– А что ты на него-то взъелся? – кивнула главбух на художника. – Он-то здесь при чём? Уж кому-кому, а Гришке воровать картину никакого резона нет.
– А кто же её украл? – простодушно спросил Васнецов.
– Не ори, – Маргарита Павловна невозмутимо открыла пачку сигарет и чиркнула зажигалкой. – Кто украл? Да кто угодно. Здесь же народу шляется, как на вокзале! Вон Шумандер приезжал со свитой…
– Михаэль Шумандер украл портрет? – рот Михаила Викторовича непроизвольно открылся.
– Мог украсть, – нисколько не смутилась главбух, с достоинством затягиваясь сигаретой. – Не он, так баба его или этот, белобрысый… Шустрил рядом с ними. Но не украл, потому что я меры приняла!
– Какие меры? – Васнецов воплощал собой максимум внимания.
– Кабинет заперла изнутри, чтобы нас с Гришкой, как будто здесь и нет. Тише воды, ниже травы сидели.
– Но портрет, тем не менее, пропал! – следователь был на грани отчаяния.
– Пропал, – легко согласилась Нечетова. – Но позже. А если, кроме нас с Григорием, к нему никто доступа не имел, то делай выводы.
– Маргарита Павловна… – выдавил из себя Васнецов. – Но если, кроме Вас и Григория… А Григория Вы из списка подозреваемых исключили, то…
Он замолчал, не решаясь продолжить фразу.
– Я? – задумалась императрица, как будто речь шла о ком-то постороннем. – Могла. Мне мой портрет очень понравился.
Художник и следователь остолбенели.
– Маргарита Павловна… – наконец, выговорил Михаил Викторович. – Вы, правда… – он аккуратно подбирал слова. – Забрали картину… На время… Чтобы полюбоваться ею?
– Ты что, совсем дурак? – Нечетова выпустила дым в сторону Васнецова.
– Но Вы же сами сказали… – Васнецов окончательно растерялся.
– Я сказала, что МОГЛА украсть, – Маргарита Павловна смотрела на следователя, как на идиота. – А ты меня уже в воровки записал?
– Да… Нет… Ну, как… Вы же сами…
– Я картину не брала! – отрезала главбух.
– Не брали? – обрадовался Васнецов. – Ну и… – он потёр ладонями о лацканы пиджака. – Я так и думал. А Вы не знаете, кто взял? – лицо следователя озарила наивная до глупости улыбка.
– Это ты меня спрашиваешь? – усмехнулась сквозь дым Маргарита Павловна. – Значит, я, помимо бухгалтерской отчётности, ещё и твоё дерьмо разгребать должна. Хорош гусь!
– У Вас потрясающая интуиция, – подобострастно польстил «купчихе» следователь.
– Да, Вы, Маргарита Павловна, видите человека насквозь, – отважился заговорить Григорий Штрих.
До этого момента он стоял, прислонённый руками Васнецова к стене, и в разговор двух властных над ним людей вмешиваться не смел.
– Насквозь? – глянула на Штриха Нечетова. – А если я насквозь вижу, что это ты картину спёр, и Михаилу Викторовичу об этом скажу?
– Как я? – лицо художника вытянулось от страха.
– Маргарита Павловна, – заволновался Васнецов. – Если у Вас есть доказательства… – он с прежней яростью посмотрел на художника. – Если Вы знаете, где картина…
– Где картина – не знаю, – сделав последнюю затяжку, Нечетова затушила сигарету в пепельнице. – А вот насчёт Гришки, – прищурилась она. – У меня подозрения имеются.
– Маргарита Павловна! – взмолился Штрих.
– Молчать! – цыкнул на него следователь.
– Что «Маргарита Павловна»? – с сожалением посмотрела на художника императрица «Радио Фокс». – Признаться, что ли, хочешь? Так не признаешься! Духу не хватит признаться! Душонка у тебя мелкая для признания чистосердечного! – внезапно распалилась она.
– Но Вы же говорили, что воровать картину Штриху незачем? – дождавшись перерыва в излиянии гнева, напомнил следователь.
– Говорила… – сложив ладони в замок и, постукивая ими по столу, признала Нечетова. – Только если б я по-другому речь повела, ты бы Гришку убил. А мне только трупа в кабинете не хватало после той богадельни, что вы здесь устроили.
