История магии. От языческого шаманизма и средневековой алхимии до современного ведьмовства

Когда зародилась религия?

Учитывая мой аргумент о том, что магия, религия и наука всегда были рядом с нами, такой вопрос в подзаголовке может показаться странным, но религия обрела свою форму около 8000 лет назад, возможно, став особой областью культуры для формализации всех разнообразных верований в тех или иных божеств. Я полагаю, что у религии есть два основополагающих аспекта. Во‐первых, это вера в некую высшую силу или силы за пределами человеческого мира, во что-то, что вызывает у нас трепет, удивление или страх. Во‐вторых, религия обретает свою форму, когда у нее появляются организационные и физические структуры. Людям требуются специальные места для поклонения, которые отделены от повседневной жизни, где может собраться большое количество членов общины. Религии более поздних периодов начали готовить специалистов, которые выполняли роль наставников для прихожан, – жрецов или жриц. Эти люди, как считалось, особенно хорошо знают каноны своей веры и умеют выполнять особые действия, необходимые при исполнении обрядов поклонения, а также способны давать прихожанам наставления по разным жизненным вопросам. Такие специалисты вполне могут иметь свои собственные регалии и инструменты, чтобы направлять и поощрять правильные действия и мысли как в самих себе, так и в группе.

Как мы уже могли убедиться, есть мнения, что палеолитическое наскальное искусство представляет собой древнюю религию. Ближе к тому периоду времени, который мы рассматриваем, аналогичные заявления были сделаны и в отношении удивительного неолитического поселения Чатал-Хююк на турецкой равнине Конья. Ранее 7000 года до н. э. группы людей начали собираться вместе на большом пространстве речной почвы, а тысячелетие с лишним спустя покинули это место. Численность этой группы вскоре увеличилась до 3000–8000 человек. Они жили в глинобитных домах, которые часто соединялись друг с другом со всех сторон, так что в дом вполне можно было входить через крышу. Жители этой мощной общины строили дома с расписными стенами. На них изображались леопарды, зубры, стервятники и журавли. Время от времени на стенах появлялись рога зубров. Под полами домов хоронили мертвых, иногда с покрытыми глиной черепами. Члены общины применяли практику покрытия глиной человеческих голов, до этого известную только на юге. Захоронения часто располагали в так называемых «исторических домах», построенных непосредственно друг на друге – таким образом, в самих глиняных стенах была заложена преемственность жителей дома. Кости свирепых диких животных, изображенные на настенных росписях, здесь встречались реже. В основном это были овцы, козы, которые, скорее всего, выращивались и паслись в нескольких километрах от поселения, а в непосредственной близости от него находилось болото. Исследователи посчитали, что в Чатал-Хююк практиковалась религия^[25], но я бы предпочел рассматривать ее как продолжение и кульминацию более ранних практик докерамического неолита, которые представляли собой специфическую магическую игру, построенную на связях между людьми и многими другими объектами, как живыми, так и неживыми.

Первые реальные свидетельства формализованной религии относятся к так называемому убейдскому периоду (около 5500–4000 лет до н. э. – между докерамическим неолитом Б и убейдским периодом существует еще керамический неолит), который назван в честь места Телль-эль-Убейд на юге Ирака. На всем Ближнем Востоке в этот период люди отказались от крупных поселений, подобных Чатал-Хююк, и жили в небольших деревнях размером один или два гектара, насчитывавших сотни, а не тысячи жителей. Убейдский период определил новые связи и сходства на очень большой территории, она простирается от современной Сирии до Оманского залива. От Таврских гор до Аравийского моря широко распространялись тонко украшенные расписные гончарные изделия, обработанные на колесе, ранние металлические изделия, полученные плавлением и литьем, а также определенные очертания домов. Отношения человека с миром в этот период изменились. Металлургия, как мы увидим в последующих главах, включает в себя процессы, которые мы рассматриваем как магические, – превращение твердых кусков меди в жидкость для последующего отлития в различные формы. Переход вещества из твердого состояния в жидкое и обратно в твердое способен продолжаться бесконечно. Копья порой превращаются в орала, но чаще в топоры и украшения или, как мы увидим позже, в регалии, используемые в священных целях. В кулинарии тоже можно перевести продукты из жидкой формы в твердую, но такой процесс, как правило, необратим, в отличие от металлургии. Еще через две тысячи лет изобрели стекло, которое тоже имеет твердое и жидкое состояние, что само по себе является довольно редким и удивительным явлением.

