Герои без лавров

Вот именно – Геракл!

Геракл, величайший герой, который пользовался непререкаемым авторитетом, которого аргонавты поначалу хотели выбрать своим предводителем, который устыдил героев, чуть было не забывших о своем долге и разнежившихся в женском обществе, который отбил корабль у шестируких великанов, который только что выиграл состязание гребцов. Одним словом – ГЕРАКЛ!

А Ясон? Кто он такой? Предводитель аргонавтов? Только потому, что ГЕРАКЛ отказался от лидерства в его пользу. Юнец, который еще ничем себя не зарекомендовал, нигде себя не проявил. Что, собственно, совершил Ясон за время похода, чтобы заслужить уважение своих собратьев? Пока что ничего. Так что не удивительно, что у него нет толкового авторитета среди товарищей… В отличие от Геракла… Недаром Аполлоний описывает постоянные стычки среди аргонавтов – дисциплина при таком командире, естественно, хромает.

Так что возникает закономерный вопрос: так ли уж случайно забыт перед отплытием Геракл? И этим вопросом задаемся не только мы. Тот же вопрос вкладывает в уста аргонавтов и известный исследователь греческих мифов, пересказавший их современным языком для широкой аудитории, Николай Кун:

«Опечалились герои, увидав, когда наступило утро, что нет между ними двух славнейших товарищей. Опустив голову, сидел в горе Ясон; он словно не слышал сетований своих спутников, словно не замечал отсутствие Геракла и Полифема. Верный друг Геракла Теламон подошел к Ясону и, осыпая его упреками, сказал:

– Один ты сидишь так спокойно. Ты можешь теперь радоваться. Нет между нами Геракла, и некому затмить теперь твою славу. Нет, не поеду я с вами, если вы не вернетесь и не отыщете Геракла и Полифема.

Бросился Теламон к кормчему Тифию и хотел заставить его повернуть назад «Арго». Напрасно пытались успокоить его бореады (то есть сыновья бога северного ветра Борея: братья Зет и Калаид), никого не хотел слушать разгневанный Теламон, всех винил он, что намеренно покинули они Геракла и Полифема в Мизии» (32).

Неизвестно, чем бы закончилась эта история, но тут явившийся из глубины морской бог Главк (по другой версии – заговорил священный дуб, встроенный на корме корабля) и открыл аргонавтам, что Гераклу по воле Зевса больше не суждено участвовать в походе, что ему суждено совершить другие подвиги числом двенадцать. Руководствуясь этим пророчеством, Ясон принял решение продолжить плавание. Как—будто он раньше колебался!

Так закончилось участие Геракла в походе аргонавтов.

Вот только, надо заметить, что морской бог Главк, видимо, забыл предупредить самого Геракла о том, что оставлен он был не по злому умыслу Ясона, а исключительно по воле богов. Он (Геракл) по наивности подумал, что бросили его боевые товарищи. Особенно большой зуб у него вырос на братьев Зета и Калаида, которые были, практически единственными, кто поддержал Ясона в его решении плыть дальше, бросив Геракла на произвол судьбы. А Геракл не из тех, кто прощает подобные обиды. До самого Ясона он, видимо, не смог добраться, но Зету и Калаиду отмстил за предательство:

Тяжкая выпала им за это расплата

От Геракловых рук, что его разыскать помешали.

Их, идущих назад после игр на Пелия тризне,

Он убил на острове Теносе, землю насыпал

Над телами убитых, и им поставил две стелы,

(Аполлоний Родосский «Аргонавтика»)

Мы не знаем, каким образом, если исключить участие потусторонних сил в лице морского бога Главка, Ясону удалось убедить товарищей продолжить плавание, но поход, так или иначе, продолжился.

Этот эпизод во многом раскрывает истинный характер Ясона. Он вовсе не романтичный юноша, который бросает вызов своему дяде Пелию, желая восстановить справедливость. И трон Иолка он требует вовсе не для отца, которому трон по праву принадлежит, – он заявляет свои права на трон, как сын и наследник своего отца. А отец, между прочим, еще сам жив и именно он, отец, – законный правитель Иолка, а вовсе не Ясон – он пока только должен встать в очередь на трон.

