– Ещё в академии мне как-то в руки попала интересная книга по античной истории. Много из того, что я в ней прочитал позабылось, но вот, что запомнилось: правитель древнего Коринфа Периандр, обращаясь к своим чиновникам сказал: «…Кто хочет править спокойно, должен оградить себя не копьями, а любовью». Казалось, чего проще, а? – и Орлов обвёл всех вопрошающим взглядом.

– Ну-у-у, Андрей Яковлевич, – заметил Южин не без иронии. – Да в тебе живёт философ!

Однако Орлов или не заметил иронии в голосе Южина, или сделал вид, что не заметил.

– Дорогой, Игорь Васильевич, медицина – сестра философии, – ответил он.

– Это тоже сказал Периандр? – не унимался Южин.

– Нет. Это уже сказал Демокрит!..

– Ну всё! – остановил их Владимиров. – По-моему, у нас есть проблемы и поважнее…

В это время с усталым лицом из радиоузла появился Риммар. Долматов приболел, и он практически всю ночь про дежурил у радиоприёмника.

На вопрос Владимирова: «Есть что-нибудь нового?». Ответил:

– Ничего, Пётр Парфёнович… Эфир замер, как замирает природа перед бурей… – И обратился к Южину: – Игорь Васильевич, подмени меня минут на десять. Я во двор выйду…

Когда за Риммаром закрылась дверь, Владимиров спросил у Орлова:

– Андрей Яковлевич, ты говорил, что у тебя есть мысли по поводу того, как повлиять на Моа…

Орлов довольно улыбнулся.

– И даже кое-что я уже сделал, – ответил тот. И пояснил. – У меня на днях была Цзян Цин. В общем, в доступной форме я объяснил ей, что и к чему. И она согласилась со мной…

Владимиров с недоумением посмотрел на Орлова. То, о чём сообщил Орлов, показалось ему непродуманной затеей.

– И ты веришь ей? – спросил он.

– А у нас есть другой вариант? – вместо ответа задал вопрос Орлов.

– Нет…

– Ну вот видишь… Она очень беспокоится за своё здоровье. И свои проблемы никому не доверяет. Даже Мао. И это, я надеюсь, сделает её разумной.

Владимиров не стал возражать. Действительно, выбора другого не было.

…Двадцать первого числа радио Токио в течение всего дня вело передачи о триумфальных победах Германии. И каждый раз диктор заканчивал передачу словами: «…Бог благословил не только Германию, но и Японию на победоносную войну!»

В этот же день от Бо Гу в доме появился невзрачного вида уже немолодой китаец. Он спросил, кто Владимиров. Затем извлёк из рукава куртки скрученную трубочкой записку и подал Владимирову.

– Это вам, – произнёс он.

Повернулся и ушёл.

Владимиров развернул записку и вслух стал читать: «Против ваших людей Кан Шэн готовит провокацию с участием местного населения. Будьте осторожны».

– Ну вот и дожились! – нервно проговорил Южин, когда Владимиров закончил читать. – Всё-таки сволочь этот Кан Шэн!…

– А ты что, Игорь Васильевич, сомневался в этом? – спросил Алеев. Не стерпел и продолжил: – И делает он это, я больше чем уверен, вовсе не на свой страх и риск!

На некоторое время в комнате воцарилась мрачная тишина. Её нарушил Южин:

– Ну и что будем делать?.. Ждать, когда толпа отморозков нагрянет сюда?

– Работать, как и работали, – спокойно проговорил Владимиров. – Ра-бо-тать! – повторил он по слогам. И, наверное, для большей убедительности добавил: – Или это что-то новое для нас?..

В это время за дверью раздались торопливые шаги и на пороге появился Сяо Ли.

– Вы нас не ждали, а мы припёрлись… – отвернувшись тихо буркнул Южин.

В ответ Сяо Ли широко заулыбался.

– Здравствуйте, – сказал он и сразу перевел взгляд на обеденный стол, на котором стояла миска с соевыми лепёшками, только что принесённая с кухни Алеевым. – Товарищ Сун Пин, – обратился он к Владимирову, – товарищ Кан Шэн просит вас срочно приехать к нему. Я должен сопроводить вас…

Это было что-то новое.

– Пётр Парфёнович, можно мне с тобой поехать? – предложил Долматов.

