А я в людях разбираюсь, не просто же так я быстро и уверенно прошла путь от стажерки в кадровом агентстве до серьезной должности руководителя отдела кадров крупного лечебного учреждения с широким кругом должностных обязанностей и полномочий и еще более серьезным неформальным влиянием на все, что происходит в нашей больнице. Коллектив у нас большой и сложный, отношения запутанные, работа у всех ответственная – пытаются лечить, больница все-таки, а не перевалочный пункт на кладбище. И бюджет учреждения такой, что прямо скажем, есть что воровать, а это дело по нынешним временам опасное и требующее чуть ли не больше знаний и умений, чем лечение людей. И не всем можно, а кому можно, тем воровать положено строго по чину, не зарываться.
Приходится за всеми приглядывать, регулировать процессы и эксцессов избегать.
Я спасу Генку от любых подстав, я их чую еще до того, как кто-то что-то подобное задумает. Просто я этого кого-то сразу вижу насквозь и все его или ее задумки знаю наперед еще до того, как человек до них додумается. Люди для меня предсказуемы. Предсказуемы потому, что понятны. Часто я понимаю людей лучше, чем они сами себя.
Поэтому любой, кто попробует злоупотребляя доверием, воспользоваться добротой и наивностью Гены и пустить моего Крокодила на сумочки, столкнется со мной. А столкновение со мной хуже, чем столкновение с бетонной стеной на скорости 100 км\час. Проще и гуманней будет самоубиться об стену. Я же не просто встану на пути всех, кто задумает обмануть моего Генку, я активно мстительна, изобретательна и коварна. В интригах я поднаторела – работа такая.
А Гена за всю жизнь натерпелся от своих «друзей», алчных баб и даже от родни такого, что другой бы уже или озлобился или скопытился от нервно-финансовых перегрузок. А мой – ничего, как огурец, готов к новым подвигам. Главное, душой не зачерствел, не почернел. Остался чистым, светлым, добрым человеком. И я больше никому не позволю из моего Гены делать сумки и мокасины из крокодиловой кожи. В конце концов, это мой Крокодил – что хочу, то и делаю. А хочу я не шкуру с него снимать, а штаны. И любить его – большого, голого и классного. Любить всей душой и – очень уже хотелось бы – всем телом.