– Не надо дороги в клубок, бабушка, – взмолился участковый. – Ты ж и сама уже к городскому привыкла! И к калошам новым, и к поликлинике!
– Не надо, бабушка… – прошептала девица.
Яга буркнула что-то неразборчивое, покосилась на внучку участкового, грозно нахмурилась:
– А с тобою я опосля поговорю! Вот наступит тебе положенный возраст – так знай: как запоёт деревянная кукушка да часы в обратный ход пойдут, так в избушку ко мне иди! А не придёшь… – она посмотрела на паренька, прикидывая, влезет ли такой длинный «иванушка» в старенькую печь.
– Приду, бабушка, – поспешно закивала девица.
– Ну, так хорошенько запомни, что придёшь, – сурово сказала Яга. – Да береги крепче, кого любишь.
Она шмыгнула носом, вроде как чих на неё нашёл, украдкой вытерла заслезившиеся глаза и приказала:
– А сейчас – домой ворочайтесь! И, как солнце зайдёт, будет тут всё по-прежнему.
Она взмахнула метлой, плюнула по углам и ощутила, как распрямляется натруженная спина.
– Бабушка, – не сробела девица, – а дороги-то теперь будут?
– Дороги? – Баба Яга посмотрела в окно, где солнце уже повисло над дальними девятиэтажными домами. – А как звать-то тебя, запамятовала я?..
– Василиса…
– Поглядим на твоё поведение, Василиса, – вздохнула Яга, оседлала метлу и со свистом вылетела в окно.
«Ох, охальница-девчонка… Вот какое, значит, живое нутро у внучки участкового. Вот как молодой росток сквозь старое дерево-то пробился! Коль так, то можно, поди, и дороги ей дать…
Молодая Баба Яга и землю будет хранить по-новому, с теперешними порядками. Уж она-то поймёт, как хранить. А, она, бабка поспит теперь, ох, поспит!..»
Ветер погладил Ягу по лицу влажным крылом, орёл, углядев в воздухе странный объект, едва не свалился в штопор. А она летела себе на метле и тихонько напевала: «Я буду долго гнать велосипед…»