– Зачем?

– На всякий случай, – ответил тот. И добавил: – один сопровождающей хорошо, а два лучше…

– Не надо, Леонид Васильевич, – сказал Владимиров. – Мы сами доедем. Верно я говорю?

Эти слова были обращены к Сяо Ли.

– Верно, верно, – часто закивал тот головой.

Уже по дороге Сяо Ли вдруг разговорился. Сначала он стал рассказывать о мудрой политике Мао, благодаря которому, по словам Сяо Ли, оппортунисты и соглашатели в партии так и не смогли свернуть её с пути, выбранного товарищем Мао. Затем стал говорить о наводнивших в последнее время Особый район гоминдановских шпионах и их агентах из местного населения. И как успешно с ними борется товарищ Кан Шэн.

– …Беда в том, – проговорил Сяо Ли, – что эти агенты стали проникать и в нашу партию…

Владимиров слушал молча, перебирая мысленно причины, по которым срочно вызвал его Кан Шэн.

А когда они уже стали подъезжать к зданию управления безопасности Особого района, Сяо Ли неожиданно заявил:

– …От Москвы ждать нам помощи не приходится. Как сказал товарищ Мао Цзэдун, нам придётся опираться на собственные силы.

Охранники у дверей кабинета Кан Шэна молча пропустили их, лениво окинув Владимирова безразличным взглядом с головы до ног.

Кан Шэн был в кабинете не один. В кресле у окна сидела симпатичная девушка.

Владимиров невольно задержал на ней свой взгляд.

Кан Шэн видимо это заметил, и довольная улыбка скользнула по его губам.

– Товарищ Сун Пин, – заговорил он, жестам указав, чтобы Сяо Ли вышел из кабинета, – я хочу, чтобы вы познакомились с девушкой. Её зовут Лань Пин. По-вашему, это означает голубое яблоко. И хочу вас попросить на один месяц взять Лань Пин к себе на стажировку… – и, заметив на лице Владимирова недоумение, поспешно пояснил. – Она работает преподавателем русского языка в женской гимназии. Однако, сами понимаете, для китайцев, даже преподавателей, русский язык очень сложный. Я надеюсь, вы не откажете в моей просьбе…

Просьба Кан Шэна действительно было настолько неожиданно, что Владимиров даже слегка растерялся. Он перевёл взгляд с Кан Шэна на Лань Пин и отметил про себя: судя и по лицу, и по одежде, девушка была не из простой семьи.

«Всё ясно…» – решил он, уверенный в том, что теперь и дома за ними будет слежка, а вслух сказал:

– Я не могу отказать вашей просьбе, товарищ Кан Шэн, потому как ценю наши дружеские отношения.

И хотя слова Владимирова прозвучали с легкой иронией, и Кан Шэн не мог этого не заметить, он довольно улыбнулся. И обратился к Лань Пин с просьбой подойти к нему.

Девушка встала и подошла к Кан Шэну. И Владимиров ещё раз убедился, насколько она привлекательна.

Кан Шэн взял её под руку и подвёл к Владимирову.

– Лань Пин, – сказал он, – с сегодняшнего дня ты поступаешь в полное распоряжение товарища Сун Пина. Ты должна делать всё, что он тебе скажет. И постарайся овладеть русским языком так, как говорят наши русские друзья…

3

В ночь с двадцать третьего на двадцать четвёртое июля первый раз за всё лето над долиной пронесся настоящий ливень. Пепельные тучи плотно закрыли небо. Они медленно ползли над самыми вершинами гор и казалось вот-вот за волокут всю округу, испуганно притихшая, словно перед концом света.

Две небольшие речушки Яньшуй и Сяошуй, прорезающие долину, и впадающие в большую реку, превратились в бешеные потоки, подмывающие берега и сметающие всё на своём пути.

Из дома никто не выходил. И только Долматов, накинув на плечи куртку, сбегал дать собаке поесть и тут же вернулся в дом, промокший до нитки.

А Южин, вдруг, вспомнил об их с Алеевым поездке в войска восьмой армии.

