– Слушай, капитан, а ты растёшь, как на дрожжах! Не-не, я серьёзно! Такой последовательной и логичной аналитики от тебя днём с огнем не дождешься, я аж протрезвел. – Анатолий привстал и хлопнул напарника по плечу.
– Что, прикалываешься?..
– Нисколько! Хорошая, годная версия. Я об этом не подумал даже. Действительно, место странное, не то, что многоэтажки Балашихи. Но… ладно, мы говорили уже об этом. Пока не знаю, как всё связать воедино.
– А что связывать-то? Ребятки там действуют сообща! Один снимает, другой готовит место преступления, третий осуществляет, четвёртый пускает фотки в народ и так далее.
– Ага, а пятый угадывает с точность до 99%, что именно так расположатся машины после взрыва, что именно так будут бегать люди, что именно так и на том месте спиной вверх будет лежать Серебряк, и что конечно же, мы опоздаем и не сможем расстроить их планы. Если так, знаешь, нам такие ребятки на службе очень нужны! Прям команда Вольфов Мессингов какая-то, ага. А нас бы всех поувольнять за профнепригодность, один такой со всеми следственными заданиями справится.
– Да ладно тебе, Толя, опять ты прикалываешся. Надо тряхануть этих выживших, уверен, они не только на заказчика выведут но и на этих фотографов, и про программку объяснят, как надо.
– Я не прикалываюсь, я логично рассуждаю, и эту логику не могу игнорировать. А что до налётчиков, то это не наше уже дело, их Шумыга будет вести, мы, разве что свидетелями пойдём. Так что, фоточки, как обычно, остаются с нами наедине. Давай, доедай, и пойдём по домам.
Следующие несколько дней капитан и майор гоняли, как палёные зайцы от Краснопресненской до Балашихи, от Лубянки до Петровки 38. Постоянные расспросы, подписи и следственные мероприятия шли чередой один за другим, и фактически превращались в поток краш-тестов для их наспех сочиненной версии происшествия, а также и для психики майора, которая справлялась со всем этим всё хуже и хуже. К капитану было гораздо меньше вопросов, его оставили в покое и отправили на плановые боевые учения. В какой-то момент, Горчаков начал понимать, что мелкая ложь всем и везде не может продолжаться бесконечно и рано или поздно у любого ушлого следователя сложится в голове в единый пазл, и тогда тот задаст Анатолию какой-нибудь уж совсем неудобный вопрос. В подтверждение тому стали усилившиеся проверки, вплоть до мобильных устройств и компьютера, которые конечно, Горчаков заблаговременно почистил и удалил все пути посещений и сохранённые фотографии. Было очевидно, что начальство теперь не спускает с него глаз и очень внимательно присматривается к его перемещениям. Впрочем, Анатолий понимал, что это вряд ли может вылиться в полноценную слежку, так как оснований для этого явно недостаточно, скорее, это демонстративное «родительское внимание», под которым майор должен показать свою лояльность и служебное пуританство. Так он и поступал все следующие дни, не давая ни малейшего повода докопаться к себе, смиренно исполняя все служебные поручения и соблюдая устав в мелочах. Горчаков понимал, что так будет продолжаться недолго, и либо вопросы иссякнут, внимание к его персоне упадёт и всё вернётся в свои русла, либо…
В середине рабочего дня в кабинете Горчакова зазвонил телефон. Анатолий снял трубку.
– Майор Го… – начал было произносить он стандартную фразу, но был тут же прерван.
– Анатолий Юрьевич, зайдите-ка ко мне, как освободитесь. – прервал его сухой и чёткий голос полковника Уманца.
– Хорошо товарищ по…
Раздались короткие гудки. Откинувшись на спинку стула, Анатолий потянулся. Он уже знал, что ничего хорошего в кабинете полковника его не ждёт. Профессиональным чутьём он давно научился различать голос и интонации полковника, а также стиль ведения разговора, который соответствовал разной шкале серьёзности. И это хорошо, ведь подобные знания помогали майору морально подготовиться. Он надел пиджак и вышел в коридор.
