GG. AFK.

– Ой, Валюш, я точно знаю, что Бога нет. Брось, какой рай, какой ад, когда каждый день встречаешь суровую реальность лицом к лицу. Когда каждый день одно и тоже. Есть такое выражение – на все воля Божья. Наверное, самое нелепое религиозное выражение…

– Почему? – мне это выражение кажется ничем не глупее всех других религиозных догм, но всё-таки…

– Да возьми, например, войну в Чечне. Когда фугас отрывает голову и прочие части тела, одного из твоих друзей на твоих глазах, а потом, в вперемешку с чужими конечностями, их отправляют грузом двести твоим родным, ты вряд ли скажешь, что на все воля Божья. Если б Бог был, он нас бы не оставлял никогда. Нам бы не нужна была бы сила, чтобы защищать Родину.

– Стоп, а ты воевал там?

– Нет, но мне так рассказывали. Ну ладно, давай возьмем ближе. Адам и Ева. Жили они значит себе в раю. Хрен знает зачем в этом раю Бог поместил древо познания, но это еще ладно. Откуда там взялся Змей- искуситель, иначе – дьявол и почему Бог не предупредил о том, что его стоит опасаться? В этой истории больше хочется верить в то, что Богу не над кем было больше поиздеваться, чем в то, что он желал истинного счастья своим созданиям.

От деда повеяло цинизмом, но я прекрасно его понимала. Мне давно стало ясно, что религия скорее способ поддержки отчаявшихся, чем объяснение непонятного.

– Да и конечно, я могу быть не прав, – продолжил дедушка – но мои рассуждения не лишены логики, а в религии вообще все построено на деталях, вот и думай, что несет больше истины: догмы, не подлежащие оспариванию, или практичная логика обычного смертного, спешащего пожить на этом миру. Думаю, я за логику, она в отдельности не эксплуатируется для заработка, как эксплуатируют религию разодетые в дорогие шмотки церковнослужители, разъезжающие на мерседесах.

В дискуссию вновь вклинилась бабушка:

– Религия – это, как всем известно, опиум для народа. Только это далеко не единственный наркотик, от которого мы зависим, а любая зависимость – это трата времени впустую, – бабуля отложила судоку в сторону и, примерив на себя важный взгляд, продолжила – знаешь, твой дед много говорит о счастье, а счастье, по сути, только либо у тех, у кого все есть, либо у тех кому, ничего не надо. То-есть, даже если у них ничего нет. Ну и вот мне кажется, что пока тебе чего-то хочется, ты живешь. Но пока ты стремишься к цели, время летит незаметно, ты не успеваешь насладиться тем, что у тебя есть в полной мере. Поэтому, иногда нужно менять направление, менять цели, как бы они тебя не манили.

– Или просто остановиться – подметил дедушка – Езжай, доча, уже восьмой час. Оставь скучных стариков разлагаться.

Я хотела как-нибудь возразить, но не успела, бабушка заговорила первой.

– И еще тебе совет. Скорее, даже напутствие. Не хватайся за престиж. Дорогая жизнь сильно переоценена, и не дает взамен столько, сколько стоит. Если твой молодой человек любит тебя, он увезет тебя подальше из этого меланхоличного города, – бабушка и дед вслед за друг другом поднялись с кресел. – Да сиди уж, – бабуля махнула деду рукой – сама пойду провожу.

Я взяла бабушкины слова на заметку.

– Пока, дедуль – сказала я, обняв дедушку.

– Пока, доча.

– Еще как-нибудь заеду навестить. Пока, бабуль.

– Пока, девочка моя.

Сев в такси, пойманное с помощью приложения Uber, я поехала домой в другой конец города, размышляя о старости. Принято говорить, что старость не в радость, но, глядя на моих стариков, можно усомниться в этом утверждении. Вообще, есть же вот старики, которые не утрачивают силу духа в своем возрасте. Смотришь на них и думаешь, что в их жизни может быть интересного? А стоит только с ними поговорить, и сама радуешься заодно, даже над всякими глупостями. Притом в пожилом возрасте люди как-то преображаются – становятся вежливыми и мудрыми. Не знаю, может быть в старости появляется потребность делиться своим опытом, чем-то добрым и светлым, но я явно останусь такой же оторвой до конца своих дней.