К своей цели, как у нас еще будет не раз возможность в этом убедиться, Ясон пойдет по головам, ни перед чем не останавливаясь. Ну, а пока… Пока он всего лишь убирает со своего пути конкурента – уж слишком Геракл выделяется на общем фоне. Нехорошо это, не по-товарищески… Особенно, когда он так выделяется на фоне Ясона.

Ну, что же, поход продолжился без Геракла.

Следующей остановкой на пути аргонавтов была Вифиния, где жил народ, который назывался бебрики. Как отмечает Н. Кун в своей книге «Легенды и мифы Древней Греции», на этой земле аргонавтов «встретили… не так гостеприимно, как в Кизике». Царь бебриков Амик «гордился своей исполинской силой и славой непобедимого кулачного бойца. Всех чужестранцев заставлял жестокий царь биться с собой и безжалостно убивал их могучим ударом кулака» (32).

Для иноземцев закон непотребный им был установлен,

Чтобы никто уйти не посмел, кулачного боя

С ним избежав, и соседей кругом немало погибло.

(Аполлоний Родосский «Аргонаквтика»)

Амик вызвал на бой кого-нибудь из аргонавтов. И откликнулся на вызов Полидевк. Обмотав кулаки сыромятными ремнями (можно сказать, так выглядели древние боксерские перчатки), противники начали поединок. Длился он долго, но победа осталась за Полидевком.

Амик, быкобойцу подобен, на цыпочки вставший,

Ноги расставил широко и сильной рукой размахнулся

Над Полидевком. Но тот устоял под натиском страшным,

Голову вбок отклонив, и плечом кулак его принял.

Сам же немного на шаг от него отступил он и сильно

В ухо ударил с размаха, внутри раздробив ему кости.

Сразу Амик на колени от боли упал. Закричали

Все герои минийцы. Душа от него отлетела.

(Аполлоний Родосский. «Аргонавтика»)

Наши комплименты Аполлонию! Сразу видно, что поэт не понаслышке был знаком с приемами кулачного боя.

Бебрики не вняли уроку – они попытались взять реванш и напали на Полидевка. Двух первых Полидевк сразил ударами своего могучего кулака, а тут и аргонавты подоспели с оружием. Особенно в этой схватке отличился Кастор – брат Полидевка, а также Анкей. Поняв, что дело плохо, бебрики пустились наутек, а аргонавты – за ними. Вернулись они с победой и добычей. Очень даже неплохой, так что под пение Орфея пировали всю ночь напролет.

Кстати, интересно, что в такой ситуации аргонавты вспоминают о покинутом Геракле:

И один среди них промолвил слово такое:

«Только подумать, что сталось бы с ними в бессилье и страхе,

Если бы бог судил оказаться с нами Гераклу!

Я несомненно уверен, тогда бы тут никакого

Боя кулачного не было…»

(Аполлоний Родосский. «Аргонавтика»)

Вот так! Одного присутствия Геракла было бы достаточно, чтобы устрашить врагов. Но его-то здесь нет!

Ну, что ж! Налицо сочетание долга и приятного времяпровождения себе на пользу – то есть руно – руном, а добыча еще никому не помешала. Кстати, это стремление героев всюду, где они ни появляются непременно поискать добычу, легко может объяснить, почему гостеприимные жители острова Кизик в темноте приняли наших путешественников за разбойников. Но это так, к слову.