Другой процесс, имевший огромное значение во время убейдского периода – использование дрожжей для производства как хлебного кваса, так и пшеничного пива, о чем свидетельствуют химические остатки, сохранившиеся прилипшими к горшкам. Дрожжи встречаются в природе во многих формах, и вполне вероятно, что примеси в муке сначала вызывали подъем на первый взгляд пресного теста. Люди нашли причины этого явления, а затем уже намеренно его воспроизводили. Еще одной особенностью земледелия этого периода было выращивание древесных культур, поэтому не исключено, что для повышения урожайности использовались как прививка растений, так и искусственное опыление. Оливки, миндаль, инжир (возможно, их впервые одомашнили около 9000 года до н. э.), виноград и гранаты вместе с финиками с Персидского залива обеспечивали гораздо больший выбор пищи, чем раньше, но при этом, скорее всего, и крепче привязывали людей к земле. Во многих фруктах также содержатся дрожжи, которые затем можно использовать для приготовления пива и брожения вина.

Мой друг и бывший коллега Эндрю Шерратт описал изменения в убейдский период как «разнообразие желаний». Чувства людей пробуждались благодаря тонкой керамике и ковкому металлу, большому разнообразию хлеба и выпечки, а также тому изобилию фруктов и орехов, которое сегодня ассоциируется с Ближним Востоком и Средиземноморьем. По-новому формировались не только желания, но и разум – с помощью алкоголя и, возможно, других стимуляторов. Это был последний период перед изобретением письменности, поэтому у нас нет доступа к зафиксированным мыслям этих людей. Из шумерских текстов мы знаем, что все вещества в то время считались как бы одушевленными, поэтому закваска хлеба, вероятно, рассматривалась не только как биохимический процесс, но и как «оживление» теста с помощью правильных духовных существ. Изобретательность людей убейдского периода подкреплялась новым пониманием субстанций, в котором, вероятно, смешивались наука и магия в нашем современном представлении. В этот период также происходило отделение богов от мира людей, что позволяло по-новому взглянуть на Вселенную^[26], по мере того как люди все живее интересовались божественными силами и их влиянием на человеческую жизнь.

Убейдский период был миром великих перемен, но в его центре существовала и точка стабильности, созданная особой бытовой формой: Т‐образным домом. Деревни состояли из ряда почти одинаковых домов, построенных из глинобитного кирпича, в которых очаг находился на одном конце в горизонтальном элементе буквы «T», а прием пищи и общественная жизнь проходили в более длинной вертикальной секции, которая образовывала центральный зал. Похожие по форме дома отличались размерами и украшениями. В Ираке есть почти полностью раскопанное место Телль-Абеде, именно здесь нашли так называемый «Дом А», отличающийся от остальных более крупным размером. Его стены были толще и украшались мраморными гвоздями и подвесками. Внутри обнаружилось собрание артефактов, не подобающее обычному жилищу, в том числе множество глиняных жетонов. Детей хоронили в урнах под полом этого строения. Такое сооружение вполне может претендовать на роль храма, одновременно похожего и не похожего на обычный дом.

В последующий урукский период (4000–3100 лет до н. э.) возникли первые города. Многие из них, как мы увидим в следующей главе, выросли из убейдских деревень. В ряде случаев – например, Эриду в Ираке или Сузах в Иране – были найдены храмы урукского периода. В ходе раскопок под этими сооружениями обнаружились следы Т‐образных зданий, восходящих к убейдскому периоду. Отсюда можно сделать два вывода: во‐первых, большие Т‐образные здания убейдского периода вполне могли быть храмами (на самом деле это первые храмы, о которых мы знаем); во‐вторых, храмы строились по образцу жилых домов и, вероятно, рассматривались как дома богов (и именно так они описываются в более поздних месопотамских текстах).

