Под сенью жёлтого дракона. Том 2

Глава четвертая

1

В ночь с первого на второе апреля над долиной впервые с приходом весны пролился дождь, тихий, без ветра и продолжился весь день, напаивая землю живительной влагой и очищая воздух от лёгкой пыли. За одни сутки природа ожила и повеселела. На склонах лощин, словно, по мановению волшебника, яркими пятнами зазеленел низкорослый кустарник. Казалось, преобразился и город. И только развалины домов во многих местах, оставшиеся от японской бомбардировки в 1941 году, вызывали мрачные чувства.

…Третьего числа в полдень приехал Орлов и рассказал, что по всему городу солдаты снимают лозунги, проклинающие Чан Кайши и развешивают плакаты, призывающие к сотрудничеству с Гоминьданом. А у Восточных ворот даже вывесили огромный плакат, на котором написано: «Да здравствует союз между КПК и Гоминьданом!» Владимиров недоверчиво посмотрел на Орлова.

– Андрей Яковлевич, сегодня не первое апреля!.. – сказал он.

– Клянусь тебе всеми святыми, которых знаю! – запальчиво воскликнул Орлов.

Владимиров задумался.

– Да-а-а… – проговорил он. – Чудеса в решете, да и только… Или мы с тобой что-то пропустили, или что-то готовится… Поеду-ка я к Бо Гу…

…Бо Гу действительно оказался в курсе происходящего в Яньани: ожидался прилёт из Чунцина группы американских корреспондентов. По всему Особому району было запрещено проведение собраний, митингов или просто говорить что-нибудь негативное о Чан Кайши и Гоминьдане.

– …Мао понимает, что по отношению к Чан Кайши, как главе государства, и по отношению к Гоминьдану, американцы будут судить и о нас, – сказал Бо Гу, усмехнулся и добавил: – Я вам скажу больше: уже утверждён план и маршруты передвижения американских корреспондентов по территории Особого района и определены воинские части, которые они могут посетить.

Владимиров всё понял.

– Скажите, пожалуйста, кроме демонстрации дружеского отношения к Чан Кайши и Гоминьдану, есть ещё какие-нибудь цели? – решил уточнить он.

– Конечно, – ответил Бо Гу. Встал с места и заходил по своему небольшому кабинету. – Первая, но не самая главная, продемонстрировать, как вы верно заметили, лояльное отношение к Чан Кайши. А затем уже добиться от американцев согласия на военно-техническое сотрудничество, а проще говоря, на военно-техническую помощь со стороны США. И уже после этого ставить вопрос о введении в состав Центрального правительства представителей Особого района. Естественно, тоже не без помощи американцев.

Владимиров недоверчиво покачал головой. На первый взгляд, всё, что сказал Бо Гу, было просто нереально, если судить по настроению среди руководства Особого района. Да и Чан Кайши навряд ли согласится ввести в состав своего правительства представителей КПК. Это для него было бы равносильно самоубийству. Владимиров знал точно: авторитет КПК был высок даже на территориях, контролируемых Гоминьданом. Да и американцы не дураки, чтобы пойти на конфликт с Чан Кайши. Все эти мысли роем пронеслись в голове Владимирова, а вслух он спросил:

– И все согласны с таким планом?

– Конечно. – ответил Бо Гу и добавил: – У вас, как говорят? «Лучше синица в рукавице, чем голубь в небе». Так?

– Да, так… – ответил Владимиров.

Бо Гу широко развёл руки.

– Это лучше, чем ничего… – проговорил он.

…В этот же день Совинформбюро сообщило о прорыве советскими войсками обороны противника на реке Прут и выходе к границе с Румынией. По сведениям Совинформбюро войска Первого Украинского фронта под командованием маршала Жукова своими ударными группировками вышли к предгорью Карпат. В ходе боёв неприятель потерял семь пехотных, семь танковых и одну моторизованную дивизий. Было убито свыше ста восемнадцати тысяч солдат и офицеров противника, уничтожено тысяча триста тридцать восемь танков и самоходных орудий.

