Страх и мурашки затмили все остальные чувства, и я вырубился. Когда же я пришел в себя, Кунген и Авгур стояли поодаль и разговаривали. Гвинокс сидела на корточках и держала мою правую руку в своих ладонях. Я лежал на полу рядом со стулом и слегка дрожал.

– Меня просили вывести тебя наружу, когда ты очнешься. – тихо проговорила Гвинокс. – Пойдем.

– Подожди, возможно, другого случая спросить не представится, – сказал я, вставая на ноги и направился к керту.

– Спросить что? – спросила подруга, выпустив мою руку, но я оставил ее без ответа.

– Простите, – Авгур и Кунген повернулись, – Авгур, вы видели то, что видел я?

– Вполне отчетливо, – сказал керт. – Я не мудрец. Я просто обладаю способностью читать в чужих душах. Я не скажу тебе больше того, что ты и так знаешь. А о смысле увиденного я скажу на площади. Разреши нам с Кунгеном?…

– Конечно, конечно, – опередил я Авгура, – мы будем ждать снаружи.

– На площади нас с Гвинокс встретили все те же лица, хотя толпа похоже увеличилась втрое.

– Где другой некромант? – спросил Бельтор, скрестивший свои обгоревшие руки на груди. Похоже толпа доверяла ему говорить от их лица.

– Разговаривает с Авгуром.

– Это он тебя обучил?

– Нет, меня учили скорны, – сказал я, создав дэкопитатор и держа его в одной руке, помахал им, как клюшкой, – я просидел полгода в абсолюте, – на лицах горожан промелькнули улыбки.

– Понабрался словечек у падальщиков, слышать противно. Нормальные люди называют абсолют медитацией. Да, и что это за тяпка у тебя в руке?

– Это мое оружие, – осторожно сказал я.

– Креато, ну-ка покажи, что такое оружие – мотнул головой негр, продемонстрировав собранные в пучок дреды.

В небольшой полукруг, образовавшийся у входа в храм, вышел среднего роста красноглазый и черноволосый воин с татуировками на лице тех же цветов. Его тяжелый доспех, опять же покрашенный в красный и черный, был похож на амуницию какого-то демона: на плечах его висели два маленьких железных крыла, а шлем с прорезью в форме буквы «т» был увенчан двумя красивыми рогами. Закинув руку за спину, он высунул двуручный меч, и, сделав несколько вращательных движений, ткнул им в каменный тротуар. Меч был похож на длинную стрелу с кучей маленьких острых крылышек, заменявших лезвие, и красивой раздвоенной рукояткой. Что не удивительно – меч был также черно-красного цвета и, в целом образ этого воина внушал благоговейный трепет. Я открыт рот, но не нашел, что сказать и, наверное, оказался бы в неловком положении, простой я так еще несколько секунд.

Но тут вышел Авгур, и все переключили внимание на него. Двое плечистых воинов подняли его на щит, и он заговорил ребячьим голосом:

– Жители Эйвии, я, заглянул в наше будущее и увидел в ленте времени проблеск надежды. Нам всем выпал шанс внести коррективу в историю предписания. Мы можем сидеть здесь, в Сомне, взаперти и неведении, сидеть и ждать у моря погоды, а можем освободиться от смерти и ее власти над нами и нашими душами.

Толпа немного оживилась, начав перекидывать фразами в роде «Так, так, интересно», «О чем это он?» или «Каким же образом». Авгур поднял руки, как бы призывая к тишине, и когда на площади стало тихо, он продолжил:

– Этот некромант Джонатан может, как ни странно это прозвучит, убить смерть и тем самым освободить наши души из Сомны. Но для этого нужна наша помощь. Сила, которая может избавить нас от смерти, возможно, заключена в персональном заклинании Джона, поэтому мы немедленно соберем отряд для сопровождения в Синерджи. А по возвращению мы соберем армию и нападем на Гнездо Страха.

Я ожидал, что сейчас начнутся возражения в роде «Мы и так можем освободить свои души. Достаточно пойти и умереть», но тут же вспомнил, что люди в Сомне умирают не до конца. Ведь здесь человеческое тело после смерти превращается в яйцо, которое можно вновь превратить в человека, и именно поэтому Авгур сказал, что «мы сидим взаперти». Кто-то воскликнул в толпе: «Я пойду за тобой, Джон». Но на этом добровольцы закончились и вместо одного возражения прозвучало другое:

– Мы и так знаем, что однажды придет Сиро, чтобы спасти нас, так зачем нам рисковать сейчас? – громко спросила долговязая женщина.