Убейдский период был омрачен драматическими шагами в сторону городской жизни, обнаруженными во время урукского периода, примерно после 4000 года до н. э. Становится ясно, насколько сильно изменилась человеческая жизнь в убейдском периоде и как это повлияло на устройство первых городов. Мы можем представить себе маленькие убейдские деревни на берегах Тигра, Евфрата или какого-нибудь более мелкого ручья, окруженные финиковыми пальмами и оливковыми деревьями, стада коз и овец среди орошаемых полей с грядками злаков, пригодных для изготовления каши, хлеба или пива. Торговцы передвигались между деревнями, несли с собой ракушки для украшений, обсидиан из вулканического стекла для ножей и куски расплавленной меди для отливки в новые предметы. Убейдский период стал временем для игры и изобретательности, люди снова стали задумываться о силах и субстанциях мира. Сотворение богов, которые, возможно, олицетворяли собой стихийные силы, позволило людям классифицировать и отделить их от себя, как мы увидим в следующей главе, посвященной Месопотамии.

Хотя боги отделились от людей, на тот момент это еще не зашло слишком далеко. Дом, в котором жили боги, был больше и ярче человеческого жилища. В этих новых храмах люди устраивали жертвоприношения и хоронили детей. Праздники, посвященные богам, вполне могли дополняться пиршествами, возможно, с элементами соперничества между семьями. Печати, найденные в «Доме А» в Телль-Абеде, использовались для покрытия горшков и других емкостей, они указывали на право собственности и защиту содержимого. Некоторые печати имели сложные эмблемы: к примеру, существо с человеческим телом и головой барана, который держит в воздухе двух змей. Защита содержимого такой эмблемой была как физической, так и метафизической. Она призывала духов и силы мира прийти на помощь человеку. В убейдский период не только боги отделились от людей и стали жить в собственных домах, но и древние духи. Их можно было уговорить прийти на помощь, но они могли одичать и начать приносить вред. К концу убейдского периода некоторые деревни выросли более чем до десяти гектаров, это было признаком того, что некоторые группы начали жить лучше, чем другие. Мы наблюдаем развитие динамичного мира, в котором многие важные отношения изменились и люди стали видеть себя, растения, животных и имущество в новом свете. К убейдскому периоду мы начинаем видеть развитие тройной спирали магии, религии и науки как несколько формализованных и отдельных форм чувств и мышления. Судя по этим и другим событиям, убейдский период заложил основы для последующего человеческого опыта.

Участие человека

Если бы мы могли путешествовать в любой из миров прошлого, которые уже успели здесь рассмотреть, то мы были бы глубоко потрясены неизвестными видами, запахами и звуками. Мы встретили бы растения и животных, которых никогда не видели, или в сочетаниях, которых сейчас не существует. Атмосфера человеческого эксперимента застала бы нас врасплох, она сделала общество изменчивым и непредсказуемым. Магия в своей стихии была подспорьем для экспериментов в мышлении и действиях. Она помогала отделить формы человеческого участия и их экзистенциальные последствия в этих непростых и быстро меняющихся мирах.

В ранних свидетельствах о существовании человека около 40 тысяч лет назад и далее нас поражают два момента. С одной стороны, такие объекты, как Дольни-Вестонице или изображение человека-льва, являются продуктами человеческих существ, похожих на нас в своих надеждах, страхах и возможностях. С другой стороны, люди жили невообразимо иной жизнью, рядом с мамонтами, львами или, гораздо позже, с газелями и дикими злаками – их экологические и культурные условия нам чрезвычайно трудно воспроизвести в своем воображении. В этом и заключается их очарование, поскольку ранние свидетельства открывают для нас новые измерения человеческого бытия. Я бы добавил и третий момент: магия, как мы уже увидели, и есть основная часть человеческого бытия. Мы не видим какого-то простого происхождения магии, потому что она всегда была рядом с нами. Именно магия имела здесь решающее значение. Люди стремились не просто выжить, но и найти в этом мире смысл, исследовать способы взаимодействия с другими субстанциями и видами. Попытки осознать мир вокруг происходили даже в самые темные и холодные периоды последней ледниковой эпохи. Экспериментальная позиция, присущая магии, помогла людям, когда на смену льдам пришел более богатый мир, наполненный новыми возможностями.

