, как он красочно всё описывал, жестикулируя, выплескивая эмоции. Он был живым и настоящим. Её это притягивало. – Но больше всего меня поражали люди. Они делали вещи поужаснее тварей из тьмы. Однако они были люди, я жалел их, рука не поднималась на живого человека. Не помню, сколько изничтожил нечисти, пока от одного не услышал про Востгом. Что именно здесь самый сгусток зла. Ещё он поведал о древнем древе. Шагая неделю за неделей, я наткнулся на следы джиннов и, преследуя их, очутился здесь. Пожалуй, всё, – Эрелим упёрся руками о меч, выжидая, что она скажет.

– Расскажи, а как ты с ними сражался? – ей было интересно послушать о великих битвах.

– Тебе незачем знать. Не думаю, что понравится кровавая часть моей жизни. Но если мы собираемся остановить зло вместе, думаю, не раз увидишь меня в бою и узнаешь, как истреблять нежить. А пока не время, – смутился, но не от стыда, а от вероятности испугать её. Она храбрая, но всему своё время.

– Да, наверное ты прав, – Леуна резко встала, ноги словно запутались, желая уронить, и ухватившись за ветку, она громко вскрикнула. – Ай! Больно!

– Ты поранила ладонь, – Эрелим подскочил к ней, ухватив за руку, – Кровь течет, нужно срочно перевязать, – стянул с себя рубашку и она разглядела искаженные символы, похожие на шрамы, сияющие едва заметным огоньком по всей его груди и рукам.

Она погрустнела. Его душа была изранена как у неё. Он тоже не знал родителей. Всю жизнь боролся еще и шрамы напоминали о прошлом. Они слишком походили друг на друга. Она жалела его всем сердцем и всё же решилась спросить.

– Что это? – прикоснулась к его груди.

– Не знаю. Отметины появляются с каждым убитым демоном, – он вздрогнул от её прикосновений, разрывая при этом рубашку на куски, но поднеся ткань к её руке, обнаружил: раны нет. – Точно, совсем забыл, ты же умеешь исцелять, – заулыбался и вдруг, пристально взглянув на нее, держа за руку, прочитал стихи:

Волны счастья бьются о сердце мое,

Свет прольется во тьме, забери, оно твое.

Я запомню твой взгляд, я запомню тебя,

Для чувств нет преград, если примешь меня.

Пролетевших веков, мгновение снов,

На лице след печали от несказанных слов.

Каждый твой вздох, для меня целый мир,

В вечности света тобою томим.

Я знаю тебя, в мыслях образ храня,

Сердце бьется, кричит, лишь о тебе говоря.

Я не могу без тебя, в твоей ладони мой мир,

Солнце, ветер, свет всех светил.

– Какие красивые, – ей никогда никто не читал стихов. Книги, да, но не стихи и не мужчины. Он смотрел на неё, как околдованный, чем до ужаса смущал. Она опустила глаза и вырвала крепко сжатую им руку.

– Леуна, – тихий, едва слышный голос. – Посмотри на меня, – молил он, не решаясь дотронуться до неё.

Взмахнув тяжелыми ресницами, её пронзительные глаза встретились с его пылающим взглядом. Словно в бреду, Эрелим склонился и прикоснулся своими влажными губами к её. Ласково, бережно. Мир, полный изъянов, замер. Звуки исчезли. Всё исчезло. Тело больше не принадлежало ему. На миг показалось, будто они парят над землёй, где-то высоко – высоко, а её аромат и прерывистое дыхание сводили с ума. Он был готов провалиться в преисподнюю, лишь бы не выпускать хрупкое создание из объятий. А она застыла от непонимания. Не соображала, что делать дальше. Ей было стыдно, страшно, противно и обидно одновременно.

– Что ты творишь? Отпусти! – она вдохнула, вырвавшись из страстного плена и со всей силы оттолкнула его.