Маргарита Павловна помолчала.
– Вот скажи мне, Михаил Викторович, – главбух поглядела в окно. – Ты уверен, что Григорий только на тебя работает?
– В смысле? – уточнил Васнецов.
– А в том смысле, что он ещё кому-нибудь эту картину не пообещал, – она пристально посмотрела на художника, а потом перевела взгляд на следователя. – Обещать-то пообещал, а сделать времени не хватило… Вон – даже мне копию не нарисовал! – в голосе Нечетовой прозвучала откровенная обида.
– Маргарита Павловна, – попытался оправдаться Штрих. – Я собирался в ближайшие дни…
– А пока собирался, – перебила его Нечетова, – сдал портрет тому, кто заплатил тебе больше!
– Мне никто не платил! – бесстрашно возмутился художник.
– Маргарита Павловна, – скептически усмехнулся Васнецов. – Кто мог заплатить за КОПИЮ портрета, украденного из Российского Национального музея? За подлинник – я понимаю, но за подделку…
– Это мы с тобой знаем, что портрет – подделка, – рассудила Нечетова. – А покупатель мог и не знать. Сказал ему Гришка, что, мол, портрет настоящий, вот тот и дал за него хорошие денежки.
– И теперь я такой богатый, что завтра в Америке дом куплю! – с видом оскорблённой невинности пробурчал Штрих.
– Завтра не купишь, – веско парировала его реплику главбух. – Подождёшь годик-другой, пока страсти улягутся. Только видится мне, – Нечетова снова обратилась к следователю, – что затеял Гришка, как говорят у вас, разведчиков, двойную игру…
Маргарита Павловна с недружелюбным прищуром воззрилась на художника. Тот гордо отвернулся.
– Я не разведчик, – заметил Васнецов.
– Вот потому многих вещей и не понимаешь, – вздохнула императрица «Радио Фокс». – Не способен ты понять, что Григорий вполне мог договориться с аферистами из музея, чтобы вывесить картину, как подлинник…
«Аферист из музея?.. – следователь приоткрыл рот. – Лунц! Лунц! Лунц!» – вдруг запульсировало у него в голове. Васнецов моментально вспомнил случайную встречу с шеф-редактором, его интерес к портрету и желание содействовать возвращению полотна в Российский Национальный музей.
– Аферисты из музея, говорите? – машинально переспросил он Нечетову.
– Я говорю, что самолюбие у Гришки – ого-го, – продолжала развивать свою версию главный бухгалтер. – Будет ходить гоголем, и упиваться тайно: вот, мол, моя картина, моей рукой написанная, в самом главном музее висит! Ни один портретист такого при жизни не удостаивался, а я, Григорий Штрих, до невиданных высот вознёсся! Ну, а чиновникам музейным тоже заслуга – драгоценный портрет нашли.
– Да-да-да, – не слушая её, кивал следователь. – Это очень интересно, очень…
«Алик Лунц сейчас на работе, значит…»
– Маргарита Павловна! – собрался с мыслями Васнецов. – Я хочу проверить Ваши предположения, и сделаю это сейчас же. Спасибо Вам огромное! – он поклонился императрице чуть ли не в пояс. – Я еду в Российский Национальный музей.
– Прыткий ты, – оценила его сообразительность Нечетова. – А не спугнёшь вора?
– Возьму с поличным! – воодушевился Михаил Викторович и, не обращая никакого внимания на Григория Штриха, быстро вышел из кабинета.
***
«Конечно, хранить украденный портрет в собственной квартире весьма рискованно, но, с другой стороны, Лунц уверен, что никто его не заподозрит, а значит…»
Следователь Васенцов гнал машину к дому шеф-редактора «Радио Фокс».
«Как бы там ни было, проверить квартиру надо в первую очередь, а если портрет дома у Лунца не обнаружится, то придётся уже работать непосредственно с ним. Ай да Алик! Недооценил я его, недооценил…»
Васнецов въехал в старый городской двор и запарковал автомобиль напротив подъезда, где находилась квартира Алика Лунца. Сам дом, построенный в начале прошлого века, и даже маленький садик перед ним навевали мысли о высоком и дорогом искусстве.
