Теперь мы знали как он действует. Это очень странный серийный убийца, ведь таких или хотя бы похожих на него, ни разу не попадалось нам. Клайв усыплял жертв , чтобы довезти до его убежища. Вырезал на их телах, в разных местах, дату и время, брал у своих жертв кровь. Он фиксировал все на видео, готовил бочку или что-то по типу гроба, расставлял там камеры, чтобы наблюдать за жертвой, ведь ему это приносит ублажение, наслаждение и восторг.
Парень вел собственную книгу убийств, в которую записывал имя и возраст жертвы, как именно он убил ее, где похоронил и дату убийства. Может, чтобы не забыть, а может ещё что-то другое. И это было очень жутко, даже для меня.
Мы приехали на место спустя полчаса, хоть и старались как можно быстрее ехать. Выбежав из машины, мы направились к нужному дому. Спецназ встал по обе стороны от двери, а я крикнул.
– Это полиция, открывайте!
Не получив ответа, мы выбили дверь и забежали внутрь. Начав осматривать все этажи и комнаты, я направился на кухню, где застал какого-то мужчину. Направив на него пистолет, я проговорил: «Руки за голову, где Клайв Хибберт?». Мужчина ничего не ответил, лишь сказал, что не знает никакого Клайва. Я арестовал его и повел к транспорту, ведь его надо допросить. Он находится в доме Хиббертов, и не знает их сына? Это вряд-ли. И его глаза бегали, значит он врет.
Ничего и никого больше не найдя, мы вернулись в участок, чтобы детективы допросили этого мужчину. А я направился в свой кабинет, ведь я всё ещё капитан, которому нужно работать и отправлять разные документы «наверх». Сейчас я вообще не мог на них сосредоточиться, не до бумаг было. Но нужно выполнять свои обязанности, поэтому мне больше ничего и не остаётся, как подписывать и отправлять их, попутно давая приказы своим офицерам.
Сержант Хейз зашёл ко мне в кабинет, прикрывая дверь. Мужчина сел в кресло рядом, начиная разговор.
– Он просто снимал у них дом. Клайв туда приходил всего два раза, для того, чтобы поспать в соседней комнате, как сказал мужчина, – вздохнул Андер, – Как ты держишься?
– Плохо. Это из-за меня она к него, – поделился я с ним.
– Нет, не из-за тебя…, – пытался он меня поддержать.
– Я не сказал ей про Эллисон, я соврал ей в этом. За день до ее похищения она узнала все и не дала мне ничего объяснить! – я был на взводе.
– Какого черта ты скрыл это?! – прикрикнул он на меня, – Я думал, она в курсе всего этого!
Он резко встал с кресла и хотел выйти из кабинета, но остановился и сказал мне через плечо:
– Я пошел искать хоть какие-то улики, – дверь хлопнула, заставляя меня вздрогнуть.
М-да. Я знал, что Моника ему нравится, как офицер и как человек. Но не ожидал такой реакции от него. Это было не похоже на Андера.
Пошла уже третья кружка кофе за последний час. Времени оставалось все меньше на поиски. А мы практически ничего не нашли. Не могли же они сквозь землю провалится!
Я ударил кулаком по столу, от злости и вышел из кабинета. В участке творился хаос. Все бегали туда сюда, искали хоть что-то, что может привести нас к Клайву и Монике. Я обратил внимание, что в приемной тоже творится хаос, но там сидел мужчина, который постоянно оглядывался.
Я направился к нему и пригласил его в комнату для допроса. Он явно что-то скрывал. Зайдя следом за ним, показал рукой на стул напротив. Мужчина повиновался и я спросил, что он хочет.
– Скажите, он не убьёт меня, если ч расскажу? – он явно говорил о Сумасшедшем псе.
– Мы обеспечим вам защиту. Вы останетесь в участке, пока мы его не поймаем, – пообещал я. Не любил обещания, но если он что-то знает, то это того стоит.
– Я гулял с собакой, когда увидел вашего подозреваемого, – начал разговор мужчина.
– Где? И куда он направлялся? – нетерпеливо перебил его я.
– Он ехал в сторону Гриффит-парка, скорее всего в музей, – поделился он.
