«
Лили Марлен
»
Стихи Ганса Лейпа (1915)
Музыка Норберта Шульца (1938)
Вольный перевод И. Бродского.
Возле казармы, в свете фонаря
Кружатся попарно листья сентября,
Ах, как давно у этих стен
Я сам стоял,
Стоял и ждал
Тебя, Лили Марлен,
Тебя, Лили Марлен.
Если в окопах от страха не умру,
Если мне снайпер не сделает дыру,
Если я сам не сдамся в плен,
То будем вновь
Крутить любовь
С тобой, Лили Марлен,
С тобой, Лили Марлен.
Лупят ураганным, Боже помоги,
Я отдам Иванам шлем и сапоги,
Лишь бы разрешили мне взамен
Под фонарем
Стоять вдвоем
С тобой, Лили Марлен,
С тобой, Лили Марлен.
Есть ли что банальней смерти на войне
И сентиментальней встречи при луне,
Есть ли что круглей твоих колен,
Колен твоих,
Ich liebe dich,
Моя Лили Марлен,
Моя Лили Марлен.
Кончатся снаряды, кончится война,
Возле ограды, в сумерках одна,
Будешь ты стоять у этих стен,
Во мгле стоять,
Стоять и ждать
Меня, Лили Марлен,
Меня, Лили Марлен.
Кузнечик или Осень Дон Гуана
Сентиментальная комедия в трех действиях
Действующие лица:
Дон Гуан
Лепорелло
Сганарелль
Фергиналь
Тень
Клеопатра
Зять
Бургомистр
Секретарь
Каталина, она же – Доктор Пурсоньяк
Доктор Любек
Франциска
Вор
Незнакомец
Пищик
Капитан
Сторож
Скрипач
Брат Филипп
Действие первое
Кабинет Дон Гуана.
Высокие книжные шкафы, два кресла возле письменного стола, кожаный диван и коллекция холодного оружия на одной из стен. Возле правой и левой кулис – две двери, ведущие во внутренние покои. Рядом с диваном – небольшой закрытый секретер. У стены, в просвете между двух высоких окон – заваленный бумагами стол. Над ним – небрежно повешенный женский портрет. Еще несколько портретов разных размеров, в рамах и без, стоят у стен, возле книжных шкафов, рядом со столом. За кисейными занавесками угадывается городской пейзаж. Судя по открывающемуся из окна виду, кабинет расположен не ниже второго этажа.
Вторая половина дня. Лучи осеннего солнца бьют в окна, положив на пол и стены кабинета розовые тени.
Дон Гуан в домашней одежде, сидит за столом. Он что-то пишет, время от времени обмакивая перо в чернильницу и не обращая внимания на Лепорелло, который вытирает пыль с развешенного на стене оружия.
Лепорелло только что протер тряпкой одну из шпаг и теперь, вместо того чтобы вернуть ее на место, вынул клинок из ножен и встал в боевую позицию. Театрально фехтуя, он то приближается к столу, за которым сидит Дон Гуан, то вновь отступает, отбиваясь от воображаемого противника. Затем, делая зверское лицо, меняет направление и, крестя воздух шпагой, наступает на книжный шкаф. Все это он делает совершенно бесшумно и не без некоторого изящества.
Появляется Сганарелль. В его руках – целая кипа больших и маленьких портретов. С опаской косясь на Лепорелло, он подходит к столу.
Сганарелль: Куда прикажите?
Дон Гуан (не поднимая головы): Куда хочешь.
Недолго думая, Сганарелль сваливает портреты прямо возле стола, затем, наклонившись, смахивает с них рукой пыль. В этот момент, незаметно подкравшись сзади, Лепорелло слегка колет его острием шпаги и тут же отскакивает в сторону.
Сганарелль: Ой! (Оглядывается).
Дон Гуан (не поднимая головы): Что еще?
Сганарелль: Он меня уколол.
Лепорелло: Неправда. Я думал, это крыса.
Сганарелль: Сам ты крыса.
Дон Гуан (погруженный в свои мысли, задумчиво): Пошли вон. Оба.
Пятясь задом, Сганарелль отступает. Лепорелло, фехтуя, преследует его до самой двери. Показав ему напоследок язык, Сганарелль исчезает. Лепорелло продолжает фехтовать.
Лепорелло (наконец останавливаясь): Какой великолепный инструмент! Изящный, легкий! Так бы и всадил в кого. (Любуясь). Это ведь та, что вы привезли из Парижа?
Дон Гуан (рассеянно): Я бы настоятельно попросил тебя не называть боевое оружие инструментом. Инструмент – это то, чем коновал отворяет кровь. По-моему, он называется «ланцет» или что-то в этом роде.