В кабинете Уманца сидели ещё несколько офицеров, но больше всего… из службы Информационной безопасности, включая старшего лейтенанта Ницмана и подполковника Полищука. Полковник Уманец ходил между ними, сложив руки за спину, явно пытаясь сосредоточиться на разговоре. По выражению его лица Анатолий мгновенно понял, что разговор предстоит очень нетривиальный, такой, что даже сам Уманец не знает, как его начать, в противном же случае, будь это банальный служебный разнос он бы крыл матом майора уже сейчас, не успев тот попасть за порог.
– Вот, – выдохнул полковник, доставая скрученный в трубочку глянцевый лист, – что скажете, а? Гляньте, гляньте, посмотрите!
Лист пошёл по рукам от дальнего края по направлению к Горчакову. Передавая его, офицеры недоумённо кривили лица и чесали вески. Когда лист дошёл до майора, тот уже знал, что будет изображено на нём. Знакомые контуры Москва-сити, синтетическая сетка артефактов обработки и конечно же, кровавая сцена на дорожном асфальте. Анатолий нахмурился так же, как все, почесал затылок и передал дальше.
– Или эта… – полковник передал второй лист. И на этот раз Горчаков угадал, что предстанет его глазам – та самая фото со злосчастным рынком.
– Все поняли, что там изображено, да?
Головы присутствующих неуверенно кивнули, невольно посматривая друг на друга, как бы ища подтверждение у соседа.
– Так вот, – сказал Уманец опускаясь в кресло, – это фотографии известных нам недавних происшествий. Вернее, какая-то фотографическая обработка, ну вы видите всё сами… И вот эта хрень гуляет по всему интернету.
Все присутствующие напряжённо молчали, ожидая продолжения.
– Вы спросите, и что тут такого? Мало ли что малолетние дрочеры наваяют в своих компьютерах, такого в сети пруд пруди, ведь так? – сказал полковник, острым взглядом пронизывая каждого. – В общем, ничего необычного, если бы не одно «но»… Дело в том, что эти каракули были созданы задолго до известных событий. Задолго – это за неделю или за две. И знаете, что самое интересное? В интернете они уже вовсю активно обсуждаются как до происшествий, так и после них… АЛЁЁ!!! – заорал полковник неожиданно. – Вы поняли, что я сказал только что? Ещё раз, повторю для тех, у кого дебилизм, или кретинизм, или аутизм, повторю чётко и ясно: даты, когда были выложены в сеть эти шедевры исчисляются несколькими неделями до тех событий, которые изображены на картинках!
В кабинете повисла гробовая тишина.
– Может быть, есть мысли, как такое могло произойти?.. Нет? Тогда продолжаем… – руки полковника тряслись открывая очередную папку. – Вот, полюбуйтесь. А это домик капитана МВД с блядями, и тоже снято на какой-то волшебный фотоаппарат, а это свалка, куда сбрасывали ртуть, только об этом никто ничего не знал, пока не появилось вот это. – полковник кинул на стол изображение свалки с еле заметными знаками Hg. – Проверили – а там и точно она, а вот эта, вы видите кто там и что. Если присмотреться, конечно…
Полковник раздал фотографии, которые тут же разошлись по рукам, а сам принялся ходить по кабинету сложив руки на груди и закусив губу.
– Ну теперь то кто-нибудь скажет мне, что это и откуда оно взялось?
Тишина в кабинете стала ещё глубже. Присутствующие офицеры застыли, словно боясь пошевелиться и лишь молча двигали глазами от листка к листку.
– А я скажу. – выдержав паузу, еле слышно шепнул Уманец. – Скажу. – он приблизился к столу и сел напротив присутствующих, глядя на них ошалелыми глазами и не разъединяя сцепленных пальцев.
– Это программа такая. Программа, в интернете. – произнёс полковник змеино-шепчущём голосом ещё ниже наклонившись над офицерами. – Говорят, в неё загружаешь фотографии, определенным образом снятые, и потом, она выдаёт результат. Иногда вот такой, какой вы только что наблюдали. И всё бы ничего, если б она не делала это задолго до события, которое ещё не произошло, или не проявляла то, чего не видно невооружённому глазу.