– Потому что, если мы убьем смерть сейчас, то, возможно, нам удастся избежать пробуждения гроулеров.

– Слишком много повторяется слово «возможно», – продолжала протестовать мамзель с суровым лицом.

– Да, точно.

– Да!

– Долой некромантов!

– Гнать их из города.

Толпа начала негодовать, и Гвинокс мысленно передала мне то, над чем я и сам сейчас раздумывал: «Я знала, что правда не сработает», и я мысленно ответил ей: «Наверное, это не все. Кунген не мог положиться только на удачу.». В следующее мгновение я услышал голос того добровольца:

– А чего нам терять? – парень протолкнулся сквозь толпу и, встав передо мной, подмигнут одним глазом, я узнал в нем старого знакомого Лииста, с которым мы разошлись после битвы на руднике. – Мы столько ждали избранного, и теперь, когда он появился, все струсили? Я лично не прочь немного повеселиться, пусть даже это веселье чревато очень долгим сном в гнезде. Кто с нами?

Лиист «немного» сменил свой имидж с последней нашей встречи. Теперь он был одет в робу бежевого цвета с белыми волнистыми линиями. Глаза его были желтыми, как у Гвинокс. Пока толпа решалась на то, чтобы помочь мне с походом против смерти, Лиист шепнул мне на ухо:

– Набор добровольцев – это вопрос доверия, и вам, некромантам, нужно потрудиться, чтобы его заслужить.

– Что мы должны сделать?

– Парень, ты в мире героев, а не простых людей. Хочешь произвести впечатление-соверши героический поступок.

– Например?

– Например, проход в новые земли до сих пор перекрыт.

– Я понял тебя, – ответил я и, сделав шаг в сторону, обратился к толпе, – Вы принимаете меня с Кунгеном за чужаков, и я понимаю ваше недоверие. Поэтому в знак доброй воли и в расчете заслужить ваше гостеприимство, я с нашим общим предком расчищу проход в новые земли!

– Ха-ха, – рассмеялся Бельтор вместе с несколькими горожанами, – ты думаешь два некроманта справятся там, где вряд ли справятся пол тысячи опытных заклинателей и воинов?

– Но ведь, если мы умрем, у нас уже не получится вам докучать? Верно? И мы не просим помощи, так что вы то уж точно ничего не потеряете, если мы попробуем.

– Верно. Будет интересно посмотреть, что ты задумал. Пойдемте к птице, эйвианцы.

Треть толпы двинулось к выходу из города, а остальные разошлись в разные стороны, махнув на предложение рукой. Кунген, как бы между делом, обратился ко мне:

– Мне тоже интересно, что ты задумал. Как мы убьем птицу?

– Ты же у нас – Кунген, вот ты и придумаешь.

– Забавно, я думал, что избранный всё-таки ты.

Кисло улыбнувшись, я махнул рукой, призывая подругу и старого некроманта следовать за толпой и, услышав в голове пожелание удачи детским голосом Авгура, направился к лестнице. Догнав Лииста я завел с ним разговор:

– Значит, тебя завербовали в целители? Ты же вроде не хотел окрашивать свои глаза?

– Да, но что мне оставалось? Присоединиться к некам?

– Мда, не вариант. Но большинство бывших слуг скорнов так и поступило, так ведь?

– Да, и я за это их возненавидел. Мне противно любое упоминание о неках, они ассоциируются у меня с мерзкой болезнью типа проказы. Знаешь, какое у них кредо?

– Sex, drugs and rock-n-roll?

– Секс, наркотики и что прости?

– Неважно, так какое у них кредо?

– Они боятся, что покровители, так они называют всех с цветными глазами, отнимут у них их удовольствие, и то и дело рассуждают о том, что социум не может существовать без наркотиков. Представляешь, насколько они далеки от истины?

– Не представляю, а чем они это аргументируют?