И чем я буду жить, когда стану старой и некрасивой?

Эх, понятия не имею, но шоппинг и влог, точно утратят для меня свою важность. Буду, бля, сидеть у подъезда, кормить птичек и здороваться со всеми соседями.

А если серьезно, то, наверное, я тоже стану бабушкой и буду сидеть со своим дедушкой, кем-то вроде Вуфа и ждать приезда своих отпрысков. Дедушка Вуф, ахххаааха!

Честно, не могу себе представить! Он такой типа: Бантик иди сюда у меня спину заломило, помажь мазью. А я ему, ковыляя с палочкой: иду, иду Вуфчанский, несу, несу Вуфчанский.

Да, жесть. Сколько ж это сил надо, чтобы, разваливаясь по частям день за днем, да еще и в ожидании приближающейся смерти, не терять самообладания. Собственно, Вуф недавно сделал для меня предложение… После конфликта правда… Мы, конечно, не часто ругаемся, но, я думаю, что знаю…

– Приехали.

– Ага, всего доброго,– я, как всегда, немногословна с таксистами.

Думаю, что знаю, как проверить его.

Так, ключи, ключики. Дверь. Лестница. Дверь. Вот я и дома.

– Вуф, я пришла!

Валяется, телек смотрит, бездельник, ща я его напрягу.

– Вууф!

Блин, да он еще и спит, совсем на работе измотался, бедненький.

– Вуфчанский! Я вернулась.

– Привет, ну и как съездила?

– Все живы- здоровы. По сути, они меня типа согрели, обогрели и я очень рада, что они пока еще со мной.

– Ух ты. Ты прям как на камеру говоришь. Кстати, я очень устал и хочу спать.

– А по-моему, ты дуешься. За что можно узнать?

– Нет, не дуюсь, серьезно тупо хочу поспать.

Ну на один вопрос у него сил должно хватить.

– Вуф, я хочу переселиться. Заберешь меня?

– Куда? Зачем?

– Помнишь мой влог с Шири-ланки? Я хочу себе вид на море, как у того храма, который я посетила.

– Забей. Не тупи.

– В смысле не тупи? Хочешь сказать я тупая?

– Вовсе нет…

– Слушай я хочу быть предельно понятной. Если хочешь жениться, увези меня заграницу.

– Не гони никуда мы не поедем.

Наглец! Еще и отвернулся.

– Вуф, я серьезно.

– Я тоже. Ты недальновидна. Нам будет тяжело за границей. Кем там работать вообще не представляю, тем более я человек творческий и у меня все возможности здесь в Москве.

– То есть, ты не хочешь?

– Мне хорошо с тобой, но за границу – вообще не вариант. А если тебе захочется вновь переехать? Раз ты у нас интерзвезда, то что, я должен буду тебе во всем потакать? Так ты представляешь наш брак?

– Значит, нет?

– Нет, и все, спокойной ночи.

Козел.

– Раз так, то собирай завтра шмотки и до свиданья.

– Что, вот так раз и все? Тебе нужен я или заграница?

– А тебе – я или Москва? Я поставила всего одно условие, а ты залупился будто, не знаю … тебе насрать! Сваливай отсюда, чтоб через десять минут тебя тут не было.

– Ну и иди ты, овца паршивая.

Вот и пусть убирается, тоже мне муж, ничего даже отвечать не буду, пусть чувствует себя победителем. Пойду приму ванну, да полежу подольше. Вылезу как раз к его уходу, так сказать очистившейся. Все, забыли о Вуфе, больше о нем даже думать не буду, не то что вспоминать. У меня нет времени на сожаленья. Несмотря на такой резкий и печальный конец наших отношений, мне кажется, я получила взамен равнозначную отдачу. Мне кажется, я знаю: что не так с нашим миром. Бабушка сказала, надо быть жертвенным, а в наш век вообще трудно представить, чтобы человек пожертвовал своим статусом и, разменяв квартиру в Москве, уехал бы жить куда – ни будь на север в деревню, и мог бы жить только на поддержании семейного очага. Все из-за того, что люди все больше заботятся о своем статусе, о своей репутации, имидже… такая чушь! Реально, но чушь, которая не делает людей ни на йоту ближе друг другу, это чушь, которая повсюду. И, кстати, о птичках, мне тут в ленту пришло…

"Пока человек живет тихо и спокойно, никому не мешая, всем все равно; когда человек живет тихо и спокойно, хоть в чем-то помогая обществу, его любят; а когда человек живет громко и вызывающе, мешая одним и помогая другим, каждый смотрит на него по-своему. Жаль, что мы живем в век, в котором великим может стать только человек третьего типа."

