Фолкмар рассмеялся.
– Ох… слышали бы тебя мои старые кости, – старик размял плечо. Рана почти зажила, отметив еще одно место на теле, где будет все время болеть, – Ты прав, одному плохо. Но ты теперь не будешь один, Дуг. Никто не заменит тебе ни отца, ни мать, но найдутся люди, кто скажет нужное слово и подаст корку хлеба, когда будешь голодать.
За свою долгую жизнь он встречал многих людей, и некоторые из них стали его друзьями. Сталось так, что парочка из них должны были ему. Фолкмар надеялся, нет, он точно знал, что все они будут на турнире. А если и не все, то один-два точно. Этот турнир притягивал к себе рыцарей, что распахнутый курятник голодную лису. Один из его должников возьмет к себе Дуга – это Фолкмар точно решил. Но сначала он посвятит его в рыцари. Бывают ли десятилетние рыцари? Фолкмар не знал, но для такого события, как своя смерть, постарается узнать. И ему было все равно, как будут гневаться остальные.
«Посвящение может отменить только мой лорд или король, да вот первый уже давно промер, а второму до того дела нет, – засыпая, думал Фолкмар. – Но ведь есть еще и оторн… который мочится, глядя на луну. Надеюсь, к тому времени он уберется куда подальше».
Он проснулся от слабой дремы, когда пятки его лизнул предрассветный холодок. Солнце еще не задумывалось о восходе, но тьма уже посветлела. Дуг лежал рядом. Свернувшись котенком в шерстяном одеяле, он так и не вернулся к костру. Пленники спали, уронив головы на грудь.
Каков бы ни был сильным пузырь Фолкмара, он все же был самым обычным, как и все остальные. На этот раз он пошел к обрыву с честными намерениями, поежившись от холода. Закончив дела, он услышал позади треск веток. Посетовал, что вновь находится не один.
– Да что такое, медом что ли тут намазано, – проворчал Фолкмар, понимая, что эта сторона рощи просто ближе всего. Когда припрет опорожнить лишнюю влагу, не до изысков, да и штаны хочется поберечь.
– Он против справедливости, – послышался глухой голос, будто кто-то бормотал себе под нос. – Он как будто насмехается надо мной! Разве так должно быть?
– Маркус? – удивился Фолкмар, – Да ты пьян, как свинья. Что, всю ночь сосал бутылку, как мамкину титьку? На рассвете в седло, а ты не стоишь на ногах.
– Вы что, не слышали меня? Он презирает меня! Этот оторн сам такой же разбойник, поэтому и заступается за них, – Маркус пошатнулся, сделав свое дело и кое-как завязав штаны, а потом взял меч, воткнутый в мягкость листового опада.
– Что это там такое? – Фолкмар только сейчас увидел клинок, освободившийся от пут зелени, – Ты обнажил меч? Зачем?
– Потому что они заслуживают смерти! – вскричал Маркус, подняв над головой меч.
– Эй, парень, полегче, – всполошился Фолкмар, – Совсем из ума выжал? Брага окончательно высушила тебе мозги. Не глупи, убери меч.
– Я не достоин, вот что он имел ввиду! Маркус Галеран, благородных кровей, наследник Виноградовых пурпурных земель, не достоин вершить справедливость, – молодой мужчина оперся о ближайший ствол осины, совершенно не в силах держаться на ногах, – Я покажу, и ему и им. Всем покажу! Я рыцарь, и я достоин!
Фолкмар преградил ему дорогу, схватив за запястье.
– Эти пленники связаны и спят. Хочешь убить безоружных? – пытался достучаться до туманного разума Фолкмар, понимая, что это пустая затея, – Хочешь для себя такой славы? Эй, да что тебе говорить! – старик навалился на Маркуса всем своим весом, толкнув назад, – Мне тоже не нравится этот поджигатель свечей, но он сказал суд, значит, суд. Нас тут не спросили.
– Они заслуживают…
Дальше Фолкмар не разобрал, хоть и без того прекрасно знал, что он хочет сказать. Свалившись в листья, Маркус сразу погрузился в хмельное забытье, наверняка, которое не отпустит до самого зенита.
– Вот дурак, – проворчал Фолкмар, нагибаясь за мечом.