– Ну, они считают, что без наркотиков не получишь столько удовольствия от общения, сколько получишь с ним. Что без нексиса люди зажатые и туго соображают, а с ним, наоборот, раскрепощаешься и ускоряешься. Часто можно услышать о том, что любое занятие в нашей жизни – это тоже своеобразный наркотик. Сам я не пробовал, но все неки, как один, говорят, что на нексисе можно гораздо более продуктивно работать, что все боевые чувства обостряются и что играть в Кобру становится гораздо интереснее. Конечно, соблазн велик, а наказание по своей расплывчатости не сильно реальнее Страшного Суда, но лично я ни за что не стану пробовать нексис.

– А какое вообще может быть наказание от наркотика в этом мире? Здесь они тоже смертельно опасны?

– Нет, но есть наказание пострашнее – это зависимость от невежества и слабости.

– Поясни.

– Наркоманы – невежественны, потому что они легко контролируемы, а сами научиться контролю не могут. И еще слабы, так как способны на геройство, только находясь в измененном состоянии. Но хватит об этом, давай лучше поспешим к птице.

К окончанию разговора мы с эйвианцами, Кунгеном, Гвинокс и Лиистом уже были у подножия лестницы. Далее вся толпа взобралась на своих питомцев, большинство которых являлось разными вариациями на тему лошади, и через примерно минут десять мы все дружно добрались до ущелья, которое охранялось белой птицей с черными полосами на теле. Сама по себе птица была размером с трехэтажный дом, но о ее реальных размерах было трудно судить, пока она спала, лежа на земле и пока ее крылья были аккуратно сложены под головой.

– Ничего себе птица, – выпучил я от удивления глаза – что за вид такой?

– Это птица Рух, – ответил Кунген, слезая с ночной кобылы – она славится своими молниями, которыми поражает своих врагов. Один ее выстрел, и ты – труп.

Кунген похлопал кобылу по брюху, и та испарилась в огненной дымке, таким образом, отправившись на другой материальный уровень.

– Плохо дело. – констатировал я.

– Плохо? Это все, что ты можешь сказать? – спрашивал Кунген.– У тебя появились какие-нибудь идеи?

– Ни единой.

– На твое счастье у меня есть одна. Но если она не сработает – пиши пропало. Вся надежда на то, что мое заклинание подействует на птицу.

– А что должен делать я?

– Если все получится, ты ее добьешь оружием духов.

– Но ты же сказал..

Не успел я закончить вопрос, как меня перебил глава клана Асэншн и друг Бельтора – Конане.

– Ну и где наши герои? – сказал он, побрякивая на ходу своими серыми доспехами. На голове Конане по-прежнему был однорогий шлем, а за спиной виднелись два массивных эфеса. Вместе с Конане к нам подошли: керт, который поверг меня наземь, еще когда во мне был демон Паймон; высокий юноша, как я когда-то про себя прозвал лучника с сумкой за спиной; Райдэк, одетый в черную кожу – красавец без оружия и с плащом-пивафви за спиной (его имя, как и имя целительницы Амриты, которая тоже была здесь, мне почему-то запомнились). И девушка, одетая в пеструю робу, точно такую же, как у Бельтора. А услышав голос своего лидера, к ним присоединился и сам Бельтор, подъехавший на коне с головой льва.

– Приветствую тебя, Джон и тебя, великий Кунген. Надеюсь, вы знаете, как справиться с птицей, иначе не стоит и пробовать. Если вы умрете, мы не сможем подобраться к вашим трупам, – сказав так, Конане жестом пригласил пройти вперед.

– Что так, боитесь ее? – спросил я.

– Если честно, нас просто не интересуют судьбы некромантов, – вставил их лидер.

Конане был в репертуаре типичного эйвианца: «Мы против падальщиков» и все в таком духе, плевать, что два некроманта будут рисковать жизнями только ради того, чтобы заслужить их доверие. Что поделаешь?

Мы прошли сквозь толпу, которая слезла со своих питомцев и, отправив их в абсолют, разместилась полукругом в ста шагах от птицы Рух.

– Вам придется подождать, – крикнул толпе Кунген, – эта птица очень живучая, а заклинание , способное погубить ее всего одно ,и не слишком эффективное.

– Мы подождем, – сказали в разнобой несколько человек, и Кунген двинулся к скале, возвышавшейся справа от птицы.

Я последовал за ним и, услышав слова: «Будьте осторожней», обернувшись, увидел Гвинокс, которой они принадлежали.

– Так как я добью птицу, если она убивает с одной молнии? – спросил я, догнав Кунгена.

– К тому моменту, когда ее будет нужно добивать, Рух уже не сможет бросать молнии. Видишь, там кучки костей?