Лепорелло (любуясь): Ну, эта-то вещица на ланцет не похожа.
Дон Гуан: Вот поэтому отнесись к ней с уважением.
Лепорелло (вешая шпагу на место): Можете не сомневаться. С самым глубоким уважением и с величайшим почтением. Ведь это она, голубушка, проткнула внутренности Командора. Я-то ее хорошо помню. Странный человек был этот командор. Не вышел ни лицом, ни ростом, зато уж шпагой махал, не приведи Господь! Не хуже ветряной мельницы, ей-Богу. (Смеется). Да только что толку, раз вы его все равно нанизали на шпагу, точно барашка на вертел!
Дон Гуан: Попридержи язык, болван. (Подняв голову). Тебе лучше других известно, что этого никогда бы не случилось, если бы он сам не добивался смерти с таким упорством. (Вновь возвращаясь к бумагам). Судьбе было угодно, чтобы я дал ему то, что он хотел, вот и все.
Лепорелло (глубокомысленно): А вот с этим, хозяин, я, как раз, согласиться и не могу. Так то, оно, может, и так, да только никто на свете не станет бегать за собственной смертью, если, конечно, он уже не окончательно спятил… (Усаживаясь в кресло). Не спорю, есть, конечно, и такие, которые всю жизнь выбиваются из сил, только бы все думали, что им уже ничего не мило, кроме савана и могилы. Скажем, те же поэты, которые только и умеют, что распевать на все лады одну и ту же песню: «любовь прошла, ах, смерть пришла!». Но вы их спросите, сударь, отчего они тогда не умирают? Ага! (Развалившись в кресле). А я вам скажу. Оттого, что все это только пустые слова. Всякий вам скажет, что человек с понятиями не станет искать смерти, даже если он узнает, что его жена – законченная шлюха, как это случилось с покойным Командором, упокой Господь его непутевую душу. И не уговаривайте меня!..
Дон Гуан (подняв голову, грозно): Лепорелло!
Лепорелло (поспешно вскочив): Что прикажете?
Дон Гуан: Сколько тебя надо предупреждать, чтобы ты следил за своим длинным языком? Или ты хочешь, чтобы я его тебе укоротил?
Лепорелло: Виноват.
Дон Гуан: Иди сюда. (Поднимаясь из-за стола).
Лепорелло медлит.
Иди, иди…
Лепорелло: Зачем?
Дон Гуан: Сейчас узнаешь… (Выходя из-за стола). Садись. (Усаживает Лепорелло на свое место). Теперь бери перо… Да, бери же, говорю тебе!
Лепорелло (оскорблен): Зачем это? Я не писатель, сударь.
Дон Гуан: И, слава Богу. Человечество, стало быть, пока еще может спать спокойно… Бери и пиши. А то у меня уже рука отваливается.
Лепорелло: Вы делаете большую ошибку, хозяин. Знаете, какой у меня почерк? Потом не пеняйте.
Дон Гуан (мягко): Не испытывай мое терпение, болван. ( Задумчиво пройдясь по кабинету). Пиши, да поаккуратнее, пожалуйста. (Начинает диктовать).
Лепорелло, страдальчески морщась, записывает.
«И вот…». Пиши: «И вот…»
Лепорелло (с отвращением): Да, написал, написал…
Дон Гуан: «И вот, повинуясь более голосу страсти, нежели рассудку, что свойственно скорее, юности, чем зрелости…»
Лепорелло: «…зрелости…»
Дон Гуан: «…я передал ей записку…»
Лепорелло: «…записку…»
Дон Гуан: «…в которой умолял прийти в мой номер, нисколько, впрочем, не надеясь на успешный исход своего предприятия». Точка.
Лепорелло: Нельзя ли чуть помедленнее, сударь?
Дон Гуан: Нельзя. Я обещал закончить к концу месяца, а он уже не за горами. Пиши. (Диктует). «Трудно передать мое изумление, когда вечером того же дня, она легко постучала в мою дверь». (Сам с собой, прохаживаясь по кабинету, сквозь зубы). Боже мой, откуда только берутся эти нелепые слова?.. Так, словно я начитался сентиментальных романов или целый день провел в обществе старых дев… (Лепорелло). Ты должен ее помнить. Это было в «Королевской гостинице», в год, когда появилась косматая комета, во время карнавала.
Лепорелло (подозрительно): Постойте-ка… Рыжая?
Дон Гуан: Я бы не сказал. Скорее шатенка.
