Прошло три года с того момента, как Катя уехала из
дома. Три долгих года. Два года после отъезда Кати Лена ничего не знала о сестре. Дома строго-настрого было запреще-но говорить о беглянке. Леночка подслушивала разговоры
и допрашивала Романа Романовича, когда тот приезжал на
каникулы домой. Роман Романович тоже был немногосло-вен, но он все же признался, что с Катей видится, и делил-ся некоторыми новостями. «Мне кажется, – однажды даже
разоткровенничался он, – они с мамой созваниваются. Но
я не могу точно утверждать. Я даже думаю, мама тайком пе-ресылает ей деньги».
У Лены тоже были такие подозрения. Она несколько
раз заставала маму, когда та разговаривала по телефону шепотом, но, увидев, что вошла Леночка, быстро меняла тему
и начинала говорить громче. Однажды Леночка точно услышала, как мама обращается к кому-то по ту сторону телефона по имени Катя. «Кать, ты же понимаешь, ты же все понимаешь. Надо было что-то делать!» – пробормотала тогда
мама. Леночка точно услышала это имя. Но с той ли Катей
разговаривала мама, узнать доподлинно не было возможно-сти. А напрямую спросить Леночка не решалась.
Леночка узнала от Романа Романовича, что Катя первый год, как переехала, даже не пыталась поступить, бал-лы по ЕГЭ были слабые, а о платном отделении не было и
речи. Поэтому первый год Катя обживалась. Она работала
в каком-то сетевом магазине продавщицей. Сняла комнату на окраине города. Летом, первый год после побега, когда Роман Романович закончил первый курс, он рассказывал, что дела у Кати очень и очень плохи. Перезанимала
денег, опасалась даже, что придется выселяться из комнаты, искала более дешевые варианты. Но уже в январе, спустя полтора года, на рождественских каникулах, Роман
Романович рассказывал, что Катя поступила в ВУЗ, как и
хотела, правда, на заочное отделение. Но зато на бюджет.
И вроде ее даже повысили до товароведа. Денег стало побольше, времени поменьше. И виделись они с Романом
всего пару раз за полгода.
Новости были сногсшибательными. Кате удалось!
Катя смогла! У Кати все получилось. Несмотря на то, что
Леночка никогда, даже в мыслях, не поддерживала Катю, считала, что та поступила уж очень опрометчиво, Леночка была рада. Сколько в голове у девочки было страшных
мыслей о сестре! То ей казалось, что та спилась и, не дай
Господи, попала в нехорошие руки, то вдруг ночью прихо-дили мысли о том, что Катя умерла. Однажды Леночка краем глаза заметила, как мама в храме написала в записке о
заупокойном поминовении новое имя. Помимо привычных
имен бабушки, дедушки, родственников, умершего сразу
после рождения брата Леночки, младенца Валерия, появи-лось имя новопреставленной Екатерины. Как билось сердце
девочки, как она переживала. Страх был настолько сильный, что Леночка не выдержала, подошла после службы к
маме и дрожащим голосом спросила: «Мам, ты за упокой
Екатерину написала… А кто это?» Мама сразу же поняла, о
чем речь. «Ну что ты, что ты, родная, это соседка наша, баба
Катя, она вчера умерла. Сегодня Егор, внук ее, ко мне утром
подходил, попросил помолиться за нее». Леночка молча
кивнула, обняла маму, но вечером, перед сном, не выдержала и разрыдалась под одеялом.
Когда Леночка сама собиралась в семинарию, стояла
на перроне, ожидая электричку, с тремя огромными сум-ками, в окружении братьев и сестер, мамы, которая тайком
утирала слезы, она не переставала думать о Кате. Ну что, что мешало ей уехать точно так же, без этих идиотских вы-кидонов? Зачем было вот так… Леночка была уверена, что
как только приедет, сделает все возможное, чтобы сразу же
встретиться с сестрой. Но жизнь закрутилась, началась учеба, послушания, дни были плотно заняты, выходные тоже
быстро пролетали. Катин номер телефона Леночка взяла у
Романа Романовича лишь в октябре. Но девушка долго не
решалась позвонить. Встретились же они впервые в дека-бре. Вот в этом самом кафе. Разговор вышел очень душев-ным. Катя почти не изменилась. Стала чуть постарше, чуть
посерьезнее, но это была все та же Катя. Сестры обнялись, поплакали и проболтали почти четыре часа без передыха. С
тех пор девушки стали встречаться чаще, где-то раз в месяц.