– Вижу, – ответил я, увидев трупы сраженных птицей монстров неподалеку от нее.

– Когда Рух будет обессилена, я создам из костей летающую лестницу. Ты заберешься по ней и мечом духов отрубишь ей голову.

– Ладно, понял, а что будешь делать ты?

– Сейчас увидишь.

Магическим заклинанием старый некромант отделил кусок камня от скалы и превратил его в ожившую скульптуру. Получился брутальный такой земляной голем. Затем мы отошли обратно к толпе зевак, и Кунген наложил на каменного человечка какое-то заклинание. Немного подумав, Кунген отправил голема навстречу птице Рух. Не дойдя до птицы пару десятков шагов, голем остановился. Рух поднялась с земли, представ перед нами во всем своем сорокафутовом величии и, раскрыв массивный клюв, выплюнула в голема толстую серебряную молнию. Молния угодила точно в цель, но голему, казалось, было хоть бы хны. Молния обволокла его, но вместо того, чтобы проникнуть в материю, ее энергия ушла в землю и разрядилась. За первой молнией последовала еще одна, затем еще одна и еще. Птица Рух взлетела в воздух, продолжая посылать в каменного голема молнии, и я увидел на лице Кунгена улыбку.

– Работает, – сдержанно порадовался он.

– Что происходит? – поинтересовался я.

– Я наложил на голема заклинание, которое я называю «железный девой». Оно возвращает весь урон, наносимый объекту, обратно тому, кто его наносит. Причем в том же размере. А поскольку камень невосприимчив к электрическим разрядам, то птица Рух со временем просто убьет сама себя.

– Хитро, – оценил я, – думаю, стоит объяснить это эйвианцам.

– Не нужно, у нас отличный слух, – сказал Конане и продолжил, – но даже если вы убьете этим хитрым способом птицу, такая победа не возвысит вас. Во всяком случае, в моих глазах.

– А я и не претендую на лавры Дриона. Что вы ожидали, что я превращусь в Титана и сражу птицу ударом огромного кулака? Нет уж, простите, мы тоже люди, как и вы, и наше дело предложить свободу, а хотите, вы за нее сражаться или нет, решать вам.

На мои высказывания ответил только Бельтор:

– Справедливо – сказал он, и это прозвучало обнадеживающе.

Толпа стала молчаливо наблюдать, как молнии, раз за разом, попадают в голема. Толпа ждала, когда птица Рух ослабнет. Когда же долгожданный момент настал, птица спустилась на землю, Кунген дал команду:

– Пора, Джон!

Услышав сигнал, я сорвался с места и побежал навстречу птице, которой уже не хватало сил, чтобы летать или колдовать молнии. Вяло передвигаясь, Рух подобралась к голему и принялась атаковать его клювом. Прямо под ногами птицы валялись кости неизвестных мне монстров, и как только я приблизился на нужное расстояние их ребра и лапы стали выстраиваться передо мной в некое подобие летающей лестницы. Не задерживаясь на каждой ступеньке дольше, чем это требовалось для того чтобы оттолкнуться ногой, я быстро забрался на самый верх лестницы, и, вызвав меч духов вместо своего дэкопитатора, совершил длинный прыжок в сторону птицы Рух. Мой двухметровый незамысловатый меч духов с размаху прошелся по шее птицы, но погрузился в нее не глубоко, поэтому, когда я приземлился с пятиэтажной высоты на землю, Рух все еще стояла на ногах. Как следствие, птица переключилась на меня. Ее клюв то и дело защелкивался в нескольких дюймах от меня, пока я уворачивался и отскакивал из стороны в сторону. Продолжать биться с птицей, у меня не было никакой возможности, а бежать от нее к толпе означало подвернуть всех опасности, так что оставалось ждать решения Кунгена. Старый некромант не заставил себя ждать и принялся помогать мне выстрелами каких-то черных сгустков. При попадании сгустки оседали на теле птицы и проедали ее гниением. Кунген выпустил уже с два десятка таких снарядов, но птица все никак не сдавалась. Тогда на подмогу решился прийти Лиист. Подбежав поближе, он выпустил луч света прямо в глаза птице и, тем самым, ослепил ее на секунду-другую. Птица быстро опомнилась и в ответ на дерзость переключилась на целителя. Лиист повторил световую атаку, но Рух просто прикрылась крылом, продолжая надвигаться на него. Увидев, что их друг в опасности, на помощь Лиисту пришла вся толпа. Сначала рванулся клан Асэншн, негр с площади и воин Креато, а за ними последовали и все остальные. После двухминутного представления, насыщенного всеми возможными заклинаниями и магическими трюками, птица была повержена. Из этого лазерного три-дэ шоу, на которое походила битва, я приметил только пятерых ее участников: Бельтор и девушка в такой же, как у него робе, стояли рядом с Лиистом и посылали в птицу огненные шары; лучник из их клана стоял немного в стороне от своих друзей и выпускал из лука длинные шипы, которые он доставал из сумки-колчана; а Конане на пару с Креато и другими воинами ближнего боя мастерски орудовали клинками, у первого из которых они светились красным огнем, а у второго был, оставляющий за собой шлейф черного дыма, двуручный меч. Двое, несмотря на то, что птица была периодически слепа, были недостаточно ловкими и умерли. Рух пробила им головы так, что исцеление было бесполезным, и теперь их тела будут превращены в яйца, а затем снова в тела и, как объяснила Гвинокс, они не будут ничего помнить.

