Аджимушкай. Красные звезды в каменном небе. Том 2

Глава 14

Иевлева закрывает глаза, откидывается на выступ скалы, кутаясь в шинель. И погружается в вязкую дрему… Мысли и образы путаются как в нелепом сне, проскальзывают картины воспоминаний, случайные переживания, обрывки девичьих грез… одно наскакивает на другое, причудливо переплетается, рассыпается и собирается вновь. И так эта утомленная карусель кружится, как в детстве, шаловливо и беззаботно… Вера погружается все глубже в игру красок и форм, по лицу пробегает теплая улыбка. Она почти счастливо вздыхает и склоняет голову на бок…

– Чего задумалась? – резко раздается из темноты.

Голос не то мужской, не то женский, в каменоломне трудно разобрать, у всех стал высоко свистящий пищащий, одинаковый и надломленный…

Военфельдшер встрепенувшись, поворачивается.

Рядом в густой топи мрака, вроде кто-то сидит, но темнота надежно его скрывает, лишь намекая на чье-то присутствие. Встать и переместить коптилку из снарядной гильзы не дает усталость прошедшего тяжелого и суматошного дня в госпитале, сковывает все тело словно параличом.

– Да так… Я больше дремлю, чем думаю о чем-то! Сил уже даже на мысли нет, – слабо произносит Иевлева, – а тебе чего не спится?

– Я давно уже спать не могу! – пробивается из мрака надтреснутый голос, – Стоило очутиться здесь, слиться с этой чернотой, и все… Все сны словно исчезли! Только одна Темная Реальность и боль внутри. Вот и вся Жизнь… Порхаешь тут по пустынным холодным галереям, никому не нужным сгустком живого, виснешь над Черной Бездной и никак это не кончается!

– Собственно у нас и так как во Сне! – кивает Иевлева, зевая, – Все нелепо перепутано, лишено привычного хода вещей, вся логика нарушена, как будто все, что есть, сбросили в коробку, перетрясли и высыпали в случайном сочетании… И так это движется даже, как ужасная карикатура на обычную жизнь! И реальность, да, действительно другая наступила – померкшая и жуткая. И мы уже привыкли к ней, что самое страшное. Срослись с Гибелью и Пустотой. Сами как привидения становимся.

– Все мы – Призраки! – вздыхает в топи темени голос, – Все кто есть тут… Кто родился и умер, все в одном Колесе вращаются! Одни ярче, другие тускнее… А суть одна! Слепота… Путь в Черном Лабиринте, где с тобой может приключиться все что угодно. И потерять самого себя, так легко… И потом уже ничего не вспомнишь! Все уйдет в Камень существования.

– Может что-то от нас остается? Должно… по крайней мере, хоть немного. Не может все взять и в раз вот так исчезнуть! Столько всего пережитого и достигнутого! Противоестественно как-то то…

– А ты вокруг оглянись и на себя посмотри! Вот тебе и ответ…

– Тогда все очень кошмарно в этом Мире! И безнадежно… Я вот все думаю сейчас, в последнее время. Вот я есть и один миг – и меня не будет! Вообще никак… Черная Пустота, каменная! И тебя ни частички! Разве это возможно, разве это правильно? Нельзя так… Не должно так быть!

– А нас кто-то спрашивает? Рождаться, умирать? Делать какой-то выбор… Мы как чьи-то куклы, игрушки, забава! Нарезвились и выбросили нас в темный чулан или черное подземелье! Вот и вся судьба, дорогая! Промелькнули фрагменты непонятной карусели – и нет тебя больше…

– Досадно, если все оно так и есть! Но мне все-таки кажется, что по-другому все устроено. Не так мрачно. Что это только туман коварный… И жизнь наша не так бесполезно и трагично движется. Гораздо значимей.

– И как же?

– Не знаю… Просто в груди, в душе чувствую, что есть какая-то Светлая сила, которая нам благоволит и помогает. И выведет нас из этого подземелья… И вернет все, что раньше было!

– Мечтательница! Одно слово – барышня юная… Еще веришь в прекрасно-счастливый расклад! Может так и надо. Но…

В черноте коридора раздается режущий шум… Как будто кто-то проламывается через преграду, или запутался в чем-то.

– Что там? – подается вперед Иевлева.