Консьержка дремала, и следователь проник на лестничную площадку без лишних вопросов. Постояв перед массивной дверью – современной, металлической, но отделанной резным дубом под старину – Васнецов определил, что сигнализации в квартире нет. Три замка, на взгляд обывателя неприступных, покорились Михаилу Викторовичу без труда, и через несколько минут он ступил на территорию жилища подозреваемого лица.
«Опаньки! Это я удачно зашёл! – мысленно процитировал следователь героя фильма «Иван Васильевич меняет профессию». – Лунц! Точно Лунц!» – Васнецов даже хлопнул в ладоши.
Огромная квартира бывшего завотделом Российского Национального музея представляла собой картинную галерею, начинавшуюся сразу за входной дверью. Картины занимали всё пространство стен. На первый взгляд казалось, что художественные полотна в золочёных рамах выполняют функцию чистовой отделки стен – так тесно они были размещены.
Михаил Викторович тут же приступил к осмотру этой богатой экспозиции. Вполне возможно, что «Портрет купчихи Нечетовой» открыто висел на стене среди других полотен: ведь если желаешь надёжно спрятать, положи на видное место.
Пройдя по широкому коридору, как экскурсант по музейному залу, и познакомившись с его экспонатами, Васнецов заметил на телефонном столике стопку скреплённых скоросшивателем листов. На титульном листе значилось: «Портрет купчихи Нечетовой» (история одной картины).
– Во как! – сказал вслух следователь, беря в руки сшитые листы. – Значит, мы совсем страх потеряли.
Он бегло пробежал текст двух рассказов, героями которых выступал Алик Лунц, но сочинения, обозначенного на титульном листе не нашёл.
«Ладно, приобщим к делу и займёмся позже». Васнецов свернул листы в трубочку и ступил в гостиную.
То, что увидел Михаил Викторович в гостиной Алика Лунца, заставило его остановиться и позабыть обо всём на свете. Редкое чудо света производило на путешественников столь сильное впечатление, какое произвело на следователя Васнецова увиденное в комнате.
Посередине стены, в узорчатой раме висел огромный портрет молодой женщины, подлинной аристократки XIX века. Пышная причёска, идеальные черты лица, струящееся на лакированный паркет голубое платье… В первую секунду изображённая на картине великолепная дама показалась Михаилу Викторовичу живой, настолько реалистично и ярко она была воспроизведена.
Не сводя глаз с портрета, Васнецов опустился в стоящее поблизости старинное кожаное кресло. Он смотрел на писаную красавицу, как глубоко верующий человек на икону.
– Господи ты, Боже мой… – прошептал Михаил Викторович. – Красота-то какая! Её-то он когда украл?
– Я не крал эту картину.
Голос Алика Лунца разбил мерную тишину комнаты, словно упавшая на паркет фарфоровая тарелка. От неожиданности следователь вздрогнул и выронил отпечатанный на принтере сборник рассказов.
– Это моя жена, – как ни в чём не бывало, пояснил Алик Лунц, стоя в дверях собственной гостиной и дымя сигаретой. – Бывшая жена, – добавил он дрогнувшим голосом и опустил глаза.
– Бывшая? – Васнецов привстал с кресла.
– Она погибла несколько лет назад, – продолжил Алик. – Неужели Вы не запомнили такого факта, знакомясь с моей биографией? Вы ведь с ней внимательно ознакомились, – Алик говорил так, будто лично присутствовал при чтении Васнецовым досье на гражданина Лунца.
– Нет… То есть – да. Я просто забыл.
Впечатления от портрета жены Алика Лунца ошеломили следователя, и он немного растерялся, хотя растерянность должен был испытывать, скорее, хозяин квартиры, обнаруживший незваного гостя. Однако Лунц вёл себя так, как будто ничего странного не произошло.
– Да Вы присаживайтесь, – пригласил он, входя в гостиную. – Серьёзный разговор лучше вести с комфортом. Или Вы планировали обойтись без разговора?
Незваный гость медленно опустился на то место, где сидел. Сам хозяин присел на такое же кресло, разделяемое с креслом Васнецова резным журнальным столиком.
– Кстати, Вы уронили Ваши бумаги, – Лунц кивнул на листы, выпавшие из рук следователя.