И вот теперь, в конце июля, вернувшись с коротких каникул из дома, Леночка снова встретилась с сестрой. Предстоял достаточно важный разговор. Леночка хотела сделать все
возможное, чтобы уговорить сестру приехать на свадьбу
Романа Романовича.
– Как домой съездила? – Катя села напротив сестры и
впилась в Леночку взглядом.
– Очень хорошо… По маме соскучилась. Очень рада, что встретились. Она сейчас свободнее стала. Настеньку
удалось в садик отдать.
– Настенька… Взрослая совсем, да?
– Да. Болтает без умолку. Как она своими ножками
бежала ко мне, пупсик! – Леночка рассмеялась от радости.
– Она даже меня не помнит…– Катя опустила взгляд
и чуть помрачнела.
– Не помнит… – Лена постаралась быстрее сменить
тему. – Володя вот. Школу в этом году закончил. Но он тоже
в семинарию поступать не хочет пока. Он собрался в ар-мию. Сказал, что мужчина сначала должен отслужить. За
два года, говорит, будет о чем подумать. Отец дал свое согласие.
Катя в ответ лишь кивнула. Подошел тот же навязчи-вый официант.
– Добрый день, девушки. Определились с заказом?
– Нет еще. Леночка, ты кушать хочешь?
– Нет-нет, что ты… – Леночка покраснела. – Нет, конечно… Я…
– Так, не скромничай. Кофе будешь?
– Кофе нет. Точно. Давай чай лучше.
– Ну хорошо. Чай. И мне, пожалуйста, вот этот пирожок с вишней. А Лене давайте вот эту ватрушку с творогом.
Лене очень хотелось попробовать оладушки со сметаной. Но она ни за что не решилась бы сама признаться сестре в этом. Денег-то у нее нет, платить придется Кате. Так
что пусть уж сама выбирает, что покупать.
– Чайник черного, ватрушка и пирожок с вишней, я
правильно понял заказ? – официант откланялся и убежал.
– Ну, а ты сама как? Как учеба? – спросила Леночка.
Завязался разговор. Сначала аккуратно, с общих тем, зачем
все ироничнее, откровеннее. Даже со стороны было видно, как из двух почти чужих людей девушки превращались в
сестер, которые не один год прожили вместе в одной комнате. Они хихикали, болтали. Уже спустя час разговора Катя
по-приятельски хлопала Леночку по плечу, а та уже без вся-кого стеснения попросила у сестры купить ей оладушек. За
разговором Леночка успела рассмотреть, какая же красивая
ее сестра. За три года жизни в городе она стала такой же, как
все эти красавицы из кафе. Уложенная прическа, не яркая, аккуратно наложенная косметика. Модная блузка, кеды, рваные джинсы. Лена не завидовала. Несмотря на то, что
она выросла в большой семье, это чувство было ей почти
не знакомо. Она радовалась за сестру. Ей было приятно, что
Катя стала такой красавицей. Да что там, она чувствовала
себя значимее, когда сидела рядом с сестрой.
– И ты понимаешь, – Катя пила уже пятую или ше-стую кружку чая, – я не знаю, что делать. Леня он… Вроде
бы даже жить начали вместе с ним. И вроде как он неплохой
человек. Ну правда, не смейся. Ну да, я говорила, что он за-нуда очкастая. Но это я так… Любя, можно сказать. Так-то
он хороший. Но мне кажется, я не люблю его. Он меня раз-
дражает порой. Я вот сейчас сижу с тобой, мне уютно здесь.
Мне так хорошо, беседа льется сама собой. А с ним… Он
бука какой-то, что ли. Я и так, и эдак. И вроде иногда хорошо все. Но чаще даже поговорить не о чем. И ревнует постоянно. Вот сейчас странно, что не названивает. В тебя он еще
как-то верит. Вообще старается не вмешиваться, когда дело
касается моей семьи.