– Да ничего… Камень осыпался. Еще бы! Вся плоть катакомб стонет от взрывов! Разворошили их ироды иноземные, разорвали, изуродовали. Раньше, говорят здесь священное место было. Люди исцеляться приходили, а сейчас умирают… Плохо это!

– Да, бомбят нас сильно… Как еще эти своды выдерживают! Удивительно. Просто как землетрясение не стихающее. Все дрожит, как от холода или страха… стены постоянно качаются, песок сыплется. Особенно мешает во время операций. Рука со скальпелем чуть не туда, дернется и все – человека нет! И кто виноват? Что за вероломство? Почему именно так случается?

– Никто в этом мире не виноват! Я же говорю – все мы марионетки раскрашенные! Никому по-настоящему не нужные… Немного дешевой игры и на свалку! А виновники всего – те, которых мы не видим, и не имеем о них представления. Хозяева этого всего балагана! Они нами забавляются – нашими мыслями и чувствами, нашей мукой и радостью. Уж кто они такие – и за столетия не поймешь! Надежно замаскировались, не подберешься… Коварные правители!

– Не понимаю о чем ты… В нас очень много Силы и Света! И не можем мы быть никакими игрушками! Это унижение нашей природы гнетущим Мраком! Мы не такие…

– А какие, красавица? Что ты знаешь о себе, о том, что вокруг?

– Что надо, то и знаю… Достаточно, чтобы понимать, что делать и куда идти! Все в норме. А лишнего и не надо!

– Вот именно… Вся ваша беда в том, что боитесь границы перейти. Сидите как тряпочный паяц в коробке, улыбаясь намалеванной улыбкой, и ничего кроме затхлых стен не нужно!

– Странные вещи ты говоришь… Будто болеешь! Ты кто вообще? Как зовут тебя?

– Ааа… не важно.

– А из какого батальона?

– А какая разница? Что это изменит?

– Многое… Вдруг ты шпион или диверсант, или ведешь опасные разговоры упаднические, распускаешь пораженческие настроения! А это друг мой сердечный – трибунал… У нас только так! Или не друг, а подруга и не поймешь в темени смоляной этой. Ты хоть покажись, а то разговариваю с мраком, будто с пустотой, как дура! Так кто ты?

– Я не враг, и не предатель… Из своих, верно ты сказала – друг! Который появляется в самый нужный момент. А смотреть на меня и не за чем. Покорежило тут меня малость… Хорошего мало! Тут конечно народ ко всему привычный, но лучше не надо. Кошмаров и уродства здесь итак хватает… Так что давай, посидим, поговорим, и я дальше пойду!

– Ладно, будь по-твоему! Почему то я тебе верю… Ты давно здесь сидишь. Я твое дыхание сразу учуяла, все рядом копошилась! И вот вырвалась из своей тоски… Не хочешь говорить о себе, не надо! Здесь все устали и от происходящего, и от самих себя истерзанных… Трудно удержаться в этом Темном Потоке!

– А ты выпрыгни из себя! Закрой глаза внутри себя… И опустись глубже. И увидишь такое, что и не вообразить! Попробуй, все получится… Я же не зря здесь! Пора тебе вернуться туда, где тебя давно ждут. Хватит уже всего этого! Твой настоящий дом совсем рядом. Нужно лишь шагнуть…

– Что за бред? С тобой явно что-то не так… Или контуженный или расстройство психики, что вполне вероятно в нашем подземном обиталище. Я в госпитале уже подобной ахинеи наслушалась, теперь здесь еще! Давай о другом или прекратим наши трогательные беседы. Я тепла хочу и доверия, а не отвлеченных опусов мистического толка. Решай уже…

– Да понятно, – хитро посмеивается тонкий голосок во мраке, – что ж, давай на привычные темы! Можно даже полюбовные… Парень у тебя есть? Суженый? А?

Вера неопределенно мотает головой.

– Возможно. Так. Знакомый, ничего особенного пока. Там поглядим… Как далеко это все!

– Что-то ты расстроилась? Аж встрепенулась вся… Значит любишь! Меня не обманешь в таких вопросах. Я сразу чую, как сердце стонет… Это ни с чем не спутать! Пульс самой Жизни!

– Дело не только в этом, дом вспомнила, маму! Как она там одна?

– Скучаешь?

– Конечно… Дом есть дом! Это все что у нас есть, самое дорогое и незаменимое ни чем!