Он забрал его с собой, оставив Маркуса отмечать свое рыцарство в одиночестве, лежа на толстом листовом опаде.
– Эй, Дуг, вставай, – старик растормошил мальчишку, тот нехотя разлепил глаза, оглянувшись вокруг.
– Что такое, сьер? Слишком холодно для утра.
– Нет, еще ночь и все спят. Нам пора, мы уезжаем.
– Уезжаем? Сейчас?
– Да, сейчас, или тебя надо повторять? Давно по уху не получал?
– Уж лучше я встану, – ответил сонный Дуг.
А вот Фолкмара доводила бессонница. Он и не помнил уже, когда засыпал глубоко, а не мучился полудремой. Дуг быстро собрался, хоть от Фолкмара по уху еще не получал.
Они остановились у развилки, Дуг клевал носом в седле. Фолкмару пришлось удерживать его, чтобы тот не свалился. К этому времени солнце уже озарило горизонт, первое тепло согрело озябшую кожу. Левая дорога вела в поместье лорда Галерана, правая – к Перелеску.
– Вы украли меч этого рыцаря, – потирая кулаком веки, старался проснуться Дуг, – Зачем? У вас же есть свой меч.
Дуг был прав, теперь у Фолкмара было два. Взятый без спросу покоился рядом со старым, в ножнах, которые старик обнаружил на выходе из рощи.
– Я его не крал, – возразил рыцарь, – Раз хозяин не может уследить за своим оружием, это должен сделать кто-то другой. Рыцарь защищает других, иногда так получается, что от самих себя. Я отдам его, когда Маркус достигнет Перелеска.
– Он, наверное, расстроится, когда увидит, что потерял.
– Еще как, – усмехнулся Фолкмар, – Все равно что лишиться руки.
– Но откуда вы знаете, что Маркус поедет на турнир, а не вернется к дяде?
– Такой не вернется, – теперь уж рассмеялся Фолкмар, – Он, скорее, провалится в пекло, чем уедет домой неудачником. Мечи пленников брать побрезгует, а оторн свой не отдаст, хотя тот и хорош, это правда, – Фолкмар вспомнил стального красавца из Глаэкорской стали с крестовой гардой в виде распростёртых рук, сжавших ладони в кулак, – Маркус не беден, а посему может позволить себе еще один, ведь на турнир он едет за славой, хоть и говорит, что ради рыцарства. Может, увидим его на кулачных боях, если ему не хватит монет на новый. На турнирах любят драть втридорога, а на боях можно подзаработать. Как увижу, сразу отдам этот меч.
– А что Маркус хотел сделать? – Дуг попытался задрать голову, имея дурную привычку смотреть на Фолкмара, но тот его одернул, ведь мальчишка опять чуть не задел затылком острые края пробитого доспеха.
– А сам как думаешь? – ответил вопросом Фолкмар, повернув морду Чемпиона вправо, на путь к Отверженному, – Ничего путного, Дуг. Ничего путного.
Глава 13. Вепрь на плаще
В воздухе чувствовался праздник.
– Пахнет так вкусно, съер, что у меня сводит живот, – с подозрительной радостью произнес Дуг, приподнявшись в седле. Таков уж он был – радовался, когда нужно опечалиться.
Ведь этот запах будет преследовать до самого Перелеска, а позволить они смогут себе разве что две свиные сосиски. То, что Дуг снова голоден, Фолкмара ничуть не удивило – рыцарь и не помнил толком, когда он был сыт. Скорее, больше озадачили тонкие ниточки костров, тянувшиеся со стороны Перелеска до самого неба. Их было такое количество, что высота походила на неаккуратное ткацкое полотно. Ветер сносил дым, заставляя нити клониться вправо, ясное небо растворяло копоть, делаясь менее яснее.
– Так много костров, видать, знатный будет турнир, – ответил Фолкмар.