– Это не мои, это Ваши сочинения, – к Васнецову вернулось самообладание, и он приготовился к привычному для его профессии наступлению.
Подняв пачку листов, Михаил Викторович положил рассказы на журнальный столик перед Аликом Лунцем.
– Вы не чужды литературного творчества? – Алик отложил сигарету в антикварную пепельницу и взял рукопись. – Художники пишут картины, а Вы – о картинах, – добавил он, прочитав название и просматривая текст.
– Бросьте Вашу игру, Лунц! – хищно посмотрел на шеф-редактора следователь. – Я нашёл эти рассказы в прихожей Вашей квартиры.
– После того, как я обнаружил Вас, э-э… – Лунц на секунду отвлёкся от просмотра текста. – Михаил Викторович, если память мне не изменяет?
– В данном случае не изменяет, – жёстко подтвердил Васнецов.
– Так вот, – сохранил олимпийское спокойствие Лунц. – После того, как я обнаружил Вас в своей квартире, удивляться каким-либо странным находкам в ней не приходится… О! – Алик увидел свою фамилию в тексте. – Да я тут, оказывается, главный герой…
– Рассказы не Ваши, Вы их видите первый раз в жизни и не знаете, как они сюда попали! – с кривой ухмылкой протараторил Васнецов. – Сколько раз мне приходилось слушать подобный бред!
– Странное слушание для организатора выставок… – философски заметил Алик.
– К чему этот спектакль? Вы давно догадались, кто я.
Следователь вынул из внутреннего кармана служебное удостоверение и раскрыл его перед лицом шеф-редактора «Радио Фокс».
– Догадался, – без прежнего благодушия согласился Алик. – А мог и не догадаться, принять Вас за вора, и жахнуть чем-нибудь тяжёлым по башке. Ордер на обыск будьте любезны! – хозяин квартиры требовательно протянул руку, желая взять упомянутый документ.
– Ордер на обыск? – нисколько не смутился следователь, откидываясь в кресле. – А, может, сначала на арест?
– На арест? – Алик встал с кресла и направился в угол гостиной.
Следователь выпрямился и напрягся.
– Я не за пистолетом, я – за коньяком, – пояснил хозяин, подходя к бару, изготовленному лет сто назад. – Оружия у меня нет. Я коллекционирую только картины.
– И какое же место в Вашей коллекции занимает «Портрет купчихи Нечетовой»? – с показным равнодушием спросил Васнецов, не отрывая глаз от Лунца и взятой им из бара бутылки коньяка с двумя бокалами.
– У меня нет «Портрета купчихи Нечетовой», – просто ответил Алик, возвращаясь на своё место.
Он поставил бокалы на стол и не без удовольствия откупорил бутылку.
– От коньяка, надеюсь, не откажетесь? – хозяин почти дружелюбно глянул на гостя.
– От такого – грех отказываться, – Васнецов кивнул на бутылочную этикетку.
– И я того же мнения, – Алик наполнил бокалы на четверть и сел в кресло. – Так значит, Вы решили арестовать меня за кражу «Портрета купчихи Нечетовой»? – он взял свой бокал двумя руками. – И чтобы арест имел законные основания, Вы тайно проникли в моё жилище, где намеревались найти этот портрет и, выражаясь Вашим языком, повязать меня с поличным.
– Да, именно так, – подтвердил Михаил Викторович, беря свой бокал. – Ваше преждевременное возвращение лишь упростило мою задачу: вместе мы найдём искомую картину гораздо быстрее, – следователь коварно улыбнулся.
– Господин сыщик, – с грустью вздохнул Алик. – Ни вместе, ни по одиночке «Портрет купчихи Нечетовой» у меня найти невозможно.
– Ах, да, я совсем забыл! – Васнецов шлёпнул себя ладонью по лбу. – Вы же переправили его заграницу.
– Я «Портрет купчихи Нечетовой» никуда не переправлял, – с лёгким раздражением произнёс Алик. – Нет его у меня, и никогда не было.
– Ну, допустим, оригинала нет, – следователь ещё раз оглядел стены гостиной. – А копия? Копия, которую писал художник Григорий Штрих?