Дальнейший путь привел аргонавтов к берегам Фракии. Аргонавты причалили к берегу, чтобы пополнить запасы и встретили истощенного слепого старца. Это был Финей – бывший царь Фракии и бывший прорицатель. Его преследовали гарпии – полуженщины-полуптицы отвратительного вида, которые пожирали или похищали (слово гарпия происходит от греческого Ἅρπυιαι – похищать, хватать) его пищу, оставляя после себя нестерпимое зловоние. Так Финей был наказан Аполлоном за то, что, будучи прорицателем, злоупотреблял своим даром предсказаний и открывал людям то, что им знать не положено. В результате преследования гарпий слепой старик просто-напросто умирал от голода. Узнав, что среди аргонавтов находятся его родственники – братья его жены Клеопатры – Зет и Калаид Финей упросил их помочь ему избавиться от гарпий. Зет и Калаид были Бореидами – то есть сыновьями Борея – бога северного ветра, поэтому они умели летать. Их даже именуют «крылатые Бореиды». Братья погнались за гарпиями, но сразиться с ними не успели – явилась вестница богов Ирида и сообщила братьям, что наказание для Финея окончено и гарпии его больше не побеспокоят. В благодарность за избавление Финей открывает аргонавтам каким образом они могли бы преодолеть Симплегады – сталкивающиеся между собой скалы – любой корабль, который оказывался между этими скалами был раздавлен. А другого пути в Колхиду нет, ведь Симплегады – это ничто иное, как пролив Босфор и в Черное море по-другому попасть невозможно. Совет Финея сводился к тому, что прежде, чем вести корабль через скалы, нужно выпустить голубя – если птица благополучно успеет пролететь между скал, то успеет проплыть и корабль.

«Прежде всего, отплыв от меня, вы увидите скалы.

Две их темных стоят в самые узкие моря теснинах.

Я говорю, что никто не прошел сквозь них безопасно.

Ни одна из них не имеет поддонной опоры.

Эти скалы идут вновь и вновь навстречу друг другу,

Вместе сходясь, а над ними хлещет влага морская,

Бурная, с громом вокруг ударяясь о каменный берег.

Так склоните же слух к увещаньям моим непреложным!

Если в здравом уме и бессмертных богов почитая,

Вы взрезаете зыбь не с тем, чтобы вольно погибнуть,

То не стремитесь вперед неразумно в новом порыве!

Я велю вам путь испробовать голубем-птицей!

Должно его с корабля вперед отпустить. Ну, а если

Он пролетит невредим по морю сквозь эти утесы,

Вам самим пора немедля в путь устремляться»

(Аполлоний Родосский. «Аргонавтика»)

Аргонавты последовали совету Финея и с помощью Геры благополучно преодолели сталкивающиеся скалы, несмотря на то, что были, можно сказать, на волосок от гибели. После этого скалы перестали сталкиваться и навеки замерли на месте, вероятно от разочарования или огорчения от упущенной добычи.

Но вот вопрос: если, как мы уже установили, путешествия в Колхиду не были новостью для греческих мореплавателей, то каким же образом до Ясона преодолевались сталкивающиеся скалы?

Ну, разумеется, скалы никак не двигались, оставим это поэтическое преувеличение на совести Аполлония, Н. Куна и других авторов, которые пересказывают нам историю аргонавтов. Если речь идет о проливе Босфор, то это, действительно узкое место, которое характеризуется коварными течениями. А наши герои, судя по всему, еще и попали в бурю, когда ненадежное судно, вроде древнего весельного корабля швыряет из стороны в стороны, грозя разбить о какую-нибудь из скал.

Бурный поток, кружась, стал мучить корабль бегущий.

Путь свой они продолжали, ужасным объятые страхом.

Грохот сходящихся скал непрерывно в ушах раздавался,

Берег моря вокруг ему отвечал грозным гуденьем.

(Аполлоний Родосский. «Аргонавтика»).

Но как же тогда Финей и его предсказание?

А не было никакого предсказания! Почему? А потому, что существует и другая версия мифа, не такая поэтичная, но которая нам кажется более правдивой. Согласно этой версии, Зет и Калаид, прибыв во фракийский Салмидесс к царю Финею, тому самому якобы предсказателю, освободили там свою сестру Клеопатру, жену Финея. Клеопатра, вместе со своими сыновьями, была посажена в темницу собственным мужем (то есть тем самым Финеем) по наущению его второй жены. Об этом же упоминается в словаре Брокгауза. (28).

Вот тебе и несчастный старик! Что после этого сделали с ним братья, оскорбленные за свою сестру, об этом история умалчивает. Во всяком случае, спасать от гарпий самодура, посадившего без всякой вины их сестру с племянниками в темницу, у них вряд ли возникло бы малейшее желание.