– А теперь, – сказал полковник с нервной дрожью в голосе медленно разгибаясь, – у меня один вопрос, господа офицеры: кто-нибудь может мне это объяснить? А?..
Ответом ему была тишина.
– И вот ведь, все опять молчат, да… а генерал в это время мне звонит и говорит, мол, что у вас там происходит, что за фотографии ещё, что там за интернет-пророки такие завелись? Как не в курсе? Мы не в курсе? Сам директор ФСБ уже в курсе, но не мы. Вот ведь, незадача, а!
Уманец засмеялся и встал с кресла.
– Не в курсе мы, блядь!!! – зарычал он как раненый бизон ударив изо всех сил кулаками о стол, да так, что все подпрыгнули, словно от ударной волны.
Уманец сидел на кресле глядя перед собой и одновременно, словно в пустоту, пальцы его сжимались в кулаки и еле заметно тряслись.
– Информационщики, вы что вообще делаете, а? Вы что там сидите, дрочите на запрещенных порносайтах что ли? Ну нахера вы нужны, когда вокруг вас распространяется какая-то хрень, о которой знает каждая тупая школота в интернете, а вы и слыхом не слыхали?.. Почему это доходит до генерала, даже до директора, блядь!.. Вы что, совсем оборзели все, вы понимаете, чем это нам грозит?! Это мы им должны докладывать, а не они нам. Да… да дело не в погонах даже, которые полетят с нас всех, это позор, позорище! Цифровых говнюков каких-то расплодили под самым боком, это надо же. Может, мне рапорт написать, а?
Висевшая гробовая тишина теперь нарушалась звуками тяжёлого дыхания.
– Но это ещё не всё, тут есть кое-что интересненькое… – Уманец начал опять кружить вокруг стола, словно акула, загоняющая стаю рыбёшек и продолжил. – Есть некая активность, которая наблюдалась в последнее время в наших рядах, и некоторые перемещения некоторых лиц, а также сетевая активность, отслеженная автоматически, наводят на мысль, что всё-таки не в таком уж и неведении находятся наши ряды. Или нет?.. Может, всё же, информация-то бродит?
И тут Горчаков понял, что нужно играть на опережение, нанося чёткий и точный контрудар, который должен убить всех зайцев, уведя от него опасности и одновременно дав преимущества в будущем.
– Да, вы правы, товарищ полковник, информация такая была.
Весь кабинет мгновенно пришёл в движение, послышался шорох, скрип стульев и неожиданные вздохи, все развернулись на Горчакова. Уманец остановился и развернул голову.
– Но не в таком объёме и не в том качестве, как вы только что описали. Иными словами, лично у меня и капитана Алексеенко было подозрение, что мы имеем дело со странной интернет-активностью, связанной с… предсказаниями и точными угадываниями на основе неких изображений.
– Оо как… – сказал Уманец подходя к Горчакову, – значит вам, товарищ майор, было известно о картинке, на которой убивают депутата?
Полковник задал сразу этот прямой вопрос и в упор посмотрел на Горчакова. Тот распрямил спину, и мельком оглядев присутствующих уставился на точку перед собой, успев лишь заметить как побледнел старший лейтенант Ницман.
– Нет, товарищ полковник, не известно. – чётко ответил Анатолий. – Но когда мы анализировали информацию из тех закрытых интернет-площадок, мы встречали упоминания о картинке, которая «предсказывала неизбежное», как выражались там. До этого же, я видел ту обработанную фотографию Бутовского рынка, но уже задним числом, с обсуждением её в соцсетях знаком, и даже проведя кое-какие проверки понял, что торопится с выводами не стоит…
– Вот как! И вы, товарищ Горчаков, об это молчали?! – полковник всплеснул руками.