Скоро они об этом узнают. Осталось не больше мили, а в воздухе уже витали радость и страсть, присущие только славным дуэлям. За них можно получить хорошую награду – иначе радости бы и не было. Радовались торговцы, что смогут продать свои товары, радовались зажиточные зеваки из городов, приехавшие поглазеть то тут, то там, радовались мелкие нахлебники, решившие поучаствовать в пустячных соревнованиях, за которые давали мешки с пшеницей или хорошие сапоги, радовались женщины, дети и, конечно же, радовались рыцари. Большинство последних считали себя очень славными. Остальные боялись потерять лошадь и снаряжение, и ума у них бывало побольше. По опыту своему Фолкмар знал, что таких бывало гораздо меньше, чем первых. Даже среди межевых частенько находились мечтатели попасть в королевскую гвардию, ведь разбой у них получался так же хорошо, как и служение дающему пищу сеньору. Все считали себя достойными, скольких Фолкмар не встречал. Сам он всегда считал, что ему крупно повезло, и рыцарь он, скорее, по названию, нежели по призванию. Когда он смотрел в чистые пруды, и, если придется, в зеркала, то не видел в отражении бравого взгляда, каким одаривает мужчину этот забавный титул.
«Стоит только какого-нибудь мужика назвать рыцарем и дать в руки меч, он будто заново рождается и вроде как становился совсем другим человеком, хоть и ходит все в тех же драных штанах. Чудеса».
«Титул рыцаря придает завитушки к твоей душе», – вспомнил слова Ницеля Фолкмар и невольно улыбнулся.
Предвкушение собственной смерти вселяло в него надежду, а надежда – всегда радость. Впрочем, может он просто поддался всеобщей атмосфере, что сейчас чувствовал себя гораздо моложе. Не на сотню лет, а, скажем так, всего лишь на восемьдесят.
– Сьер, кто-то скачет по дороге, – выдернул из радужного забытья Дуг, – Вон, видите пыль?
– Здесь прошло столько лошадей и колес, что даже рытвины сгладились и превратились в пыль. Могут позволить себе ехать быстро, – ответил Фолкмар, отведя поводья Чемпиона к обочине, – Ну-ка, сойдем с дороги. Уж точно не потешники едут, столькими копытами-то. Проблемы нам не нужны.
Вскоре мимо пронесся всадник на гнедом коне, намного обогнав строй позади. Он не был закован в доспех, зато носил богатые одежды. Плотно пошитый камзол молодого лорда блестел темно-фиолетовым шелком, расшитым желто-красными яблоками. Что это лорд Фолкмар понял еще и по шелковой попоне, покрывавшей всего коня. Скакун был таким же прекрасным и породистым, как и хозяин. Даже сыновья самых богатых купцов не решались так украшать коней, ведь нитки, которыми была вышита эта попона, блестели золотом.
Он пронесся, словно птица, разбрасывая золотые кудри по ветру, но сбавил скорость уже через несколько футов, вскоре совсем остановив коня. Когда лордик развернул удила, Фолкмар понял, что получит свою порцию нежелательного внимания. И правда – вот уже подъезжал ближе, трусцой.
– Кто вы такие? – сходу задал вопрос лорденыш, даже не успев подъехать достаточно близко.
– Я сир Фолкмар Упрямый, а это – мой оруженосец, – учтиво ответил рыцарь, кивнув на мальчишку, – С кем имею честь разговаривать?
Не любил он избалованных отпрысков избалованных лордов, ему хватило и Маркуса. Но у последнего хотя бы не блестели на солнце золотые кудри, и он хотел отрастить бороду. Этот был выбрит гладко, как восковое яблоко на его камзоле.
– Плохи дела у Воина, раз он берет в свою армию таких, как ты, – рассмеялся молодой мужчина. Видимо, он и не думал представляться, – Это твой щит? Я не вижу твоего герба.
Щит был у Фолкмара был старый, но добротный, видимо потому, что, мотаясь по трактирам, он совсем мало им пользовался. За пару десятилетий краска успела облезть, и от одинокой башни на голубом фоне, стоящей между солнцем и полумесяцем, почти ничего не осталось. У лорда щита он тоже нигде не нашел, а посему герб его дома был вышит только на коричневом бархатном плаще – кабан, вставший на дыбы в окружении трех яблок. Дальнозоркий Фолкмар успел узреть его, когда тот остановился.
– Да, это мой щит. Герб истерся, это правда, но я скоро обновлю его, как только мы доберемся до Перелеска, – Фолкмар не знал, говорит ли он правду, – Наверняка, там найдется много красильщиков, которые умеют малевать картинки.
– Плевать на герб. Что у вас с доспехом? В нем огромная дыра.
