Девочка скрылась в дверном проёме.
Дети поняли только то, что кашу есть нельзя. Только вот как это сделать, за каждым их движеньем следят.
– Давайте, когда они отвлекутся, мы кашу за воротник себе выльем. Потом в туалете в яму выкинем, – шепнул с верхней койки Алёша.
– Давайте, – согласилась Феня.
Ребята ещё долго не могли уснуть, думая о загадочной девочке без ступней.
Наутро всех детей повели на завтрак. Им разлили в чашки баланду. Дети принялись есть её, и буквально через пару минут несколько десятков из них схватилось за животы. Владик, Алёша и Феня дождались, пока солдаты отвлекутся на больных, и вылили кашу каждый в свою рубашку, которые друзья предварительно заправили в штаны.
Через пару часов детей повели в туалет, где ребята и вытряхнули из рубашек кашу.
В эту ночь жителей в бараке стало в разы меньше. Появилась даже пара свободных коек.
Глубокая ночь. Барак весь спит и только трое друзей мучаются от нестерпимого голода. Они весь день ничего не ели, как и наказывала им их ночная гостья.
– Кушать хочется, – проскулила Феня.
– И нам, – хором промямлили близнецы.
– Кап, капля, кать. Вам никогда об этом не узнать. И не моя в том вина, что тара каплями полна, – послышалась из коридора знакомая песенка.
Друзья отвлеклись от своих урчащих животов и посмотрели на ту, что, как и прошлой ночью, столь приятно говорила.
– Вы просто умнички. За это я дам вам подарок. Вот, кушайте, – девочка протянула троице горсть красных ягод.
Дети не спросили, ни что это за ягоды, ни откуда гостья их взяла. Они жадно ели кисло-горькие бусинки, пока не провалились во внезапный сон.
– Вам ещё рано к нам. А завтра будет вовремя на волю, – прошептала девочка, улыбаясь, и погладила Владика, Алёшу и Феню по голове.
Наутро, когда надзирательница пришла в барак, чтобы разбудить детей, она обнаружила близнецов и Феню в очень плохом состоянии: у детей был жар, и всё их тело было покрыто сыпью, а зрачки с трудом реагировали на свет.
Женщина выругалась на польском и пошла за командиром.
Пришел высокий мужчина, крепкий в плечах. На лице выражение злобы и презрения. Он приказал избавиться от детей, выкинув их в яму.