Поблагодарив, я выбежал из комнаты и попросил найти информацию о сотрудниках этого музея. Офицер кивнул и побежал искать. Это единственная зацепка и, надеюсь, что не ложная.
Через пару минут ко мне подбежали со списком сотрудников. Пробежав по нему глазами, я увидел имя. Клайв Хибберт. Он в нем работает. Значит есть доступ к подсобным помещениям и подвалу. Приказав всем собираться, объяснил своим офицерам и спецназу, где он работает и что нам делать. Поделился тем, что они скорее всего будут там, мы выдвинулись в том направлении. Это была последняя надежда… Хоть бы она была там.
Приехав на место, мы начали осматривать местность и зашли внутрь…
Глава 25
Моника Ванесса Бейлин
Головокружение прошло через пару минут, но парень успел дотащить меня до своего места. Он потрепал меня по щекам, пытаясь привести в чувства. Простонав от боли в голове и теле, я встала с песка. Черт, как же больно. Я встала с земли и почувствовала у спины пистолет.
– Видишь бочку? – я посмотрела вперёд и кивнула, – Залезай!
– Нет! Я не полезу туда! – прикрикнула я и попыталась замахнуться.
Парень выстрелил из пистолета рядом со мной, от чего я вскрикнула. Что он творит?!
– Или ты залезешь в нее или я тебя прямо сейчас пристрелю, – улыбнулся он, направляя на меня пушку.
Я сглотнула, но направилась к этой бочке. Я наступила на плитку, что-то вроде ступеньки, и, сделав вид, что споткнулась, сняла с себя браслет и кинула его недалеко.
Я залезла в бочку и парень попросил посмотреть меня вверх. Сделав все, как он говорит, я заметила камеру, на которую он записывал видео. Черт! Хотелось разрыдаться или хоть что-то сделать. Он все это время записывал нас?
Перестав снимать на камеру, он закрыл крышку и видимо обронил меня ногой. Бочка вместе со мной упала вниз, в яму, из-за чего я ударилась. Как же здесь темно. Одиноко. Страшно. Я заметила камеры на крышке бочки. Он и это записывает?!
Я пыталась открыть ее, стучать по крышке, бить по стенкам, но все безуспешно. Я чувствовала, как по лбу скатывается холодный пот, как быстро стучит мое сердце, перекрывая все мысли в голове. На шее будто проволокой обмотали и это не давало мне дышать. Меня накрыла паника. Я под землёй. В бочке. Вся избитая. Господи, как я в это все впуталась?
Еще несколько раз безрезультатно постучав по крышке и стенам, на глазах выступили слезы. Черт, черт черт. Вздохнув, я облокотилась головой о стену и начала бессильно плакать. Я боялась. Очень боялась за свою жизнь. В душе теплилась надежда на то, что меня смогут найти, но это вряд-ли. Хотя, может меня уже начали искать. На смену я не вышла, домой не вернулась и на звонки не отвечаю. Это же уже повод на поиски, так ведь? Наверное.
Озноб прошёлся по моему телу. Я хотела казаться сильной. Но ирония в том, что сегодня я умру. Боже, я умру сегодня! От осознания этого я начала еще сильнее плакать. Меня трясло. Ко мне постепенно возвращалась головная боль. В горле было сухо и глаза, из-за слез, жгло. Ну вот за что мне это? Почему я сразу не догадалась обо всем?!
Я старалась думать о чем-то хорошем. В голове неожиданно возник образ Брендона. Сейчас наша ссора казалась такой глупостью. Я ненавидела ложь, но такое ощущение, будто все вокруг мне лгали. Иронично.
Мне было хорошо с Брендоном. В груди засвербело от воспоминаний. Словно тысячи и сотни светлячков поселились внутри меня, начиная дружно мигать, ослепляли внутри вспышками чувств.
«Проснулась я достаточно рано. Мужчина рядом лежал на животе и его тело медленно вздымалось. Он еще спит. Его рука покоилась на моей талии. Погладив его по спине, я почувствовала, как рука сжимает меня, но мужчина не проснулся. Только перевернулся на спину.
Я улыбнулась и вернулась на его грудь. Уткнувшись носом в его майку, вдыхала грейпфрут и лайм, постепенно расслабляясь. Сейчас я чувствовала себя самой счастливой и желанной.»