– Мне не повезло встретиться с кабаном, – «С еще одним кабаном», – подумал Фолкмар, вспомнив герб на плаще не в меру любопытного лорда. Но лорды бывают любопытны, как и все люди, вот только они могут позволить себе задать парочку неуместных вопросов.
– С кабаном? Вы хотите сказать, что остались живы после того, как он проткнул вам доспех? Быть может, это случилось весен тридцать… нет… пятьдесят назад?
– Нет, это случилось несколько лун назад. Столько весен назад он не смог бы проткнуть клыком мой доспех. Вороненая сталь очень тверда.
– Хм… действительно, только такой ржавый, истлевший в труху доспех могут взять чьи-то зубы. Ваше снаряжение такое же дряхлое, как и вы сами, – любопытство в таких глазах часто смешивалось с брезгливой надменностью, и этот случай не был исключением, – И пусть даже так. Выжить после встречи с вепрем… вепри – гордые, грозные животные. На гербе нашего дома вепрь, уж я-то знаю. Быть может, это случилось все же пятьдесят весен назад, а вспомнили вы об этом только сейчас?
И чего он прицепился?
К этому времени остановившихся уже догнала многочисленная свита молодого лорда, и, казалось ей не было конца. Под копытами лошадей множества всадников, нескольких рыцарей, их оруженосцев, слуг, поваров, пажей, а также солдат вздыбилась вверх пыль, и в горле Фолкмара засвербило. Процессия шла мимо, совершенно не останавливаясь. Видимо, все уже привыкли к подвижности молодого лорда. Он обгонял так же ловко, как и отставал.
– У моего сьера плохи глаза, но он в состоянии понять, где у него болит. А болит у него плечо, потому что его ранил кабан. Я там был. Можете не верить, нам до этого дела нет, – спокойно проговорил Дуг, и Фолкмар изумился.
Ай-да Дуг, вот молодец. Характер у него что надо, он бы смог уйти от него, когда тому бы пришло время…
– Какой дерзкий мальчишка, – гневно скривился лорд-незнакомец, – Неужели ты не видишь, кто перед тобой?
– Если вы считаете, что моего сьера подводит память, значит, меня подводят глаза. А вы не представились. Я не знаю, кто вы.
– Прошу нас простить, но ведь вы действительно не представились, – поспешил вставить слово Фолкмар, глядя, как наливаются кровью глаза гордого лорда с вепрем на плаще, – Мы не можем знать, с кем разговариваем. По всем приличиям должно знать друг друга. На то указы короля. Я привык их соблюдать.
Гнев, копившийся в молодом теле, тут же был удержан. От этого глаза лорда напряглись и казалось, что вот-вот лопнут.
– Оруженосец, говорите? – в брезгливой гримасе сморщился лордик, – У него нет даже мула. Что он может нести, если приходится носить его самого?
– Опять резвишь, Дориан, – произнес пожилой мужчина на крепкой рыжей кобыле, протрусивший к спонтанной беседе. Полноватый и коренастый, с легкой проплешиной на голове. Его алый дублет окаймлялся золотым бархатом, на атласном плаще красовался такой же кабан. Он и сам был похож на кабана – такой же приземистый и крепкий, – Почему ты остановился? Нужно разместить шатры до заката, иначе опять будем трапезничать под открытым небом. Хочешь снова отведать дождя в своем бокале?
– С кем имею честь разговаривать? – сделал вторую попытку Фолкмар.
– Что? – заливисто рассмеялся приземистый мужчина, – Мой сын снова не представился? Прошу простить его, сир. Он пребывает в уверенности, что может брать все, что ему вздумается. Даже если это чужое внимание, и не давать ничего взамен. Перед вами скромные отец и сын, хранители центральных земель и дубовых рощ, Уолгот Бордовей и его сын, Дамиан Бордовей.
Заливистый смех явно не смягчал напряжения. Как и все отцы, Уолгот относился к поведению сына как к шалости, а между тем он уже был достаточно взрослый, чтобы и шалости его тоже выросли.
– Что ж, приятно знать друг друга, – соврал Фолкмар, но так полагалось, – Я – сир Фолкмар Упрямый, а это мой оруженосец, Дуглас.
– Упрямый? – прыснул лорд Бордовей-старший, – У упрямых должно быть большое терпение, да я вижу, что это правда – иначе кто бы мог вынести моего сына дольше, чем пару фраз?