– А ты откуда?

– Из Инзы…

– Где это? Название чудное какое… Как звон стекла разбитого или клинка о клинок – бзынь! И искры полетели!

– Это районный центр, Среднее Поволжье, Ульяновская область, недалеко от города Владимира Ильича Ленина, между прочим… А назвали наш рабочий поселок по реке Инзе там протекающей.

– Звучит странно – Инза! И что она значит?

– В переводе со старых диалектов – «малиновая». Так у нас говорят…

– Забавно… Малиновая значит! Красиво… Прямо как песня. Такой созревший плод представляется.

– И чем еще примечателен ваш поселок?

– В Гражданскую, по-моему, в 1918 году у нас была сформирована 1-я революционная армия Восточного фронта под командованием Тухачевского, и еще первая в армии Инзенская революционная дивизия, а начальником был сам Лацис! И воевали они славно – у станции Базарная белогвардейцев остановили! Так что места у нас славные, можно сказать, героические! Сейчас вот наш 65 батальон там формировался и еще много маршевых рот, которые на фронт ушли…

– В какое поле семя попадет, то и вырастет! Вот и ты здесь, потому что из такой земли пришла, славу умножаешь! По-другому и быть наверно не могло.

– Да какая тут слава в подземелье брошенном этом? Одна скорбь и маета…

– Я могу тебя увести туда, где нет ни страха, ни печалей! Ни слез, ни утрат.

– Это где еще такое? Наверху что ли?

– Внизу…

– Мы и так на дне самом. Куда еще глубже?

– Есть еще обители, скрытые камнем и мраком надежно от посторонних глаз. И не каждому дано войти туда, только Избранным! Тем, кого призвали сюда…

– И где же они? – усмехается Иевлева, – Что-то никто их за это время не обнаружил… Все излазили, еще когда воду в мае искали! Каждый угол, каждую трещину обшарили – и ничего! Опять сказки заводишь? Знаем, слыхали…. Нас всех в армию призвали! Других призывов не знаю… И не хочу знать! Я – лейтенант медицинской службы! Здесь мой пост. Как бы трудно ни было!

– Так ты не хочешь прекратить все это? Все эти страдания и лишения? Не надоело?

– Я на войне! Я – солдат… Это мой подземный окоп. И я ни за что, без приказа не покину это место! Что за разговоры опять начались? Ты куда меня соблазняешь опять? Что за территории, о которых ты говоришь? Ты, что-то знаешь о других тоннелях в катакомбах? Это информация очень важна для штаба гарнизона…

– Сейчас о тебе речь. А не о штабах и других странных вещах. Это твой выбор… И я предлагаю тебе коснуться такого, чего ты и не предполагаешь!

– И что там? Райские кущи подземные… Или полный оздоровительный пансион?

– Пошли со мной, покажу!

– Что-то мне подсказывает, что здесь какой-то подвох… Я пожалуй воздержусь! Опять околесица нездоровая началась. Всех нас качает в стороны… Удержаться сложно!

– Что страшного посмотреть?

– Дело не в страхе… А в осторожности и бдительности. И в потакании больным фантазиям, уже извини! Здесь у всех уже расстройство имеется, в той или иной степени. Тьма грызет изнутри! Темные будни… Поэтому гулять по катакомбам в поисках ангелов или демонов, или эдемских садов, у меня желания нет! Тут бы отдохнуть хоть немного… От всех кошмаров госпиталя!

– Там и отдохнешь… Тебе понравится. Это то, что ты всегда ждала и желала! Это твое Настоящее! От которого тебя оторвали очень давно… Твое счастье и твоя жизнь! И все твои проблемы решатся, сами собой! Ты сама не захочешь возвращаться!

– Прямо сказка приторная! Явно за этим ничего нет… В свои грезы хочешь меня втянуть? Зачем? Мне и своих хватает.

– Мое это мое! И туда доступа никому нет… Я о тебе пекусь! Чтоб тебе хорошо было. Надо же помогать друг другу!

– Спасибо за заботу! Но я о себе подумаю сама. Раньше справлялась и сейчас обойдусь… Так что не пытайся!

– Ты все равно придешь к нам! Как бы не сопротивлялась… Иного пути у тебя нет. Это твоя судьба! Ты здесь и это уже вспять не повернуть!