– …Когда мы были уже на месте, – сказал он, – пошёл точно такой же дождь. А утром солнце на всё небо, и как будто не было дождя. И в казармах пусто. Мы спросили у начальника штаба полка: «Где весь народ?» Он ответил: «На учениях». А сам в сторону смотрит. Поехали мы посмотреть на учения, а они – в поле на сельхозработах. А потом слышим: где-то километрах в трех от нас раздалась реденькая стрельба. Вернулись в военный городок и поинтересовались уже у командира полка: «Что там?» Отвечает: «Японцы перепутали дорогу и заехали на нашу территорию». А ещё через полчаса появляется начальник штаба полка и докладывает о разгроме большого отряда японцев, которые пытались проникнуть на территорию полка…

– А когда мы хотели проехать в район Утай, это небольшой городок на Северо-Западе провинции Шанси, нам не разрешили, – продолжил Алеев. – Сказали, что там идут бои. На самом деле, мы узнали уже позже: там у них база по производству опиума.

– Хорошо, что дождь пошёл, а то вы об этом так и не вспомнили… – усмехнувшись, заметил Владимиров.

Алеев вяло махнул рукой.

– И что толку? У них почти все воинские части занимаются этим делом…

К концу дня дождь стал стихать, а вскоре и совсем прекратился. Небо на востоке прояснилось и сквозь редкие, торопливо бегущие на запад облака, пробилось солнце.

Владимиров вышел во двор и увидел Орлова, который подъезжал к дому.

Виду Орлова был озабоченный.

– Андрей Яковлевич, ну что снова стряслось? – спросил Владимиров.

– Стряслось, – ответил тот, сходя с лошади. – Под любым предлогом избавляйтесь от повара! Он каждый день ходит к Кан Шэну и докладывает ему не только о том, что вы кушаете, но и о чём думаете!..

Владимирова эта новость не удивила.

– Пойдём в дом, – предложил он. И уже в доме продолжил: – От повара избавиться не трудно. Скажу Кан Шэну, что мы будем сами готовить. А вот подскажи лучше, как избавиться от учительницы русского языка? Она с завтрашнего дня ежедневно будет приходить к нам на так называемую стажировку.

– Я уже слышал об этом от Бо Гу, – ответил Орлов. – Ты знаешь, чья эта девица? Племянница Кан Шэна!

– Тогда всё понятно…

И Владимиров безнадёжно махнул рукой.

– Но это ещё не всё, – продолжил Орлов. – Час тому назад был у меня Мао с Цзян Цин. Теперь они официально мои пациенты. Есть решение Политбюро на этот счёт…

На какое-то время в комнате повисла немая тишина. Её нарушил Долматов.

– Так это же хорошо, Андрей Яковлевич! – сказал он.

– Чем хорошо? – возразил Орлов.

– Ну как… Чем ближе к телу, тем ближе к дому… – попытался отшутиться Долматов.

– А если с этим телом что-нибудь случится?

Долматов пожал плечами.

– Ты же говорил, что он здоровый…

– Сегодня здоровый, а завтра всё может случиться… Ладно. Лучше скажите, какие у вас новости?

– Не утешительные, – ответил Владимиров. – немцы уже под Новочеркасском и Цимлянской. Наши отходят на Кубань и к Волге…

– Плохо… – обронил Орлов и встал со стула, опершись рукой о плечо Долматова, который сидел рядом.

Владимиров заметил, как побледнел Долматов с трудом сдерживая стон.

В группе никто кроме Владимирова не знал, что Долматов воевал в Испании и возглавлял там службу связи при главном советники по военным и морским делам в Картахене адмирале Кузнецове. В октябре 1937 года Долматов попал под артиллерийский обстрел и получил шесть ранений. В госпиталь его привезли почти трупом. Пять осколков из него извлекли. Один не удалось. И теперь он время от времени давал о себе знать.

Орлов попрощался и направился к двери.

Владимиров пошёл его проводить.

– Ты думаешь твоя затея с Цзян Цин получится? – спросил он.

– Попытка – не пытка, – ответил тот.

4

Начиная с двадцать пятого числа, в течение двух дней, несколько английских радиостанций стали передавать сообщения о готовящемся нападении Японии на Советский Союз.

Двадцать седьмого числа об этом сообщила и радио Чунцина. И даже было названо время – конец месяца.

Долматов и Риммар не стеснялись в выражениях в их адрес. А Южин заявил:

– Они провоцируют Японию! Разве непонятно…

Алеев поддержал их.