– Из меня плохой советчик, ты понимаешь… –
Леночка улыбнулась. – Я могу сказать только, как я бы
поступила.
– Давай, делись.
– Но ты понимаешь, что я с православной точки зрения.
– Понимаю, – Катя рассмеялась, – делись православной точкой зрения.
– Я бы, во-первых, с ним бы не… съехалась бы. До
свадьбы.
– Не переспала, ты хотела сказать.
– Ну да, – Леночка покраснела, – я бы обязательно до-вела дело до свадьбы.
– Ну как? Ну как я могу замуж за него пойти, когда я
даже не понимаю, нравится он мне или нет, подходит или нет?
– Так ведь живешь же с ним! Значит, подходит! Вот
поэтому и надо жениться. Когда замуж вышла, уже назад
дороги нет, мыслей даже таких нет. После свадьбы, куда деваться, я бы терпела. Нет идеальных людей. Уж ты-то должна понимать. Я вот тоже никак не пойму, что у нас с Лешкой.
Он совершенно безынициативный. Нам тоже порой даже
поговорить не о чем. Но мы с ним целовались. И я считаю, что это уже что-то да значит. И если он сделает мне предло-жение я, может быть, соглашусь. Мы венчаемся, обязательно венчаемся. И все, после этого даже мысли такой не будет.
Подходит он мне или нет. Буду терпеть таким, какой есть.
У тебя от того и вопросы, что ты не по закону отношения
начала. Не обижайся на меня, я не хочу сейчас мораль тебе
читать. Я правда так думаю.
– Я понимаю… – Катя кивнула, лицо было серьез-ным. – В твоей схеме вроде все сходится. Но в этой схеме
нет места для любви.
– Любовь – она приходит. Потом. После долгого тру-да, после многих лет отношений. Наступает настоящая любовь. Когда уже детки появятся. Когда…
– У мамы с папой ты видела любовь? – неожиданно прервала ее Катя. – Спустя столько лет и восемь детей.
Сколько раз он обнял ее? Или ласковое слово сказал? Ты
слышала?
– Ну… Если я не слышала… Это не значит.
– Вот она, дыра вселенского масштаба. За всеми этими догматами, правилами, обязательствами любовь усколь-зает. Ничего она не приходит с возрастом. Она либо есть, либо ее нет. Просто, когда ее нет, со временем о ней смело забывают. Вот Роман Романович, скажи мне, влюблен в
свою Юлю?
– Слушай! – Леночка аж подпрыгнула на стуле. – Они
же женятся на эти выходные. Я же тебе… Ну, как раз об
этом и хотела рассказать.
– Он мне звонил… а где свадьба?
– Здесь. В городе. Они ресторан заказали, тамада будет. Друзья. Он мне сказал, что приглашал и тебя. Но ты отказалась. И вот… Я сама решила тебя уговорить. Он меня
не просил, правда-правда. Я просто скучаю, Кать. Я была бы
очень рада, если бы ты…
– Папа будет. Мама. Да?
– Будут…
– И как ты себе представляешь нашу встречу?
– Ну… Ведь надо же когда-то с ними мириться. Прошло три года, Кать. Надо… Надо попробовать.
– Может… Может быть, ты и права, попробовать
и стоит. Но точно не в этот день. Я своим присутствием
испорчу всю свадьбу. Нет уж, я лучше заочно поздравлю
Ромку.
– Кать… – Лена чуть не расплакалась. – Ну как? Как
же так… Ведь ты… Он…
– Лен, ты не маленькая. Ты все понимаешь.
– Я понимаю, –кивнула Лена. На несколько секунда
воцарилась пауза, которую Леночка и прервала. – Но после
свадьбы мы все встретимся в этом кафе. Ты, я и Роман Романович.
– И Юля, и твой Лешка, – засмеялась Катя.
– И твой Леня! Обязательно! – Леночка подскочила
со стула, подлетела к сестре и обняла ее. – Катька, я так
тебя люблю… Ты лучшая сестра на свете.
Катя вернулась домой лишь под вечер. После встречи с сестрой она еще прошлась по магазинам. Домой не
хотелось. Уже в коридоре, разуваясь, Катя услышала звуки
взрывов. Леня играл в «Ворлд от Танкс». Чем еще может за-ниматься мужчина в свой выходной? Она прошла в зал и
встала в проходе.