– К кому это к вам? Что за…

Вопрос повисает в темноте, потому что снова слышится крадущийся шум и осыпь породы. Кто-то или проходит мимо, или приближается… Разобрать в темноте не представляется возможным.

Неожиданно вспыхивает пламя и на пороге появляется лейтенант Николай Велигонов. Вокруг бешено пляшут тени потревоженного спящего Мрака. Изломы стен кажется недовольно тяжко вздыхают…

– Ты с кем разговариваешь? – спрашивает Велигонов, водя факелом по сторонам, – Иду, слышу, голосок твой чудесный мелодичный льется. Дай думаю гляну! С кем ты время коротаешь.

– Так вот здесь кто-то рядом со мной! – суетится Вера, – Эй, ты где? Товарищ из темноты? Только что трещал без умолку! В угол спрятался что ли… Тут он!

– Где? – всматривается Николай, – Я никого не вижу!

– Да тут же… Буквально под боком был! В ухо дышал… Тарахтел как трактор забуксовавший. Все звал куда-то… Посмотри лучше!

– Нет тут никого, Вера! Да и не могло быть… Отсек узкий. Выскользнуть незаметно никто не мог. А я твой голос издалека услышал. Тихо подошел… Ты все журчишь, как ручеек, бойко так… Сразу зашел. А ты одна! Что же здесь у тебя было? Заснула? Во сне разговаривала?

– Да не спала, я Коля! Говорю же беседовала с человеком… Кто-то из наших видимо. Он много чего тут наговорил. И смешного и страшного!

– И где же он? Куда делся? – присаживается рядом Велигонов.

– Почем я знаю? Здесь был… Сама понять не могу! Вот также близко был… Или она эта была, не разберешь! И пропал в мгновение. Что за ерунда здесь творится?

– Может переутомилась ты? Привиделось чего?

– Устала… Но не до такой степени, чтобы со стенами разговаривать! Я еще себя контролирую…

– Всем, даже безумцам кажется, что они в норме находятся. А со стороны все не так… Мы не замечаем, как с рельсов сходим. А потом – все! Грохот и катастрофа! Поэтому лучше полагаться на мнение со стороны.

– Да говорю же, был здесь кто-то! Я себя знаю… Когда я в истерике смутной, когда в ясном сознании пребываю! Уж как-то выучила себя с рождения. А здесь все предельно достоверно было, ярче чем сейчас с тобой.

– Хорошо, пусть будет так! Видела что-то так видела, не вопрос! Темнота она вообще будто живая, постоянно сюрпризы подкидывает!

– Ты мне не веришь? Думаешь, я с ума сошла?

– Да ничего я не думаю! Тут странностей в этих катакомбах, с лихвой, больше чем камней! Я сам с чем только не сталкивался… Ничего особенного в этом нет. Свыклись уже…

– Вот именно! Привыкаем, срастаемся не пойми с чем! Впускаем Тьму внутрь, она и веселится, как может! Погружаемся все глубже в Пропасть. Себя забываем… Меняемся! Куда нас всех затаскивает? В какую скрытую Бездну?

– Да ты чего разошлась то? Все нормально. Нет ничего! Привиделось и ушло – радуйся! Руки ноги целы, голова на месте… А это в нашей катакомбе уже удача! Если смог сохранить за день! Мало ли что было… Выбрось и забудь! Лови настоящий момент. И гляди только вперед! Пусть тени всегда за спиной пляшут…

Вера порывисто откидывает выбившуюся челку, с присвистом…

– Короче ясно! С мертвяком я говорила… Или с темным гостем из самых подземных Глубин, не иначе! Приехали. Что ж тут, в этом каменном лабиринте творится? Видимо грань между нашим миром и тем, потусторонним, стирается здесь… Или в нашем измученном сознании! Какие-то запретные двери отворяются… И в них начинают выскакивать разные фантастические жуткие персонажи.

– Шутишь что ли? Какие еще мертвецы? Кто умер, тот в земле лежит… И вернуться к нам уже не может.