– Молчал, так как докладывать было не о чем. Та информация, которая имелась у нас, была крайне ничтожной. Тем не менее я счёл своим долгом обратить внимание даже на этот маловажный факт и проверить источники фотографий. Со старшим лейтенантом Ницманом мы провели разведку некоторых площадок интернета на предмет выявления тем или изображений, которые могут помочь расследованию, но увы, ничего, большая часть интересующих нас постов стёрта, досталась только эта фотография, вокруг которой были только слухи и никаких реальных зацепок. Горчаков глянул на Ницмана взглядом, требующей понимания. Походы к майору и телефонные вызовы не остались бы незамеченными, и во избежание возникновения неудобных вопросов Горчаков сыграл на опережение.
– Почему вы сразу не обратились ко мне? Почему не передали запрос в прокуратуру?
– Товарищ полковник! Такое на моей памяти раза четыре было, когда почти сформированную уголовку толкали наверх, а потом выяснялось, что это гиблое дело, а начальство наше ох как такое не любит, вы же знаете! Могу с уверенностью заявить, что не было никаких оснований для возбуждения уголовного дела или активной сетевой слежки ввиду малого количества собранного мной материала.
– Но сейчас-то есть! И приходят мне эти материалы не от вас, а фактически сверху!..
Анатолий понимал, что полковнику конечно плевать на процессуальные формальности, и единственное, что его волнует, это гнев начальства и сохранность своих погон. А раз так, то надо дать Уманцу гарантию и максимально его успокоить. Сделать это, в данной ситуации было возможно только одним способом: прираскрыв завесу тайны, чуть-чуть получить взбучку, и взять на себя ответственность за дальнейшую раскрутку и завершение дела. А про «личную инициативу», за которую ратовал капитан теперь уже можно было окончательно забыть.
– Товарищ полковник, – спокойно продолжал Горчаков, – я абсолютно осознаю всю неприятность подобного положения, но это тот самый случай, когда начальство несправедливо поставило вам в вину полное отсутствие контроля над ситуацией, так как оно пока не знало, что ваши подчиненные уже давно двигаются данном направлении.
– Ох и балабол ж ты, Горчаков! Не пудри мне мозги пожалуйста, говори, что знаешь!
– Как я уже сказал, известно нам немного. Известно то, что распространяются по сети фотографии, содержащие якобы «предсказания» или компромат, известна фирма и организаторы известны некоторые каналы распространения.
– Твою ж мать, и он молчит!..
– Да, погодите, известно, но не было никакого основания для передачи материалов в прокуратуру, до сего дня, конечно. Так уж совпало, что мы буквально уже сегодня-завтра готовы были составить чёткий план следственных мероприятий и направить его вам на рассмотрение, документы с заготовками могу вам предъявить, так что работа велась.
Ницман бросил на майора удивлённый взгляд, и тот ему ответил еле заметным уверенным кивком.
– Так что, Виктор Васильевич, генерал Ватутич немного поторопился. У меня почти всё готово, чтобы начать полноценное расследование.
– Почти?! Это вы генеральному будете говорить «почти», мне из-за вас проблемы не нужны. За несвоевременное дознание и вялое отношение к делу вы будете наказаны, майор, а дело это вам не доверят, Ватутич перенаправит его скорее всего к Ирисову.
Горчаков напрягся и схватился за подлокотник кресла. Он мгновенно понял, что подобного развития событий он должен не допустить любой ценой – птичка, которую столько времени он и капитан кормили, теперь могла улететь от них, унеся с собой надежды на повышение по службе и денежное вознаграждение. Ситуация заставляла вытащить козыри. Горчаков встал с кресла.
– Товарищ полковник. Несмотря на незаконченность дела, мне известно больше, чем кому либо. Уже сейчас, я могу ответственно заявить, что дело о кражи со счетов Роснефти связанно именно с этими фотографиями. Тогда начальство не дало мне расследовать дело официально, и все, что я мог, это просто допросить этих ребят, выбив из них максимум информации. Если бы тогда этому делу дали официальный ход, то сейчас в нашем отделе уже красовался очередной «чемпионский кубок», и судя по всему, он был больше остальных. Ни этот случай, ни рынок, ни депутат не давал мне полномочий требовать от Службы информационной безопасности каких-либо материалов и уж тем более назначать слежение. Но тем не менее я, капитан Алексеенко и старший лейтенант Ницман проявили личную инициативу по сбору материала, который станет основанием к открытию дела, хотя с нас никто этого не требовал, и как вы уже видите, мы шли в верном направлении.