– Черт бы его драл! – Леня со злости стукнул мыш-кой об стол и повернулся к Кате. Раз уж танк взорвали, можно было обратить внимание и на девушку. – Привет.
Как сходила?
– Лень, – Катя прислонилась к стенке плечом и посмотрела молодому человеку прямо в глаза, она никогда не
опускала глаза, – я все решила. Нам надо расстаться.
Глава 6. Венчание
Венчание проходило прямо в семинарском храме. Молодых венчал ректор, отец Ермоген. Папа пригласил его и
на неофициальную часть, в ресторан, но в последний момент священник отказался. Может, ему неудобно было пить
в одной компании с семинаристами, а может, действительно
был занят – в семинарии поговаривали, что отец ректор попал в немилость к митрополиту и что, мол, вот-вот отца Ермогена снимут с должности ректора и сошлют в монастырь.
Так или иначе, после венчания священник поздравил молодых, произнес пламенную речь о том, что теперь раб Божий
Роман и раба Божья Иулия не два разных человека, но стали единым целым. Жене отец Ермоген заповедовал бояться
мужа, мужу – беречь жену.
Роман Романович стоял весь мокрый – он насквозь
пропотел в свадебном костюме. Юля следила, чтобы свеча
не капала на свадебное платье и старалась выбрать удобный
ракурс для фотографа, при этом размышляя о том, какие
фото она выложит «В контакте» и что теперь пора поменять
статус с «влюблена» на «замужем», а также сменить фами-лию в профиле. Гости со стороны Юли, многие люди свет-ские, к церковной службе непривыкшие, с любопытством
рассматривали нарядные венцы на головах молодых, с ин-тересом слушали проповедь, лишь иногда вздыхая и пере-минаясь с ноги на ногу от усталости. Семинаристы откровенно скучали, перешептывались и подшучивали друг над
другом. Они устали и ждали наступления вечера.
На вечер был заказан ресторан. Леночка впервые попала на свадьбу, она волновалась, и ей было безумно интересно посмотреть, как это – выйти замуж. Стол ломился от
вкусных блюд – салаты, бутерброды, рулетики, – которые
гости, рассевшись, сразу начали уплетать. Леночка оказа-
лась за столом с родителями. Те не очень активно кушали, и девушка лишний раз стеснялась попросить подать ей тот
или иной салат, поэтому попробовала далеко не все блюда.
В конкурсах она тоже не участвовала, стеснялась, хотя над другими смеялась от души. Например, когда друзья Романа Романовича изображали домашних животных.
Два однокурсника брата уже успели жениться и стать священниками, кроме того, были приглашены некоторые па-пины знакомые, священники уже серьезные, в возрасте. И
особенно удивительно было наблюдать, как эти бородатые
мужи вели себя по-детски. Например, когда обычно серьезный отец Николай, папа пятерых сыновей, с пузиком, выглядывающим между пуговок рубашки, встал на четве-реньки и начал ржать как лошадь, это было очень смешно.
И смущали такие вещи, наверное, только тамаду, молодую
девушку, с золотым крестиком на шее, но она подзадорива-ла гостей и не подавала виду.
Зато, когда первый раз объявили медленный танец, настроение девушки испортилось. Во-первых, саму Лену
никто не пригласил, Лешки на свадьбе не было, а другие
парни не воспринимали девушку всерьез. И во-вторых, что
хуже всего, отношения Володи, друга Романа Романовича, со своей пассией явно стали серьезнее. Молодые люди откровенно прижимались друг к другу, Валя терлась щекой о
щеку Володи, а он слишком уж властно держал ее за талию, один раз даже опустил руку на попу, но после ее шутливого
комментария, которого Лена не расслышала, руку поднял
назад и больше не опускал. Последней каплей был какой-то
прыщавый юнец, родственник Юли, который к концу вечера осмелел и, чуть картавя, пригласил Леночку на танец.
Ладно бы, еще юный, ладно, прыщавый. Верхние пуговицы
рубашки у него были расстегнуты, и в глаза сразу же броса-лась голая грудь. Крестика не было – молодой человек был
неверующим. Леночка улыбнулась, извинилась, сказала, что
у нее уже есть молодой человек, что она не может изменить, и осталась наблюдать за молодыми с места.