– А вот копии, уважаемый Михаил Викторович, – во взгляде Лунца читалась укоризна. – Я никогда не коллекционировал. Только подлинники. Давайте-ка вот что… – Алик поднял бокал. – Выпьем за то, чтобы портрет Вы нашли. И оригинал, и копию.
– Издеваетесь? Ну-ну… – беззлобно хмыкнул Васнецов. – Впрочем, мне Ваш тост понравился. Выпьем за обнаружение картин!
Следователь по особо важным делам и шеф-редактор «Радио Фокс» тихонько чокнулись.
– Хорошо, – молвил Алик, сделав глоток. – Люблю настоящий коньяк.
– А в таких интерьерах другой любить невозможно, – Васнецов поставил отпитый бокал на журнальный столик и ещё раз оглядел стены гостиной.
– Коллекцию начал собирать ещё мой прапрадед, – упредил очередной вопрос хозяин квартиры, доставая из кармана пиджака пачку сигарет. – Я стараюсь дополнять по мере возможности.
– Лучшего дополнения, чем портрет Вашей супруги, Вы уже не найдёте. Разве что «Портрет купчихи Нечетовой» её затмит…
– Мою супругу не затмит никто! – Алик стиснул зубы, сдерживая гнев. – Никто и никогда! Кстати, её портрет, писал тоже Ваш подопечный, Григорий Штрих, – после мгновенной вспышки гнева к Лунцу так же быстро вернулась привычная невозмутимость.
Он взял тонкий коробок спичек, лежащий на столике, и поджёг кончик сигареты.
– Штрих? – не поверил услышанному Васнецов.
– А что Вас так удивляет? – не понял Алик. – Был бы он плохой портретист, Вы бы копировать музейный шедевр ему не доверили.
– Вы со Штрихом друзья? – быстро спросил следователь.
– Н-нет, – отрицательно качнул шарообразной головой Лунц. – Работали вместе. То, что Гриша написал портрет моей жены, о нашей дружбе не свидетельствует… Я люблю и ненавижу эту картину, – в голосе Алика зазвучала приглушённая страстность. – Иногда мне кажется, что моя единственная любимая женщина погибла именно из-за неё.
– Бытует мнение, что заказывать собственный портрет – дурная примета, – заметил Михаил Викторович.
– Дурная примета – приводить в свой дом дурных людей, – безапелляционно отчеканил шеф-редактор.
– Это Вы о ком? – сдвинул брови следователь.
– Это я не о Вас, – снисходительно улыбнулся коллекционер. – Вас в мою квартиру я не приводил. Но, так или иначе, Вас привёл тот, кто хочет меня уничтожить.
– И кто же он? – Васнецов сделал глоток коньяка.
– Если б я знал… – Алик затянулся и обдал дымом журнальный столик. – Я перебрал всех своих знакомых. Перебрал и продолжаю перебирать. Да, у меня были, ну, если не враги, то, по крайней мере, недоброжелатели… Однако у всех алиби, – вдовец горько усмехнулся. – А мою вину доказать не удалось, – Алик сделал очередную затяжку. – Представляю, как кусал локти настоящий убийца.
Лунц опёрся локтём о подлокотник кресла и задумался.
– Он не только убийца, но и писатель, – Васнецов взял лежащие перед Аликом рассказы, как бы взвешивая их.
Собрание сочинений весило очень мало, а потому со стороны движения мужчины напоминали обмахивание веером.
– Писатель? – моментально отвлёкся от своих мыслей Лунц. – Писатель, писатель… – он наморщил лоб, видимо, припоминая знакомых литераторов. – Писатель. Я подумаю над Вашей версией.
– Мне тоже придётся над ней подумать, – Васнецов встал, давая понять, что его нежданный визит окончен. – Я уверен, что похититель «Портрета купчихи Нечетовой» и автор данного литературного произведения, – он снова свернул листы в трубочку, – одно и то же лицо. Или рассказчик действовал по заданию похитителя, – следователь наклонился, взял свободной рукой бокал и с удовольствием осушил его. – Рассказы я пока оставлю у себя, – Михаил Викторович засунул трубочку во внутренний карман плаща.
– Меня об этом уведомлять необязательно, – Алик затушил сигарету и тоже встал. – Я их, как и Вы, увидел сегодня первый раз в жизни. Но прочитал бы с удовольствием.