Победа над птицей не вызвала у эйвианцев ни радостных возгласов, ни каких-либо эмоций вообще. Все понимали, кому они обязаны победой и смиренно ожидали моей речи.

– Мы выполнили свое обещание, и теперь я рассчитываю на ваше, – я запнулся, подбирая слово, – чувство достоинства. Вы нам ничего не должны.

– Еще бы мы были. – фыркнул кто-то.

– Но я надеюсь, что наш поступок послужил для вас хорошим примером, и вы последуете ему.

Слова, которые дальше напрашивались на язык, немного смущали меня, но услышав голос Гвинокс в своей голове, молвивший: «Продолжай», я решился громко заявить:

– Наступил момент, когда нужно объединиться, – мы всегда были против смерти, но каждый всегда был сам за себя.

– Ты извини, но нам непонятно, с чего это вдруг наступил такой момент, – спросил Конане, начав проявлять к делу мало-мальский интерес.

– Разве вы не чувствуете, что пришло время проснуться и разбудить остальных?

– Честно говоря, я чувствую, что можно поспать еще какое-то время, – сказал незнакомец из толпы.

– Теперь у нас есть пропуск в новые земли. Куда спешить? – спросил еще какой-то эйвианец.

Из меня был плохой оратор, но под конец своей речи, я вошел во вкус:

– Если вы прислушиваетесь к этим словам, это уже значит, что вам это не безынтересно. Не противьтесь своей натуре, присоединяйтесь к нам, и мы вместе победим смерть. – Я сделал короткую паузу и заметил, что толпа призадумалась, – смерть губила ваших родных и близких, – продолжал я, – она держала вас в страхе и заставляла торопиться по жизни, чтобы что-то успеть. Теперь она отняла у вас воздух, отняла солнце, отняла смысл в жизни, ваши сердца больше не бьются. В конце концов, вы забыли, что такое свобода. Так не пора ли все это вернуть? Неужели вы променяете борьбу за освобождение, к которой взывает ваша храбрость на несколько веков ожидания Дриона, которые вы проведете, как трусы? Какая свобода вам дороже? Я думаю, ответ очевиден. Ну, кто с нами?

К концу речи я перешел на крик и принялся жестикулировать, но эйвианцы продолжали стоять молча с задумчивыми лицами. Я не знал, что можно еще добавить к сказанному и уже подумал, что их ничем не пробить, когда, наконец, кто-то заговорил. Это был Креато:

– Ни за что не позволю некромантам считать меня трусом, я буду драться за вас.

– Соответственно и я тоже, – сказал негр – паладин Аресиас пойдет за вами.

– Вы идете наперекор здравому смыслу, – сказал Бельтор, – но мне это нравится. Я с вами.

– Диана, маг огня с вами. – сказала подруга Бельтора.

– Профет Шадраман к вашим услугам – сказал одетый как шаман парень, его я тоже уже вроде бы видел.

– Мэно с вами – ребячьим голосом произнес керт из клана Конане.

Остальные из его клана ожидали вердикта своего лидера. Сам же Конане смотрел в землю и молчал. Его взгляд был озадаченным, и когда все остальные согласились выступить против смерти, он изрек:

– Не то, чтобы я не верил в предсказание, просто я не уверен, что мы сможем победить смерть.