Несмотря на все эти неприятные моменты, свадьба
Леночке очень понравилась. Яркая, живая невеста, поздрав-ления родителей. Леночка несколько раз плакала, не в силах
сдержать эмоции. Но самое главное, ей до коликов захоте-лось так же стоять в подвенечном платье в центре храма, так же танцевать медленный танец с папой, чтобы тот благословил и передал невесту своему мужу. При этом в мечтах
фигура мужа была расплывчатой.
И когда пришло время невесте бросать букет, Леночка
была наготове. Она встала чуть впереди остальных, подняла руки, но букет полетел в сторону и попал к какой-то ста-рой тетке, двоюродной сестре Юли. Та, как последняя дура, скакала от радости, визжала и никому не дала даже подер-жать букет. Ничего, кроме жалости и отвращения, эта сцена
не вызывала.
Леночка вернулась за стол, и мама, наклонившись к
уху, прошептала: «Не расстраивайся– все это глупости. Дело
же не в букете!» «Вот еще! Чего расстраиваться! У меня все
хорошо», – Леночка пожала плечами. Но от маминых слов
стало действительно легче на душе. И правда, глупость какая! Не букет решает судьбу, а Бог. Как наивно полагаться на
какой-то там букет. Нужно молиться. Молиться о хорошем
муже, о скором замужестве. К тому же букет мог быть знаком от Бога, что Лене еще рано замуж. Может быть, еще раз
стоит подумать о выборе избранника, слишком уж Лешка
инфантильный. Он еще тысячу лет не решится сделать пред-ложение. В конце свадьбы подали торт, но большинство гостей уже были настолько пьяны, что даже и не вспомнили
об этом на второй день. Зато Леночка скушала аж три куска.
На следующий день Роман Романович с Юлей уехали
в свадебное путешествие – в Сочи, на море. Встретилась
Леночка с братом только на первое сентября. Роман Романович столкнулся с Леной в трапезной, после обеда.
– Ну, как вы? Как семейная жизнь? – Леночка радостно обняла брата.
– Очень хорошо. Съездили, отдохнули.
– Все, каникулы закончились, учиться вернулся?
– Нет… Я, собственно, сегодня приехал с отцом Ермогеном поговорить. Буду на заочное отделение перево-диться.
– Заочное? Почему? А папа… Папа знает?
– Вот, – Роман Романович достал из папочки какой-то
документ в файлике. Леночка пробежалась лишь по верхам, но уже все поняла. Указ… Романа Романовича… Рукоположение… состоится на Покров… в соборе… митрополит
Лонгин…
Лена оторвала глаза от бумажки. Рот был открыт от
удивления.
– Ты… Ты решился, да? Ты ходил к Владыке? Ты будешь рукополагаться?
– Да. Сначала, на Крестовоздвижение в дьяконы. А
потом, на Покрова, сразу же в священники. Владыка хочет меня оставить в Покровском соборе, где отец Леонид
настоятель. Помнишь его? Ему сейчас очень нужен второй
священник, один не справляется, очень большая паства, поэтому пригласил меня к себе служить.
– Как хорошо! Ты же в городе тогда останешься! Я
буду к тебе в гости ездить! Хочешь? Хочешь, я буду петь у
тебя в хоре!
– Посмотрим, – Роман Романович засмеялся и обнял
сестру, – не торопи события. Ты же понимаешь, что я ничего не решаю. Пока мне надо лишь смириться. И пройти это
величайшее из Таинств.
– А Юля? Юля… Она знает?
– Конечно же! Мы с ней это не раз обсуждали. Она
первая настояла, я еще какое-то время колебался. Дело в
том, что наша поездка… Она не прошла даром. Мы ждем
ребенка.
– Правда? – Леночка аж взвизгнула. – Я так рада за
вас! Поздравляю! А кто: мальчик, девочка?
– Ну откуда ж я знаю. Еще рано об этом говорить. Но
я очень-очень счастлив, – Роман Романович поцеловал сестру в щеку.
– Расскажи мне лучше о жене. О… об этом таинстве.