Вечером, когда приём улучшился, Риммар поймал волну, на которой работала радиостанция британского агентства «Рейтер». Диктор сообщил, что в США, в Филадельфии, приступило к работе международное бюро труда, которое Сталин предложил Рузвельту и Черчиллю преобразовать в орган объединённых наций, наделённый широкими полномочиями в разрешении международных проблем. И уже ночью из Чунцина пришло сообщение о тяжёлых затяжных боях с японцами в районе дороги Импал-Тидуим и в горных районах к востоку от Кохима, где правительственные войска вынуждены были отступать.

2

Девятого апреля Совинформбюро передало новое сообщение об освобождении войскам Третьего Украинского фронта Одессы. В сообщении говорилось, что в районе железнодорожной станции Выгоды фашисты бросили десятки эшелонов с военной техникой и имуществом.

– …Я был в тех местах до войны, – сказал за ужином Владимиров. – Со взятием Одессы теперь открывается прямая дорога на Тирасполь и к Днестру.

И уже поздно ночью Риммар поймал волну, на которой работала вашингтонская радиостанция. Она сообщила о готовящемся визите в Чунцин вице-президента США Генри Уоллеса. И прокомментировала предложение франкистского правительства Испании Лондону и Вашингтону прекратить войну против Германии и объединиться с ней для борьбы против Советского Союза.

На следующий день за завтраком зашёл разговор о визите в Чунцин Генри Уоллеса. Орлов заявил.

– Всё очень просто! Война на западе идёт к завершению. Так?

– Допустим, – согласился Владимиров.

– Второго фронта как не было, так и нет. – И Орлов сделал многозначительную паузу. – Следовательно, наши союзники решили, что в скором времени центром дальнейших военных событий будет…

– Дальний Восток! – продолжил Владимиров. И добавил: – А если быть точным – Юго-Восточная Азия! И визит Уоллеса тому подтверждение!..

В это время в дом вошёл Чан. Он ездил на рынок за зеленью и привёз, по просьбе Владимирова, последний номер газеты «Цзефан Жибао». Владимиров взял в руки газету и развернул её. Вся первая полоса пестрела заголовками о боевой готовности частей и подразделений четвёртой и восьмой армий, и их способности нанести сокрушительный удар по любому агрессору. На третьей полосе увидел статью о спасении американских лётчиков, сбитых японцами и оказавшихся на территории, подконтрольной войскам КПК и партизанским отрядам. Просмотрев всю газету, Владимиров отложил её в сторону.

– Да-а-а, ребята… – проговорил он. – Обстановка меняется… Надо держать ушки на макушке…

…В конце дня вместе с Орловым приехал Чжу Дэ. Поздоровавшись с Владимировым, Чжу Дэ, немного смущаясь, сказал:

– Был у доктора Орлова на приёме… Потом решил заехать к вам…

– Мы рады такому гостю, как вы, – ответил Владимиров. – Сейчас мы что-нибудь придумаем…

Однако Чжу Дэ энергично запротестовал.

– Нет, нет!.. Ничего не надо!.. Я на пару минут!..

– Но чай-то мы попьём? – вступил в разговор Орлов.

Чжу Дэ махнул рукой.

– Чай попьём, – согласился он.

Пока пили чай, Чжу Дэ рассказал о налёте американской авиации на японские базы на Каролинских островах и об отступлении войск Центрального правительства из Ханани. И уже прощаясь, сказал.