Лепорелло: Говорю вам, рыжая, как наш покойный кобель!.. Как же не помнить! Она чуть не сломала мне руку и разбила лоб. Да, в придачу, порвала новый камзол. (Ворчливо). И как только у вас рука поднимается такое сочинять! (Передразнивая). «Легко постучала в мою дверь…» Да, если хотите знать, она постучала в вашу проклятую дверь моей собственной головой! (Обиженно смолкает).
Дон Гуан: Кажется, я что-то припоминаю… (Наливает в бокал вино и пьет).
Короткая пауза.
Что, больно было?
Лепорелло обиженно отворачивается.
Понимаю. Обидно.
Лепорелло: И ведь совершенно ни за что!
Дон Гуан (задумчиво): Припоминаю, что у меня в тот вечер тоже не все сложилось гладко… (Поспешно). Правда, это было так давно, что иногда мне кажется, что все это мне только приснилось. (Осторожно). Надеюсь, друг мой, ты больше ничего не помнишь?
Лепорелло (не без удовольствия): Пусть ваша милость не изволит беспокоиться. Прекрасно все помню.
Дон Гуан (настороженно): Позволь… Что же ты можешь помнить, когда тебя там не было?
Лепорелло: Ежели ваша милость хочет сказать, что меня там не было, так сказать, непосредственно, то тут я, конечно, согласен. (Загадочно). Непосредственно-то меня, может, и не было. А вот опосредствованно даже очень и очень было.
Дон Гуан: Как ты иногда странно выражаешься, Лепорелло… Ну, что это значит – «опосредствованно»?
Лепорелло: Это значит, что я присутствовал там незримо… А выражаюсь я, уж извините, так, как выражаются в хороших книгах.
Дон Гуан (сердито): Оставь книги в покое… Отвечай, черт возьми, как это получилось, что ты присутствовал там незримо?
Лепорелло: Да так, ваша милость, что я находился по соседству с вашей милостью, буквально в двух шагах, но только на балконе. Или, как поется в песне – «в тени акации душистой». (Хихикает).
Дон Гуан (догадываясь): Так ты подглядывал!.. Ах, мерзавец!.. Как же ты осмелился, скотина такая?
Лепорелло виновато разводит руками.
Ей-Богу, следовало бы надрать тебе уши, негодяй. (Не спеша идет по кабинету с бокалом в руке).
Короткая пауза.
(Вернувшись к столу). Ах, мошенник, мошенник… Ничего не забыл?
Лепорелло: Когда твоей головой стучат в дверь, сударь, такое забудется не скоро.
Дон Гуан: Ей-Богу, такую память следует, скорее, называть злопамятной… А ну-ка, напомни мне тогда, если помнишь, что она сказала, когда переступила порог моего номера?.. Ну-ка, ну-ка…
Лепорелло: Да, ради Бога, хозяин… (Вспоминает). Она сказала: «Вот и я, дорогой»… Нет, погодите. Она сказала не так… Что же она сказала?.. Ага! Она сказала… (Жеманясь, тонким голосом). «Я пришла, дорогой». (Своим голосом, твердо). Вот что она сказала, ваша милость. (Чужим голосом). «Я пришла, дорогой». (Своим голосом). Да еще покачала бедрами, если вы забыли. Вот так. (Встав из-за стола, показывает).
Дон Гуан (с интересом): Так, так, так… Ну, а я?
Лепорелло: Неужели же ваша милость не помнит? Прошло-то всего каких-то тридцать лет. Да, как обычно. (Бубнит, выходя из-за стола). «Какое неизмеримое блаженство видеть вас среди этих унылых стен. Вы похожи на цветок, вдруг распустившийся среди колючих терний»… (Своим голосом, мрачно). Между нами говоря, хорош цветочек, ничего не скажешь…
Дон Гуан (не без удивления): Это я сказал?
Лепорелло: Так там, кроме вашей милости и этой рыжей, никого больше и не было, сударь. (Откашлявшись, тонким голосом). «Надеюсь, вы по достоинству оцените мой поступок, потому что я собираюсь отдать вам самое дорогое, что есть у девушки?» (Своим голосом). Догадываетесь, чего она вам собирается отдать?
Дон Гуан: Более или менее.
Лепорелло (тонким голосом): «Когда девушка отдает это, сударь, она вправе рассчитывать получить взамен кое-что другое». (Делает вид, что смущен).
Дон Гуан: Другое?
Лепорелло (входя в роль): До чего же вы непонятливы!.. (Капризно). Ну, другое, другое…
Дон Гуан: Денег, может быть? (Спохватившись). Простите, сударыня. (Раздраженно). Не знаю.