Что ты чувствуешь, что изменилось? Стало ли так, как говорил отец Ермоген, так, как говорит Церковь? Стали ли вы
единым целым?
– Эй, что за вопросы, ты тоже, что ли, задумываешься
о браке, м? Неужели Лешка решился? – Роман Романович
хитро улыбнулся и подмигнул сестре.
– Нет, что ты! Точнее… и да, и нет. Разве он решится! Но я-то думаю, я-то переживаю. Ты понимаешь, я не до
конца ему доверяю. Я очень боюсь, что он не будет серьез-ным мужем. И еще я боюсь, что я не буду его любить, по-на-стоящему любить. Мы недавно разговаривали с Катей. И
она сказала очень мудрые вещи. Без любви жизнь будет
очень-очень трудной. И я согласна с ней. Любовь – это не
то, что достигается с возрастом. Любовь – это то, что есть
между мной и мужчиной здесь и сейчас. Я боюсь, что она…
любовь… Она пройдет.
Роман Романович несколько секунд молчал. А затем
приобнял сестру и посмотрел ей в глаза.
– Катя права. Да, без любви нельзя. Но только она со
своим отрицанием Бога забыла главное. Любовь – это Бог.
И без Бога любви не бывает. Да, в миру именно так. Люди
влюбляются, люди расходятся. Но только не здесь, только
не у нас. У нас есть самое величайшее из Таинств. Кажется,
что нелогично, кажется, такого быть не может. Но венчание действительно работает. Люди ищут любовь в других
людях, в кино, в общении, в выпивке даже. А она, на самом
деле, в Боге. И знаешь, что я тебе скажу? Да, я так же, как
ты, сомневался. У меня была масса опасений. Мы не очень
поладили с тещей, иногда Юля… Она слишком… Грубовата, что ли. Иногда очень властная. Мы даже, бывало, ругались.
Но после венчания все разом изменилось. Мы почти не вы-ходили из гостиничного номера, представляешь? Так нам
было хорошо друг с другом. Я носил ей по утрам завтрак
в постель. Я дарил ей цветы. Мы… мы стали другими. Мы
стали чувствовать друг друга, мыслить одинаково. Я понимал, когда она хочет обнять меня, когда хочет попить. Это
волшебное чувство, которое подарило нам венчание. Все, все изменилось. Так что не бойся. Уверяю тебя, ты будешь
самой счастливой женой. И твой муж будет самым лучшим
мужем.
– Господи, Ром… Я… я даже не знаю, что тебе сказать, – Леночка прижалась к груди брата горячей щекой, и
на ее глазах выступили слезы, – я так, так счастлива за вас.
Вы с Юлей – мой идеал. Вы…
– Кстати, Юля уехала к родителям, она давно их не
видела. Я хочу встретиться с Катей. Пригласить ее на рукоположение. Пойдем вместе?
– Я не могу. У меня вечером послушание в швейной.
Я бы с радостью, я так давно ее не видела. Да и тебя. Я по
вам так соскучилась. Я так вас люблю!
– Не страшно. Раз я остаюсь в городе, будем видеться чаще. Обязательно приходи к нам в гости до руко-положения.
– Обязательно-обязательно приду, беги, – Леночка
обняла брата на прощанье и упорхнула в регентское отделение. Но до Покрова она с братом так и не встретилась.
Четырнадцатого октября Леночка заранее договорилась в храме, где пела, что ее не будет, и собралась на службу
в Покровский собор, где в честь праздника служил митрополит Лонгин. Романа Романовича должны были рукопо-ложить в священники во время этой службы. За свой век
Леночка уже не первый раз наблюдала за рукоположением, на одном даже пела в хоре, когда Владыка приезжал к ним в
деревню, и служба проходила в их деревенском храме. Но, конечно же, на этот раз был особый случай. Священником
становился ее родной брат.
К моменту, когда Леночка доехала, служба уже началась, храм был заполнен людьми. Пробиться хотя бы в
центр не было шансов, поэтому Леночка осталась в притворе. Слышно здесь все было хорошо – около свечной лавки
висели колонки, которые передавали службу с микрофонов, но вот видно почти ничего не было. В центре стоял Владыка, в нарядном, голубом облачении, в честь богородично-го праздника. А перед ним, весь в белом, Роман Романович. Уже дьякон. Леночка издали даже не сразу узнала его.