Глава 3.

Exile.

Первое, что я почувствовал, когда очнулся, было ощущение полета. За этим последовал град ушибов. Яркое солнце ослепило глаза, когда я их открыл, тут же понял, что только что упал с лестницы, подмяв под собой велосипед, на котором хотел совершить прыжок.

На меня смотрело несколько ребят, сидевших на ступеньках, посреди огромной площади, полной людей. Они смеялись, глядя на меня.

– Где я? – спросил я их поднимаясь на ноги.

Увидев свои зататуированные руки, я обомлел.

– Кто я? – был мой второй вопрос.

– Колян, ты че? – спросил один.

– Че с ним? – спросил другой

Я взялся за голову и, в полуприсяде заходив из стороны в сторону, начал сокрушенно бормотать: "Ребята, ребята, ребята"

– Что с тобой, Колян? – спросил незнакомый паренек.

– У тебя опыт внедрения? – спросил еще один.

Я, только сейчас поняв, что я для них некий Коля, сорвался с места и побежал за угол старинного здания, стоящего во главе площади. На углу несколько человек стояли, слушая гитару. Я, неожиданно выхватив инструмент из рук игравшего, под всеобщее одобрение, взял баре на пятом ладу. Определив тем самым что мои способности меня не покинули, я успокоился, отдал гитару обратно и направился дальше.

Кинув взгляд на небо, я увидел осенний листопад, вьющийся спиралью вокруг солнца. Это явление почему-то напомнило мне о средневековье; в это же мгновение кто-то схватил меня за руку.

– Ты истинный испанец, судя по этой татуировке.

Взглянув на надпись от локтя до запястья, которое схватил, как я решил какой-то конкистадор, я прочитал латинскую фразу:"Зло везде"

– Мы построим этот храм заново,– сказал испанец и повернулся в сторону строящегося здания – недостроенной копии того, что стояло рядом – Ты поможешь мне сделать Испанию великой вновь!

Это восклицание из его уст было подпитано резко напрягшейся атмосферой темнеющего неба. И я поспешил, вырвав сжатую руку, удалиться. Напоследок я крикнул:

– Просто повесьте на старое здание новую табличку.

Появившийся на пути переход оказался пустым. Он привел меня в метро, где по дороге к вагону меня перехватил какой-то китаец. Он говорил на своем родном языке и, к моему удивлению, я его понимал.

– Я помогу вам сделать рекламу – сказал я в ответ на очередное выражение китайца и взял протянутый им косяк.

Затянувшись анашой, я почувствовал небывалое вдохновение и, сделав еще несколько шагов, оказался перед створчатой дверью вагона, которая вела в подвал. Подвал был ярко освещен, словно это была какая-то студия. Три дополнительных китайца следили за моими действиями. Я встал к одной из освещенных стен и произнес:

– Надежность и удобство путешествий в компании с эиртрэвэл.

На пару мгновений я почувствовал необходимость говорить без остановки, но, воспротивившись, – отвлекся. За спинами китайцев просиял еще один дверной проем. Я вышел из него на улицу и оказался на рынке в толпе людей, рассматривавших полные вещей коробки. Вещи здесь не продавались, а раздавались.

В одной из коробок лежала куча женских панамок, и я подумал взять одну в подарок какой-нибудь девушке. Но передумал. Затем я почему-то решил, что найду свою единственную по этой панамке. Мне показалось, что для этого нужно лишь запомнить цвет панамы и цветы на ней, но словно в ответ на эту мысль, я услышал женский голос:

– Да, конечно, так и будет.