– …Вчера состоялось заседание Политбюро, на котором принято решение в мае начать переговоры с Гоминьданом по всем самым болезненным вопросам. Руководителем нашей делегации для поездки в Чунцин утверждён Линь Боцюй. Ну, вот и всё!.. Спасибо за чай. Мне пора и восвояси возвращаться. А то пока ехали к вам, над горами начали тучи собираться. Как бы не попасть под дождь…

Однако Чжу Дэ ошибся: вместо дождя ночью разразилась пылевая буря. Порывистый ветер из пустыни Гоби нёс тучи лёссовой пыли. И только во второй половине дня порывы ветра стали стихать, однако, на всё было страшно смотреть: лёссовая пыль покрыла слоем кустарники, траву, дороги, строения и даже деревья казались умершими. Настроение у всех было мрачное. К тому же у Владимирова, вдобавок ко всему, ещё и начался приступ застарелой почечной болезни и он, первый раз за всё время пребывания в Яньани, слег в постель. Уже поздно вечером приехал Орлов. Увидел Владимирова в постели и всё понял. Из своего чемоданчика достал какой-то порошок, развёл в стакане тёплой воды и заставил Владимирова выпить. Боль постепенно стала отпускать. Владимиров попытался даже встать с постели, но Орлов запротестовал.

– До утра никаких подъёмов! – сказал он. – Разве что по необходимости.

…Было около одиннадцати часов вечера, когда Риммар записал сообщение Совинформбюро. В нём говорилось о проведённом в Москве салюте в честь прорыва войсками Четвёртого Украинского фронта обороны немцев на Перекопском перешейке и на Сиваше. Риммар постучал в дверь Владимирова, чтобы сообщить о последней новости.

– Пётр Парфёнович, вы не спите? – тихо спросил он, приоткрыв дверь.

– Нет, Коля. Заходи…

– Только что передали: наши прорвали оборону немцев на Перекопском перешейке и форсировали Сиваш! – не заходя в комнату, доложил Риммар.

– Вот и хорошо… – ответил Владимиров. – Значит, ворота в Крым открыты… Теперь будем ждать, когда немцы побегут из Крыма… – И тут же спросил: – А Андрей Яковлевич спит?

– Нет, – ответил Риммар. – Дверь в его комнату открыта, а его нет… Наверное, на улице…

Прошло ещё с полчаса, а Орлов не появлялся. Владимиров забеспокоился.

– Коля, выйди, посмотри, где он.

Риммар вышел из дома, но через несколько минут вбежал в дом и растерянно сказал:

– Пётр Парфёнович!.. Он возле ворот лежит!.. Я его окликнул, а он не шевелится…

Владимиров бросился из дома и увидел у ворот Орлова. Он лежал на боку и не двигался. Владимиров проверил пульс у Орлова. Пульс прослушивался.

– Слава богу!.. Живой!.. – проговорил он.

Вдвоём с Риммаром они осторожно подняли Орлова с земли, перенесли в дом и положили на кровать. Орлов тихо застонал и открыл глаза. Некоторое время с недоумением смотрел на них, затем спросил:

– Живой я, или уже в раю?

– Ну и шуточки у тебя, Андрей Яковлевич! – с облегчением проговорил Владимиров. – Что случилось?

Орлов наморщил лоб.

– Не знаю… – и взялся обеими руками за голову. – Звон в голове стоит… Как будто не голова, а церковный колокол… Вышел во двор прогуляться… Походил и решил уже возвращаться в дом и тут мне показалось, что у ворот кто-то стоит… Я подошёл к воротам и сразу почувствовал удар по голове… Больше ничего не помню… А сколько сейчас времени? – Болезненно сморщившись, спросил он.

– Около двенадцати, – ответил Риммар.

Орлов машинально посмотрел на свою левую руку, на которой он носил швейцарские часы, подаренные ему друзьями перед отлётом из Москвы.

– А часов нет… – проговорил он.

Владимиров укоризненно покачал головой.

– Скажи спасибо, что живой…

Орлов снова болезненно поморщился.

– Спасибо… Только кому?..

– Судьбе, Андрей Яковлевич, – усмехнулся Риммар.

Орлов махнул рукой.

– Ладно, ребята… Идите спать… – сказал он. – Утро вечера мудренее…

…Утром Владимиров настоял, чтобы Орлов не ехал в госпиталь.

– Андрей Яковлевич, а если у тебя сотрясение мозга? Ты сам доктор и знаешь, что с этим делом шутить нельзя!