– Вам не придется сражаться конкретно с ней – ответил Кунген, – Против смерти будет биться Джон, от вас же требуется расчистить путь к Гнезду страха, не больше.

– Ну, в таком случае, я просто не могу спасовать. Клан Асэншн в вашем распоряжении.

– Превосходно, – сказал я и подмигнул улыбавшейся Гвинокс, – тогда не будем медлить и отправимся в Синерджи.

– Для этого нам хватит дюжины заклинателей и воинов – перехватил командование Кунген, – нам понадобятся двое целителей и, как минимум, два мастера клинка, остальной состав не важен, кто пойдет?

– В моем клане как раз дюжина человек и его состав удовлетворяет вашим запросам, – опередил других добровольцев Конане, – и большинство уже имеет опыт добираться до Синерджи.

– Прекрасно, они все здесь? – спросил Кунген.

– Нет, трое остались в городе, мне позвать за ними?

– Нет, не надо, думаю, будет справедливо взять кого-нибудь из присутствующих, – предожил я, – каких классов не хватает?

– Вам будет нужен еще один мастер клинка, советую взять Креато, он отличный воин – ответил Конане.

– И возьмите моего друга Аресиаса, мы всегда сражаемся плечом к плечу – сказал Креато, убрав двуручный меч за спину.

– Хорошо, нам нужен еще один. Лиист, ты не хочешь пойти?– предложил я своему приятелю.

– Так я и так иду – сказал он, – я ведь в Асэншеоне.

– Отлично.

– Возьмите меня – сказала девушка, державшая на плече увесистый железный арбалет – меня зовут Лэйбла. Я рейнджер. Мой волшебный арбалет пригодится в любой битве, только я не была в Синерджи. Ни разу. Но очень хотела бы там побывать. Кто знает, может это моя последняя возможность.

– Мы не можем подвергать всех опасности, – тревожно предостерегла Гвинокс. Ревновала? Возможно, ведь Лэйбла была высокой, как тот другой лучник из Асэншена, стройной и, вообще, на вид очень горячей особой. Ее лицо было по-тинейджеровски невинным, снежно – белые волосы спадали до плеч сзади, закручивались в спирали по бокам и прикрывали один глаз спереди. А бело-красные корсет и мини-юбка четко подчеркивали ее упругие формы.

Я не знал, насколько опасен путь в Синерджи, поэтому не могу решать, можно ли ее брать, но Кунген проявил снисходительность, и сказал:

– Пусть идет.

Дальше было решено превратить труп птицы в яйцо, чтобы сделать из него постамент, но я вовремя спохватился, что у меня нет питомца.

– Подождите, – сказал я, – у меня идея, а нельзя ли эту птицу сделать моим питомцем?

– Можно, но она слишком неудобна для наземного передвижения – сказал Бельтор.

– Я не собираюсь на ней ездить, она будет носить меня на крыльях.

– К сожалению, заклинание приручения не позволяет управлять гладкими кристаллами, иначе мы давно бы уже все летали – сказал Бельтор.

– Но, наверняка, можно создать какой-нибудь рычаг, руль для того, чтобы ими управлять. Я, например, легко смог взлететь на воскрешенной виверне.

– Воскрешение -это совсем другое заклинание и …

– Не соглашусь, – перебил Бельтора Кунген, – между зомбеозом и приручением есть много общего. Я думаю, я мог бы изменить приручение так, чтобы Джонатан мог летать на этой птице.

– Значит, мы все сможем летать! – воскликнул Бельтор, – так ведь?

– Да, дайте мне только немного времени на медитацию.

Кунген присел на одно колено, поставил левую руку на другое и подпер ей же голову. Спустя примерно десять минут Кунген вернулся. Он встал на обе ноги и протянул мне руку с засученным рукавом, попросил обхватить ладонью печать, которая была отмечена на ней, как татуировка. Как только я это сделал, старый некромант перехватил мое пястье и закрыл глаза. В ту же секунду я получил образ заклинания «приручение».

– Подходите – обратился некромант к толпе, и несколько эйвианцев подошли, чтобы получить улучшенный образ заклинания, – раздайте это заклинание всем эйвианцам и, пока нас не будет, раздобудьте летающих питомцев. К нашему возвращению все должны быть готовы к атаке.