Не став дослушивать отца, Дамиан развернул коня и помчался прочь. Даже молчание он умудрился превратить в шалость.
– Он умчался, чтобы я не стал просить его извиниться перед вами, – и снова смех, – Не держите зла. Чувствуете, как в воздухе пахнет весной и чем-то действительно великим? Это будет прекрасное время! Жаль, никто из моих сыновей, кроме Дамиана, не пошел в рыцари. Им больше нравится управление. А я уже слишком стар, – (и толст), – чтобы сражаться с бравым молодняком на турнирах. Но все мы здесь ради великолепных зрелищ, чего таить? Эх, хорошо! Удачи вам, Фолкмар Упрямый!
– Я вспомнил, где видел этого кабана, – подал голос Дуг, глядя на удаляющуюся процессию. Вдали осталось только облако пыли. Фолкмар решил подождать немного, пока оно не исчезнет – он опоздал на несколько лун, не страшно, если опоздает и еще на малое время, – Прошлой весной на празднике пшеницы. В тот день был сильный ураган, и кучу добра унесло в море. На побережье собирались богачи, и у них много чего пропало. Но в этом был виноват не только ураган, – невольно сознался Дуг, – Но все подумали, что он. Ребята тогда добыли хороший улов… море само принесло его к нам, – (Хорошо, я поверю тебе, Дуг, пусть будет море), – И там валялась тряпка с этим кабаном. Они рассказывали, что когда-то на этом гербе была свинья, и она делала очень срамные вещи с дыней. А потом она превратилась в кабана, а еще они говорили, что предки этих лордов шуты и все их титулы сначала были только шуткой. Не помню какой. Мне не интересны лорды, просто тряпка была красивая. Шелковая, я еще никогда не трогал шелк.
– Что ж, от этого кое-что становится ясным, – понятливо ответил Фолкмар, наконец, пришпорив начавшего скучать Чемпиона, – Бесполезных лордов пруд пруди, а хороших потешников по пальцам пересчитать. Оставались бы они шутами, раз хотят шутить свои шутки. Проку от них было бы больше.
Глава 14. Старые долги
Если на месте Перелеска раньше и стоял какой-нибудь небольшой горный городок, то сейчас он преобразился, сделавшись огромной шелковой столицей из пышных шатров, шатров поскромнее и совсем маленьких, больше похожих на палатки. Народу сновало столько, что позавидовала бы любая столица в разгар главного праздника года – весенней пшеницы. Казалось, Аоэстред полностью переехал к подножию огромной горы, возвышающейся над городом густым хвойным лесом. Десятки торговцев встали рядами на пологом склоне у добывающих шахт, прервавших работу на время проведения праздника. По мнению строгих клириков, работа в такое время не приветствовалась, и они ее запретили – наверное, это был первый запрет, пришедший народу по душе. Фолкмар не нашел вещей, которые здесь бы не продавали. Таких товаров он и в столице не видел – горы разноцветных пряностей, сапоги и башмаки, прекрасные заморские ткани, овощи и фрукты, вяленое и свежее мясо, живой скот, ленты и платья, рубины и янтарь, булки, лепешки, пирожные и прочую снедь. Приехали даже торговцы с восточных государств, чтобы выставить разноцветных попугаев, по большему счету говорящих. Фолкмар встречал таких и знал, что сквернословить при них нельзя, иначе товар будет испорчен. Больно уж хорошая память бывала у птиц и отвратительный характер…
Толпу распугивали пироманты, жонглирующие подоженными факелами, фокусники показывали занятные причуды пока карманники орудовали в толпе. Стоял смех, гогот и гвалт. Слышались громкие крики со стороны торговых рядов – это кто-то опять не сторговался и начал спор заново.
– Держи руки в своих карманах, Дуг, – строго наказал ему Фолкмар, заметив, как у того зажглись глаза. Так зажигались глаза только у карманников, а Дуг им, несомненно, и был.
– Я и не думал, что вы, сьер…
– Не думал воровать или не думал держать руки в карманах?
– Не думал ничего плохого, – ответил Дуг, правда, не уточнив, что по его мнению плохое и хорошее, – А почему турнир решили провести именно здесь?