Лепорелло (млея, тонким голосом): Просыпаться каждое утро в одной постели. Гулять, взявшись за руки. Читать одни и те же книги. Встречать гостей. (Выходя из-за стола). И так – изо дня в день, из года в год. Идти по жизни, связав себя священными узами Гименея. (Мечтательно закрыв глаза, тянется к Дон Гуану). Идти, идти, идти…
Дон Гуан (отходя в сторону, холодно): Побойтесь Бога, сударыня. Если бы я женился на всех потаскушках, которые стучались в мою дверь, то в городе не осталось бы ни клочка бумаги. Вся бы она ушла на брачные объявления.
Лепорелло (своим голосом): Э, нет, ваша милость. Этого вы не говорили.
Дон Гуан: А что же я, по-твоему, говорил?
Лепорелло: Вы узнаете об этом, если положитесь на мою память… Вы сказали: «Не прежде, чем вы предоставите мне веские доказательства вашей любви»… (Значительно). Веские, сударь.
Дон Гуан: Какая у тебя неприятная память!.. (С отвращением). Веские… Да нет, должно быть, я просто пошутил. Это была шутка и ничего больше.
Лепорелло: Вот-вот, ваша милость. Именно так я и подумал. Жаль только, что у этой рыжей не хватило чувства юмора, чтобы оценить вашу шутку по достоинству. (Понизив голос). Может быть, ваша милость запамятовали, но вместо этого бедняжка, не откладывая, поторопилась немедленно предоставить вам все мыслимые доказательства своей любви.
Дон Гуан: И ты, конечно, все видел, негодяй!
Лепорелло: Опосредствованно, сударь, опосредствованно.
Дон Гуан: Чтобы ты провалился вместе с твоим опосредствованием и как можно глубже!.. (Повернувшись спиной к Лепорелло, не спеша идет по сцене).
Короткая пауза.
(Не оборачиваясь). И, пожалуйста, не надо на меня смотреть так, словно я покусился на Бог весть какую драгоценность. (Возвращаясь, ядовито). Если уж на то пошло, то я не получил ровным счетом ничего из того, что грозилась отдать мне эта не в меру бойкая девица.
Лепорелло не без ехидства смотрит на Дон Гуана.
(Сердито). Я говорю об обещанном, скотина!.. О том бесценном, чем дорожит каждая уважающая себя девушка.
Лепорелло (сообразив, тонким голосом): Ах, об этом!.. (Игриво). Ну, какое это может иметь теперь значение!
Дон Гуан (сухо): Огромное, сударыня.… Если одна из договаривающихся сторон не соблюдает условий договора, то, другая вправе немедленно отказаться от всех своих обязательств. (С поклоном). Посему примите мои самые искренние сожаления.
Лепорелло потрясен. Короткая пауза.
Ну, что тебе еще?
Лепорелло (тонким голосом, потрясенно): Дон отказывается жениться?
Дон Гуан: Во всяком случае, не в ближайшие тридцать лет.
Лепорелло (подавлен, тонким голосом): Негодяй…
Дон Гуан: Это ты мне?
Лепорелло: Отвратительное чудовище! (Театрально). Я убью его! Убью! Убью! (Схватив тряпку, которой он вытирал оружие, наступает на Дон Гуана).
Дон Гуан (отступая): Что за черт!.. (Уворачиваясь от тряпки). Эй, сударыня!.. Сударыня… У меня нет привычки драться с женщинами!
Лепорелло (продолжая размахивать тряпкой): Обмануть невинную девицу! Заманить ее в свои сети! (Кричит). Коварный соблазнитель!
Дон Гуан: Какую еще, к черту, девицу! (Отступает от наседающего Лепорелло). Да, отвяжись же, потаскуха!..
Лепорелло: И он еще смеет называть меня потаскухой! (Совершенно забывшись, яростно размахивая тряпкой, пытается хлестнуть Дон Гуана). Получи-ка! Получи-ка! Получи-ка!
Дон Гуан (отступая от Лепорелло за стол): Довольно!.. Да, остынь же, черт побери!.. Я все вспомнил.
Лепорелло (разгоряченно): Что? Как она вцепилась вам в волосы?
Дон Гуан: Говорю же тебе – все!
Лепорелло: Тогда скажите мне, что она сделала с вашим париком?
Дон Гуан (поправляя одежду): Не твое дело… Швырнула его в окно.
Лепорелло: О! Так, значит, память к вам вернулась?