Но, поэзия не берет в расчет такие мелочи. История Аполлонием сочинена красивая, поэтому именно она и осталась в памяти потомков.

Миновав Симплегады, аргонавты в относительной безопасности плыли вдоль берегов Эвксинского Понта – то есть Черного моря. Никто на их не нападал, никто не стремился чинить препятствия. Если они и приставали к берегу, то встречали вполне дружеский прием. Но чаще плыли мимо. Например, постарались поскорее миновать страну амазонок, чтобы ненароком не вступить в бой, который, по свидетельству того же Аполлония, был бы весьма кровопролитным и с неизвестным финалом.

Так продолжалось до тех пор, пока наши путешественники не увидели вдали странный большой остров. С острова стали взлететь в воздух одна за другой большие птицы в сверкающем оперении. Пролетая над кораблем, птицы роняли свои блестящие перья, которое оказались сделанными из меди и бронзы. Перья, подобно стрелам, вонзались в незащищенные части тела гребцов, нанося им нешуточные раны. Аргонавты поняли, что достигли легендарного острова Аретиада, а птицы, с которыми они столкнулись – известные мифические стимфалиды, – птицы бога войны Ареса, которые поражают проплывающих мимо путешественников своими перьями – стрелами.

В сумерках ветер попутный затих, и они увидали

Птицу Ареса, жилицу острова, вдруг над собою.

В воздухе над головами она парила высоко,

И, распластавши крыла над судном, внизу пробегавшим,

Сбросила острое вниз перо. Оно пробивает

Левую мышцу Ойлея богоподобного. Бросил,

Раненный, он из рук весло… (Аполлон Родосский. Аргонавтика)

Стимфалиды. Изображение на античной вазе

Надо сказать, что позже, совершая свои подвиги, Геракл навсегда избавил мир от этих кровожадных птиц (третий подвиг). А пока Амфидамант отдал приказ аргонавтам надеть доспехи, а Клитий начал пускать в птиц стрелы. Худо—бедно, аргонавтам удалось отогнать зловредных птиц и высадиться на берег для отдыха. Здесь же на острове аргонавты встретили сыновей Фрикса, того самого, который приплыл в Колхиду на золотом баране. Фрикс давно умер. Его тень не обрела покоя, потому что над ним не были совершены положенные по греческому обычаю обряды. Для того, чтобы успокоить тень отца сыновья Фрикса вознамерились отправиться на его историческую родину, но потерпели в бурю кораблекрушение и были выброшены на остров Аретиада. Аргонавты, разумеется, оказали нуждающимся посильную помощь. А юноши, узнав, зачем герои плывут в Колхиду, очень встревожились и начали по-дружески отговаривать их от этой затеи, предупреждая о жестокости и коварстве царя Ээта, между прочим, их родного дедушки.

Ээт приязнен не будет

С тем, кто возжелает руно забрать золотое.

(Аполлоний Родосский «Аргонавтика»)

Ну, естественно. А с чего бы Ээту воспылать дружескими чувствами ко всяким заезжим ухарям, которые понаехали тут и тянут руки к его законно полученному золотому руну? Он, Ээт, между прочим. за это самое руно Фриксу в свое время родную дочь в жены отдал и калым за невесту с него не спросил. А теперь что? Вот так возьми, да отдай руно? Нет уж, не выйдет! Не отдаст!

Но наших героев уже ничто не могло остановить – вон она, Колхида, рядом уже.

Небольшое отступление. Нужно отметить, что на этом этапе путешествия аргонавтов особенно ярко проявляются те хронологические противоречия, о которых мы уже упоминали. Этих противоречий не удалось избежать даже Аполлонию Родосскому, который привел разрозненные отрывки различных авторов к единой концепции.