– Да тут не до шуток! Меня только сейчас трясти начинает от осознания случившегося… Тьфу ты пропасть! – Иевлева наклоняется и сжимается в комок, – Вот так запросто мертвец пришел, покурлыкал и исчез… Замечательно! Лучше не бывает… Живи Вера дальше! Спасибо… Мали ли еще кто зайдет, посудачить о том, о сем, кто сгинул из мира живых лет этак сто-двести назад! Чего уж, обычное дело! Все хорошо…

– Да успокойся ты! Чтобы не произошло, этого уже нет… Жизнь колесом дальше покатилась! Все в порядке. Я рядом. Больше к тебе никого не допущу! Ни врага плотского, ни духа темного! Все под контролем. Можешь спокойно отдыхать…

– Спасибо, Коля! Только времени на сон мало уже осталось. Скоро опять смена. Медиков не хватает, сам знаешь… Крутимся как можем. Не до сна бывает. Просто посидеть и то радость. Ничего, работа хоть отвлекает от мыслей тягостных и визитов странных из черных провалов. Когда люди кругом, спокойней. А как наедине с собой окажешься, всякая галиматья темная начинается… Аж от себя противно становится! И никуда от этого не денешься! Так как плаваем нелепыми слепыми рыбами в море мрака каменного!

– А ты все равно поспи, я покараулю! Потом вместе по своим постам пойдем. Будем дальше с тьмой бороться и свет жизни отстаивать! Мы еще много чего сможем… Нас победить нельзя! Мы дорогу к небесам будет налаживать, из рельсов и шпал нашей Воли непреклонной, как и раньше…

– Или уходить все дальше в неведомые темные области, где еще не был никто! Ценой немыслимой боли и утрат, открывать новые пространства для жизни? Может в этом и есть наше Предназначение?

Глава 15

Закамуфлированная машина радиоразведки «зондеркоманды 10 Б» чуть покосившись набок замерла под одной из сопок аджимушкайской степи. Внутри расположился, согнувшись над приборной доской, оберштурбаннфюрер Перштерер, вслушиваясь вместе с радистом в завывания радиоэфира.

– Ну что там? – нетерпеливо мнет перчатку в руке Перштерер, – Сегодня получится что-нибудь?

– Сейчас они должны выйти на связь, – отвечает радист в звании штурмшарфюрера СС, переключая тумблеры и плавно, даже как-то грациозно водя ручкой настройки как музыкант играющий на рояле, – мы уже выучили время их сеансов. Не всегда точно, но основные промежутки известны. Сейчас как раз такой…

– Как хорошо вы контролируете русскую подземную радиостанцию? И как мы может это использовать?

– Почти полностью. Всех их сообщения мы перехватываем. Один раз попытались на них накинуть сеть, втянуть в долгосрочную радиоигру… Но они нас раскусили.

– Каким образом? Почему так произошло?

– Все было нормально, мы вошли с ними в контакт. Перебросились парой незначительных фраз, у Беккера вообще русский язык без какого-либо акцента. На родном говорит хуже… – шутит радист, – Поинтересовались как у них обстоят дела с продовольствием и оружием и нужна ли помощь. Повисла пауза и мы оплошали. В конце сообщения перешли на прием не по-военному! Маленький штрих, но они заметили.

– Черт, Олберих! Я тебя отправлю в окопы, в полевую армию! Как так было можно? Я всегда говорю всем вам – что мелочи это самое важное! На них строится вся оперативная работа. По одному маленькому неприметному следу можно раскрутить весь хитросплетенный огромный клубок… Что ты творишь? Рассеянные увальни в моей команде не нужны. Как можно было сорвать рыбу с крючка? Такие промахи непростительны! Можно было их заманить на наше поле и вести куда угодно… Теперь они знают что мы их пасем и не на какие уловки не поддадутся! Остается только открытая игра.

– Виноват господин оберштурмбаннфюрер! Я искуплю свою вину… Это была только одна ошибка, и та совершенно случайная, простая оговорка в речи!

– Надо быть внимательней и собранней, Олберих! Мы не на тыловом складе в охранении сидим, разглядывая облака. А на такой передовой, которая и не снилась полевой армии. Это ни с чем не сравнимая, жестокая охота, где выживают самые сильные и одаренные… Ладно. С этим потом. Сосредоточимся на текущем моменте. Можно ли выйти на связь с ними, и даже поговорить?

– Конечно. Мы все наладили. Поймали их частоту… Это не сложно!

– Молодцы! Тогда попробуем побеседовать. Даже по незначительному разговору можно будет понять характер врага. Если уметь слушать! И делать выводы.