Дон Гуан: (не сразу, глухо): К несчастью, друг мой, она меня никогда не покидала. (Садясь в кресло за стол). Боже мой, какая же это была дрянная и склочная бабенка! (Помолчав, негромко). Впрочем, видит Бог, ничуть не хуже остальных…
Лепорелло: Ну, уж тут, сударь, вы виноваты сами. Зачем было ей писать? Ухаживать? Дарить цветы?.. Ей-Богу, на эти деньги вы могли каждый день обедать в «Элизиуме».
Дон Гуан: Ты спрашиваешь «зачем»?.. Зачем… Да, затем, что я был молод, черт возьми, а в молодости все выглядит немного по-другому… К тому же пока женщина не открыла рот, тебе и в голову не может прийти ничего предосудительного. (Помолчав, мягко, словно сам с собой). Эти создания всегда казались мне поначалу такими таинственными, такими непостижимо глубокими, что невольно хотелось погрузиться в эту глубину, словно в утраченный Рай. (Задумчиво). Не знаю, поймешь ли ты, но слишком часто они напоминали мне загадочные страницы Платона или Картезия. Ты вчитываешься в них, надеясь, что они приведут тебя к Истине. Какая-нибудь одна черточка, один намек, и вот ты уже околдован и ждешь чуда, не замечая ничего другого. (Мрачно). Зато уж потом…
Лепорелло (медленно крадется к двери, надеясь улизнуть): Да уж, зато потом…
Дон Гуан (заметив маневр Лепорелло): Стой! Ты куда? (Поднимаясь и выходя из-за стола, молча указывает Лепорелло на свое кресло).
Лепорелло (со вздохом усаживаясь за стол): Но только, заклинаю вашу милость всеми святыми, пожалуйста, не про рыжую!..
Дон Гуан: Ладно. (Задумчиво идет по кабинету)
Короткая пауза.
Помнишь Мануэлу?
Лепорелло вспоминает.
Такая высокая, стройная. Глаза как у газели.
Лепорелло: Они у вас все с глазами, как у газели… Не помню.
Дон Гуан: Она еще пыталась обучать тебя хорошим манерам. Правда, без особого успеха.
Лепорелло (без энтузиазма): Ах, эта… Которую вы называли Ходячим Катехизисом?.. Как же не помнить. Она еще хотела, чтобы я выучил наизусть «Нравоучения на каждый день недели», чтобы произносить их перед едой. (С отвращением). Между прочим, триста страниц убористого текста! (Понизив голос). Сказать по правде, когда она попала под лошадь, я, грешным делом, был просто вне себя от счастья.
Дон Гуан (не без грусти): Бедное, бесчувственное создание. Когда мне удавалось уложить ее в постель, мне казалось, что я занимаюсь любовью с логарифмической линейкой. (Решительно). Оставим ее.
Лепорелло (не менее решительно): Оставим! (Поднимается из-за стола).
Дон Гуан (грозно): Куда?
Лепорелло разочарованно садиться. Дон Гуан задумчиво идет по сцене, вспоминая. Короткая пауза.
А что ты скажешь про Инессу, дочь городского архитектора? У нее на левом плече была дивная родинка. (Тихо). Черт бы ее забрал вместе с ней.
Лепорелло (твердо): Про родинку мне ровным счетом ничего не известно. А вот о том, что ваша Инесса была настоящая ведьма, об этом знает весь город… Помните засуху, которая случилась прямо после большого наводнения? Это ее работа.
Дон Гуан: Я говорю о другой Инессе, болван. Той, которая жила в самом конце Нового Квартала и чей отец был городским архитектором. (Сердито). Да, что же ты ничего не помнишь!
Лепорелло: Прекрасно все помню, сеньор. Эта тоже была ведьмой, да только на другой манер… Должно быть, вы опять запамятовали.
Дон Гуан (подозрительно): Что именно я запамятовал, негодяй? (Теряя терпение). Да говори же, наконец!
Лепорелло (поднимаясь из-за стола, чужим голосом, надменно): А о чем прикажите говорить с таким неучем, как вы, сударь? О картах? Или, может быть, о скачках? (Театрально смеется).
Дон Гуан: Что такое?
Лепорелло (чужим голосом): Удивительно, что вы до сих пор еще не ходите на четвереньках!.. (Язвительно). Ах, только не надо делать вид, что мы обиделись! Вам бы только махать своей шпажонкой, да затевать по кабакам драки, вот и все, на что вы способны!.. (Заламывая руки). Боже, как же я несчастна!.. Как я несчастна!..
Что-то вспомнив, Дон Гуан беззвучно смеется.