Взяв кепку из соседнего ящика, я вышел из толпы и обнаружил себя в знакомом парке. Такой же, вроде бы, был рядом с моим домом. Может это он и был, я как-то не разобрался. В моей левой руке внезапно оказалась бутылка с водой, а на ногах были одеты шорты и кеды. Я вдруг решил, что пора готовиться к какому-то забегу. Я бежал с максимальной скоростью, достаточно долго, нисколько не запыхавшись пробежал с километр, но, почему-то, мне это дело надоело, и я перешел на шаг.

– Что его не устраивает? – услышал я далекий тихий голос.

Проигнорировав этот голос, я сделал очередной шаг и увяз. Наклонившись, я поднял комок земли, которая оказалась густой как каша и, словно недопонимая, что это за субстанция, начал мять ее. В нескольких метрах от меня залаяла собака. Она была на поводке у человека, одетого в устаревшую военную форму, что обозначило для меня время Великой Отечественной войны, в которое я, похоже, перенесся.

Немедля я принялся брать высоту. Пригорок слева от меня оказался невысоким и, как я и ожидал, за ним находился вражеский отряд. Я увидел здание с аркой, проезд в которую был перекрыт машиной, окруженной четырьмя постовыми солдатами.

Первым моим действием было нападение на ближайшего солдата сзади. Прикрывшись им, как живым щитом, я душил этого солдата, пока тот не выпустил винтовку из своих рук. Взяв оружие, я атаковал в штыковую еще одновременно троих солдат. Пара взмахов вправо и влево, и они легли замертво. Войдя в арку, я обнаружил группу пленных, охраняемых двумя вооруженными. Я решил опробовать винтовку и выстрелил. Никогда ранее не пользовавшись оружием, я, естественно, промазал. И, к своему сожалению, попал в пленную бабульку. Солдаты сразу же повернулись в мою сторону, но не успели они поднять свое оружие, как я по очереди застрелил их обоих.

Пленные пошли на выход. Спускаясь по лестнице, они проходили мимо меня с радостными лицами. Я стоял, понурив голову, чувствуя себя виновным в убийстве старушки.

– Я тебя уже простила, – сказала одна шагавшая на выход девушка, словно подразумевая, что это сущий пустяк.

Мне этот случай пустяком не показался. Мне дико захотелось исповедоваться.

Обернувшись назад, я увидел херувима с крыльями, сидевшего на троне. Бросившись на пол, я преклонил перед ним голову и в трепете спросил:

– Что мне теперь делать?

Херувим опустив руку мне на голову молвил:

– Тяжелы дни скорби и страдания человеческого, да боле будет страдать ищущий, но найдет. Но коли жаждешь сейчас, без веры, отправишься туда, где ее обрящешь, в один из кругов геенны огненной!

Мои ноги начало жечь, словно кто-то ухватил их за лодыжки раскаленными перчатками. Открыв глаза, я убрал из-под руки херувима голову, выпрямился и ударил наотмашь какого-то монстра. Увидев, как тот испарился, я встал на ноги и произнес:

– Значит, мне не нужна вера.

– С людьми пойдешь, людьми гоним будешь – произнес херувим и, подпрыгнув, взлетел вертикально вверх.

После раскрывшегося неба, херувим исчез в сияющей светом дыре, а я остался один. Мне стало очень грустно, и материя вокруг, словно отзываясь на мое настроение, поблекла.

Я шел в неизвестном направлении среди темных зданий и переулков, постепенно редевших и становившихся темнее, пока в итоге не оказался в непроглядной темноте. Впрочем, по-прежнему ощущая почву под ногами. Вдалеке горела одна единственная крохотная точка. Я взял направление на нее.

Добравшись до точки, я обнаружил что она – фонарь на столбе, отбрасывающий свет на небольшую окружность асфальта.

Спустя несколько мгновений на свет вышел некто; стукнув несколько раз каблуками туфель он обратился ко мне:

– Мы вынуждены оборвать твое путешествие.

Неизвестный был одет в классический костюм с галстуком, а на его голове была шляпа с загнутыми краями. Он был очень высок и строен, но несмотря на то, что у него было человеческое тело, у него не было лица. Собственно, первой вещью, из всего произошедшего, показавшейся мне не понятной, было то, что он умеет говорить.

– Я безликий – продолжал этот некто – я проводник в мире снов. Или, пусть тебе будет известно, в измерении Лимб. Прошу проследовать за мной.