– Я слыхал, что место выбрали клирики по просьбе королевы Исбэль Блэквуд. Те решили, что гора Перемен как нельзя лучше подойдет для этого замечательного события. Мол, вулкан есть воплощение Отца Огня, а тот делится огоньком с Великим Воином, чтобы он зажигал свои мечи. Видимо, им было все равно, что она находится так далеко от столицы, – проворчал Фолкмар.
– Но вроде всем хорошо, – у Дуга вертелась голова, ведь он хотел увидеть сразу все, а глаз не хватало.
Нужно было найти доску объявлений со списками участвующих в турнире. Фолкмар надеялся увидеть там знакомые фамилии, ведь Дуга он все еще не пристроил, а по окончании турнира нужно будет отправляться к Отверженному. Он не хотел опоздать ко второму паломничеству.
Они прошли мимо нищих, просящих милостыню. Те обросли язвами и лохмотьями, как и полагается нищим. Клирики их тоже разрешили, объяснив, что Отверженному они по душе. Все же, это был и его праздник тоже, деваться храмовникам было некуда.
– Они проделали такой путь, – глядя на почти голого мальчишку, произнес Дуг.
– Потому что людей тут больше и деньжата у их водятся, – объяснил Фолкмар, – Найдется довольно народу, который захочет задобрить какого-нибудь бога, вон, смотри, и я такой же. Думаешь, зачем я так берегу свой кошель? Потому что монеты не мои. Некоторые из них уйдут отсюда побогаче, чем ты и я. Ради этого стоит пройти хоть половину страны, а то и больше.
– Не уйдут, – тихо произнес Дуг, в нос, – Все равно заставят делиться.
Прежде чем найти объявления, они встретили по пути еще деревянную таверну, стоявшую тут еще с основания городка и народный суд над какой-то шлюхой, к слову, довольно красивой. Неясно, почему выбор пал на нее, ведь дающих свои услуги тут ходило довольно много. Блудницу окружила толпа, над ней возвышался читающий проповедь клирик. Кое-кто ему поддакивал, но большинство жевало булки, ведь совсем рядом стоял прилавок со сдобой. Фолкмар поразился, сколько же все-таки тут болталось много клириков. Видимо, оттого они и занимаются всякой ерундой. Куда же им всем деваться?
Кто-то сказал, что никакая она не развратница, а вполне честная женщина. Это может подтвердить много его друзей, если она сделает им скидку. Кто-то призвал сжечь ведьму, но, видимо, пришел совсем недавно и еще не разобрался, в чем обстоит дело. Кто-то предложил выпороть ее плетьми. Полноватый мужичок в коричневом шерстяном плаще поведал, что клирикам стоит обратить внимание еще и на темных магов, оскверняющих этот праздник. Подозрительные незнакомцы продавали сапоги мертвеца, а это, как известно, мощный заклинательный элемент. Кому именно, кроме него это известно мужчина не уточнил, но объяснил, что у этих сапог отвалилась правая подошва, а посему к носке они непригодны. Стало быть, нужны только для всяких волшебных непотребств.
– Дуг, не отставай, тут легко потеряться, – предостерег Фолкмар, – Тесновато тут для Чемпиона. Надо оставить его на постоялом.
Он читал списки с замиранием сердца. Причудливые фамилии пестрели перед глазами, сзади напирали любопытные, выискивающие хоть что-то знакомое. Кто-то громко прокричал имя своего любимчика, вполне возможно, зная о нем только по слухам.
– Дарлос Коньеро, – с облегчением выдохнул Фолкмар, – Тут, шельмец! Двадцать лет назад я спас его шкуру, когда ему было ровно столько же. Надеюсь, он не забыл свой должок, – Эй, знает кто-нибудь где протирают свои штаны рыцари из этих списков, – обратился он к толпе позади, не без труда пытаясь из нее выбраться.
– Воинские шатры на поле позади таверны, – ответил полноватый мужичок в шапке с пером, – Ага, присосались к бочкам, чтобы далеко не ходить, – уточнил другой зевака, и все согласились смехом.
С замиранием сердца Фолкмар шел на воинское поле. Он хотел было оставить Чемпиона в таверне на постоялом, но ему сказали, что мест давно нет. Чтобы нашлось хотя бы одно, нужно не меньше трех серебряных. Фолкмар взял Чемпиона с собой.