Вдвоём с Риммаром они всё же уговорили Орлова остаться дома.

…В полдень в доме неожиданно появился Кан Шэн. Поздоровался, сел за стол неторопливо достал из кармана швейцарские часы и положил перед собой.

– Ваши? – спросил он чуть насмешливо. Владимиров взял часы в руки. На крышке часов была сделана гравировка: «Орлову Андрея Яковлевичу от друзей».

– Это часы Орлова, – ответил он. – Если не секрет, как они у вас оказались? – поинтересовался Владимиров, уже начиная догадываться, каким образом часы Орлова попали к Кан Шэну.

– Это не столь важно, товарищ Сун Пин, – всё так же чуть насмешливо продолжил Кан Шэн. – Главное, они возвращены хозяину.

Владимиров поблагодарил Кан Шэна и предложил чай.

– Нет, спасибо, товарищ Сун Пин. – ответил тот. – Угостите в другой раз и чем-нибудь покрепче… Я думаю, такие часы того стоят. – Встал и направился к выходу, но у самой двери остановился и добавил: – Теперь вы убедились, что и я могу быть вам полезен…

3

Четырнадцатого апреля утром Риммар поймал волну, на которой работала правительственная радиостанция Гоминьдана, которая сообщила о возобновлении боёв против наступающих войск двенадцатой японской армии на Северном фронте в районе городов Чжанчжоу и Цюэшань. И одновременном наступлении одиннадцатой японской армии на Центральном фронте с явным намерением окружить китайские войска в долине реки Хуанхэ. На следующий день Чунцинская радиостанция снова сообщила о тяжёлых позиционных боях на этих фронтах.

…Шестнадцатого числа Владимиров поехал к Бо Гу, чтобы уточнить, по возможности, что происходит на китайских фронтах и заодно узнать, кто из американцев прилетает в Яньань. Ибо в последние дни появились разговоры о прилёте в Яньань не американских корреспондентов, а каких-то наблюдателей. По мнению Владимирова, это уже был другой разворот событий.

– …Ожидается прилёт и тех, и других, – на вопрос Владимирова ответил Бо Гу. И пояснил: – Президент США Рузвельт обратился к Чан Кайши с просьбой дать разрешение на пребывание американских наблюдателей на территории Особого района Китая. Вчера снова собиралось Политбюро и после долгих споров решили: не оказывать противодействия. Пусть прилетают… Чан Кайши уже ушла телеграмма о решении руководства Особого района способствовать их работе.

Это была ещё одна неожиданность для Владимирова.

– Можно полагать, что лёд тронулся? – спросил он.

Бо Гу отрицательно качнул головой.

– Вовсе нет… Я понял, о чём вы спросили. Здесь заложены совсем другие интересы. Что касается нормализации отношений Чан Кайши с Мао, ни тот, ни другой, мне кажется, не могут простить друг другу старые обиды. И у того, и у другого ещё живы в памяти истории с арестом Чан Кайши его же генералами в 1936 году. И, хотя Мао не раз заявлял, что он не имеет никакого отношения к аресту Чан Кайши, я в это не верю. Если бы тогда не вмешался Сталин, Чан Кайши уже давно бы не было на этом свете… И с казнью жены Мао Цзэдуна… Как видите, узелок противоречий между ними завязан не только из-за разных взглядов на будущее Китая, но и из личной неприязни друг к другу… Вот такие у нас дела, товарищ Сун Пин. – подытожил Бо Гу. – Что ещё вас интересует?

– Скажите, если вам известно, каким образом пятнадцатилетний сын Чан Кайши попал в 1925 году на учёбу в Москву? – спросил Владимиров.

Бо Гу слегка пожал плечами.

– Об этом у нас ничего не известно, – ответил он. Но тут же добавил: – Кое-кто из наших товарищей в это время жили в Москве, учились или работали. Так вот они склонны думать, что Цзян Цинго был… Ну как точнее сказать…

– Заложником… – подсказал Владимиров.