– Прости. Не хотел обидеть. Прости, прости, – он потянулся к ней, она выставила ладони, глядя бешеным и испуганный взглядом, словно он чудовище. – Пойми, я люблю тебя. Не знаю, как такое возможно. Но влюбился, как только увидел. Моё сердце бьётся сильнее, тянется к тебе. Поверь, со мной никогда такого не было, это впервые. Я словно знаком с тобой, целую вечность, – всё, что она слышала, это лишь «я». Я то я это, и ей становилось омерзительно до боли. – Мне кажется, я ждал тебя всю жизнь. Готов отдать сердце, душу всего себя, если пожелаешь, – она отрицательно замотала головой, ей вообще ничего от него не нужно было. – Я должен быть с тобой и только с тобой. Скажи, умоляю, скажи, что испытываешь такое же чувство ко мне! – все его жесты кричали о сожалении. Он сделал шаг к ней, хотел ухватить за плечи, обнять и снова вдохнуть желанный аромат любви.

– Это неправильно! Как ты можешь говорить о любви, не зная меня? Как можешь прикасаться к кому-то без разрешения? – она увернулась и отошла подальше, не желая, чтобы он ещё раз притрагивался.

– Я знаю. Прости, прости меня, умоляю. Но ведь это любовь. Я не могу ничего поделать. Я не властен над этим чувством. Я люблю тебя. Да, мы только познакомились, и ты считаешь рано, но это любовь с первого взгляда. Я правда люблю! Прости! – извинения её не трогали, она только больше злилась на глупые слова и отговорки.

– И ты прости, – вдруг выпалила она.

– За что? – Эрелим недоумевал.

– За то, что не верю в любовь и вряд-ли когда-нибудь поверю. За то, что не нравится, когда меня трогают и тем более целуют незнакомые люди. За то, что не понимаешь и не слышишь. За то, что напридумывал себе что-то, а я должна в этом участвовать. Эрелим, я не знаю тебя. Мы только познакомились. Когда поймешь мои слова, тогда поговорим. Сейчас я просто хочу вернуться обратно и забыть произошедшее, как страшный сон, – холодным царапающим голосом ответила она, больше не взглянув на него.

Ей было чуждо чувство под названием «любовь». Она прекрасно знала о любви к родным и близким. Разве ни это истинная любовь? Но любви к мужчине не могла понять. Это нереально. Это иллюзия, внушаемая людьми самим себе. С самого детства, даже читая книги, вырывала страницы, где речь шла о любви, сильных чувствах и поцелуях. Она не верила, отвергала саму мысль о любви.

Нельзя было винить её, ведь, вспоминая об отце и матери, идея любви отпадала сама собой, а другого примера у нее не было. Несомненно, Эрелим был хорош собой. Добр, воинственен, галантен, умен. Но всем сердцем она осознавала: он не для неё.

Глава 4
Чувства

Трудно было разглядеть лесную дорожку, но Леуна, доверившись инстинктивной памяти ног, дошла в полутьме до поляны, где все давно спали. Следом за ней шел Эрелим, опустив голову, не решаясь посмотреть по сторонам. Пройдя мимо мирно сопевшей Фатаны, она приблизилась к Кенару, хотела уложиться поудобнее и, наконец, заснуть.

– Вы где были так долго? – тихо спросил лис, застав её врасплох. – Мы уже сами и костер разожгли, и листьев набрали, после выслушали нескончаемые рассказы Фатаны, которая не давала никому и слово вставить. Мы ждали и ждали вас, и уснули. Почему ты такая злая? Что случилось? Скажи, я разберусь, – он был готов растерзать надменного воина, стоило ей лишь признать его провинность.

– Ничего не случилось. Я буду спать, – Леуна даже не взглянула на него.

– Ладно, успокоишься, сама расскажешь, ложись, мы с Китуной согреем, – с этими словами лис недовольно бросил взгляд на тихо сидящего у костра Эрелима. После плотно прижался к Леуне и сразу уснул, слегка похрапывая.

Ночь в лесу казалась безмолвной, но стоило сомкнуть глаза, он наполнялся бесчисленными голосами, свидетельствуя о богатой внутренней жизни. Где-то неподалеку слышались крики сов, периодически волнующие тишину и спокойствие царства. Они перекликались между собой, перед тем как отправится на охоту.