И только Орлов, казалось вёл себя, как ни в чём ни бывало. Но уже на следующий день он приехал снова мрачнее тучи.

– …Я такого маразма ещё в жизни не видел!.. – сказал он. – В госпитале с утра до вечера идут собрания! И все в чём то каются, признают свои ошибки и клянутся на верность председателю товарищу Мао Цзэдуну!.. Я поинтересовался у солдат, что они получают? Говорят, дают два раза в день кашу из чумизы… А в казармах, где они живут, даже мышей нет. Переловили и поели!.. – И неожиданно спросил: – Пётр Парфёнович, ну скажи мне честно: зачем мы здесь?

Владимирова вопрос Орлова и удивил, и озадачил.

– Андрей Яковлевич, ни тебе мне объяснять… – ответил тот.

Орлов безнадежно махнул рукой.

– Ладно… Я приехал совсем по другому делу. Вчера меня приглашал в гости Ма Хайде. Живёт он, конечно, не как все китайцы. Сын у него есть. Зовут Ю Ма. Хороший мальчик. Так вот, когда Ма Хайде вышел на кухню, Су Фи сунула мне в карман записку и попросила передать Риммару…

– Во те на! – удивился Владимиров. – И что в записке?

Орлов молча достал из кармана свернутый вчетверо листок желтоватой бумаги и подал Владимирову.

– Читай…

Владимиров развернул записку. В ней Су Фи просила Риммара назначить ей встречу в удобное для него время и в любом месте. И передать ответ через Орлова.

– Да-а-а… – протянул Владимиров. – Вот это поворот!..

– Что будем делать? – спросил Орлов. – Передавать Николаю записку? И давай подумаем: что тут – любовь или провокация какая?

Владимиров неопределённо развел руки.

– Не знаю, Андрей Яковлевич… Не знаю… – повторил он. – Надо подумать…

…На встречу с Су Фи Риммар отправился через два дня.

Встреча состоялась у Южных ворот. Долматов предложил не отправлять Риммара на встречу с Су Фи одного.

– …Может мне его подстраховать? – предложил он.

Однако Владимиров отклонил предложение Долматова.

– Су Фи знает всех нас в лицо, – сказал он. – Пусть Николай идёт один…

…Когда Риммар подошёл к Южным воротам, Су Фи уже ждала его.

– Здравствуй, Колля! – не скрывая радости, проговорила она по смешному и на распев. Поднялась на цыпочки и поцеловала Риммара в щёку. – Ты не подумай ничего плохого… Я как увидела тебя первый раз, у меня даже под сердцем защемило. Вот здесь… – она осторожно взяла руку Риммара и положила себе на грудь. – Вот здесь…

Риммар легонько освободил руку.

– Люди смотрят… – смущённо проговорил он.

– А я знаю место, где нет людей, – с готовностью сказала Су Фи и, заглядывая ему в глаза, продолжила. – Пойдем, Колля…

Риммар почувствовал, что у него вот-вот перехватить дыхание, забыв обо всем на свете, он потянулся к Су Фи, но в эту минуту краешком глаза заметил за углом ближайшего дома какого-то человека, который тут же скрылся. Риммара обдало словно холодным душем.

– Су Фи, – сказал он, стараясь придать голосу твёрдость, – давай в другой раз. Меня отпустили всего на полчаса…

На лице Су Фи появилось откровенное разочарование. Она тяжко вздохнула и положила ему на плечи свои руки.

– А я думала нравлюсь тебе, Колля…

– Нравишься, Су Фи. Очень нравишься. Но работа есть работа…

Су Фи снова тяжело вздохнула и даже, как показалось Риммару, на её глазах блеснули слезы.

– А когда мы теперь увидимся, Колля? Ты же не заставишь меня долго ждать? – спросила она.

Риммар снова почувствовал, с каким трудом ему даётся эта затея. Он даже попытался убедить себя, что за углом мог оказаться совершенно случайный человек.

– Я тебе передам, Су Фи…

– Лучше через Орлова, – попросила она. – Орлов хороший человек. – И снова заглянула ему в глаза. – Колля, скажи твои друзья знают, что ты пошёл на свидание со мной?

– Знает только Орлов… – ответил Риммар.

– Орлов хороший человек, – повторила Су Фи. – Но мой муж не любит его… А я не люблю своего мужа…

Откровение Су Фи ещё больше смутило Риммара.