Люди являются частью более широких потоков материи и энергии. Изменение характера таких потоков становится особенно очевидным, если рассматривать их в долгосрочной перспективе. Планета, на которой мы живем, динамична, но не более чем в сдвиге во времени от ледникового к более теплому климату. Материя и энергия потекли по земле новыми путями, так что люди были захвачены ими. Человеческие изобретения, будь то столбы в Гёбекли-Тепе или новый серп для жатвы злаков, были различными попытками обуздать энергию мира. Важной частью человеческого динамизма была как раз тройная спираль магии, религии и науки. Не раньше 7500 лет назад впервые появилась религия в том виде, в каком мы ее знаем сегодня, то есть в некоей институционализированной форме, в дополнение к магии. Пусть формализованной науки еще не существовало, но мы можем видеть, что по крайней мере 27 тысяч лет назад люди подробно наблюдали за Луной и, возможно, другими астральными телами, а также сохраняли свои наблюдения. Такая тонкая эмпирическая оценка мира проявлялась в свойствах глины и многих других веществ.

Это не наука в том виде, в каком мы ее знаем сегодня, однако наши предки уже имели представление о физических аспектах мира и о том, что можно было с ними делать. Такое восприятие питало и дополняло магические и религиозные верования. К концу рассматриваемого здесь периода, около 6000 лет назад, в мире стали проявляться важные аспекты той самой тройной спирали.

Глава 3
Магия городов: Месопотамия и Египет
(4000–1000 лет до н. э.)

Если призрак поражает человека (так, что) у него шумит в ушах, то ты очищаешься в благоприятный день; он (больной) купается в колодезной воде. Ты идешь в степь, подметаешь землю пальмовым листом. Ты делаешь фигурку боле зни из глины, лежащей в гончарной яме. Ты облекаешь ее в импровизированную одежду. В группах по семь ты выставляешь ей порцию еды. Ты привязываешь веретено, ковер и иголку к ее головке. Ты устанавливаешь тростниковый алтарь перед Шамашем [богом солнца и справедливости, который мог исцелить несправедливо заболевшего]. Ты высыпаешь финики (и) мелкую муку. Ты ставишь кадило [горящего] можжевельника. Ты ставишь сосуд [с заостренным дном]. Ты помещаешь эту фигурку перед Шамашем. Затем тебе нужно произнести сложное заклинание, которое заканчивается словами: «Да будешь ты освобожден, да будешь ты удален, да будешь ты удален». Затем ты привязываешь фигурку болезни к дереву.

Это инструкции для ашипу – профессионального магического врачевателя Месопотамии. Эти инструкции нужно было выполнить, когда призрак противоположного пола пытался жениться на человеке с ревом в ушах – побочным продуктом попытки заключить подобный союз. Если бы призрака уговорили жениться на чем-то другом, например на дереве, то он бы исцелился. Лечение, долгое, сложное и дорогостоящее, сопровождалось лекарствами на основе трав. Как писала Джоанна Скурлок, из трудов которой взята эта цитата, такой сложный ряд действий, сопровождающих прием лекарства, можно рассматривать в наших терминах как средство психологического убеждения пациента в том, что лекарство поможет. Она также писала: «Когда мы говорим – что-то работает „как по волшебству“, мы не имеем в виду, что это неудача»^[27]. Из огромного количества текстов, подробно описывающих травы и их использование, мы можем видеть, что медицина, так узнаваемо похожая на нашу собственную, развивалась, по крайней мере, с 4000 года до н. э. (и почти наверняка раньше), а также и то, что вокруг этого процесса разворачивался ряд других практик, которые мы можем отвергнуть сегодня как магические, однако тогда они рассматривались как жизненно важные и, вероятно, даже более важные, чем эффективность трав.