Безликий отвел руку в сторону, показывая на из неоткуда появившуюся дверь, стоявшую прямо на асфальте.

Я открыл ее и увидел какой-то тоннель, освещенный до самой глубины неизвестно, как и чем. Войдя внутрь я понял, что меня засасывает. Засасывает все сильней с каждым новым шагом. В итоге, мои ноги повисли в воздухе, и я в полете устремился в глубь тоннеля.

Вспышка в конце заставила меня проснуться.

***

Когда я сделал первое движение, онемевшая спина отозвалась легким хрустом. Резко дунувший ветер, заставивший меня окончательно пробудиться, последовательно вызвал два недоумения "Почему так больно?" и "Где я?". В сумме эти два вопроса не придали никакой ясности, но явно были как-то связаны друг с другом. И единственной логикой в том, что я проснулся на обочине какой-то дороги, был вчерашний вечер. Взрыв компьютера и удар по моей голове, отозвались в моей памяти четко запечатленными картинками. А далее началось слайд шоу только что закончившегося сна. Протерев двумя пальцами глаза, словно не веря в происходящее, я тряхнул головой и встал. Вставать было больно, до того больно, что колени меня чуть не подвели. Но я все-таки встал, с некоторым облегчением и настроем что-то предпринять.

Вдоль двухполосной автомобильной дороги стояли коттеджи, огороженные разными на вкус и достаток заборами. Я направился вдоль улицы с целью согреться и поискать помощь со стороны автомобилистов и жителей этого, по всей видимости, поселка.

Кто бы это ни был, то есть виновник этой злой шутки, он наверняка имеет что-то против меня лично. Но чем я мог кому-то навредить? Я простой мультипликатор, живущий на среднячковую зарплату и временами тащущий в Дотку. Я никому не мешаю и не претендую ни на какую роль в опасных сферах бизнеса. У меня нет ни то чтобы врагов, даже и друзей – то толком нет. Может, жена причастна? Тоже не вариант. Кому могла помешать простушка – домохозяйка? Короче, дело темное, с привкусом таинственности, свойственной разве что деятельности детектива, ищущего логику в работе маньяка.

По серой беспросветной пелене небосвода нельзя было догадаться – утро было или день двигался к вечеру, но, так или иначе, было подозрительно безлюдно. Я уже было собирался позвонить в дверь первого попавшегося коттеджа, но, наконец, на дороге появилась машина и мое внимание переключилось на нее. Я подготовил просьбу подбросить до города и вытянул руку в позе голосующего. Подъехавший лексус проехал мимо, но все же остановился в нескольких метрах от меня. Из его двери вышел приветливой наружности водитель…

– Здарова, ты не мог бы подвезти…-говорил я, пока водитель шел ко мне навстречу, пока он не взял меня за воротник обеими руками.

– Какого хрена ты тут делаешь? – спросил водитель с перекосившимся от злости лицом, – Тварь да я тебя прямо здесь закопаю!

Занервничав от перепуга, я еле нашел слова:

– Да в чем я виноват то? Я очнулся сегодня у дороги. И откуда ты вообще знаешь меня?

– Вова не дури – руки водилы сильнее сжали мой воротник – Я, по – твоему, похож на дебила? Ты сбежал? Или, может, узнав правду. перекинулся? Говори! Говори давай!

– Я не понимаю, о чем ты! Пусти!

– Не хочешь говорить? Ща, постой, я дам тебе повод.

Оказавшийся не столь уж и доброжелательным, водитель, отошел в сторону. Смачно схаркнув пару раз под ноги, показывая тем самым свое отношение к делу, он позвонил по телефону.

– Хай дворник. Слушай, тут такое дело… Еду я себе домой, а у дороги Вова Крэйсид голосует. Че за явление такое? Да, он. И я без понятия. Может, ментам его? Да, тогда не вариант. И че делать? Чееего? Поднять? Научить?! Ты же знаешь, сколько одна его мечта стоит! Как что? Мне бы на свои накопить. Пф! Ага, ты сам-то в это веришь? Все, хватит, пока я жив, в нашем городе он ничего не добьётся. Передай новость нашим и, если, – водила начал медленно разжевывать – хоть одна тварь протянет ему руку помощи, я лично ее отрублю. Понял? Пока.