Темнота, упавшая на пруды и озера, заполняла воздух звуками лягушек и жаб, распевающих арии по всей округе. Леуна лежала на ровном и мягком месте между лис, но никак не могла уснуть, прокручивая в голове поведение Эрелима. В ушах шумно отбивала ритм, кровь и ложе казалось неудобным. Она постоянно переворачивалась с боку на бок, отгоняя прочь весь сон.

Всматриваясь ввысь сквозь плотные кроны деревьев, увидала тонкий яркий полумесяц на размазанном чёрной краской небе. И поняла, как непроглядна кромешная ночь в этом лесу. Глаза слипались, мысли уходили вдаль, и она погрузилась в приятное, сладкое забвение.

Королева ночь не заметила утреннюю росу на траве. Листья деревьев и кустарников сонно потягивались ветками, призывая солнце, что лениво выплывало из-за горизонта, пробуждая всё живое радостно встречать его разноголосьем.

Звезды бледнели, исчезая вместе с серебряной луной, провожая задержавшуюся ночь. Громкое веселое пение птиц пробуждало лесные цветы, и те стремительно тянули свои головки навстречу мимолетным лучам солнца. Свежий, чистый воздух был пропитан ароматами сосен и елей.

Утренний разбойник – ветерок игриво летал между деревьев, высушивал росу, что великолепно искрилась камнями-самоцветами. Жизнь забурлила и Леуну разбудил влажный теплый нос, уткнувшийся ей в щёку. Открывая полусонные глаза, увидела сидящую перед ней Китуну, пристально смотрящую озорными глазами.

– Что такое? Я проспала? – потягиваясь и зевая, спросила Леуна.

– Нет, все спят, я рано проснулась. Есть хочется, аж живот сводит, – ответила лисица очень тихо, чтобы не разбудить крепко спящего брата.

Леуна привстала, огляделась, все действительно мирно дремали. Костер потух, оставив темно – серую кляксу, а солнечные лучи едва врывались на поляну. Царила тишина, и стоял утренний легкий туман, казалось, пробуждение затронуло только другую часть леса, откуда слышалось пение и чириканье птиц.

– Они ещё долго будут спать, – придумала план. – Думаю успею сбегать к Нане и быстренько вернуться. Уверена, она с ночи наготовила много вкусного. Как тебе идея?

– Мне нравится, – лисице думать не пришлось, пустой желудок умолял о пище. – Не могу дождаться мясных рулетов. У Анне они такие сочные, с разными приправами, толстым мясным слоем, а хрустящее тесто, м-м-м. Всё не могу, я согласна, пошли.

– Ты не пойдешь. Ложись, поспи ещё, а когда встанешь, надеюсь, я уже вернусь, – Леуна вскочила и быстро заплела волосы в косу.

– Давай пойду с тобой, – напрашивалась лисица.

– Нет, я сама. Спи.

Китуна едва моргнула, как фигура Леуны скрылась за деревьями. Пробегая мимо прекрасных пейзажей, она не переставала любоваться красотой утреннего леса. Дойдя до густых кустарников, через которые они проходили, вмиг переместилась на другую сторону. Увидела стоящий впереди милый дом и струящийся дым из трубы.

Предвкушая встречу и ощущая ароматы еды, распространившиеся за пределы родных стен, её внимание отвлек чуть слышный стон о помощи. Бросив взор в сторону любимого с детства маленького леса, сразу поняла: засыхало дерево. Не задумываясь, сменила курс, направляясь прямиком на зов. Решила помочь по-быстрому и вернуться домой.

Сияло ярко – красное солнце. Просыпались лесные жители. Муравьи тянулись длинной дорожкой, трудясь во всю с утра. Воробьи спускались к высокой траве, умываясь и попивая сочную росу. Деревья радостно шептались, приветствуя. Она поглаживала их ветви, здороваясь в ответ. До места, откуда звали, оставалось несколько метров, но она замерла. Почувствовала знакомый запах гари. Мгновенно побледнела, осознавая от кого может так пахнуть.

– Опять ты? – позади раздался знакомый отвратительный голос. – Я же говорил, скоро свидимся, карлик.

– Кхм, – вырвалось случайно.