Жидкая бородка, достаточно длинные волосы, которые уже
закрывали шею, но их еще невозможно было бы собрать в
хвостик, бледное лицо, сосредоточенный взгляд. Было видно, как он волнуется.
Леночка замерла в предвкушении. Странно, но почему-то именно она чувствовала себя в центре событий. Пусть
никто вокруг не знал, но ведь именно ее брат сейчас стоял
в самом центре храма. Именно на ее брата были устремле-ны тысячи глаз. Поэтому когда какая-то случайно зашедшая
женщина стала слишком громко спорить с бабушкой, тор-гующей свечами, Леночка позволила себе осадить ее.
– Тише вы! Служба уже идет, а вы тут торгуетесь, как
на базаре, – прошипела Леночка.
Женщина испуганно подняла глаза.
– Простите, Христа ради, – прошептала она.
– Бог простит, – Леночка кивнула, ей стало спокойнее, – и вы меня простите.
– Леночка, привет, – знакомый голос раздался где-то
слева. Леночка оглянулась и увидела Катю. Впервые после
того вечера дома, когда Катя сбежала, Леночка видела ее в
платочке.
– Катенька! – Лена протолкнулась через людей, случайно задев несчастную женщину, которую перед этим же
попросила вести себя тише. – Ты все же пришла! Ты такая
умничка!
– Да, Рома лично просил меня быть, – Катя обняла сестру, – я не могла не приехать. Я так рада тебя видеть, очень
соскучилась.
– Я тоже. Ты такая красивая в этом платке.
– Так, не начинай, – Катя вполголоса рассмеялась, –
Роман Романович сказал мне, что ты тоже… Ну, тоже пла-нируешь замуж?
– Ну и болтун! Нет, конечно. Ну, пока нет. Хотя… хочешь правду? Да, я все решила. После венчания Ромы уже
задумалась. Но окончательно решилась вот здесь, сейчас. Я
хочу так же стоять, волноваться. Но уже за своего мужа. За
Лешку. Когда он станет отцом Алексеем.
– Ты твердо решила? Я ни в коем случае тебя не отго-вариваю. Ты умница. Но я, как старшая сестра, очень за тебя
переживаю.
– Вот и зря. Зря. Я буду самой, самой счастливой женой. Нас будет венчать папа. Я так хочу. И знаешь, что я
еще хочу? Чтобы на этом венчании была и ты. Это важное
условие. Если Роман Романович не смог, то я помирю вас
с папой. Я хочу быть самой счастливой в этот день. Хочу, чтобы ты поцеловала крест в руках папы, чтобы ты поцело-
вала венчальные иконы. И поцеловала меня. А я тогда тебе
скажу: «Видишь, видишь? Все получилось так, как мы заду-мали на венчании брата!»
– Фантазерка, – Катя еще раз улыбнулась, – ты моя
маленькая любимая фантазерка. Пусть все будет так, как ты
захочешь.
– Будет конечно, – уверенно кивнула Лена и повер-нулась лицом к Алтарю. Началось само Таинство рукополо-жения.
Но ни на венчание Лены и Леши, ни на рукоположение
отца Алексея Катя так и не пришла.
Часть 3. Роман Романович
Глава 7. Исповедь
«Благословенно Царство Отца и Сына и Святаго
Духа…» – громогласно возвестил отец Леонид из алтаря.
Хор торжественно ответил «Аминь». Началась воскресная
литургия. Огромный собор наполнился запахом ладана.
Его построили всего десять лет назад, но стены уже были
полностью расписаны – у отца Леонида нашлись хорошие
спонсоры. Храм освещали три огромные люстры-паника-дила, выполненные в старинном стиле, где электрические
лампочки изображали свечи. Такая же люстра висела и в
алтаре, за иконостасом. А вот возле икон стояли настоящие
свечи. В левом притворе, чуть подальше от поминального
стола, висела огромная старинная икона Богородицы «Покрова» – собственно, в честь этого праздника и был освящен собор. Возле этой иконы стоял небольшой деревянный
раскладной столик, аналой, на котором лежали крест и
Евангелие – небольшая книга, с красивой металлической
обложкой, закрытая специальными заклепками. С момента покупки это Евангелие никто и не открывал. Оно было
предназначено специально для исповеди. Возле аналоя стояла маленькая табуретка, на которую мальчишка-алтарник
положил обычный целлофановый пакетик. В него, по тра-диции, все исповедующиеся складывали пожертвования.