Так, если говорить о хронологии, то, как мы помним, Геракл, по версии Аполлония был оставлен аргонавтами по воле богов для того, чтобы совершить свои знаменитые двенадцать подвигов. И действительно, как мы видели, аргонавты только что столкнулись с птицами-стимфалидами. Этих птиц Геракл позже уничтожит во время своего третьего подвига. Пока все верно. Но перед этим Аргонавты гостят у царя Лика, где во время охоты на кабана. погибают двое из команды Арго, к тому же от болезни умирает кормчий Тифий. Таким образом Ясон столкнулся с необходимостью пополнить экипаж тремя гребцами на место выбывших. Этими тремя стали Автолик со своими братьями Диелеонтом и Флогием – это спутники Геракла по его девятому подвигу, которые отстали от него на обратной дороге. А царь Лик, у которого в это же самое время гостят аргонавты, предается ностальгическим воспоминанием и говорит о том, как Геракл давным-давно отдыхал у него на обратной дороге после своего девятого подвига. Так что Геракл никак не мог совершить столько подвигов (по крайней мере с третьего по девятый) за то время, что Аргонавты плыли в Колхиду. А он и по суше вряд ли мог добраться до этих мест за то время, что аргонавты плыли морем.

Но вот, наконец-то, на горизонте показались снежные вершины Кавказа. Первый этап путешествия за золотым руном окончен!

А теперь подведем промежуточный итог нашего повествования и еще раз внимательно посмотрим на нашего главного героя.

Итак, Ясон был инициатором и организатором похода за золотым руном. Однако, напомним, вожаком аргонавтов он стал только благодаря тому, что Геракл отказался от этой чести. И что же? Любой молодой человек на месте Ясона, никому прежде не известный и не прославившийся никакими выдающимися деяниями, уж, наверняка, постарался бы доказать товарищам, что они не ошиблись в выборе, доверив ему стать их командиром, что он, по меньшей мере, не хуже тех, уже прославленных, героев, во главе которых его поставили. И что же сделал Ясон, чтобы заслужить уважение своих товарищей?

Аргонавты во главе со своим предводителем разморено отдыхали в гостях у женщин на острове Лемнос, пока Геракл не привел героев в чувство.

Далее:

Атаку шестируких великанов на острове Кизик отразил Геракл.

В кулачном бою с царем бебриков Амиком победил Полидевк. Первыми, кто бросился сражаться с разъяренными поражением своего царя бебриками были Анкей и Кастор.

Зет и Калаид – крылатые братья-Бореиды ринулись в бой с гарпиями.

Клитий отличился в столкновении с симфалидскими птицами, а Амфидамант взял в этой ситуации на себя функции командира, что являлось, на самом деле, прямо обязанностью Ясона. Но Ясон, видимо, растерялся, вот и пришлось другому взять на себя ответственность.

Так, а что же Ясон? Как он проявил себя во время похода? Нет, конечно, он вместе со всеми подоспевшими аргонавтами ринулся на шестируких великанов, он, вместе со всеми преследовал бебриков и, кстати, вместе со всеми вернулся, нагруженный богатой добычей. Но это вместе со всеми. А сам он чем отличился во время похода? Что лично он совершил героического? Ничего! НИ-ЧЕ-ГО!!! Ничего ни как герой, ни как предводитель…

Хотя, нет, как же! Как командир корабля он бросил на произвол судьбы одного из своих людей, потому что тот застилал ему горизонт. Затмевал его своей личностью, своей славой.

Ну, что ж! Поход еще не окончен. Посмотрим, что будет дальше.

А дальше была Колхида и ее столица Эя на берегу реки Фазис (Риони). И знакомство с царем Ээтом…

Дальше начинается самое интересное.

Ясон отправился к царю Ээту, сопровождаемый его внуками – сыновьями Фрикса, и с посохом мира в руке. Но при этом богиня Гера окутала их темным облаком, чтобы сделать невидимыми. Зачем? Чтобы защитить от агрессии местных жителей. Но ведь посланцы идут с миром! Зачем же им нужна еще дополнительная защита? Очевидно, читателю сразу же дают понять, что простыми эти переговоры не будут.