– Перечитывая написанное… – подумал вслух Васнецов, глядя на Алика. – Тот, кто подкинул данные сочинения в коридор Вашей квартиры, знал, что я приду к Вам именно сегодня, потому что сегодня я узнаю об исчезновении копии портрета. О пропаже мне сообщит Григорий Штрих. Штрих обнаружит отсутствие копии, когда придёт на радиостанцию. Чтобы незаметно следить за развитием событий, надо находиться в офисе «Радио Фокс», – следователь выразительно посмотрел на шеф-редактора. – Только зачем Вы приехали, Лунц? Нервы сдали?
– Одна маленькая поправочка, – Алик неспешно взял со столика недопитый бокал. – Откуда мне знать, что Вы подозреваете меня? И с какой стати мне приезжать вслед за Вами? Я ж таким образом себя выдаю!
– Вы приехали, чтобы сказать мне то, что Вы сейчас сказали, – с улыбкой превосходства произнёс Михаил Викторович. – Лунц, Вы же актёр. Талантливый актёр!
– Так чего мы стоим? – артистично воскликнул Алик. – Вы пришли искать «Портрет купчихи Нечетовой»? Ищите! А когда найдёте – арестуйте меня! – он выпил коньяк и плюхнулся в кресло, положив ногу на ногу. – А я пока отдохну. А то, знаете ли, устал: совмещать обязанности шеф-редактора и шпионить за следователем – задача не из лёгких!
– Послушайте, Лунц, – Васнецов сузил свои серые глаза. – Я не буду ничего искать. Тем более что портрет, как Вы сказали, давно за рубежом. Оставьте себе подлинник и отдайте мне копию. И я обещаю Вам… – следователь втянул воздух ноздрями. – Я обещаю оставить Вас в покое.
– О, Господи! – воскликнул Лунц, поднимая руки к потолку и хватаясь за голову. – Ну, как мне убедить Вас, что нет у меня нужной Вам копии! И оригинала тоже никогда не было! И почему Вы, подозревая меня в хищении портрета, не установили за мной слежку? Если бы Вы следили за мной, то сейчас нам не пришлось бы вести этот абсолютно бессмысленный разговор!
– Вы сказали, что нет нужной копии? – в глазах Васнецова блеснула какая-то авантюрная мысль. – А другая, похожая, есть?
– Что, значит – похожая? – не понял шеф-редактор.
– Ну, в Вашей коллекции, – следователь показал руками на стены. – Наверняка, есть какая-нибудь купчиха, имеющая с Нечетовой внешнее сходство.
– Какое сходство?! – слова Васнецова обескуражили Лунца. – Вам портрет Нечетовой нужен или купчихи вообще?
– Мне, конечно, нужен «Портрет купчихи Нечетовой», – Васнецов прошёлся по гостиной, заинтересованно оглядывая висящие на её стенах картины. – Но если у Вас его нет, то… – Михаил Викторович остановился и глянул на коллекционера. – На крайний случай, сгодится изображение любой купчихи. Похожей на Нечетову, – уточнил он, поднимая указательный палец.
– Простите, – Лунц округлил глаза до размера очков. – Но каким образом портрет другой женщины может заменить «Портрет купчихи Нечетовой»? Разве только человек понятия не имеет об этой картине, и ему можно всучить всё, что угодно.
– Речь идёт именно о таком человеке, – заверил Алика Васнецов.
– Но если Вам всё равно, – Лунц налил себе коньяка. – То зачем устраивать этот маскарад с написанием копии?
– А вот это уже не Ваше дело, – отрезал следователь. – Предоставьте мне портрет, на время, и я от Вас отстану. Навсегда.
– Есть у меня, конечно, портреты… – Алик в нерешительности закусил губу. – Но они без рамок. Всё руки не доходят рамки заказать…
– Превосходно! – воскликнул Васнецов, подходя к креслу Алика. – Никакие рамки нам и не понадобятся. Покажите мне эти портреты!
– Пойдёмте, – Алик пожал плечами и, закуривая, встал с кресла.
Они прошли в смежную с гостиной комнату, совсем непрезентабельную и к тому же весьма тёмную – окно было завешено плотными шторами. Обстановка комнаты напоминала боксы для гигантских компакт-дисков, только в узких и глубоких ячейках стояли художественные полотна.