Горчаков глядел на полковника в упор. Напоминание о Роснефти должно было вселить чувство вины в Уманца, за то, что тот спрятал дело под ковёр, а акцент на личной инициативе и критической массе материалов от майора и капитана, это прямой намёк получение полномочий.
– Если я буду иметь соответствующие полномочия, у меня есть уверенность говорить, что вскоре наш отдел получит блестящую оценку нашей работы со всеми вытекающими оттуда позитивными последствиями. – подытожил Горчаков, и это был контрольный в голову для полковника. Загладить вину перед начальством, да ещё и подняться, конечно, с неплохим денежным вознаграждением, это не то, что Уманец мог упустить.
– Майор Горчаков, вы будете наказаны за несвоевременное осведомление! Сейчас же подписываю указ о лишении вас премии в этом месяце и дисциплинарном взыскании. А сегодня, до конца вечера, чтобы все материалы и ваша частная аналитика была у меня на столе!
– Так точно, товарищ полковник! – отрапортовал Горчаков и отдал честь. Он знал, что теперь можно только расслабится и ждать команды «фас».
Зайдя в свой кабинет и не успев закрыть дверь, Анатолий сел было за компьютер, но в неё тут же без стука вошёл молодой человек из информационного отдела.
– Извините, Анатолий Юрьевич, мне необходимо сделать копию с дисков вашего компьютера, приказ начальства.
– В таком случае, отчёт Уманцу будете писать вы! У меня пара часов, что бы он лежал на столе у начальства, в противном случае, буду вынужден написать, что вы помешали следователю в выполнении оперативной работы!
– Прошу прощения… – молодой человек растерялся от напора Горчакова. – Я всего лишь подключу юсб-устройство, оно всё будет делать в фоновом режиме…
– Подключайте, что хотите, но я буду писать, мне нужны все мои стандартные программы и документы.
– Ладно, хорошо… хотя это конечно… ладно, пусть, будет копироваться, это не должно мешать вам, но мне придётся постоять рядом, приказ.
– Да на здоровье. Только не мешайте мне.
Молодой человек подключил внешний диск с программой клонирования, запустил его и встал рядом. Горчаков открыл письменные и графические редакторы, как бы начав работу. На самом деле Анатолий понимал, что у него есть считаные секунды, чтобы удалить переписку Скайпа а также некоторые файлы, которые он не успел почистить. Молодой сержант стоял рядом и глазел на майора, что вероятно было частью приказа. Скрываться и шифроваться не имело смысла. Анатолий открыл программу, позволяющую удалять файлы окончательно с диска, залез через неё в свои документы и начал процедуру удаления. У сержанта округлились глаза и он в нерешительности застыл.
– Что бы делаете? Вы…
– А тебе что надо, паренёк? Занимайся своим делом и не лезь ко мне, понял?! Гопницкая наглость майора отшатнула информационщика от стола. Тот стал чуть поодаль и принялся ждать окончания копирования. Настучит ли молодой, было не так важно, главное, уничтожить компромат, что и было сделано. Вскоре процесс был окончен, сержант спешно забрал устройство и ретировался за дверь, даже не подняв глаз. Теперь же Анатолий полностью погрузился в создание отчёта. Вмиг концентрация сознания достигла предела, так как приходилось выверять каждое слово и много-много врать. Через несколько часов отчёт был окончен и отправлен Уманцу, а Горчаков быстро накинув плащ ускользнул из здания Федеральной Службы в парк, где его уже ждал капитан Алексеенко.
– Вот так, Гриша, такие дела.
Капитан грустно молчал. Затем вздохнув, сказал:
– Так тому и быть, значит. Теперь наша задача постараться срубить себе максимум с этого дела. А то, что оно может уплыть Ирисову, это недопустимо.