От воспоминаний стало больно, ведь больше я не увижу его. Не обниму и не поцелую, даже если спасусь и выберусь отсюда. Он предал меня и это было самое неприятное на свете чувство. От этого было больно. Слезы вновь начали скатываться по щекам. И я вдруг осознала, почему именно мне больно. Мне не хотелось этого признавать. Не хотелось верить и делать этого – любить кого-то, кроме себя.
Я не заметила, когда именно провалилась в холодные глыбы льда его глаз, уходя ко дну с головой.
Я любила Брендона.
Отчаянно не желала и не хотела этого, но любила…
Сидя в бочке, под землей, похороненной заживо, я осознала то, чего так не хотела. И сейчас это убивало меня сильнее, чем все происходящее вокруг.
Холодно и страшно. Я хотела кричать, но знаю, что потрачу на это весь оставшийся кислород здесь. В запломбированной бочке кислорода всего двадцать с лишним процентов. Каждый раз вдыхая его, я выдыхаю в бочку углекислый газ. Я точно умру здесь.
Я не знаю, сколько прошло времени и что вообще происходит вокруг. Я даже не знаю, где нахожусь, помимо того, что я в Гриффит-парке. Черт! Все тело болело от ссадин, синяков, избитых мест и выжженной даты и времени. Меня начало трясти от злости, боли и бессилия. Я не знаю, какой раз я уже плакала. Чувствовала себя сейчас такой слабой, как никогда раньше.
Я чувствовала, как начинаю терять сознание. Значит прошло уже около двух часов. Кислород начал заканчиваться. Чтобы остаться в сознании, начала меньше вдыхать и по немного задерживать дыхание. Я не хочу так умирать. Не хочу. Не хочу, в одиночестве и из-за маньяка.
Видимо, я отключилась ненадолго. Времени остаётся все меньше. Чтобы хоть немного продлить свою жизнь и держаться себя в сознании, я начала петь колыбельную, которую мне в детстве пел папа.
– Twinkle, twinkle, little star, – шепотом начала я, – How I wonder what you are!
Мое дыхание стало равным из-за нехватки кислорода, но я все равно продолжала петь. Пусть видит все это. А я уверена в том, что он следит за мной по камерам. Ему это приносит наслаждение и радость. Господи… Почему я ещё в детстве этого не заметила.
– Up above the world so high, – продолжила петь я, но уже не шепотом, – Like a diamond in the sky!
По моим щекам скатывались слезы. Ведь буквально через пару минут я умру. Пусть хотя бы в последние моменты жизни я буду думать о своем отце и моем детстве рядом с ним. Он пел мне эту колыбельную перед сном и в моменты, когда я плакала. Вот и сейчас я плачу, но уже пою ее сама себе.
– When the blazing sun is gone, – почему я такая беспомощная? Я не хочу быть его очередной жертвой.
– When the nothing shines upon.
Перед моими глазами всплыл образ Брендона и все наши пережитые моменты вместе. Как я первый раз его встретила. Как он успокаивал меня, когда я убила человека впервые. Когда мне выстрелили в живот. Наши ночёвки и совместный патруль.
Раньше я никогда не видела и не слышала, чтобы капитан взял под свою опеку новобранца. Но он сделал это. После ухода Купер, Брендон стал моим инструктором. Мужчина в каждом деле и просто в моей жизни всегда помогал мне и заботился.
– Then you show your little light, – по щекам текли слезы, –Twinkle, twinkle, all the night.
Я почувствовала, как мое тело становится вялым, дышать стало все труднее. Глаза начали слипаться от бессилия и усталости. В голове снова появилась одна и та же мысль: «Я не хочу так умирать». Но я услышала свое сердцебиение, которое заглушало все мысли.
Через секунду я отключилась и мое сердце перестало биться…
***
Осмотрев здание вместе со спецназом, мы зашли в подвальные помещения. Хоть бы он еще был здесь. Как и она. Я переживал больше всего из всех здесь. Мы зашли в очередную комнату и увидели все, что только можно было. Камеры, наборы для выжигания, много колб с кровью. Зачем? Зачем ему кровь? Тут также были разные виды яда, ножи, скотч и веревки, лопаты, бочки и много чего еще. Твою мать!