Она развернулась и увидела близко стоящего к ней того самого великана. С наглой пакостной улыбкой, слегка напоминающей оскал дикого зверя. Только в лучах утреннего солнца он больше не казался страшным и огромным. Смуглая кожа переливалась на солнце яркими искорками. Он скрестил мощные руки на груди, отчего мускулы выделялись так сильно, что Леуна сглотнула от волнения. Цвет лица от бледного резко перешел в пурпурный, она ощутила, как заполыхали щёки и уши.

– Кхм и всё? Чего молчишь? – карие глаза впились в неё, она вздрогнула. – Не рада меня видеть? А я рад. Я так рад! Смотрю, ты подросла с последней нашей встречи, вроде уже не такой и карлик, – его рот растягивался всё шире и шире.

– Не рада, и по-моему ты похоже усох, – как и он скрестила руки на груди и бросила на него недовольный взгляд. Дар речи вернулся, поскольку оскорбления она терпеть не намерена, даже если он и демон.

– Ростом, то выросла, а наглость осталась, – он приблизился. – Я не представился в прошлый раз. Меня зовут…

– Не нужно. Не заинтересована. Мне абсолютно не хочется узнавать тебя, тем более имя, – прервала его и махнула рукой, словно прогоняя назойливого комара.

– С тобой невозможно разговаривать! Я думал, полуангелы добрые. Вас явно переоценивают, – его левая бровь взлетела высоко, так неестественно.

– С тобой тоже нелегко, – совсем забыла, что он знает, кто она и затеяла скрыть страх нелепой гримасой обиженного лица.

– Я хотя бы не колкий. Интересно все полуангелы такие?

– Увижу, спрошу. А почему речь всё время идёт обо мне? Кто ты? В последнюю нашу встречу ты заявил, что мы похожи. Раз уж начал говорить о себе, хорошо, я передумала, давай представляйся.

– Ах, значит передумала и теперь заинтересована? Не хочешь говорить о полуангелах, карлик?

Карие глаза стали янтарными, улыбка сползла с лица на нет, оставив лишь хищный звериный оскал. Подойдя впритык, он уставился поверх неё страшным пробирающим до костей взглядом. Леуна вскинула голову, и их глаза встретились. Под её спокойным и изумленным видом, его напряженность отступила, ярость исчезла. Странное чувство бурей ворвалось в душу, сметая хваленую спесь. Вглядываясь в её изумительные, сверкающие зеленые глаза, он испытал умиротворение. Находясь близко, ощутил легкий вкусный аромат и слегка уловимое тепло, что обволакивали с головы до ног.

Плененный ею, Миктиан боялся вздохнуть. В горле сдавило кадык, будто кто-то душил. Ноги окаменели, руки отяжелели и опустились вниз, невольно пытаясь потянуться, обнять и прижать её хрупкое тело к широкой груди. Эмоции накрыли волной, мелкая дрожь пробежала от затылка к спине. Мысли обо всем улетучились, полностью заполняясь ею.

– Миктиан. Моё имя Миктиан, – выдохнул, а не сказал.

Заглянув в янтарного цвета глаза, она прыгнула в их омут с головой. Высокий, сильный, могучий и свирепый. Грозное разъяренное лицо становилось добрым и растерянным, ей захотелось прикоснуться к нему.

Страх, напряжение, которые испытывала, отступили. Она испугалась, что в ней порвется нечто, натянутое в душе. Разорвется, давая волю скрытым желаниям. Неприличные мысли, чувства наполнили воображение. Но всё естество кричала о том, что нет ничего порочного, наоборот: новые чувства дарили радость, жгучее волнение.

Она слышала, как сильно билось его сердце. Как опускались могучие руки, и грудь непрерывно вздымалась от каждого вздоха. Её потянуло прижаться к нему, обнять и не отпускать. Непонятное, пугающее ощущение терзало изнутри, сжимало мышцы, больно тянуло в животе. Ошпарило руки, щеки. Леуна внезапно почувствовала себя защищенной рядом с ним, как за стеной.