– Наш общий союз должен получить звучное название. Предлагаю создать новый клан, куда войдут все желающие сразиться со смертью, – сказал Конане, – как насчет названия «Пробуждение».

– Предлагаю назвать ее «The Returning», – сказала Гвинокс.

– Или «Прорывающийся рассвет», – сказала Лэйбла.

– Будем голосовать, или? – обратился к Кунгену Конане.

– Думаю, пусть решает Джон – ответил ему Кунген.

– Хм, возможно это нечестно, думаю, никто не будет против, если я предложу свой вариант. Он немножко не совпадает с темой восстания, но все же мне очень по нраву название «Afterlife».

– М-да, – вякнул Бельтор.

– Сойдет, – поддержал меня Лиист.

– Вполне, – поддержала меня Гвинокс.

– На том и порешили, – сказал Конане.

– Кунген, а почему бы нам не полететь в Синерджи вдвоем, а остальных оставить здесь приготавливаться? – спросил я старого некроманта.

– Потому что я рассчитываю заручиться поддержкой в этом городе. Если говорить яснее, то нам необходимы войска флави и миносов, а они летать не умеют.

– Тогда я поеду на белке с Гвинокс.

– Можешь поехать со мной на звере – сказал Конане – все равно второе место пустует. Мой шестиногий питомец с двумя лисьими головами. Вот, смотри. Зверь!

Передо мной из небольшого вихря образовался здоровенный мускулистый монстр. У него, как и ожидалось, были две головы и шесть лап, но еще одной его отличительной чертой были три горба на спине. Между этими горбами могли бы легко уместиться два человека, но, прежде чем, мы забрались на питомцев и отправились в Синерджи, я поглотил заклинанием приручения яйцо птицы Рух. Как только я прикоснулся к яйцу и произнёс «птица Рух», яйцо расщепилось в блестящую белую пудру и впиталось в мою руку. Сразу после этого у меня появилось странное новое ощущение, как будто, у меня появился третий глаз на спине, это птица напоминала мне, таким образом, что готова выйти из абсолюта. Но пока что она была мне не нужна.

Итак, я, Гвинокс, Кунген и компания отправились в Синерджи. Толпа же разделилась на две части: одна пошла обратно в город, а другая отправилась разведывать, что находится по ту сторону ущелья, ведущего в новые земли.

В дороге я узнал много интересного о своих новых спутниках, однако информации о каждом из них в отдельности было слишком мало. В дороге Конане рассказал мне все, что знал о членах клана Асэншн и немного о Креато с Аресиасом. Как он и упоминал раньше, в его уже бывшем клане было двенадцать человек. Высокого юношу с луком рейнджера, звали Дэвиан; маленького керта ,мага воды – звали Мэно; влюбленную парочку в одинаковых пестрых робах звали Дианой и Бельтором; Рэйдэк , парень в черной коже был призраком тени; Ву-чунь-ю или сокращенно Ву – каратист, который победил Паймона в поединке, относился к классу ассасинов; Шадраман , член Асэншена, которого я увидел только недавно,тот, кто был одет, как шаман, принадлежал к классу профетов, так же, как и девушка Мэргэна, с которой я не был знаком, и которая осталась в городе, вместе с Ву и Дэксом; Дэкс – владелец магического двуручного топора, был также как и Конане, мастером клинка. Последним членом гильдии стал Лиист и Конане, как и хотел, сделал из него целителя. Совпадение того, что Лиист, с которым я познакомился по стечению обстоятельств, с тем, что он стал целителем Асэншена и идет теперь со мной в поход, организованный не без его участия, меня сильно удивило. Однако, подробности о некоторых членах Асэншена были еще более занятными. О том, какую они вели жизнь на земле, Конане не рассказал, члены клана хранили подробности об этом в тайне. Но их тайны меня не очень-то и интересовали.

Конене объяснил, кто такие призраки тени, профеты и ассасины. Первый класс воинов имел способности превращаться в разных существ, приобретая всякие приемы для сражения в ближнем бою. Превращаясь, они становятся похожи на объемные черные тени, поэтому и называются призраками тени.

Вторые – профеты, владели магией жизни, которая позволяла им залечивать чужие раны и, подобно тому, как это делают целители и паладины, а также этот класс самым сильным представителем которого был Авгур, умел читать ленту времени. Отложив рассказ об ассасинах на потом, Кунген по моей просьбе углубился в рассказ о профетах.