(Холодно). Это не смешно, господин Гуан. (Схватив со стола первую подвернувшуюся ему под руку бумагу). Что это?.. Ну, конечно! Вы даже не удосужились прочесть эти прелестные стихи, которые я принесла вам в прошлый раз! (Изумленно). Да вы их даже не подумали открыть! Эти прекрасные, волшебные стихи, которые никого не могут оставить равнодушным, кроме, разумеется, вас, господин Гуан!
Дон Гуан (холодно): Я не большой любитель современной поэзии, сударыня.
Лепорелло (тем же голосом, с сарказмом): О, да!.. Вы не любите поэзию, презираете живопись и ненавидите архитектуру. И все это потому, что вы просто животное. Животные тоже ничего не понимают в живописи и презирают поэзию! (С ужасом). А как вы вели себя вчера в театре! Боже мой!.. Вы ерзали, зевали и, наконец, захрапели, тогда когда все вокруг едва сдерживали слезы! Я чуть не сгорела от стыда!
Дон Гуан: Мне показалось, что это была довольно скучная пьеса, сударыня.
Лепорелло (закатив глаза): Мне дурно!.. Дайте же мне кто-нибудь воды! (Быстро пьет из бокала Дон Гуана). Стыдитесь, сударь! Это был Расин!.. Расин! (Быстро допивает вино).
Дон Гуан: Оставь в покое мое вино!
Лепорелло (по-прежнему чужим голосом): Но ничего! Ничего… Если небу угодно, чтобы я несла этот крест, то я его понесу. Уж будьте спокойны, господин Гуан. Я буду нести его, покуда Создатель не услышит мои молитвы и не просветит ваше каменное сердце… (Ледяным голосом). И не забудьте, господин невежа, что завтра мы идем с вами в оперу…
Дон Гуан (вполголоса): Черта с два!
Лепорелло (показывает на сердце): Посмейте мне только сказать потом, что вы не почувствовали вот здесь, здесь это божественное, пьянящее жжение, этакое, знаете ли щекотание, от которого у всех нормальных людей кружится голова и из глаз текут слезы! (Всхлипывает.)
Дон Гуан (внезапно взорвавшись): Дура! Дура! Дура!
Лепорелло в испуге приседает за столом. Пауза. Дон Гуан медленно идет по сцене и, наконец, садится в одно из кресел возле стола. Короткая пауза.
(Спокойно и немного удивленно). А ведь мне казалось, что я почти любил ее… (Сам с собой, очень тихо). Как это нелепо звучит – «почти любил»… (Решительно). К черту! (Лепорелло). Мне что-то плохо вспоминается сегодня. Как будто я проглотил кусок скисшего сыра или выпил стакан забродившего вина. (Смолкает).
Короткая пауза.
Лепорелло (выходя из-за стола, осторожно): Так я пойду?
Дон Гуан (негромко, занятый своими мыслями): Послушай-ка, да неужели все это было на самом деле?.. (Посмеиваясь). Нет, ей-Богу, у меня такое ощущение, словно всю жизнь мне встречались одни только твердолобые дуры, кривляки, шлюхи, нимфоманки, инфантильные куклы и сентиментальные идиотки. (Задумчиво). Черт возьми, Лепорелло… Или таково свойство всех наших воспоминаний? Видеть минувшее в истинном свете, так, как оно было на самом деле? Узнавать правду через много лет, тогда, когда она тебе уже не нужна? Так, словно твоя память оказывается теперь куда зорче, чем были когда-то твои собственные глаза? (Громко, Лепорелло). А хочешь, я тебе скажу, что из этого следует, дружок?.. (Посмеиваясь). Да нет же, сущая ерунда. Почти ничего… (Поднимаясь с кресла, неожиданно мрачно). Из этого следует, только то, что наше настоящее – это всего лишь сон. Сон! К тому же, довольно пустой, как это не грустно…
В то время как Дон Гуан говорит, свет неожиданно тускнеет и из открытой левой двери бесшумно появляется женская фигура, одетая в строгое темное платье. Лицо ее закрывает маска. Она медленно идет мимо сидящего Дон Гуана и Лепорелло, которые ее не видят. Дойдя до правой двери, она останавливается, чуть повернув голову, словно прислушиваясь к разговору.
Лепорелло: Вы говорите опасные вещи, хозяин!
Дон Гуан (перебивая): Погоди… (Прислушиваясь). Ты слышал?
Лепорелло: Что?
Дон Гуан (озираясь): Кто-то окликнул меня по имени.
Лепорелло: Это ветер.
Дон Гуан: Но сегодня нет никакого ветра.