Шатер Дарлоса Коньеро находился на левой стороне поля, где по вытоптанной земле стелился пар от горячих источников. Он был высокий, из серебряно-голубоватого атласа. Вокруг сновало много слуг и трезвый конюх. Фолкмара пропустили когда слуга доложил сеньору о странном путнике с пробитым доспехом, очень старом и с мальчишкой-оруженосцем. Фолкмар оставил Дуга снаружи, с Чемпионом. Все оказалось гораздо проще, чем ожидал старый рыцарь. Ему нравилось, когда все идет легко, но оно и настораживало. По обыкновению, после удачи идет долгая полоса печали.
Он попал прямо к обеду.
– Глазам своим не верю, – Дарлос поразительно изменился. Из стройного жилистого юноши он превратился в обрюзгшего лорда с начавшей седеть бородой, – Когда мне сказали, что это ты, я и не поверил. Но это действительно ты. Садись, я уж не встану, колени… Да что говорить, сам знаешь.
– Я нашел тебя в списках, – ответил Фолкмар, присаживаясь за набитой снедью стол.
Из облачных пут вырвалось солнце, полотняные стены шатра пожелтели, лучи искрились, стекая с пологой ткани. Внутри стояла кровать, несколько больших комодов, два доспеха: один вороненый, гладкий, похожий на северный, а другой блестящий, с узорами на груди и пузе, из чистой глянцевой стали. Стол расположился посреди. Кроме бутылок вина, двух запеченных карасей, жареного цыпленка и салата из летних трав на нем покоился еще вычурный канделябр, больше походивший на оружие, чем на обиталище свечей.
Дарлос Коньеро был частым посетителем таверны, в которой Фолкмар служил когда-то. Посетителем он был непростым – тайным. Ходил Карлос на верхние этажи с юной девицей пятнадцати лет от роду, дочкой местного лорда. Родители не благословили их брак, ведь Карлос был третьим от роду сыном весьма небогатого помещика. Но, видимо, молодую кровь это не смутило. Девчонка зачастила прогулками на природе в окружении молчаливых служанок, у которых потом появились атласные ленты и яшмовые украшения.
«Дело молодое», – говорил Фолкмар каждый раз, когда караулил дверь во время господских утех.
Девка обрюхатилась, и, как это обычно бывает, заметили это когда ее чрево вздулось.
Отец ее смекнул, что это вовсе не от булок, на которые она начала налегать в последнее время, а брат пришел в ярость. Под строгим взором родителей девушка во всем созналась. Брат отправился в таверну вместо нее, когда пришло время очередной порочной встречи. Там он и встретил Дарлоса, обнажив свой меч. Последний не имел привычки носить оружие на любовные утехи, рискуя пасть замертво от первого же удара. Фолкмар принял его на себя. Узрев пролитую кровь старика, ярость брата на время угасла. Тут уж прибыл и отец. Деваться было некуда, свадьба состоялась. Дарлос сказал Фолкмару, что за ним теперь долг неискупляемый, и он может обратиться к нему в нужде, когда посчитает нужным. Наверное, он совсем не ожидал, что старик доживет до того часа.
– В списках? – удивился Дарлос, поднося к налитым, словно вишни, губам бокал красного летнего вина, – В этих списках не я, а мой сын. Беатрис назвала его в честь папки, мне ли быть против? Знать бы тогда, что у нее такой скверный характер… Нас частенько здесь путают, вижу, что и ты тоже, – улыбнулся в бороду Дарлос, вытерев тыльной стороной ладони губы, – Хотя, как видят не того Дарлоса, сразу смекают, что он не залезет без помощи на коня. Посмотри на меня, я уже не тот, что раньше. Я бы, конечно, мог тряхнуть стариной… да, наверное, это все, чем я мог тряхнуть, – Дарлос залился смехом, – Но ты-то искал того самого Дарлоса. Зачем ты пришел ко мне?
– Я пришел вернуть долг, – не стал юлить Фолкмар, предпочитавший во всем простоту и ясность.