– Не уплывёт. Я надеюсь.
– Толь, ты чего? – капитан тронул Анатолия за плечо. Анатолий трясся и прерывисто дышал. – Ты заболел, что ли?..
– Да, что-то мне нездоровится, пойду-ка домой…
– Ясно, ты давай, иди, болеть сейчас нам запрещено.
– Давай Гриш. – коротко сказал майор и резко развернулся к своей машине даже не пожав руку.
– …пока. – вымолвил недоуменный капитан.
БМВ Горчакова резко тронулась и скрылась за углом. Проехав квартал, она остановилась у магазина, в котором Анатолий спешно купил виски. Сделав приличный глоток прямо за рулём, Горчаков нажал на газ и плавно тронулся. Это был тот самый случай, когда майор, всегда негативно относившийся к состоянию алкогольного опьянения за любым объектом повышенной опасности и тем более за рулём, теперь же не выдержал, и чтобы хоть как-то успокоить тремор рук и сердцебиение был вынужден прибегнуть к бутылке. Именно в виде этих симптомов стресс обычно настигал Горчакова, именно тогда, когда, казалось бы он с блеском вышел из сложной ситуации. И именно эти симптомы он тщательно скрывал от других, и тем более от сослуживцев, в глазах которых он мог показаться слабым и беспомощным. Единственный быстрый способ снять их – алкоголь. Второй глоток из бутылки прибавил смелости и педаль газа ещё увереннее ушла в пол.
Когда БМВ доехала до дома, левая сторона капота вместе с фарами была разбита и превратилась в металлолом, на боку, по дверям тянулась рваная царапина, лобовое стекло было в трещинах, боковое осыпалось полностью. Анатолий сидел на переднем сиденье и тяжело вздыхал. Навалившись на покорёженную дверь, Горчаков буквально вывалился на улицу, еле стоя на ногах. Под сидением валялась почти допитая бутылка виски. На какой-то момент майор остановился у автомобиля, ища в карманах ключи, как в этот момент из-за угла блеснули фары и две машины ГИБДД остановились возле разбитого БМВ. Несколько сотрудников быстро оказались рядом с Анатолием взяв его в окружение.
– Документы! – резко сказал один.
– Пожалуйста. – еле выговорил Горчаков и передал им удостоверение ФСБ.
Инспектор глянул их и тут же закашлялся.
– Ребят… чего было-то, я ж не сбил никого. Надеюсь… – тихо вымолвил майор.
– Сбил машину припаркованную и газонную вазу. Пока никого живого. Но это пока. Если так будете продолжать, то рано или поздно…
Инспектор отдал документы, негодующим взглядом глянул на пьяного Горчакова и скомандовал своим обратно в машины.
Проснувшись на следующий день Анатолий обнаружил пять пропущенных вызовов. Звонил капитан и полковник. На часах было уже больше полудня, а это значит, что он проспал целых двенадцать часов, что впрочем, слабо улучшило его состояние. Голова была тяжела, а по телу словно катались танки.
– Твою же мать, что делать?.. – слабо подумалось Анатолию. Апатия и вселенская усталость словно укутала его, думать и что-то решать не было ни сил ни желания. Он завернулся в одеяло, сел на кровать и уставился на стену.
В дверь позвонили. Затем ещё раз, и снова. Горчаков не открывал. Настойчивые звонки продолжались. Анатолий пересилил себя и открыл дверь. На пороге стоял капитан Алексеенко.
– Ну ты вчера уделался! – сказал капитан входя в квартиру. – Впрочем, понимаю, понимаю. А каретой своей пользоваться пока забудь, на моей покатаешься. Но это ладно, это всё мелочи… Толя! – поглядел на Горчакова Алексеенко и потряс его за плечи. – Не время унывать, действовать пора! Собирайся, дорогой, едем брать Чеботарёва, создателя Котейки, адрес уже пробили. Да, Горчаков, да, открыли дело и мы с тобой его ведём, так что, всё следствие пока на тебе, поздравляю!