Закончив разговор, водила сел обратно в машину. Чуть проехав он остановился и выкрикнул в приоткрытую дверь:

– Мне насрать, куда ты отправишься, но в город лучше не суйся!

– Что за город то? – спросил я.

– Таганрог, дятел, Таганрог! – выкрикнув ответ, водила с приглушенным стуком захлопнул дверь, как бы поставив точку.

Машина тронулась и унеслась прочь.

Морально убежденный в том, что я дятел, я сел на скамью рядом с очередным коттеджем и погрузился в свое недопонимание ситуации. Пока я анализировал слова водилы-верзилы, проехало с десяток машин в обе стороны. Зажглись фонарные столбы. Наступил вечер, предвещавший одинокую, холодную ночь. Подступили жажда и голод. Пришло желание опорожниться и, как на зло, не было ни кустов ни деревьев с листьями. Позвонив в ближайшую калитку, я представился хозяину коттеджа родственником его соседки (-Ах, Ирины Константиновны?; – Да, да.) и, в связи с загрязнившимся биотуалетом, напросился, так сказать, на вынужденный визит. Сделав дело, я заодно выяснил, где расположен ближайший вокзал и, распрощавшись, направился на северо-восток.

Что, интересно, значат слова "поднять и научить"? Обычно так говорят, когда хотят подтянуть кого-то в определенное наделенное влиянием общество… Еще тут попахивало какой-то тайной бытия, или таинством бытия, я не особо в этом разбираюсь. Куда мне там до высших сфер и секретов вселенной? Мне достаточно фактов вроде таких как: "найтсталкер рвет в дуэли рикимару" или типа "паладин и деснайт беспроигрышная комбинация для Пвп". Я доволен этими мелочами. Я этим живу. Я маленький, невзрачный человек в этом огромном мире. Моя жизнь настолько же незначительна, насколько бесконечно малое в сравнении с бесконечно большим. Конечно, не секрет ни для кого, что в определенных кругах крутятся большие деньги и кто-то выкарабкивается даже из трясучих болот, достигая в последствии огромных высот, но чтобы я, вдруг, получил какую-то роль в этом "большом театре" – невообразимо. А раз меня не убили, а как было сказано перед отключкой (только сейчас вспомнил) "перевели", значит, на меня возлагают определенные надежды. Однако, судя по всему, я просто превращусь в бомжа, если не доберусь до дома, до моей Леночки. Во всяком случае, без поддержки со стороны, мне делать здесь нечего, а, по словам водилы, ее и не будет. Или я чего-то не допираю, или меня просто кинули здесь помирать. Хотя разве может быть такое, чтобы мне не дали вернуться в Москву?

С такими очень замороченными вопросами я шел по ночным дорогам Таганрогского пригорода. Сперва я рассуждал, а, позднее, стал попросту злиться. Что это за порядок такой в стране, где вот так просто могут взять, да украсть кого угодно и выкинуть у дороги? Эта злость спроецировалась изнутри на внешний мир. Меня бесила дорога, фонари, заборы, все бесило. Даже полная луна, решившая составить мне компанию, со всей своей мистической значимостью, казалась чем-то пустым и банальным.

Я чувствовал, что прикоснулся к чему-то из ряда вон выходящему, но мир которому, свойственно постоянное беспокойство, не придав произошедшему со мной значения, свидетельствовал об обратном.

И это тоже бесило.

Кому бы я ни насолил, и какую-бы правду я еще не постиг, я равнодушно отношусь и к втаптыванию в грязь, и к возвышению над ней, по крайней мере до тех пор, пока меня самого не коснется один из этих двух пунктов. Я умею подстраиваться, и убежденность в неустойчивости всего сущего отличное подспорье в том, чтобы быть довольным своим прошлым и чихать на будущее. Пусть случившееся может даже оказаться шалостью этого Кекьера и не иметь определенного смысла, мое достоинство останется при мне…

Постепенно в своих размышлениях я приближался к примирению с самим собой.