Отец Роман вышел из левого притвора и подошел к
аналою.
– Дорогие братья и сестры, все, кто планирует пои-споведоваться, подходите ближе.
Роман Романович прошелся взглядом по прихожанам. Всего человек тридцать, не очень-то много. Бабушки, две молодые пары, постоянные прихожане. Девочка девя-ти лет, дочка одной из прихожан, несколько мужчин. И
она. Виктория.
Роман Романович поднял молитвослов и начал читать
чин приготовления к исповеди. «Господи Иисусе Христе…
Владыко, ослаби, остави, прости грехи… Аще же в слове, или деле, или в ведении…» После молитв он принялся читать перечень грехов. При этом опуская совсем уж идиотские, типа «Мочилась на людях и даже шутила по этому
поводу» или «Имела содомский грех (совокупление с жи-вотными, с нечестивым, вступала в кровосмесительную
связь)». Давным-давно отец Леонид скачал этот перечень
из интернета, заламинировал и теперь постоянно читал на
исповеди. Причем сам он, не стесняясь, читал перечень полностью, особо смачные места выделяя голосом. Отец Роман
собирался сделать свой список грехов, попроще, но все не
доходили руки.
Как-то после службы они с дьяконом, отцом Никодимом, перечитывали этот перечень и хохотали в Алтаре. «А
вот, вот еще, смотри, – басил полненький отец Никодим, –
«согрешала кражами, в детстве воровала яйца, сдавала их
в магазин». Яйца-то. Почему яйца? И при чем тут магазин?
Мне кажется, это что-то личное у той бабы, которая список
составляла. Что-то из своей, бурной молодости».
Закончив читать, Роман Романович отложил молитвослов и обратился к пастве:
– Дорогие братья и сестры! Подходим на исповедь по
одному. Называйте свои грехи, целуете Крест и Евангелие, после отходите, не организовывайте столпотворение. Те, кто планирует сегодня причаститься, на исповедь подходит
первыми. Остальные – после. Дети до семи лет могут причаститься без исповеди.
Взгляд невольно упал на Вику. Молодая девушка, при-близительно ровесница Романа Романовича. Она не так давно пришла в храм. Именно ему, отцу Роману, она впервые
исповедовалась полгода назад. Через Романа Романовича
проходило очень много людей, чаще всего называли одно и
то же, многих он тут же забывал, как только отпускал грех.
Но вот ее исповедь запомнил очень хорошо. Во-первых, девушка искренне и откровенно делилась переживаниями, она плакала, просила у Бога прощения, рассказала о том, что ее изнасиловали в пятнадцатилетнем возрасте. О не-простых отношениях с родителями. О том, что до сих пор
не простила свою мать и не общается с ней. После этой исповеди Роман Романович еще целый день не мог прийти в
себя, он размышлял, переживал, переваривал все услышанное. И очень боялся, что Вика больше не придет. Но уже на
следующее воскресенье девушка снова стояла в очереди на
исповедь. Как же билось сердце Романа Романовича, когда
Вика подошла к нему, как дрожали руки, когда он после исповеди прочитал отпустительную молитву и перекрестил
девушку. Ни одним словом он не выдал своего волнения, не дал повод девушке заметить, как трепетно он к ней от-носится. Единственное, что отличало эту исповедь от всех
остальных, стандартных, то, что отец Роман не спросил
имя, а сразу прочитал: «Господь и Бог наш… Да простит ти, чадо Виктория, вся согрешения твоя…» Только по этой молитве девушка могла понять, что священник помнит ее имя, а значит, скорее всего, молится о ней за литургией. После
этого она бывала в храме почти каждое воскресенье. И каждый раз, даже когда не собиралась причаститься, подходи-ла на исповедь. Вместо перечисления стандартного набора