Часть третья. Морж – есть морж.
Спешу одичалой грушей уйти.
Я теку по склону,
Расту там, где есть место,
Молча лежу у дороги
И улетаю вместе
С твоим дыханием, странник.
Сегодня – листом зелёным,
Завтра – высокой елью:
Всегда – переменным членом
И никогда твоею
Не стану я былью ясной.
Только зимой ненастной,
Когда распахну я двери,
Прошу: не гони с порога,
Пока в тепле не согреюсь.
Кому-то легко даётся
Игра на нейлоновых струнах –
Моя почему-то рвётся
И скинуть спешит подпруги.
Спешит одичалой грушей
Уйти с огорода-пашни
За косогор в дремучий
Лес, где не будут слаще
Плоды её для прохожих,
Зато слаще станут вёсны
От дикого пчёл жужжанья,
Зато встанут рядом сосны –
Свидетели распусканья
Её белокурых цветов.
Я напишу, когда буду готов,
Я напишу всего несколько слов,
Слов для тебя на бересте,
И может и ты захочешь вместЕ
Остаться со мной.
Но постой,
Как момент не тяни
Пора мне продолжить тему семьи.
Кухни окно.
Ну почему так тяжело
Стоять и смотреть в это кухни окно?
В смешанных чувствах
Хотеть и бояться
Снова в колошах
Дырявых остаться.
Как научиться любить без оценки?
Перенести руку с этой зацепки,
Выйти на новую плоскость движенья
И заменить ход скрипучий скольженьем?
Молчащая картина.
«Глеб, ты смотри, не заблудись
В мечтах своих без плоти:
Кто далеко забрёл так в лес,
Назад легко не ходит» -
Так наставлял, душой тревожась,
Отец поэта-сына,
А на стене, как тень, висела
Молчащая картина:
На ней отец был молодой
И не в военной форме,
Он только что на сборы
Билет себе оформил:
К вершинам горным устремиться
Из сереных болот,
За твёрдый камень ухватиться,
Пройдя ледник в обход,
Сердца с друзьями обнажить,
На звёзды вместе глядя,
И в связке траверсом пройти
Под музыку Вивальди.
Я был ему не интересен
С своими детскими мечтами,
Не знал я старых добрых песен
И не ходил под парусами.
Около семи.
Тут папа своей крепкою рукой
Мой юный подбородок поприподнял,
В глаза тепло мне посмотрел,
На табуретку сев, промолвил:
«Глеб, ты же мой сынок,
Ты – продолжение моей истории.
Ты знаешь, с мамой мы не можем толком спать
После поездки нашей в Евпаторию.
Как смотришь ты на то,
Чтоб всем нам прокатиться
И навестить наш старый дом,
Который часто сниться?»
Признаться, я опешил:
Вдруг сон – всего лишь сон,
Вдруг буду я опоры реальностью лишён?
Мы вечера дождались,
Когда пришла сестра
И братика мамуля из сада привела.
За ужином, как водится,
Собравшись за столом,
Мы повели беседу о разном и о том,
Что можно бы нам вместе на недельку
Поехать попроведать деревеньку.
Я молча принимал это решенье,
Что странно, так как встречи предвкушенье
Должно бы было пульс мой участить.
В ответ я начал что-то говорить
Про мир творений робкий и ранимый,
Про образов лик зыбкий и незримый,
Когда вступаешь на порог чужого дома,
Где всё, что знал ты, стало незнакомо,
Отлично от написанного словом,
И непривычно глазу в цвете новом.
Меня отец похлопал по плечу
Смирился, что не хохочу
Со всеми плану дерзкому семьи,
И объявил, что выезд завтра, около семи.