…Ничего не поделаешь, человеческая роль в этом мире останется неизменной при любых обстоятельствах. Человек никогда не сможет найти себе истинное применение потому, что истина не совместима с его природой. И какие тайны не открывай, под каким углом не смотри, все равно ничто не изменит мое несерьезное отношение, этот скептицизм, ко рвению к новым горизонтам. Со знанием того что знаю я, желание к дальнейшему развитию или стремление к новым познаниям, отторгается на принципиальном уровне. И пусть надо мной даже нависнут секреты иллюминатов, мне нет до них никакого дела, так как для меня ясно, что человеческие функции и способы воздействия идентичны и строго ограничены на любом уровне влияния. Каждый хочет быть как можно более свободным и пусть не настолько свободным, как я сейчас, но мне хорошо известна формула этого вожделенного состояния. ВОВ, Дота и Квэйк. Больше ничего и не надо для счастья. А я ведь енд-гейм хайлевел Вова Крэйсид, левел сто, блять. Я андэд с имуном к страху и в следующий раз буду наготове с даггером, когда вздумаете нападать. Все – и Кекьер и верзила-водила, все, кто бы там не был, обломайтесь, я еду домой.

Поднявшееся настроение было обусловлено появлением здания вокзала на горизонте. Из-за отсутствия паспорта и денег мне пришлось пролезть в дыру каменного забора, чтобы забраться на платформу. Сев на скамью, я стал ждать утра в надежде зайцем добраться до Москвы. Постепенно утомившись от пустых, повторяющихся мыслей я закинул на лавку ноги, лег и уснул.

Глава 4.

No easy way out.

– Всем хаюшки, это Бантик-бой с очередным влогом про мою жизнь. В этот раз мы поедем в Таганрог. Конечно, не секрет, что этот город включили в меню, но мало кто представляет себе тамошнее жизнеустройство. Это будет, блять, очень познавательный урок культуры.

Ну вроде так. Лучше я и не скажу. Выход на экраны эта поездка, конечно, мне не обеспечит, но другой перспективы у меня пока нет. По чуть-чуть, по чуть-чуть, я добьюсь чего-нибудь. Какая-то я разбитая этим утром. Наверное, сказывается расставание с Вуфом… Все. ни слова, ни мысли о нем. Говорят, от воспоминаний о расставании можно и с ума сойти. Но ничего, мне это не грозит. У меня ведь есть каша "Быстров" – быстро съел и ко всему готов.

Эх, моя татуированная жизнь. Когда ж ты мне преподнесешь сюрприз? Я конечно не часто езжу на сапсанах, но я ожидаю от тебя большего. Ладно, поела – пора на такси. То есть на вокзал.

– Итак, я выдвинулась в путь. Как вы можете заметить, я в уютном новомодном "Сапсанчике". Ехать мне предстоит семнадцать с половиной часов и, могу сказать, меня не привлекает все это время глазеть на природу, поэтому я продолжу смотреть свои пафосные сны.

Ну вот, наконец-то тронулись. Лишь бы в Таганроге не доебался какой-нибудь мудак. На окраинах наверняка сразу выкупают приезжих. Вытащу селфи – палку и сразу налетит куча "гхэкающих" дебилов…

Да, кстати, я тут накачала себе гоа-гила, надо расслабиться и вздремнуть. Может, я хоть под музыку выберусь из лабиринта.

Какого… Ах да, я в поезде. Еще не приехала. Что там было-то. Какой-то парфюм. Что-то про шкуру… А, точно! Я надела тигриную шкуру и меня обозвали шкурой года. А я ответила "самая дорогая, между прочим".

Какой бред!

Очередной провал. Очередной выкидыш, а не сон. Я – конченная, конченная лохушка и нет пути наверх. Может, я действительно такая пафосная, как обо мне говорят? Какая еще? Циничная, гордая, говнистая? Я – блондинка, идите на хер! Я вымирающий вид! Ген белых волос имеет огромный шанс испариться вовсе, но нам, блондинкам, не нужно ваше сострадание. Каждому хочется совратить, заарканить, пышную блондиночку, но это мало кому по силам. А если наша уникальность – это не преимущество, то за что, в принципе, уважать мужиков. Какие есть преимущества у них?

Ладно, перекусила, можно и опять поспать.

Мужики блин, эти мужики…

"Остановка Южный Таганрог"

Что, что? Таганрог? Моя, что ль?

– Бабуль, сорян, Таганрог? Да?