Кстати, интересен такой момент. Сравнивая героев Гомера и Аполлония, некоторые исследователи отдают предпочтение Ясону. «В отличие от Гомера, где, особенно в „Илиаде“, главные решения принимаются с помощью силы, у Аполлония главной ценностью становится разум. Ясон – молодой, неопытный юноша, для которого это испытание – проверка на прочность, на право вступление во взрослую жизнь… Исходя из этого рождается новый тип героя, такого, который первым делом будет предпринимать попытки мирно договориться, а уже в случае необходимости применит силу. Данный тип героя, с одной стороны, из-за древности мифологического предания возвращает героическое прошлое, к которому относились достаточно трепетно, а с другой стороны, отвечает запросам эллинистического общества» (63).

При всем уважении согласиться никак не можем. Ясон прибывает в Колхиду на одном только корабле. В отличие от героев Илиады, где собран целый флот. У царя Спарты Менелая была такая возможность. А у Ясона, никому не известного юнца, только лишь претендующего на царский трон? Идти силой с одним кораблем против могущественной Колхидской державы, да еще и обладающей мощным (как мы еще будем иметь возможность убедиться) флотом? Ну, это уж надо совсем того самого разума не иметь. Даже Геракл некоторые свои подвиги, хотя они и приписаны лично ему, как предводителю, но осуществлял он их, имея за спиной войско (например, девятый подвиг). И это правильно. Сила – силой, а разум еще ни одному силачу не помешал и силы свои герои всегда старались оценивать реально. Так что мы никак не можем согласиться с тем, что Ясон – это герой нового поколения, который предпочитает дипломатию силовому воздействию – у Ясона просто нет другого выхода, он вынужден прибегнуть к переговорам.

Поначалу все идет хорошо. Ээт радуется возвращению внуков, благодарен чужеземцам за их спасение. Но потом разговор заходит о золотом руне. И дружеской беседе приходит конец. Вспомним, что царь Колхиды отличался особой, можно сказать маниакальной, подозрительностью. Так вот, Ээт даже начинает подозревать, что его внуки при помощи чужеземцев хотят отобрать у него власть. Ясон «дипломатично» старается донести до Ээта ту простую мысль, что кроме золота руна ему от колхидского царя ничего не нужно.

Да, успокоил, называется! Золотое руно ему отдай! Как же!

Ясон предлагает сослужить Ээту любую службу за руно. И Ээт, задумав погубить дерзкого гостя, соглашается. Ясон должен распахать поле, посвященное богу Аресу. железным плугом (что по тем временам большая редкость), в плуг должны быть впряжены огнедышащие быки с медными рогами. Поле этого нужно будет засеять поле зубами дракона, а потом, когда из зубов дракона вырастут закованные в броню воины, то сразиться с ними и перебить их всех.

Ясон соглашается на условие Ээта. А что ему еще остается делать?

Условие, прямо скажем, интересное.

Анализируя этот момент в истории путешествия аргонавтов, Р. Грейвс проводит аналогичные мифы во множестве присутствуют в кельтской мифологии. «Вспомним подвиги, которые должен был совершить Килхвух, герой „Мабиногион“, когда захотел жениться на волшебнице Ольвен. Очевидно, это все свидетельства ритуальной проверки царской храбрости перед коронацией. Именно на основе „Повести о Килхвухе и Ольвен“ и похожей на нее „Повести о Передуре – сыне Эвравка“, также входящей в „Мабиногион“, можно сделать самые реальные предположения о характере испытаний, которые должен был пройти Диомед (то есть Ясон. Диомед – таким, по мнению Грейвса, было настоящее имя Ясона). Влюбившемуся в Ольвен Килхвуху ее отец поручил запрячь желтого с пятнами быка, очистить от зарослей холм, засеять его и собрать урожай, причем все это нужно было успеть сделать за один день. Так что очевидны параллели с мифами и сказаниями древних кельтов» (21).

На основании этого сходства Грейвс предполагает, что речь идет о сватовстве Ясона к Медее – дочери Ээта, и испытаниях, которые должен был он пройти, чтобы получить руку царской дочери. А впоследствии и трон.