Обыскивая столы, мы нашли новую тетрадь. Посмотрев все страницы, я нашел то, чего так не хотел. Моника Бейлин. Двадцать шестое мая. Нет, нет, нет. Мы должны успеть.
Обыскав всю комнату мы нашли лишь скотч на дыре в потолке, но Моники нигде не было.
Выйдя из помещения, я услышал какое-то шуршание и обернулся. Я увидел передвигающегося мужчину в темной одежде. Скорее всего Клайв. Показав жестом отряду, что здесь есть убийца. Они выдвинулись в ту сторону, но Клайв направил на нас пистолет-пулемет и начал стрелять. Спрятавшись за стеной, мы начали выдвигаться к нему постепенно.
Парень без перерыва стрелял, так что патроны закончились и он спрятался, чтобы перезарядить. Это же не в его стиле, стрелять на поражение, тогда зачем он это делает? Когда он снова выглянул, один из спецназа подстрелил ему руку и тот отбросил пистолет. Мы подбежали к нему и я надел на него наручники.
Посадив парня, я начал тормошить его и спрашивать, где Моника и что с ней, на что парень лишь противно смеялся и говорил: «Поздно, капитан. Уже для тебя слишком поздно». Отбросив его, я приказал всем офицерам и отрядам искать место захоронения вокруг музея.
Я выбежал на улицу и присоединился к поискам. Мы искали везде. Около музея, в лесу, в кустах и я уже начинал терять надежду. Почему он не написал, где похоронил ее? Он делает это после их смерти? Но зачем? Он же был так уверен, что его не найдут, так почему он записывает после?
Я начал обходить пустынную местность. Проводя ногой во всех подозрительных местах, я заметил что-то сверкающее под солнцем. Подойдя ближе, я понял, что это браслет. Браслет Моники. Я быстро опустился на колени и начал откапывать рядом с ним. Подозвав к себе всех, кричал, чтобы все поторопились, я усердно откапывал руками.
Несколько ребят принесли лопаты и это ускорило дело. Одолжив у одного из них ее, я быстро пытался откопать яму. Лопата уперлась во что-то твёрдое. Убрав песок, Миллер и Лиам начали открывать крышку бочки.
Боже… Я вытащил девушку и положил на песок. Проверив ее пульс я побледнел. Нет, нет, нет. Пальцами взяв ее за нос, я начал делать искусственное дыхание, а после пытался откачать.
– Раз, два, три… Десять, ну же, давай, пожалуйста…, – шептал я.
Все вокруг стояли молча, в ожидании. Я продолжил делать искусственное дыхание и повторять все несколько раз. Ну же, Моника! Ты сильная, ты справишься!
Услышав тихий кашель, я выдохнул с облегчением. Девушка открыла глаза, пытаясь отдышаться и откашляться. Увидев меня, она начала плакать. Я прижал ее к себе и попросил вызвать скорую.
Я обнимал ее так крепко, словно девушка вот-вот исчезнет или ускользнет. Я боялся, что она сейчас меня оттолкнет или накричит, но блондинка просто плакала в мою грудь, а я гладил ее по голове и обнимал. Мы спасли ее. Она в порядке.
***
По пути в больницу, в машине скорой помощи, я отключилась и пришла в себя уже в палате. Протерев глаза, я осмотрелась и заметила рядом Брендона и Лиама. Как мило. А кто с Лайоном?!
– Соседка, – улыбнулся Лиам, – Привет, Мони.
– Хорошо. Как долго я здесь буду? – я попыталась встать, но у меня не вышло.
Мое сознание еще не отошло ото сна, вспоминая все ужасы случившегося. Я могла насладиться считанными секундами или минутами, пока меня вновь не откинет в ту самую темноту. Мыслями я была еще в той бочке, но телом…
Брендон резко встал и аккуратно положил меня обратно. Эмоции переполняли меня. Они наполняли чаши моей души: сначала шла самая маленькая – это та самая любовь, которая постепенно разливалась в остальные, наполняя их. Вторая чаша – страх. Я боялась того, что чувствую и того, что меня может ждать.
Что я могла знать о любви? Только то, что она означала падение и возвышение одновременно. Она была тем, чего я так остерегалась, потому что быть оголенной, и совсем не в интимном смысле, – это значит доверить себя. Борьба сердца и разума, которая подрывала и так шатающиеся нервы, причиняя физическую и моральную боль.