Кивающая бабуля – значит, знающая бабуля. Скорей на выход. Скорей. Блин, даже не заметила, как уснула.

Итак я на месте…

А мужиков этих, с переоцененным чувством собственного достоинства, надо придать женской анафеме.

О чем я вообще? Злюсь че-то…

Палка, смартфон, быстрее заснять эпизод, пока поезд не отъехал.

– Вот я и приехала в Таганрог. Поспала, немного, отдохнула. Если кто-то хочет оставить комментарий к моему сну, залезайте на мою страничку в Рэнегейде. А пока мы потроллим местный колорит. Как видите, он отдыхает здесь прямо на скамейке. Эй, спящий уродец! Э… Да ладно! Стоп.

Спокойно, отойди и не вмешивайся. Просто пройди мимо, Валя, просто пройди мимо. Тебе это не к чему. Что бы тут ни делал Крэйсид, тебе это не интересно. За него могут и срок дать. А если это уже не актуально? Может, правила поменялись? Законы и суета или дерзость и приключение? Сейчас уйду и упущу шанс. Ну на что моя жизнь тянет? На надгробие мертвой грешницы? Так…

– Эй, эй проснись.

Да уж, надеюсь, твой фантом не натворит тут бед. Не ждать же конца сна.

– Эй, привет, ну что, ты как?

– А? Что? Да… я че то кимарнул. А ты кто?

– Я Валя. Валя Чирская. Бантик-бой, может, слышал, я тату – модель.

– Вова. Вова Косенко, геймер – долбоеб.

– Да уж, долбоеб, так долбоеб.

Долбоебище вселенского масштаба. И че дальше делать?

– Что?

– Да нет, ничего, я о своем, – вот тут главное не ошибиться – Ты не знаешь где мы?

– Ну это… пригород Таганрога. А тебя тоже похитили? Или, так сказать, перевели?

Ах, перевели… Ублюдки, они че, совсем страх потеряли? Может, получится поднасрать? Попробуем разложить пасьянс, если срастется – я стану гребаной суперновой, испепеляющей эту страну! Все, заебали.

– Короче, Вов, в Москву нам нельзя. Ты многое не знаешь, но таковы правила.

– Чьи, на хрен, правила?

– Плохо, что ты еще не в курсе.

– Так просвети меня. Присаживайся, я никуда не спешу. На меня тут уже нагнал жути один. И не подвез, и ментам не сдал, и что-то про мою мечту сказал. Я ни хрена не понимаю.

Надеюсь, здесь нет камер или жучков. Да ладно, все равно засвечусь.

– Короче, так. Я расскажу тебе кое-что подозрительно необычное. Представь себе, что мир снов – не просто наше воображение за закрытыми глазами, а реально существующее место. Конкретнее, это – черная дыра в космосе, где происходят все сны. В девяносто восьмом году изобрели устройство, способное переносить сны на экран. Затем сны стали записывать и продавать особо богатым людям. Многие сны были похожи на фильмы и, когда картинка получила нормальное разрешение, видеосны стали бизнесом. Люди стали смотреть фильмы наряду со снами, не различая их, а большинство даже и не подозревая о подмене. Но дальше – больше. При подключении некоторых людей к этому устройству иногда случался парадокс. Оказалось, что некоторые люди, их еще окрестили псиониками, способны создавать материю вокруг себя с помощью воображения, одним усилием воли. После был создан компьютер, способный замораживать эти парадоксы или реализовывать их в зависимости от решения управляющих органов, решающих одобрить или не одобрить проект. А за счет того, насколько псионик компетентен в науках, то, что он видел во сне получается прочным или нет в реальности. Постепенно люди начали вникать в ценность снов, тут то и была создана компания Ренегейд, создавшая на них монополию. Один из работников Ренегейда, бывший антифашист Вайпер, создал рейтинговый учет самых искусных дримеров и теперь все, кто знает, могут следить и продвигать свои мечты на сайте с закрытым доступом. Когда компания перешла в руки криминально известному скину Геношу, в Ренегейде произошли большие перемены, стычки между фашистами и антифашистами не прошли бесследно, но, в итоге, компания досталась ни тем и не другим. По сей день, уже вот около десяти лет, Ренегейд в руках у человека, известного под ником СиДью…