«Да тут обыска на неделю!» – чуть было не присвистнул Васнецов.
Лунц включил свет, и, пройдя между боксами, остановился напротив одного из них.
– Думаю, что Вам подойдёт, – он вытянул из ячейки одно из полотен и, держа его за края, показал Васнецову.
– Ну, разве это купчиха? – разочаровался Михаил Викторович, глядя на портрет некрасивой полной женщины в чёрном. – Маргарита Павловна, то есть купчиха Нечетова, она же видная, презентабельная… Она же почти императрица!
– Ну, знаете ли, – Алик заморгал, так как дым от сигареты во рту попал ему под очки. – Других купчих у меня нет. Могу предложить портрет княгини, – он убрал картину обратно в ячейку.
– Давайте княгиню… – без какого-либо энтузиазма согласился Васнецов.
Коллекционер повернулся к боксу противоположной стены и вытащил оттуда другой портрет.
– Не, эта старая, – отрицательно закрутил головой следователь, глядя на изображение морщинистой аристократки, увешанной бриллиантами.
– Извините, Михаил Викторович, иные портреты моей коллекции сходство с купчихой Нечетовой имеют ещё меньшее.
Лунц задвинул картину обратно и, вынул разъедающую глаза сигарету изо рта.
– Берите, первую – не прогадаете, – весомо, как опытный продавец, порекомендовал он.
– Ладно, беру толстуху! – махнул рукой следователь.
– Хороший выбор, – одобрительно кивнул Алик.
Было видно, что продажа и покупка антиквариата являлись для него привычными занятиями, и он, увлёкшись, забыл, что перед ним не очередной покупатель, а следователь по особо важным делам.
– Выключите свет, пожалуйста, – попросил владелец коллекции, осторожно вынося портрет из хранилища. – Картинам он вреден.
– А табачный дым? – иронично поинтересовался Михаил Викторович, у которого от постоянного курения хозяина заболела голова.
– Тоже, – согласился Алик, ставя полотно на пол гостиной. – Но мне проще перестать дышать, чем курить, – он загасил окурок в пепельнице.
Профессиональными движениями Лунц открепил художественное полотно и свернул его.
– Где-то у меня был свободный тубус… – Алик передал свёрнутую картину следователю и отправился обратно в хранилище.
– Только не вздумайте бежать, Лунц! – хохотнул ему вслед Васнецов.
– Тонко подмечено! – ответил из комнаты Алик. – Внезапно появился, усыпил бдительность дешёвой картиной, а потом столь же непредсказуемо сбежал.
– А эта картина дешёвая? – громко поинтересовался Михаил Викторович, стоя в гостиной.
– Дешевле купчихи Нечетовой примерно в тысячу раз, – ответил Алик, возвращаясь с футляром для портрета.
Через несколько секунд полотно было помещено в недра тубуса.
– Пожалуй, литературные произведения я сюда же приобщу, – Михаил Викторович достал из кармана плаща и положил внутрь картонной трубки свёрнутые в рулон рассказы.
Закрыв тубус, следователь направился к выходу.
– И всё же я настоятельно рекомендую Вам подбросить копию обратно, – обернулся Васнецов, уже взявшись за ручку двери.
– А я прошу Вас, – посмотрел ему в глаза коллекционер, – Установить за мной слежку и выяснить, кто является автором этих самых опусов, – Алик постучал ногтём по тубусу.
– Даже так? – следователь серьёзно задумался.
– Именно так и Вам, и особенно мне будет спокойней.
– Для начала поставьте квартиру на охрану, – Васнецов потыкал пальцами замки. – Ваши запоры способны защитить разве от детей. А ценности у Вас тут, – он ещё раз оглядел стены прихожей, – недетские.
Михаил Викторович повернул рукоятки замков, нажал на ручку двери, но… та не стронулась с места.
– Что такое? – следователь ещё раз проделал манипуляции с запорами.
– Ничего, – улыбнулся Алик. – Придти ко мне в гости, как Вы убедились на собственном опыте, относительно легко. А вот покинуть мою обитель… Пока что это сумел сделать… – Лунц нахмурился. – Только убийца моей жены.