Вчерашнее постепенно возвращалось в мое сознание, причиняя боль. Было сложно моргать, из-за уставших сосудов, но капельки слез вновь потекли по щекам.
– Эй, котенок…, – обратился ко мне Брендон, – Все будет хорошо. Не сразу, но будет, – он подсел ко мне.
Лиам вышел, оставляя нас наедине, а мужчина обнял меня, прижимая к себе. В его объятиях было уютно и тепло. Словно это крепость, в которой я в безопасности. Мне была приятна его забота. Всю жизнь, кроме моего детства, ко мне ее не проявлял. Именно Брендон нашёл мой браслет и первым начал откапывать. Он вернул мне жизнь. Как после этого мне продолжать злиться на него, если он спас меня от смерти? Да, его поступок был отвратительным, ведь он соврал мне. Но сейчас он был рядом, подставляя свое крепкое плечо. И за это я была ему благодарна.
Из коридора послышался мужские голоса которые чуть ли не срывались на плачь. Мы с Брендоном выглянули туда и я застыла. Сев на пол, я начала слушать крик мужчины.
– Срочно врача, девушка без сознания и под чем-то, – Брендон пытался закрыть происходящее, но я не понимала, зачем?
Я пыталась посмотреть, что там происходит. Почему он закрывает его? Кто это? Девушка на руках выглядела намного хуже меня. Кто она?
– Как зовут девушку? – проговорил врач, который меня осматривал.
– Эллисон Амалия Ведсон, – услышала я. Нет. Нет! Это не может быть она. Девушка не похожа сама на себя.
Я выбралась из рук Брендона и хотела подбежать, но Лиам перегородил мне дорогу, оттаскивая меня к моей палате. Я старалась отбиться, чтобы вывернуться из его хватки и побежать к моей подруге. Но двое мужчин были сильнее меня.
Когда мы были уже в палате, я зло посмотрела на них и вернулась в кровать, начиная беззвучно плакать. Почему все так? Почему она так пострадала? Мы ведь не общались всего месяц или больше, что с ней делали эти ублюдки?! Ударив кулаком по подушке, начала в нее кричать.
Лиам, заметив мое состояние, вызвал врачей, чтобы мне дали успокоительное. Они достаточно быстро прибежали, и что-то вкололи мне, от чего я быстро начала засыпать. Я хотела что-то сказать, но вырубилась.
Разбудил меня гром за окном. Погода ухудшилась, словно чувствуя мое состояние. Из приоткрытых дверей доносился какой-то разговор Брендона и Лиама, но я не понимала, о чем он. Через секунду в проеме показалась голова Брендона. У него такие непослушные волосы, что мне хотелось рассмеяться от его вида. Но я не могла улыбаться, ведь это казалось чем-то неправильным.
Я откинула одеяло в сторону и свесила ноги с кровати. Мужчина нахмурился и покачал головой, говоря: «Не надо вставать». Посмотрев на него, я всё равно сделала по-своему. Мне до сих пор было больно от его лжи. В его взгляде читалась лишь вина и сожаление. Подойдя к Брендону, я заглянула в его глаза. Они, как и обычно, были холодны, но не со мной. Сейчас они казались такими, потому что он чувствует себя виноватым и пытается отстраниться, но зачем? Он спас меня, и это для меня важнее всего.
– Как она? – спросила я, отходя от мужчины.
– Еще на операции…, – он почесал затылок, опуская взгляд.
Мне хотелось плакать, но слез уже не осталось. Я переживала за подругу, и винила себя. В последние встречи она чего-то боялась, но отрицала это, а я просто отмахнулась от этого. Надо было узнать, в чем проблема, постараться помочь!
Я не заметила, когда Лиам вошёл, но увидела за его спиной огромное плюшевое создание. На губах появилась улыбка и парень протянул мне здоровую белую игрушку. Это был кролик или, точнее, заяц. Поблагодарив друга и, сказав, что он теперь будет спать со мной, обняла игрушку. У меня в комнате, на кровати, скоро не останется мне места. Такой большой плюшевый заяц займет пол кровати, а Лайон другую половину. Как я соскучилась по нему.