– Ну, что-то в этом роде, – согласился Бо Гу. – Известно, что в 1931 году он даже был принят Сталиным и имел с ним беседу… И вскоре после этого были вновь восстановлены дипломатические отношения между Москвой и Чунчином, прерванные по инициативе Чан Кайши. Что произошло тогда на самом деле, никто не знает. – И вдруг вернулся к первоначальной теме разговора: – Если американцы сумеют закрепиться у нас, а это вполне реально, Мао получит не только военную и экономическую помощь от них. Нельзя исключить и того, что Советскому Союзу на Дальнем Востоке будет создан военный и политический противовес в лице США и Китая. В Москве не могут этого не понимать.

– Я согласен с вами, – ответил Владимиров. – А можно задать ещё один вопрос?

Бо Гу кивнул головой!

– Задавайте…

– В городе появились подразделения траста пятьдесят девятой бригады. С чем это связано?

Бо Гу внимательно посмотрел на Владимирова и чуть заметно усмехнулся.

– А вы наблюдательный человек, товарищ Сун Пин. Её сняли с фронта для уничтожения посевов мака вдоль дорог, ведущих к городу. На днях на помощь прибудет ещё одна бригада… Мы же не можем допустить, чтобы американцы увидели маковые поля…

…Девятнадцатого апреля радио Чунцина сообщило о сдаче японцам города Чжанчжоу и больших потерях, понесённых со стороны правительственных войск. В этот же день в Яньани стало известно об успешных боях войск Четвёртого Украинского фронта на территории Крыма, в ходе которых было освобождено более трёх сотен населённых пунктов, в том числе города Судак, Алушта и Симферополь.

Вернувшись вечером домой, Орлов рассказал, что к уничтожению маковых полей привлечены и подразделения сто двадцатой бригады, которая базируется на восточном берегу реки Хуанхэ.

– Значит, американцы и там будут, – выслушав его, сказал Владимиров.

– И ещё, Пётр Парфёнович, – продолжил Орлов, – сегодня был у меня Ван Мин. Правда, вместе с Розов Владимировной. В целом он поправился… Он сказал, что на днях в Сиань вылетает делегация КПК во главе с Линь Боцюем… На переговоры. Вот такие пироги.

– Так в Чунчин или Сиань? – уточнил Владимиров.

– В Сиань! – повторил Орлов. – Договорились начать переговоры в Сиане.

Владимиров улыбнулся.

– Это уже хорошая новость, – отметил он. – Значит, лёд всё же тронулся…

– В какой раз? – насмешливо заметил Орлов. – Не знаю, как ты, а я не верю в эти переговоры… Хотя, лучше такие переговоры, чем война…

4

Двадцатого апреля в первой половине дня приехала Цзян Цин. Её сопровождал на этот раз один охранник. Поздоровавшись с Владимировым, Цзян Цин бросила короткий взгляд на дверь радиоузла.

– Коля там? – спросила она.

– Да, – ответил Владимиров.

Цзян Цин сдержанно вздохнула.

– А я привезла вам книгу сказок Чжан Тянь-и, – совсем неожиданно сказала она, достала из сумки книгу и подала Владимирову. – Два дня тому назад я случайно нашла эту книгу на своей полке… Стала читать и зачиталась…

Говоря это, Цзян Цин почти вплотную подошла к Владимирову, обвила руками его шею и впилась в его губы. Потом, словно опомнившись, отступила назад и торопливо стала повторять:

– Простите… простите… простите… я не хотела…

Владимиров с трудом взял себя в руки. Его сердце, казалось, готово было вырваться из груди от внезапного волнения, охватившее всё его существо.

– Бывает… – проговорил он глухим голосом. – Так на чём мы остановились?