С последними словами ко рту майора протянулась рука капитана с рюмкой, до краёв наполненной вчерашним недопитым виски. Анатолий молча опрокинул её, встрепенулся и вскочил с дивана. Через полчаса они уже летели на машине капитана рассекая морозный воздух Ленинского проспекта.
Глава 5.
К неприметной хрущёвке в маленьком переулке на окраине города подъехал чёрный Форд-фургон. В фургоне находились пятеро: капитан, майор и трое бойцов-оперативников. Горчаков изначально был против их присутствия, но устав обязывал брать с собой опергруппу, даже если это задержание ботаника-студента. А что касалось данного персонажа, то для него начальство не пожалело бы и целый взвод, так как уже за столь короткое время вроде бы заурядный создатель программы фотообработки уже успел внушить почти мистическую тревогу целому ряду чиновников ФСБ, включая генералов. Впрочем, достоин ли он такого к себе отношения, Следственное управление надеялось вскоре выяснить. А пока, всё что было, это пятеро вооружённых фээсбэшников, квартира на пятом этаже в старой хрущёвке у МКАДа и ордер на арест и обыск.
– В квартире горит свет, в двух местах. Наблюдатель сообщает, что в ней двое – мужчина и женщина. Мужчина часто в углу комнаты, скорее всего, за компьютером, информационная служба подтверждает: Чеботарёв входит в сеть из этой квартиры. Остаётся надеяться, что это точно он. Ключ от подъезда у меня, от чердака тоже, надеюсь, в ЖЭКе не перепутали, а то придётся мне стоять под козырьком, ждать, что кто-нибудь выйдет. Ломиться не будем, дабы внимание не привлекать. Как войду в подъезд, тут же все за мной, только пробираться по стене дома и не высовываться во двор, чтобы не было видно из окна. Витя и Саня тут же на крышу, цепляйте верёвку и спускайтесь к окнам – один в зал, другой на кухню. Ждите сигнала. Мы атакуем из коридора. Помните! Главное, чтобы он не успел нажать никакую кнопку, и его компьютерные системы, все, которые имеются, оставались в целостности. В противном случае может стереть информацию на раз, чего допустить никак нельзя. Готовность! – капитан махнул рукой и вышел из машины.
Он быстро проскользнул во двор и вынырнул из-за угла дома к ближнему подъезду доставая магнитный ключ. Домофон пикнул и Алексеенко открыл дверь. Затем, чуть только войдя в подъезд и нашарив в куртке рацию, нажал кнопку оповещения. Через тридцать секунд четверо человек гуськом нырнули в подъезд. Двое бойцов со снаряжением мигом вбежали на последний этаж и принялись открывать чердак. Трое остались внизу ждать, пока закрепится группа штурма. Не теряя времени, капитан достал мобильный и набрал номер.
– Алло, – тихим голосом сказал он, – Ольга Дмитриевна? Готовы? Тогда выходите.
Из квартиры на первом этаже послышался шорох и открылась дверь. В подъезд вышла пожилая женщина в домашнем плюшевом халате и таких же плюшевых тапочках.
– Познакомься, Анатолий, наш агент, Ольга Дмитриевна. – представил капитан женщину майору. – Как там, хозяева квартиры не сильно обиделись?
– Как обычно, молчат и боятся. – ответила со вздохом женщина.
– Ох, а надо ли было вас впутывать, сами не справились бы? – вмешался было Горчаков, но капитан осёк его:
– Надо. Только соседка, только в халате и только в тапочках, а не дядька в маске и с автоматом. Домашний уют, он понимаешь, способствует доверию и открывает самые крепкие двери. – капитан ехидно улыбнулся. – Так, где там наши альпинисты? – Григорий посмотрел на часы. – Ждём.
Через несколько минут тихо пискнула рация.
– Ребята на месте! Ольга Дмитриевна, ступайте наверх, мы за вами. Ну всё, с богом!
Через минуту женщина звонила дверь. Прислонившись к стене, на лестничном пролёте, капитан и майор наблюдали за сценой около двери.
– Здравствуйте! Это соседка снизу, вы меня топите!