От себя добавим, что можно сомневаться в том, что Ясон рассчитывал получить царский трон, так как у Ээта уже был собственный сын-наследник Абсирт – вспомним Фрикса, который именно по этой причине и был убран со сцены как нежелательный конкурент. Однако, исходя из логики Грейвса, можно предположить, что Ясон рассчитывал получить золотое руно в качестве приданого Медеи. Хотя в те времена жених должен был платить выкуп за невесту. А какой выкуп мог заплатить Ясон? У него же нет ничего! И царский трон Иолка пока только в перспективе.

Как бы там ни было, Ясону предстояло испытание, которое он явно бы провалил, а скорее всего и погиб бы, выполняя уговор с Ээтом. Если бы… не Медея.

Медея – младшая дочь царя Колхиды Ээта была служительницей Гекаты – богини лунного света, тьмы, потусторонних сил, магии и колдовства. Геката была также богиней ведьм, ядовитых растений и многих других колдовских атрибутов. Культ Гекаты очень неоднозначен и ее значение менялось на протяжении веков. Но для нас главное это то, что все служительницы Гекаты считались колдуньями. Не составляла исключения и Медея. «Великая волшебница Медея», «колдунья Медея» – эти эпитеты сопровождают Медею, практически на протяжении всего повествования об аргонавтах у различных авторов.

Ясон. Предводитель аргонавтов

В сложной ситуации, в которой оказались аргонавты, они решили обратиться к ней за помощью, действуя через ее сестру Халкиопу – вдову Фрикса и мать его сыновей, тех самых, которых спасли аргонавты после кораблекрушения. Халкиопа из благодарности аргонавтам согласилась быть посредницей. Медея встретилась с Ясоном и согласилась ему помочь. Почему? Да просто влюбилась. Ну, конечно, такой красавчик! Вы только посмотрите на его изображения. Но и Ясон не остался равнодушным к чарам волшебницы Медеи. Словом, они быстро нашли общий язык, и Медея дала Ясону волшебную мазь, которая должна сделать его неуязвимым, и научила, как одолеть войско, которое появится из всходов драконьих зубов – надо, как только воины начнут выходить из земли, бросить в самую гущу войска большой камень, тогда воины сами уничтожат друг друга. Следуя советам волшебницы, Ясон довольно легко справился с заданием Ээта. Говорят, что камень, который он бросил в середину драконьего войска был с мельничный жернов и поднять его могли одновременно человека четыре (32). Ну, четыре или поменьше, но Ясон оказался довольно накаченным парнем. Как, впрочем, и большинство греческих воинов.

Однако, Ээт, несмотря на то, что Ясон выполнил его условие, вовсе не собирался расставаться с золотым руном. Он задумал поджечь ночью корабль аргонавтов и бесхлопотно решить проблему, а заодно избавиться и от собственных внуков, которые привели с собой этих жадных чужеземцев. К тому же угроза, что родные внуки отнимут престол, все еще была для Ээта актуальна. В общем, как видим, в семье владыки Колхиды царили теплые и дружеские отношения.

Волшебница Медея, узнав о коварных замыслах отца, решила спасти возлюбленного, а заодно и обеспечить его желанным призом – золотым руном, которое, между прочим, считалось, несмотря на предсмертное проклятие Фрикса, национальным достоянием Колхиды.

Ночью она отправилась вместе с Ясоном в священную рощу и там волшебными зельями и заклинаниями усыпила дракона, стерегущего руно. Ясону оставалось только снять с дерева баранью шкуру.

Жидкостью, с наговором этим зельем коснулась

Глаз дракона. И сразу запах вокруг несказанный

Зелья чудесного сон причинил. Голова у дракона

Пала и наземь легла, а его несметные кольца

Через лес многоствольный вдаль за ним протянулись.

Тут Ясон руно золотое с могучего дуба

По приказу Медеи сорвал. (Аполлоний Родосский. «Аргонавтика»).

Все, дело сделано! Похитители под покровом ночи тайно отчалили от берегов Колхиды, не забыв прихватить с собой и Медею. Ясон дал нерушимую клятву, что Медея будет его женой.