– Они в основном передают одно и тоже. За редким исключением. Шифровками или открытым текстом, чередуют…

– И что там? Каков характер сообщений?

– Стандартный запрос на связь. Ничего особенного! Просят, чтобы их услышали…

– Есть что-нибудь о намерениях, о состоянии гарнизона, какие-то намеки на дальнейшие действия? Упоминания подполья или городских названий? Что-то совсем странное? За что можно зацепиться? Какая-то полезная нам информация? То, с чем можно работать?

– К сожалению ничего подобного, господин оберштурмбанфюрер! Вряд ли они станут передавать что-то важное таким способом. Даже вскользь! Они осторожны и понимают, что мы их может прослушивать.

В динамике что-то хрипит… раздается электрический треск.. сквозь смутные обрывки каких-то передач, случайные позывные и музыкальные фрагменты, немецкую декламацию, начинает пробиваться русская речь отдельными рваными фразами.

– Это они? – наклоняется Перштерер, – Не Тамань? Не что-то еще случайное?

– Они, это их волна, мы ее уже находим, определяем сразу! Сейчас настрою, пойдет лучше, как трансляция в Берлине! Звук будет как в «Концертхаусе»…

– «Дрозд» это «Чайка», 9 квадрат… Мы на позиции! Ждем… 77… Это Аджимушкайский гарнизон… Здесь полковник Ягунов… контролируем участок каменоломен… можем передать сведения о противнике… ведем бои… Мы блокированы… возможен…. Ответьте! Перехожу на прием…

– Это старые позывные, – объясняет радист, – они до сих пор работают по ним, но у красных на Тамани уже все сменилось. Их не слышат, или не хотят… По сути они бьются в непрошибаемую стену! Все это бесполезно… По иронии судьбы, их слышим только мы! Их мольбы и надежды…

– А если это отвлекающий прием? И есть еще один тайный передатчик? Наложение уровней, переходы с одного диапазона на другой? Может они нас дурят… И уже тесно общаются с регулярной армией, выставив нам ряженое чучело? Такое вполне возможно. Эти подземные кроты очень хитры… Нельзя их недооценивать.

– Исключено. Мы работаем сутками! Наш радиоперехват, как и пеленг Абвера не зафиксировал ничего на этом участке! Мы прощупываем эфир как доктор проблемного пациента, каждое шевеление, каждый импульс, малейший всплеск и шорох…. Мимо нас ничто не проскользнет. С ними все оказалось просто… У них одна рация и мы ее сразу запеленговали! Больше ничего нет.

– Отлично! Я могу им ответить? Прямо сейчас… Побеседовать с этими неуловимыми призраками подземелья? Хоть чуть-чуть вытащить их на свет…

– Конечно, господин оберштурмбаннфюрер! Прием пошел четкий, можно разговаривать как мы с вами! – радист щелкает тумблером, – будете говорить?

– Да, давай… Обожаю когда враг оказывается так близко! – берет микрофон в руки Перштерер, – Просто кровь закипает…

– Все, можно! – поднимает голову радист и откидывается на стуле, – Дверь в подземелье красных открыта…

– Эй там, в штольнях? Слышите меня? Ягунов, где ты? Я хочу с тобой поговорить… – оберштурмбаннфюрер даже встает, вытягиваясь и расправляя плечи, – Господа красные кроты! Ответьте уже… Или вы забились в свои глубокие дальние норки? И не осмеливаетесь даже отозваться?

– Здесь комиссар Парахин! Сам ты крот, мы тебе еще покажем, кто есть кто… крыса нацистская! С кем я говорю?

– Ты много хочешь знать комиссар! В начале игры я карты не раскрываю… Скажем я представитель германского командования, уполномоченный вести переговоры. Этого достаточно?

– Нет… Боишься? Даже имя назвать… Все правильно – бойся! Только мы все равно тебя найдем. Не скроешься!

– Очень прыткий ты Парахин. Это тебя погубит. Мое имя? Узнаешь в свое время! И очень удивишься. Какую честь тебе оказали…

В ответ летит что-то неразборчивое… Накатывает волна помех.

– Эй, где ты там, комиссар? Еще не убежал? Послушай что говорю…

– Да здесь я, куда ж я от тебя теперь денусь? Больно ты мне приглянулся, так и хочется в глаза взглянуть, оценить выправку, на эполеты твои фашистские висящие до пупа посмотреть, узнать вблизи чего ты стоишь!