Цзян Цин закрыла глаза, простояла так некоторое время, потом ответила:

– Я сказала, что зачиталась сказками Чжан Тянь-и… – улыбнулась виновато и продолжила: – Я помню, в тридцатые годы у нас появилось столько молодых поэтов, писателей и музыкантов, что без них трудно было бы представить современную китайскую литературу… Сейчас весь мир смотрит на нас, как на бедный, несчастный народ, но это не так… Я иногда спорю со своим мужем. Он не признает никого из молодых авторов, кроме Лу Сина. Но это полбеды. Беда в том, что почти все наши руководители даже и слышать не хотят о Не Эра, Чжан Тянь-и, Эми Сяо, Мао Дуне и других замечательных писателей и поэтов. По их мнению, в творчестве этих писателей и поэтов нет революционного духа… Какая глупость…

Цзян Цин умолкла и как-то сразу вся сникла. Владимиров не удержался и обнял ее за плечи.

– Вы удивительная женщина, – сказал он. – Красивая, умная… Вы знаете, что хотите в своей жизни. И вы мне очень симпатичны… И потому давайте останемся друзьями… У меня есть такое предчувствие, что мы с вами когда-нибудь встретимся в Москве…

На глазах Цзян Цин навернулись слёзы. Она по-детски, кулаками, вытерла их и улыбнулась.

– Я верю вам… – еле слышно проговорила она. – Вы тоже удивительный человек… Вы, наверное, думаете, что я появилась в Яньани и Мао пал к моим ногам?.. Ничего подобного… До меня сюда, и уже в мою бытность, приезжали десятки молоденьких актрис и певиц. И со всеми Мао переспал… Он не может без женщины прожить и трёх дней… Но для меня это было не столь важно… Я позволяла ему всё… Я делала вид, что не замечаю, как он на вечеринках уводил в свою комнату какую-нибудь смазливую девицу. Все они глупые и наивные… Секс влечёт к мужчине только сначала, затем женщине нужен не сам мужчина, а его положение или власть, которой он обладает. Я всё это приобрела, но потеряла любовь… Вы вправе меня осуждать, но если бы вы знали, через какие круги земного ада мне пришлось пройти, вы бы поняли меня…

Сказав это, Цзян Цин, не попрощавшись, повернулась и быстро вышла из дома. Оставшись один, Владимиров бесцельно покрутил в руках книгу, привезённую Цзян Цин, затем прошёл к полке и поставил её рядом с привезёнными Цзян Цин книгами, которые он так и не успел прочитать…

…Вечером за ужином Владимиров рассказал Орлову о приезде Цзян Цин, но ни словом не обмолвился о том, что произошло. Тем более, что Орлов сразу заговорил о Мао Цзэдуне.

– …По-моему, – сказал он, медленно допивая чай, – июньские события прошлого года заставили Мао понять, что военный конфликт с Гоминьданом для него смерти подобен.

Владимиров в ответ неопределённо пожал плечами.

– Не уверен… – ответил он. – Мог, конечно, каким-то образом повлиять, но я не думаю, что он был так напуган. Это одно, и другое – он был уверен – Москва не даст развернуться здесь крупномасштабному конфликту. Что и произошло. А вот их решение отправить в Сиан делегацию во главе с Линь Бицюем для переговоров на фоне подготовки к приезду американцев – это уже сильный ход.

…В ночь с двадцатого на двадцать первое число Риммар случайно попал на волну, на которой работала неизвестная ранее частная американская радиостанция. Ссылаясь на просочившиеся в прессу сведения, ведущий передачу, а вернее ведущая передачу, сообщила, что глава советского государства Сталин выразил в своем послании Рузвельту и Черчиллю удовлетворение состоявшимися в Москве переговорами глав военных миссий генералом Дина и генералом Бэрроузена с представителями Генштаба СССР о готовящейся на май операции по форсированию Ла-Манша войсками союзников. Прочитав в журнале эту запись, Владимиров насмешливо заметил.

– Надо полагать, теперь и в Берлине знают об этом!..

– А может это очередная «утка»? – предположил Риммар.

– Если и «утка», то дохлая, – ответил Владимиров.