Лепорелло: Ну, тогда это ворона.
Дон Гуан: Говорю же тебе, что это был человеческий голос!
Лепорелло: Ну, значит проехал извозчик.
Так же бесшумно, как она появилась, женщина в маске исчезает за дверью.
Дон Гуан (сердито): Как же ты хорошо умеешь все объяснить. Не хуже наших газет. (Озирается).
Лепорелло: Зато уж как вы, сударь, умеете все хорошо запутать! (Осторожно крадется к двери).
Дон Гуан (со вздохом): Все прекрасно запуталось и без моей помощи… (Заметив маневр Лепорелло). Постой. Ты куда?
В дверях, почти столкнувшись с Лепорелло, появляется Сганарелль.
Сганарелль (едва сдерживая смех): Ваша милость!.. Господин Фергиналь! (Не удержавшись, прыскает в кулак).
Воспользовавшись его появлением, Лепорелло быстро исчезает.
Дон Гуан: По-твоему, это причина для смеха?.. Проси.
В то же мгновение в дверном проеме возникает грузная фигура Гектора Фергиналя, издателя и друга Дон Гуана. На его голове – чудовищных размеров шляпа, украшенная ядовито-лимонным бантом. Она, впрочем, никак не вяжется с его скромным костюмом.
Фергиналь (остановившись в дверях, Сганареллю): Ну? Что встал, невежа? Проси.
Сганарелль (не понимая): Чего изволите?
Фергиналь: Хозяин сказал тебе – «проси»! Вот и проси, болван! Да, поживее!
Сганарелль (в недоумении глядя сначала на Фергиналя, затем на Дон Гуана, вяло) Э.. прошу…
Фергиналь: До чего же уныло ты просишь!.. А ну, постой-ка! Я тебя научу, как надо просить! (Грозно). Проси так, чтобы все вокруг слышали, что ты просишь от всего сердца!
Сганарелль в замешательстве.
Дон Гуан: Оставьте его, Гектор. Боюсь, он еще не совсем пришел в себя после вашего последнего визита. (Сганареллю). Иди, Сганарелль.
Сганарелль охотно исчезает.
Фергиналь (повернувшись к Дон Гуану и открывая ему свои объятия): Любезный друг! (Подходит ближе, но, внезапно, останавливается). Но какое у вас сегодня кислое выражение лица, любезный друг!.. Сдается мне, вы опять объелись за обедом вашим любимым швейцарским сыром. А ведь я вас предупреждал…
Дон Гуан: Зато вы, любезный друг, как всегда, не к месту наблюдательны и неделикатны.
Фергиналь (театрально): О, ужас! Что я слышу!.. И вы смеете говорить это человеку, чьи манеры служат эталоном для всего нашего города? Так вот как тут у вас встречают гостей!..
Дон Гуан: Ну, будет вам, любезный друг.
Фергиналь: Нет, нет. Сдается мне, любезный друг, что вы слегка забылись. Ваше грубое замечание пребольно ранило меня в самое сердце. Э, да я прямо-таки чувствую, как вы мечтаете унизить мое человеческое достоинство, втоптать его безо всякого сожаления в грязь! Не знаю, кто бы стерпел это, но уж, во всяком случае, не я любезный друг!.. (Обнажая шпагу). Придется мне оставить вас без сладкого.
Дон Гуан: Ради Бога, Фергиналь! Вы мне перебьете все стекла!..
Фергиналь: Невелика беда. Что такое разбитые стекла, по сравнению с разбитым сердцем, любезный друг?.. Защищайтесь или я понаделаю в вас столько дырок, сколько вы не видели даже в вашем любимом сыре!
Дон Гуан: Нет, ей-Богу, вы заставите скакать даже мертвого, Фергиналь. (Кричит). Лепорелло!..
Фергиналь, помахивая шпагой, становится в позицию. В дверях появляется Лепорелло.
(Лепорелло). Брось-ка мне шпагу.
Лепорелло бросает Дон Гуану шпагу.
Сейчас ты увидишь, как этот, с позволения сказать, любезный друг, будет молить меня о пощаде. (Фергиналю). Помолитесь-ка перед смертью, любезный друг, черт бы вас побрал.
Фергиналь: Того же, любезный друг, от всей души рекомендую вам… Ага! (Делает выпад).
Обмениваясь ударами, Дон Гуан и Фергиналь театрально сражаются. На шум вбегает Сганарелль и останавливается, выглядывая из-за плеча Лепорелло.