– Взаимно, – продолжает в ироничном тоне Перштерер, – не переживай, скоро встретимся Парахин! В моих роскошных апартаментах, для такого комиссара я постараюсь устроить самый пышный прием… Ты не пожалеешь!

– Обязательно. – смеется голос в темноте динамика, сквозь треск разрядов, -вечером могу придти… Хочешь? С гостинцами! Или ты заходи, хоть сейчас, ворота у нас парадные со стороны старого карьера…. Сам знаешь! Скажешь ко мне, тебя пропустят, там и потолкуем.

– Всему свой срок! Мы еще с тобой наговоримся, Парахин! Ты только береги себя, чтобы тебя случайной пулей не задело… Уж сильно я хочу тебя живьем увидеть и буду очень расстроен, если с тобой что-то случится!

– А че тянуть? К нам не хочешь, назови адресок в поселке, я мигом нарисуюсь! За рюмкой шнапса и решим все наши проблемы… Может у меня предложение есть? Взаимовыгодное и стоящее? А?

– Говори, я слушаю! Вам давно предлагали решить этот конфликт мирным путем.

– Тут дело такое, деликатное… Лишних ушей не любит! Нам бы пошептаться. А ты даже имени не хочешь называть, как можно вести переговоры? Что-то обсуждать… Как довериться? Странный ты человек, господин радиофашист!

– Хватит поясничать, Парахин! Давай по делу! В случае добровольной сдачи всего вашего гарнизона, я готов пойти не большие уступки, даже в отношении комиссаров. Я могу закрыть глаза на приказ о расстреле комиссаров. Сохранить вам всем жизнь. Слово офицера. Можете быть уверены.

– Офицера? Это уже кое-что… Традиции, честь Великой Германии! Как благородно и возвышенно. Слушай, а ты один на один не хочешь сойтись? Я чую, ты птица важная. Давай дуэль? А? По-рыцарски! Выбор оружия за тобой… Схлестнемся? Так романтично будет в духе всей вашей глянцевой культуры. Хотя у вас псов поганых понятие о чести отсутствует напрочь. Только одна видимость и раздутый больной пафос.

– Кто бы говорил. Вы под землю залезли, как скрывающиеся последние преступники. В спину по ночам стреляете, как самые гнусные бандиты! Запугали своих солдат, под страхом расстрела держите в этом ужасающем подземелье… Что вы творите вообще? Это не вписывается не в один армейский канон! Полное безумие…

– У нас все добровольцы, придурок! И будут здесь сражаться хоть до скончания века! И вас шакалов фашистских в клочья рвать… Каждую ночь! Ты там статистику не заполняешь, сколько ваших погибает к рассвету? То-то же… Так что, пока не поздно, беги в свою сраную Баварию, псина нацистская! Отсрочь немного свой конец. А то зайдет солнце и получишь штык в задницу!

Через трескотню слабых помех доносится дружный смех…

– Я слышу ты там не один? Весело вам? Хохотать с петлей на шее?

– А с чего нам грустить, безымянный фриц? У нас все есть! И оружие и еда, и вода уже тоже! Нас много… Все как один встаем одной яростной бурей! Вас мразей бьем, Родину спасаем, каждый день праздник! Тебе печалиться надо, что ты с нами все это время справиться не можешь… Начальство поди уже взгрело не один раз? Привыкай, теперь так и будет…

– Глупый вы все-таки народ, русские! Есть у вас сильные стороны… Но ваша животная тупость все перечеркивает. Иногда бывает вас просто жаль!

– Себя пожалей, уебище фашистское! Мы – великий советский народ! И вам до нас как до луны! Будущее только за нами! А вы все скоро падете в прах! Ну так как насчет дуэли, мистер «Х»… Херр… («Herr» – немецкое господин) Не хочешь называться по-другому, будешь «Хером» тогда, очень емко и по смыслу, как раз для тебя!

Слышишь меня, «Хер»? Или уже обомлел от нового имени? Ты поди непростой хер, какой-нибудь эсесовский… Высокого ранга! Армейские долгих речей не разводят, там все по делу! А ты все выгибаешься, как сучка перед случкой! Это же сразу видно…

Опять на заднем плане раздается раскатистый хохот.