Зевс Олимпиец пусть сам свидетелем будет

Клятвы, с ним Гера, браки хранящая, Зевса супруга!

Вступишь ты, всеконечно, в мой дом законной женою

Тотчас, как мы возвратимся обратно в землю Эллады». (Аполлоний Родосский. Аргонавтика)

Христиан Даниель Раух. "Ясон и Медея». Мраморный барельеф

Ну, а Ээт? Он что же. Так и смирится с потерей золотого руна и дочери? Разумеется, нет! В погоню за беглецами пустился весь флот Колхиды – тысячи прекрасно вооруженных и обученных воинов во главе с Абсиртом (Апсиртом) – сыном Ээта.

Колхидский флот встретил аргонавтов в устье Истра (Дуная). Аргонавты собирались подняться вверх по течению, а потом по одному из рукавов перебраться в Адриатическое море.

Вот здесь наступает неясность. Ни один из притоков Истра не связан с Адриатическим морем. Предположим, что древние греки этого не знали. Тогда откуда же взялась сама идея перебраться через Истр в Адриатику? Или изначально аргонавты предполагали перетащить корабль волоком через… Что? Апеннинские горы? Мы можем предположить, что аргонавты просто хотели подняться вверх по Дунаю и там найти укрытие, чтобы переждать пока флот Колхиды разыскивает их в Черном море.

В любом случае их план не удался. Колхидский флот уже перекрыл возможность воспользоваться Истром.

Видя, что в схватке не победить многотысячное войско, Ясон решил пуститься на хитрость. Он вступил в переговоры с Абсиртом, обещая ему вернуть Медею к отцу, но руно он должен был отставить себе – он ведь выполнил условие Ээта, стало быть, руно по праву принадлежит ему.

В результате Абсирт для переговоров с Ясоном пришел ночью в уединенный храм. В святое место нельзя прийти с оружием в руках, поэтому Абсирт пришел безоружным. Но Ясон, видимо, так не считал. Он пришел с мечом. И как только Абсирт переступил порог храма, Ясон бросился на него и убил.

В этой истории не совсем ясна роль Медеи. Традиционно считается, что именно она заманила Абсирта – собственного брата – в ловушку. Если так, то она виновна, по меньшей мере, в сообщничестве.

Во всяком случае, Аполлоний в ее вине не сомневается:

Брата же я заманю, чтобы он в твои руки явился. (Аргонавтика)

Иногда Медеи приписывают чуть ли не собственноручное убийство брата. Но это вряд ли. Абситр – опытный воин, а Медея никогда меч в руках не держала, волшебство – вот ее оружие. Так что Абсирт, даже и безоружный, вряд ли дал бы себя убить слабой женщине. Другое дело – Ясон, вооруженный мечом!

Здесь уместным будет заметить, что несмотря на тот факт, что Аполлоний не оправдывает Медею в пособничестве убийству брата, в целом он относится к ней с симпатией и сочувствием. Аполлоний с большой теплотой описывает и смущение Медеи от осознания, нахлынувшего на нее чувства к Ясону, и ее мучения от необходимости сделать выбор между отцом и любимым человеком, и трогательное прощание Медеи с родным домом перед побегом с Ясоном, когда она оставляет любимой матери на память о себе локон своих волос. Принятие решения Медеей о помощи Ясону заманить в ловушку брата продиктовано ее страхом, что Ясон бросит ее, несмотря на все свои клятвы, и еще бо́льшим страхом, что он все-таки отправит ее домой. Зная нрав Ээта – коварное убийство им Фрикса – мужа собственной дочери, нарушенное обещание Ясону и намерение его погубить вместе с собственными внуками – все это не оставляет сомнений в том, что по возвращению домой, ничего хорошего ее не ждет.

Как бы то ни было, Абсирт, умирая, брызгает своей кровью на Ясона и Медею (так что она, по крайней мере, присутствовала при убийстве брата), символизируя, что теперь они запятнаны его кровью и подлым убийством.

Рухнул Апсирт на колени в преддверии этого храма,

Дух испуская. Однако, двумя руками из раны