Лента времени представляет собой вереницу ответов «да» и «нет» на все вопросы, появляющиеся каждую секунду пространства. Каждый угаданный человеком или любым другим разумным существом ответ налаживает его жизнь. Ну, а чем больше мы ошибаемся, тем и живется нам тяжелее, это, я думаю, неоспоримый факт, который и так всем известен. Есть те, кто видят влияние выбора на чужую судьбу, также, как и на свою, и, таким образом, они, профеты, способны заглядывать в будущее. Их чувствительность в области понимания происходящего вокруг, развита гораздо сильней, чем у других классов, хотя, конечно, не обходится и без таких индивидов, которые угадывают правильные ответы гораздо чаще других, при этом не являясь профетами. У меня упоминание о таких людях вызвало сравнение их со звездами, кумирами и секс- символами человечества на земле. Я подумал, что такая чувствительность как раз может быть причиной их головокружительного жизненного успеха. В заключении о профетах Конане подметил, что все они «не от мира сего». Они постоянно что-то чувствуют и в придачу не верят в Бога. Для них Бог – это мысль, нечто, что нельзя потрогать или увидеть, но в то же время то, что нами управляет, как общественная или государственная система, которые существуют сами по себе, незаметно воздействуя на нас.

Я попросил Конане рассказать что-нибудь про Авгура, и он в общих чертах раскрыл его историю. Появился Авгур в четырнадцатом веке в зоне чудес, где нету враждебных монстров, а есть только чудные звери, словно созданные специально для приручения, да красивый бор из чудных деревьев. Собственно, его появление тоже было подобно чуду. В высоте над землей заиграли разноцветные спирали и кольца, воздушное пространство разрядилось взрывами, издававшими звуки, похожие на фейерверки. И вот, когда энергия эфира преобразилась, на поверхность Сомны ступили четыре керта. Три парня – Хордал, Нибуру, Авгур – и одна девчонка, звали ее Дитрокс. Все четверо в скором времени стали могущественными заклинателями, но только Авгур стал профетом и обладателем способности читать будущее. Они стяжали себе славу по всей Сомне и, в конце концов, основали клан под названием «Новая эра». Два века этот клан был самым большим и могущественным в Сомне, но потом с Дитрокс приключилась беда. Ни с того, ни с сего она стала слышать какой-то шум. Ее боевые чувства притупились, голос пропал, и в итоге она слегла в кровать. На тот момент она уже была девушкой Авгура, и он за нее очень переживал, потому, что не видел ее будущего. Переживали за нее и Нибуру с Хордалом, и состояние Дитрокс становилось все хуже и вскоре к ней пришлось приставить двух целителей, чтобы поддерживать ее жизненные силы. Но в один прекрасный день ее словно кто-то поднял с кровати и повел за руку. Подняв правую руку, она шла в неизвестном направлении, обходя преграды и препятствия, но в то же время, не замечая никого вокруг. Глаза ее, обычно желтые с черным ободком, что свойственно мистикам, стали стеклянными, и смотрели в одну определенную точку, находившуюся где-то прямо перед ней. Авгур и его друзья последовали за ней, и в итоге из Эйвии они добрели до пустоши, свежей и еще не до конца сформировавшейся зоны. Там не было ни деревьев, ни растений, ни травы. Даже камней и тех не было. Единственное, что они там нашли была зеленая пульсирующая воронка, которая, как амеба, постоянно меняла свою форму. Спутники Дитрокс поняли, что ее влечет именно к этой воронке и приподняли девушку над безжизненной землей, чтобы, не дай Бог, она не достигла цели. Но тут один из присутствовавших профетов сказал, что видит, как Дитрокс преобразится после прикосновения к воронке, и тем самым озадачил ее братьев, кертов. Хордал спросил у Авгура, что он видит и тот подтвердил слова другого профета, добавив, что будет лучше отпустить Дитрокс. После недолгих споров друзья так и сделали. Дитрокс, махавшая все это время ногами, вновь встала на землю, дошла до воронки и протянула к ней руку. После прикосновения воронка опустилась на девушку, окутала ее и вместе с Дитрокс растворилась. В последнюю секунду этого зрелища, что-то скрипнуло, и по пустоши пронеслась звуковая волна. Авгур, увидев, что его девушка исчезла, с отупевшим взглядом трижды произнес имя Дитрокс и упал на колени.