Боже… Я заулыбалась, как ненормальная. Миллер принес милый букет и сладости. Выхватив из его рук сладкое, я сразу заглянула внутрь пакета. Пончики, конфеты, шоколадки. Как же я люблю сладкое. Облизнувшись, я распечатала шоколад и откусила его. Сладость принесла наслаждение, медленно тая во рту. Я улыбнулась и поблагодарила друга за все это и через пару минут он ушел обратно на смену.
Меня навестили почти все, кто работал в нашем участке. Это было очень приятно и мило. Когда время посещения закончилось, у меня остался в палате только Брендон. Он часто уходил, чтобы проверить и спросить у врачей, как там Эллисон. Но ответы были неутешительные и он каждый раз возвращался поникшим и с виноватым лицом.
– Тебе разве не пора на смену? – поинтересовалась у него я.
– Нет, – пожал мужчина плечами.
– А если пропустишь что-то важное? Вдруг ты там нужен будешь? Ты же капитан, – не унималась я.
– Не пропущу, там есть сержант. А все, что меня сейчас волнует – находится рядом со мной, – он поднял на меня взгляд и улыбнулся.
Щеки запылали от смущения, а пульс застучал в ушах. Глупое сердце решило сейчас отреагировать на его слова, будто они особенные. Ч отвернулась от мужчины и просмотрела в экран своего нового телефона. Клайв разбил мой старый вдребезги, но я не понимаю, зачем? Он мог просто выкинуть его, но решил сломать. Это еще раз доказывает, что он полный псих. Псих, которому я доверяла раньше.
Несколько дней прошли незаметно. И вот, после многочисленных осмотров и анализов, я могу выписываться. Брендон все дни был рядом, поддерживал и заставлял улыбаться. Каждую ночь он спал со мной, иногда вместе, иногда просто держал за руку, чтобы мне было спокойнее. Все дни мне снились кошмары, которые не давали спокойного сна. Каждую ночь я просыпалась в холодном поту, но мужчина всегда успокаивал и помогал уснуть. Я даже начинала привыкать.
Его слова действовали на меня каким-то магическим образом. Успокаивали боль в теле и на сердце и просто помогали стоять на ногах. Не знаю, не будь его рядом, справилась бы я? Я до сих пор не пришла в себя, но благодаря мужчине, у меня хотя бы немного выходило это. Я любила его вопреки самой себе, и это чувство, как делало меня сильной, так и обезоруживало.
Вряд-ли он мог чувствовать то же, что чувствую к нему я.
Любовь – она ослепляет. Заставляет бродить с завязанными глазами по темному лабиринту. Ты осознаешь, знаешь, что где-то там есть выход, но продолжаешь сопротивляться и натыкаться на стены. Но после, щупаешь их и идёшь дальше.
В какой момент я заблудилась и влюбилась в Брендона? Это казалось такой глупостью. Может, тогда, когда я первый раз его увидела? Или, когда он стал моим наставником? А может тогда, когда он поддерживал меня после убийства? Или после того раза, в раздевалке? Не знаю.
Самое удивительное: мне не хотелось отмотать время назад и не пойти в тот бар. Мне нравилось любить его.
Мы вышли из больницы и направились к машине Брендона, которую он уже открыл.
Мужчина остановился у моего подъезда. Я хотела выйти, но он остановил меня и повернул лицом к себе. Его зрачки начали фокусироваться на мне. Зачем он это делает? Если честно, то я уже ничего не понимала. Не могла различить, где правда, а где ложь… Брендон смотрел на меня так… влюбленно. Как он говорил со мной, как прижимал к себе, как ласково обращался со мной – все это говорило о том, что я нужна ему.
– Прости меня, пожалуйста, котенок, – прошептал мужчина с такой виной, что на моих глазах застыли слезы, – Я знаю, что облажался и что я виноват в том, что не рассказал правду. Но я постараюсь это исправить. Постараюсь вернуть твое доверие вновь. Ты – все, что мне нужно. Ты – та, которую я хочу видеть рядом с собой, потому что ты мне важна и…
Я потянулась к мужчине и впилась в его губы. Его губы сжали мои в требовательном и жадном поцелуе, от которого у меня закружилась голова. Я хотела его поцеловать, хотела, ведь не могла показать ему своих влюбленных глаз и застывших слез от эмоций.