У магии сложилась блистательная история на огромном прямоугольнике земли между побережьем Средиземного моря и Месопотамией, с юга на север от Египта и до Анатолии, позже магия захватила Крит и материковую Грецию. Люди боролись с постоянно возникавшими проблемами жизни и смерти, здоровья и благополучия, колеблясь, как и все мы, между надеждой и страхом. Навязчивой становилась идея как остаться в живых, так и узнать, что происходит после смерти. Попытки заглянуть в будущее успокаивали или же, наоборот, вызывали новые страхи. Древние ближневосточные и средиземноморские культуры были упорядочены вокруг пантеона богов, и в каждой из них магия развивалась и признавалась, при этом часто она считалась силой, которая контролировала богов, а также и людей. К концу периода, который я рассматриваю в этой главе, около 1000 года до н. э., происходит важное нововведение: появляется вера в Единого Бога. После этого положение магии снова изменилось. В дальнейшем я рассмотрю каждую крупную культурную форму и магию, которая в ней развивалась, а также опишу связи между культурами, которые возникали в результате обмена магическими практиками.

В предыдущей главе мы познакомились с миром деревень, расположившихся по всему Леванту, Анатолии и долинам Тигра и Евфрата, сегодня они находятся на территории Сирии и Ирака. Сразу после 4000 года до н. э. из этого деревенского общества сформировались города, сначала в Месопотамии, а затем в Египте, позже и в других регионах (см. рис. 3.1 – карту объектов, упомянутых в этой главе). Такие известные центры, как Урук, Ур или Мемфис, стали крупнейшими человеческими агломерациями в мире, там развивались новые формы организации и власти. Масса людей трудилась над производством продуктов питания и ремесленных изделий, которые предлагались меньшему числу чиновников, священников и правителей, обещавших большинству связь с космологическими силами, от которых зависели жизнь и благополучие людей. По мере того как человеческое общество становилось все более подчинено иерархии, то же самое происходило и на вершине мироздания. Пантеон богов часто был упорядочен по рангу и власти, с меньшими сущностями, такими как демоны или духи, которые тоже активно принимали участие в делах мира и находились на нижних ступенях великой иерархии духовных существ. В Месопотамии правитель среди людей имел власть ходатайствовать перед богами; в Египте фараон сам был во многих отношениях Богом. Формализованная религия, как мы видели в предыдущей главе, зародилась в эмбриональной форме в убейдский период, но затем до конца оформилась в городах, о чем есть свидетельства жрецов, храмов и зафиксированного в документах ритуального календаря. Месопотамская и египетская традиции помещали за пределы царства формализованную религию, которая зародилась в зачаточной форме у богов, но также там явно ощущалось, что люди были тесно связаны с космосом. Из-за глубинного участия человека в жизни Вселенной эти традиции лучше всего рассматривать как магико-религиозные формы верований, в которых боги превосходят человеческую силу, но люди также лично взаимодействуют с окружающим их разумным миром.

Рисунок 3.1. Карта Месопотамии и Египта с основными поселениями, упомянутыми в тексте.

И Египет, и Месопотамия были довольно грубо отнесены к космотеологиям, где хотя и было много богов, люди поклонялись космосу в целом. Мы увидим различия между египетской и месопотамской космологиями, однако некоторые их черты были общими, поэтому описание ниже подходит для обеих: «Египетский космос был живым, одновременно сексуальным и духовным, физическим и религиозным, заколдованным, магическим и научным»^[28]. Большинство, а возможно, все древние государства и философии считали, что космос жив, чувствителен и потенциально восприимчив к людям. Прежде чем остановиться на Месопотамии и Египте, важно вкратце рассмотреть общие черты древних верований, а также их различия.