– Как от вас всех грязью несет даже в радиоэфире! – восклицает Перштерер, – Пахнуло как от свиного хлева… Скоро вы займете свое место! В стойле… И то кому повезет, остальных выжжем как мусор, выльем все нечистоты. Очистим землю от всей вашей заразы.

А пока покричи еще комиссар, тебе уже недолго осталось, часы тикают неумолимо!

Это ты кривляешься там, как паяц перед своими подчиненными, важный и смелый, потому что за толщей камня сидишь? А когда окажешься у меня в кабинете, там по-другому запоешь! Пластинка сразу сменится. В ногах ползать будешь молить о пощаде…

– Пошел ты на хуй! Знаешь что это такое? По-русски? Больше с тобой и говорить не о чем… Надоел ты уже!

– Хурен зон! Фердаммтэ шайсе… Хальт ди фотце! Роттен шайскерль… Такое тебе известно? – улыбается Перштерер, – Понимаешь немного немецкий?

– Ваш собачий язык мне до одного места… Я признаю только наш, великорусский! Могучий и светлый… Хотя, если собаку заведу, тогда с ней буду на немецком разговаривать! Только на «Феликом германском» диалекте! Она будет на нем все сложные команды исполнять… Как все ваши обалваненные солдаты.

– Собаку? У нас много собак, Парахин! Они тебе понравятся. Когда мы тебя из этого подземелья вытащим, ты с ними познакомишься очень близко… Пожалуй, будешь жить с ними! Свои последние дни. И они тебя воспитают в своей стае! Как надо… Главное, гавкать ты уже научился, осталось выучить палку и понимать желания своего хозяина. Я думаю, ты это быстро усвоишь… Старший батальный комиссар!

– Да ты мой дорогой «Хер», просто Романтик! Все вы там, в своей Дойчляндии нездоровые мечтатели! Грезите о том, чего и близко быть не может… «Голубые цветки», Крысоловы, Лорелеи, прекрасные утопии, безумные фантазии, Тысячилетний Рейх, новый порядок! Вот и в своем Третьем Рейхе замечтались опасно. Сами себя загнали в западню. Пришли сюда умирать! Странные создания… Вы погубили свою стану больными фантазиями об избранной расе! Змея кусающая свой хвост…

– Это говорит человек, сидящий замурованным в подземелье? Которому осталось жить считанные дни? Удивительно! У тебя отличное чувство юмора, Парахин, хоть и весьма извращенное…

– А что ж я до сих пор живой, а, «Хер» высокопоставленный офицер? И я с тобой до сих пор разговариваю? Иди возьми меня… Со всей своей хваленой армией! Че, не получается? Жидковаты вы с нами воевать. Мы вас начиная с Чудского озера били и до самой Первой мировой и Революции! Да вам все мало… Мы даже из-под земли вас бьем! Из живой могилы, как вы считаете… Почему вы с нами справиться не можете? Мы сильнее, чем вы предполагаете, и в этом ваша главная ошибка. Пиздец вам всем!

– Ваша смерть это вопрос времени. Вы обречены. Вас мало… У вас даже нет нормального оружия чтобы противостоять нам. Вопрос в гуманности и здравом смысле, комиссар! А не в оголтелом фанатизме… Зачем это кровавая бессмыслица? Умейте проигрывать достойно. Мы все равно вас всех выловим, как диких зверей… Сегодня, завтра, через месяц. Это не важно. Важна конечная цель. Не губите напрасно себя и своих солдат. У вас есть шанс сохранить очень много жизней!

– Нас тысячи! Если ты еще умеешь считать, ученый «Хер»… И каждый, если убьет даже одного вашего солдата, какая сумма получится? А мы косим вас значительно больше… Вот и прикинь, кто в проигрыше! Мы защищенные скалами или ты в открытой степи? Вот такой простой урок арифметики, мой юный «шюле». Наша крепость вам не по зубам, вы ничего сделать не можете – оттого и беситесь! Уже и упрашивать стали, лезть с дьявольской лестью и предложениями милости. Хрен вам! Пощады не будет… Не нам, а вам стоит побеспокоиться за свои никчемные жизни. И улепетывать отсюда, пока не поздно! Скоро ночь, и опять твои соратники будут умирать и ты готовься…