(Падая вдруг на колени и делая вид, что он ранен). Что это? А? (Жалобно, почти нараспев) Должно быть, я умираю. Любезный друг пронзил мне сердце. Не иначе, ему помог швейцарский сыр… О, горе, горе! (Сганареллю, деловито). Быстро принеси мне вина, болван. Перед смертью я хочу вволю залить свою печаль.
Сганарелль (ворчливо): Вы неплохо залили ее в прошлый раз, сударь.
Фергиналь: Молчать! (Дон Гуану). Вы слышали, любезный друг? (Сганареллю, поднимаясь с колен, грозно). Ты догадываешься, что я сейчас с тобой сделаю, негодяй? (Наступает на Сганарелля с поднятой шпагой).
Сганарелль с воплем убегает прочь. Вместе с ним исчезает Лепорелло.
(Вслед Сганареллю). Вина! Да поживее! (Убирая шпагу, Дон Гуану). Вы совершенно распустили ваших слуг, любезный друг. Их следовало бы почаще сечь, не то в один прекрасный день они усядутся вам прямо вот сюда…(Хочет постучать себя по шее, но сделать это ему мешает шляпа; оставив эту попытку). История кишит подобными примерами.
Дон Гуан (вешая шпагу на стену): Прежде, чем вы начнете их перечислять, окажите мне одну небольшую услугу.
Фергиналь: Тысячу, тысячу услуг, мой дорогой! Только намекните!
Дон Гуан: Во-первых, присядьте. (Указав Фергиналю на кресло, садиться напротив). А во-вторых, Бога ради, снимите вашу чудовищную шляпу. Она мне действует на нервы. Мне кажется рядом с ней, что я нахожусь в обществе шляпных дел мастера, рекламирующего свой товар.
Фергиналь (садясь в кресло): В вас говорит неосведомленность, любезный друг. Когда бы вы знали истинное назначение этой, как вы выражаетесь, чудовищной шляпы, вы бы стали питать к ней самые добрые чувства.
Дон Гуан: Уверен, любезный друг, что я не изменю своего мнения, даже если окажется, что вы состоите с ней в самом ближайшем родстве. Она – ужасна.
Фергиналь: Вот как? Ну, тогда послушайте, что я вам скажу. Внимательно следите за моей мыслью, любезный друг, и вам все станет ясно… Разумеется, вы и без меня знаете, что все люди, мягко говоря, или идиоты или умело притворяются, что Бог не обидел их умом?
Дон Гуан уклончиво пожимает плечами.
Слава Богу, это уже ни для кого не секрет… Гораздо хуже, что эти идиоты имеют свои идиотские представления обо всем на свете. Представьте себе, они почему-то уверены, что доктор без халата – уже не доктор, а пустое место. Солдат без мундира уже никого не может защитить. А Бог слышит священника только тогда, когда тот надевает сутану… Нет ничего удивительного в том, что они хотят, чтобы издатель тоже одевался, как издатель. Они думают, что в противном случае никогда нельзя быть уверенным в том, что он предлагает им качественный товар, а не какое-нибудь залежавшееся барахло…
Дон Гуан (догадываясь): И эта шляпа?..
Фергиналь: Ничуть не хуже, чем парик судьи свидетельствует, к какому славному цеху принадлежит ее хозяин!.. Надеюсь, теперь-то вы отнесетесь к ней с должным уважением?
Дон Гуан: Даже не сомневайтесь. (Кричит). Лепорелло! (Нетерпеливо). Лепорелло!
Появляется Лепорелло.
Забери у господина издателя его шляпу и отнеси ее вниз. Да поживее. А то мне уже мерещиться, что мы здесь беседуем втроем.
Фергиналь (неохотно отдавая шляпу Лепорелло): Да не забудь ее почистить, разбойник!
Лепорелло (с сочувствием): И как только у вас шея не устает, господин издатель. Ведь тут одних лент не меньше, чем на два фунта!
Фергиналь (вскочив в ярости): Пошел вон!
Лепорелло убегает, унося с собой шляпу.
(Вслед Лепорелло). Дурак! (Возвращаясь в кресло, обиженно). Я шел к вам с самыми добрыми известиями, любезный дон, а вы позволяете своим слугам отпускать в мой адрес весьма сомнительные замечания.
В дверях показывается Сганарелль, который держит в руках поднос с бутылкой вина и бокалами.
Дон Гуан: Полно вам, Фергиналь. Рассказывайте поскорее ваши новости, а я стану слушать их и делать вид, что они пришлись мне по душе.
Фергиналь обижено молчит. С опаской косясь на него, Сганарелль ставит поднос на стол и, быстро разлив по бокалам вино, немедленно исчезает. Короткая пауза.