Запах гари испарился, сменившись на сладкий аромат кого-то давно знакомого. Вся её вера в то, что не существует любви и поглощающих чувств, разрушалась в пух и прах. Пытаясь думать яснее, услышала, как он шепотом произносил своё имя.

– Леуна, – она с трудом отшагнула от него.

Стоя, не двигаясь в тишине, продолжая пристально глядеть в глаза друг другу, из которых сыпались горящие угли, они судорожно пытались найти, что сказать. Окончательно забыли, зачем пришли и о чем изначально хотели поговорить. Леуна взяла себя в руки первой.

– Мне, пожалуй, пора идти, – в память настойчиво влезали близкие, дом, даже Эрелим.

– Да, да и мне, – Миктиан ответил, но не расслышал свой голос. Сорвался с места, быстро шагая прочь.

– Ох, – вздохнула Леуна смотря ему в след, а ноги понесли в сторону где, продолжали молить о помощи.

– Это что сейчас было? Миктиан, ты с ума сошёл? Влюбиться в полуангела? Перебор, – он несся куда глаза глядят, крича на самого себя. – Ты никогда никого не любил. Тебе чуждо это чувство. У тебя куча женщин. На любой вкус. А ты выбрал мелкую, невзрачную полукровку с ужасным характером, – он впервые говорил о себе во втором лице. – Нет, нет и нет! Нужно срочно развернуться обратно. Броситься к ней, обнять и сказать, что не хочу отпускать. Нужно признаться во всем и будь что будет. Она должна быть моей и только моей. Обязана! – ором распугивал птиц и зверей. – Приди в себя. Очнись, глупец. Когда она узнает, кто ты, что будешь делать? Думаешь, она броситься на шею и примет таким, какой ты есть?! Она не твоя мать, которая приняла отца. Мать была человеком, а она… Она – полуангел. Всё, хватит, – залепил пощёчину. – Нельзя думать о ней. Видеть. С глаз долой, из сердца вон. Забуду, точно забуду. Ещё не хватало по девице страдать. Я окончательно схожу с ума, разговариваю сам с собой. За что мне это? Хватит! – ударил кулаком какое-то дерево и исчез, войдя в пустоту.

Закончив лечить дерево, у которого гнили корни, Леуна поторопилась к хижине, но не переставала думать о случившемся. Её не покидало счастье и хотелось летать. Уцепиться за кружевные крылья бабочек в животе и летать. Летать под облаками обнимая мир. Она забежала домой и прямиком набросилась на стоявшую на кухне Анне.

– О, Нана, я соскучилась, – она желала выпалить той обо всем, рассказать о нём, но вырвались лишь эти слова.

– Дорогая, ты в порядке? Что стряслось? – слыша тревогу в голосе, женщина отступила от Леуны на шаг, взяла за плечи, прищурилась, а та расплакалась. – Родная, я не понимаю, что с тобой, отчего слезы? Или это слезы счастья? Так. Улыбка на лице, смущенный румянец, глаза светятся и на мокром месте. Это похоже на… Нет, не может быть! Неужели моя малышка, мой ангелочек, влюбилась? Кто он? – Анне знала, как выглядит пылающая страстью юная девушка, не раз наблюдала подобное, работая в столице у знатных господ.

Каждый раз, когда дочери тех или иных хозяев влюблялись без разрешения родителей, конец был плачевен: разбитые сердца, загубленные жизни молодых. Она ужаснулась от мысли, что с её девочкой произошло нечто подобное. Умом она понимала: невозможно. Та была в лесу с лисами и новой знакомой. К тому же прошел день, как они покинули дом. А вдруг случилось непредвиденное? Не в силах больше совладать с истерикой внутри, она упала на стул и разрыдалась.

– Нана, ты что? Нет, нет, ни в кого я не влюбилась, – у бедной Анне сразу от сердца отлегло. – По тебе соскучилась, вот и расплакалась. Улыбка по той же причине, а румянец от быстрого бега, – она присела на колени, сжала её ладони и прижалась щекой.

– Точно? А то я было уже подумала, что замуж тебя отдавать буду, а ты совсем ещё дитя у меня! – слезы полились против воли, ей стало дурно от одной мысли, что сейчас войдёт незнакомец и попросит руки её малышки. – Ты так огорошила, я обо всем забыла. Где Кенар с Китуной? – в груди резко заболело из-за тревоги о них. Думки о любви и прочем улетучились.