Алик надавил на ручку, и дверь открылась.
– Отпечатки пальцев? – догадался Васнецов.
– Всего доброго! – указал ему на лестничную площадку Лунц. – Не забудьте вернуть картину.
– Обязательно, – следователь вышел.
Закрыв за гостем дверь, Алик медленными шагами вернулся в гостиную.
– Писатель… Писатель… – повторил он, прохаживаясь перед величественным изображением своей супруги. – Кто ж это мог написать? Подожди-ка… Неужели?! Не может быть!!
Внезапная догадка настолько потрясла Алика, что он налил себе полный бокал коньяка и выпил его, как воду.
***
Солнце в этот день было благосклонно к столице туманного Альбиона, и панорама Лондона, открывавшаяся из кабинета Ричарда, радовала глаз, как никогда. Причиной этой радости являлись, конечно, не столько солнечный свет и архитектурные красоты главного города Англии. Операция по переправке «Портрета купчихи Нечетовой» приближалась к своей завершающей стадии, о чём хозяин кабинета и сообщил своему компаньону.
– Как видите, Джеймс, мой расчёт оказался верен, – Ричард и его собеседник стояли прямо перед окном с бокалами виски и любовались открывающимися красотами. – И настоящий портрет, и его копия в наших руках.
– Пока что в моих руках настоящий шотландский напиток, – чуть иронично заметил Джеймс, но лицо его при этом сохранило оптимистичное выражение.
– Так наслаждайтесь, сэр! – Ричард поднял свой бокал к носу и несколько секунд наслаждался исходящим от виски ароматом. – Сегодня я могу предложить Вам лишь алкогольное искусство Шотландии, а завтра Вы получите художественный шедевр России.
– Я полагаю, мой молодой друг, что копию они ищут сейчас гораздо старательнее, чем оригинал, – Джеймс пригубил напиток 12-летней выдержки.
– Не то слово, коллега, не то слово… – с высокомерной улыбкой повернулся к нему хозяин кабинета. – Но мы знаем, что ищут они у кого надо. Нам надо, – самодовольно уточнил он, делая маленький глоток.
– А Вы понимаете, Ричард, что спутали русским все планы? – Джеймс внимательно посмотрел на собеседника. – Что они сейчас не просто ищут – они роют землю в поисках копии.
– Что ж… – гордо подняв голову, Ричард посмотрел в окно. – Русские на правильном пути. Но когда они в буквальном смысле раскопают того, кого искали… Если раскопают… Будет уже поздно.
– Я не считаю целесообразным устранение подставного подозреваемого, – проговорил Джеймс. – Его на время операции достаточно спрятать. А потом можно вернуть российскому правосудию.
– А за что его судить? – Ричард повернулся к собеседнику. – Подозрения, не основанные на доказательствах, ничего не значат. Когда русские поймут, что подставленный нами человек не выведет их на портрет, они отметут инспирированную нами версию и могут пойти по верному пути.
– По моему мнению, этот «верный путь» скоро сам на себя полицию выведет, – желчно заметил Джеймс.
– Что Вы имеете в виду, сэр?
– То, что настоящий исполнитель, от которого мы отвлекаем внимание сыщиков, не совсем адекватен, – Джеймс глотнул виски.
– Ну, поймите, коллега, – Ричард сделал вид, что ему неудобно растолковывать такие очевидные истины. – Мы – деловые люди, а личности вроде нашего исполнителя являются натурами творческими, они по природе своей непостоянны и живут порывами. Сегодня он в одном амплуа, завтра – в другом…
– Другим амплуа Вы называете уголовщину?
– Если бы не тот эпизод, – губы Ричарда скривились в самодовольной улыбке, – мы бы не смогли с ним так сильно подружиться. Помня о подоплёке нашей деловой дружбы, он работал и будет работать на нас.
– Пока очередное творческое амплуа не приведёт его на скамью подсудимых, – сделал свой логический вывод Джеймс. – Ну, положим, Вы правы, – он прошёл к столу и поставил на него почти пустой бокал. – Мнимого похитителя следует убрать. На кого Вы намерены возложить эту деликатную миссию?
– Как на кого? – повернулся к старшему компаньону Ричард. – На нашего друга, естественно. Тем более что это будет у него не в первый раз.