Дверце приоткрылась на цепочке и женский голос что-то тихо сказал.
– Да, именно, можете спуститься, сами посмотреть! Это не первый раз уже, до вас жильцы жили, тоже топили, у меня весь потолок шубой встал, можете глянуть!
Дверь захлопнулась. Затем тут же открылась, но уже более широко.
– Входите, только вот сюда… – послышался тихий голос из коридора. Капитан нажал кнопку на рации – сигнал бойцам атаковать. Ольга Дмитриевна резко отступила за стену, все трое мгновенно взметнули вверх пистолеты и ринулись в открывшийся проход двери. Последний боец успел мигом вынести женщину в квартире внутрь коридора, тишину которого тут же оглушило резкое «ЛЕЖАТЬ!!! ВСЕМ НИ С МЕСТА, ФСБ!», а затем звон разбитого стекла и выстрел, в эхе которого утонул женский крик.
Майор ходил по квартире мимо разбросанных вещей и осколков стекла. На полу, лицом вниз с наручниками на руках лежал человек средних лет и девушка. В коридоре послышались шаги, и в квартиру вбежала следственная группа, прибывшая вслед за фургоном майора, тут же взявшись за обыск и опечатку электронных средств связи.
– Оружие, наркотики, запрещенные предметы? – на автомате и безынициативно проговорил Горчаков. – Лучше сразу выдавай, потом легче будет. – Нет? Ну ладно… Компьютеры, мобильные, смартфоны, флэшки, диски? Есть ещё в доме, кроме найденных?
Майор присел на корточки рядом с человеком на полу и поглядел ему прямо в глаза. Наконец-то перед ним предстал возможный виновник всех его приключений за последние месяцы, тот, кто притягивал к себе его мысли, и тот, кто возможно, поставит точку в этом деле положив конец тайне, которая за это время стала почти частью Анатолия. Человек смотрел на Горчакова взглядом, полным терпения и, как ни странно, понимания. В этом взгляде не было и тени ненависти или растерянности.
– Повторю вопрос – есть в доме ещё носители информации? – медленно переспросил Горчаков глядя лежащему в глаза.
– Я знал, что придёте… – тихо ответил человек.
– Вот и познакомились. – сказал Анатолий вставая. – Пакуйте всех, пока в следственный в Лефортово, а там решим.
Майор махнул рукой, бойцы взяли парня и ревущую девушку под руки и спешно вывели из подъезда в подъехавший автозак.
В просторной камере за деревянным столом сидел человек. Руками, скованными наручниками, он пытался тереть расцарапанное лицо. Рядом со столом стояла высокая напольная лампа с конусообразным отражателем, которая ярко светила на стол, создавая ослепительный круг. На столе стоял накрытый стаканом графин с водой. Человек, трясущимися руками попытался взять стакан и налить себе воды. В этот миг дверь открылась и в камеру вошёл мужчина. Он уверенно направился к столу, достал папку и положил её в центр светового круга. На папке красовалась надпись – Дело № 2323-НВ.
– Знаешь, для чего это? – сказал вошедший указывая на лампу. – Догадываетесь, да? Чтобы светить в лицо подследственному. Да, стандартный такой приём, и очень эффективно, между прочим. Только вот, пользоваться этим методом я не хочу. Надеюсь, нам не пригодится, ведь правда?
– Я уже оценил ваше гостеприимство… и лампа, и графин такой классический. – проговорил человек обводя взглядом помещение.
– Позвольте представиться: следователь Федеральной Службы Безопасности по особо важным делам Горчаков Анатолий Юрьевич. А вы, стало быть, Чеботарёв Владислав Юрьевич, так?
– А у вас юмор-юмор!.. – ухмыльнулся человек. – Нет, это не я, ахаха. Давайте к делу: в чём меня обвиняют?
– Конечно, к делу, только к делу. А обвиняют вас, Владислав Юрьевич, в незаконном создании и разработке инструментов информационного слежения, взломе информации, а также в шпионаже против государственных лиц, а ещё, в распространении шпионского оборудования.