Бобры. Истории начало. Записки у весеннего причала. Книга1

Привычней были друг для друга.

Её коснулся я руки.

И звуки стали далеки.

«Валюша, отвори-ка дверь.

Глеб, как тебе теперь?»

«Да, норм. Вот навалилось сразу,

Что и не выплыть водолазу».

Тем временем моя сестрёнка,

Расправив на столе скатёрку

Стала раскладывать игру.

Повернув голову к окну,

Наташа мне давала отдохнуть.

Змейка косы едва касалась плеч -

Хозяйку их от сглаза уберечь.

Её спокойствие передалось и мне.

В нём растворился, как в забытом сне.

Глебов сон.

Её глазами видел озеро седое

В туманной дымке, в тростнике – каноэ,

К каштану прислонённое весло.

Взгляд назад – и вот он я,

Иду, куда ведёт меня,

Соседка странная моя –

Наташа.

«Цель наша –

На том берегу,

Тебе добраться помогу,

А дальше – сам,

Пойдёшь по дядиным следам.

(Тростнику:)

Здравствуй, тростник,

Наш проводник

До берега другого»!

(Глебу:)

«Прошу тебя,

Не говори ни слова!

Здесь – царство моего закона.

А ты смотри, запоминай, что слышишь,

Потом в блокноте записном опишешь».

(Тростнику:)

«Нас дядя ждёт,

Он попросил, чтоб ты

Его к нам пропустил.

Я поручаюсь за мальчишку.

Дай в путь нам своего сынишку.

Как только из тумана нас выведет каноэ,

Я ветру за него замолвлю слово.

Вернётся он назад течением свободным

И род прославит свой поступком благородным».

Тростник шептал, тростник качался –

И вместе с нами оказался

В каноэ смелый рулевой -

Тростник-малютка удалой.

Теперь, когда нас стало трое,

Берег оставило каноэ.

Туман и ветер заключили договор:

До середины вод скрыть озера простор.

Туда и вёл каноэ проводник,

Наследник берега и ила ученик.

Мне показалось, что в тумане

Мы были не одни.

Бобры скользили рядом с нами,

Отсчитывая дни.

Их спинки серебром сверкали

Озёрных сонных вод,

Над ними бабочки кружили

Весенний хоровод.

Вода была ещё холодной

И вязь свою плела

Под плотным пологом густого

Тумана полотна.

Льда не осталось.

Он ушёл, оставив до зимы

Их отношения с водой свободными.

Туман редел, бобры уплыли.

Мы к середине выходили

И озера, и дня.

Наташа посмотрела на меня.

И улыбнулась улыбкою сестры,

Словно припасены

Уже подарки были,

И друг за другом выходили

Феи.

«Вас дольше я держать не смею», -

Она сказала тростнику.

И ветру протянув руку,

Расправила ладонь.

И я почувствовал, какая

Разлилась гармония.

Он пальцы ласково её перебирал,

Словно посланья считывал сигнал.

Вдруг подхватил тростник,

Его поднял на миг,

На воду бережно спустил

И в путь обратный отпустил.

Наташа села, подняла весло.

Каноэ дальше мягко понесло.

Разголубило небо воду,

И я почувствовал свободу

Её движений озорных

И сладость мыслей молодых.

Слетали капли с лопастей весла,

Пронзала искрами их светлая весна.

На каждой лопасти всё те же два бобра,

Как на запястье, цвета серебра.

Я змейкою косы её узнал -

Страх совпадений меня больше не держал.

С бобрами будто чувствовал теперь единство,

Отцовства гордость, счастье материнства,

Любовь сестры и помощь брата.

И мыслей этою объята

Была Наташа.

Каноэ наше

Меж тем достигло берега другого.

«Ты помнишь, я тебя просила

Слово, пока плывём мы, сохранить.

Теперь ты можешь подарить

Его мне музыки звучанье.

С тобою дальше я пойду лишь как воспоминанье.

На берег не могу ступить.

Я дяде поручу хранить

Свет твоего дыханья.

Теперь послушай. Ты узнаешь,

Когда блокнот перелистаешь,

Что за реальностью одной,

Стоят незримые порой

Миры.

Их судьбы переплетены,

В спирали объединены календарём

И проявляют свою сущность день за днём.

«Поймём мы или не поймём,

Придём мы или не придём,

Бредём мы или не бредём,

Прядём мы или не прядём», -

Тут раздалось из-за бугра,

И мы увидели бобра.

«А вот и дядя, наконец!

Всё так же юн,

Всё так же стар»!