– Они в лесу, Нана, я пришла, чтобы взять поесть. По запаху чувствую, ты приготовила наш любимый мясной рулет, – для Анне у неё всегда была совершенно иная улыбка: детская, весёлая, искренняя, любящая.

– Да вас жду и пеку, знаю, голодные прибежите. Сейчас всё заверну, положу в корзинку, хоть поедите, где бы вы там не устроились. Заставляете меня нервничать, каждую минуту думаю о вас, – бурчала недовольно Анне себе под нос, вставая и вытирая остатки слез подолом фартука.

– Ты самая лучшая, люблю тебя больше жизни! – Леуна ухватила пальцами кусочек мяса из тарелки. – Не переживай. У нас всё замечательно. Когда вернемся, столько всего расскажем, а пока прошу развесь вокруг дома коровяк. Это растение защитит от злых сил. Хорошо? – Анне побледнела, в голову полезли ужасающие картинки. Леуна прочитала страх на её лице. – Не беспокойся, это просто для защиты. Не спрашивай зачем и почему. Развесь его вокруг дома, – Анне только кивнула, продолжая собирать огромную корзину с едой. Положила туда пирогов, рулеты и свежие овощи. Леуна стояла в дверях, получив заветное, поцеловала на прощание и ещё раз попросила не волноваться за них.

– Как не волноваться, не переживать? Сердце кровью обливается. Где вы там? Как вы там? Думаете, уже взрослые. Со всем справитесь, а на самом деле ещё совсем дети, и ведь объяснять бесполезно. Знаю, родная, и верю, вы способны на великие свершения, но не хочу, чтобы вы столкнулись с жестоким миром так рано. Хочу, чтобы вы ещё чуть-чуть побыли детьми и не стремились повзрослеть. Береги вас, Создатель, мои дорогие, – шептала Анне, смотря Леуне вслед.

Она вышагивала с глупой улыбкой от размышлений о Миктиане. Не заметила ни тяжести корзины, ни то, как быстро добралась до поляны, где все давно проснулись и явно ждали её. Отчетливо был виден недовольный и злой взгляд Китуны, которая вертела хвостом как метлой. Она всегда так делала, когда злилась. Леуна помахала рукой, указывая на корзину, и заспешила к ним порадовать вкусной едой. По мере приближения оторопела. Пушистая шерсть Кенара поднялась кверху, пасть раскрылась, оголяя клыки и он пугающе зарычал, поглядывая на неё.

– Демон. Нечистью пахнет, – лис принял атакующую стойку. Эрелим поднял меч, вскочив с места.

– Вы чего? Совсем голову потеряли? – Леуна вцепилась в корзину, выставляя вперед, словно щит.

– От тебя нечистью несет за версту. Ты где была? – Китуна бросилась к ней. Обнюхала и скривила морду.

– Не говори глупости. Ничем от меня не пахнет, только рулетами, – она не стала рассказывать о случившемся, поскольку испугалась, что не поймут. Может и поймут, но отправят обратно домой и останутся рядом. Будут следить, оберегать, не выпускать из дома. Эрелим либо отправится один и возможно пострадает. Либо тоже пойдёт за ней и тогда реальная нечисть разрастется и всё о чем они думали, полетит в пропасть. Наверное, ей лучше оставить мысли о Миктиане. Выкинуть, как старую обувь. Нет его, нет проблем. При таком раскладе точно ничего рассказывать не пришлось бы. – Что с вами не так? Я еду принесла, а вы разорвать меня готовы. Это я – Леуна. Какая нечисть? Это вместо спасибо? – она жестикулировала и гневно фыркала, делая возмущенный вид. Китуна осмотрела её с ног до головы, шмыгнула носом и полезла мордой в корзину.

– Рулеты! Мои любимые, – лисица прижала уши от вкусного аромата.

Анне постаралась, на славу, хватило, всем даже осталось, а после сытного завтрака пришло время обсудить план действий и с чего начать путь.