– А я и забыл, насколько ты прям, – еще сильнее рассмеялся Дарлос, сделав и без того красные щеки еще краснее. Он потянулся к бутылке, чтобы налить Фолкмару, и тот не отказался. Сделал он это просто, по-свойски, а до того отпустил все любопытные уши. В шатре не было слуг, только они вдвоем, – Прямой, как клинок Великого Воина, так же в народе говорят? Так, так… Ладно, выкладывай. Помогу, чем смогу. Северяне клеймят южан за то, что мы не держим свое слово, но к Дарлосу Коньеро это не относится.
– Я взял к себе мальчишку, оруженосца. Но, боюсь, дни мои подходят к концу, – нет, Фолкмар не боялся, он был рад, но Дарлосу не обязательно было знать об этом.
– Взял мальчишку? Ты был стар, когда мы повстречались в первый раз, и с тех пор ничуть не помолодел. Не проще ли вообще никого не брать в воспитанники, зная об этом?
– Так получилось, – сконфузился Фолкмар, – После моей смерти ему некуда будет пойти, я хотел попросить за него. Сможешь ли ты принять его у себя?
– Взять мальчишку? И всего то? – прыснул Дарлос, – Ты тянул с долгом двадцать весен, я думал, услышу что-то вовсе неподъемное. Я возьму твоего мальчишку, у меня полно поварят, да и конюших не меньше. Не будет страшно, если появится еще один.
– Нет, Дарлос, я хочу, чтобы ты взял его своим оруженосцем. Не только у тебя есть долги, – вздохнул Фолкмар, отщипнув от цыплёнка, лежащего на тарелке, – Вот и мне приходится их отдавать. Я оставлю Дуга, это неизбежно, но до того посвящу в рыцари.
– В рыцари, – мохнатые, словно две жирные гусеницы, брови Дарлоса взлетели вверх, – Сколько, говоришь, твоему мальчишке весен?
– Девять, или десять… кто ж его знает.
– Десять весен! – прыснул Дарлос, на мгновение потеряв дар речи, – И ты хочешь посвятить в рыцари? Он меч-то хоть держать умеет?
– Он чистил его пару раз, и хорошо ходит за конем. Но не в этом дело, Дарлос. Это мое обещание, которое я не выполнил ранее, но обязан сейчас. Времени у меня не много.
– В твои годы давно уже пора разучиться спешить, – нахмурился вмиг посерьёзневший Дарлос, – Так как ты хочешь, чтобы я взял его оруженосцем, если ты уже надумал посвятить его?
– Он произнесет клятву, но станет рыцарем только когда научится всему.
– Я могу взять мальчишку на кухню или конюшню, боги с тобой, могу взять оруженосцем, – лорд откинулся на спинку высокого стула, положив руки на внушительное чрево и скрестив пальцы, – Но я не могу взять его рыцарем. Если мы будем разбрасываться титулами, что станет? Его надо заслужить, так многие думают. Не я, мне-то все равно, но эти многие могут наделать знатного шуму. Уверен, что хочешь сделать это?
– Уверен, я сделаю это уже в скором времени. Я решил.
– Может, сделаешь это тайно? – с хитрецой взглянул Дарлос, но тут же махнул рукой, поняв, что такие методы не по нутру старика.
– При посвящении должно быть три свидетеля, либо один оторн. Тут полно и того, и другого. Я хочу сделать все по правилам. Мой долг слишком большой, чтобы лукавить.
– Прямой, как клинок Воина, – разочарованно произнес Дарлос, – Ты знаешь, ее отец все еще припоминает мне тот случай, а ведь старик уже одной ногой в могиле. У него такой же скверный характер, как и у дочери. Надо полагать, это у них семейное. Братец ее вовсе был невыносим, да, к счастью, помер, когда мои колени еще не болели. Осталась только моя Беатрис и Люция, сестрица ее. Старик раздумывает, кому отдать больше наследства, хм… или кому не отдать. Он как раз из этих, – Дарлос махнул головой в сторону доспехов, – Кому не все равно. Посадил моего сына на коня в четыре года. В четыре! Я бегал за ним, чтобы тот не упал. Настоял, чтобы Дарлос стал рыцарем, что еще хуже, первенец пошел в деда. А я ведь был против. Каньеро всегда возделывали земли, но Торклены помешаны на войне. Совсем не обычно для юга, мы не любители драться. Но старый маразматик стоит на своем. Узнай он, что я пригрел зеленого юнца, без права получившего статус рыцаря, эта фокусная история может выйти мне боком.