– Су Фи, ты очень красивая женщина, – сказал он. – Таких как ты, в Яньани мало… Ты могла бы выйти замуж и за любимого человека…

На глазах Су Фи навернулись теперь уже настоящие слёзы.

– Нет, Коля… Не могла… – ответила она.

Риммар вдруг понял, что напрасно завёл этот разговор.

– Прости, Су Фи… – сказал он.

– Я уже простила, Колля… Иди…

И снова поцеловала его в щеку.

Риммар прошёл с десяток шагов и оглянулся, чтобы помахать Су Фи рукой, но на том месте, где они только что стояли, уже никого не было…

По возвращению домой Риммар слово в слово передал Владимирову, Алееву и Южину весь разговор с Су Фи.

– Ну и что нам теперь думать? – спросил Владимиров. – В чём её можно заподозрить?

Алеев молча развёл руки.

– Великий древнегреческий врачеватель Гиппократ однажды сказал: «Сколько звёзд на небе, столько обманов таит в себе женское сердце», – насмешливо проговорил он.

Однако ни Владимиров, ни Южин не поддержали шутливого тона Алеева.

– Я в самом деле не знаю, что и думать, – признался Владимиров.

– А может как раз в этом и есть подвох? – не унимался Алеев.

– Всё может быть, – согласился Владимиров и обратился к Риммару. – А ты что думаешь, Ромео?

– А я ей верю, – неожиданно для всех заявил тот. – Не знаю, что с ней произошло когда-то, но, по-моему, она несчастная женщина, хотя, глядя на неё, этого не скажешь.

Владимиров хмыкнул.

– Ещё один мудрец нашёлся, – сказал он. – Делать что будем? Дружить с Су Фи или заканчивать эту историю… Не совсем приличную, – добавил он. И выжидающе посмотрел на Риммара, будто от него зависело решение этого дела.

– Мне кажется, надо попробовать продолжать, – уже серьёзно высказал своё мнение Алеев. – А там видно будет…

5

К концу июля связь с Москвой стала более устойчивой после того, как Долматов что-то перепаял в приёмнике и заменил старые кварцы на новые. Отчётливее стали прослушиваться в любое время суток японские, английские и американские радиостанции.

Не радовали только новости, поступающие советско-германского фронта.

…Двадцать девятого числа Владимирова снова пригласили к Мао Цзэдуну.

Когда Владимиров вошёл к нему, увидел: за столом было чуть ли не всё Политбюро. Отсутствовал только Чжу Дэ. Это Владимиров отметил для себя сразу.

– Здравствуйте, товарищ Сун Пин, – невнятно проговорил Мао и указал на свободный стул за столом. – Проходите и присаживайтесь… Мы тут рабочее заседание проводим. Решили и вас пригласить…

Ещё Владимиров успел заметить, что лица у всех были такие, словно они собрались на похороны.

А Мао тем временем тихо продолжил:

– Мы на днях получили предложение от Чан Кайши возобновить переговоры. На переговорах настаивает и Исполком Коминтерна, и ваше руководство в Москве. У нас, – и Мао Цзэдун кивком головы указал на мрачно сидящих за столом членов Политбюро. – Складывается впечатление, что и Исполком, и руководство Москвы сговорились с Чан Кайши. Странно получается: ни товарищ Сталин, ни товарищ Димитров, не зная Китая и, видимо, плохо информированные о том, что у нас происходит, настойчиво советуют, что нам делать и требует невозможное. Мы относимся к таким советам, как к вздорной болтовне… – Мао Цзэдун вдруг умолк на мгновение. Наверное, он и сам догадывался, что высказался слишком неосмотрительно, и потому сразу продолжил: – Сейчас Москве в пору не давать советы другим, а думать больше о себе. Потому мы решили пригласить вас, товарищ Сун Пин. Объяснить позицию руководства Особого района и предупредить: любое вмешательство в наши внутренние дела мы вынуждены будем рассматривать как недружественный шаг по отношению к нам.

Мао Цзэдун закончил говорить и широко развёл руки, давая понять этим жестом, что разговор окончен.

Владимиров встал, но на всякий случай всё же спросил:

– Я могу идти?

Мао Цзэдун обратился к членам Политбюро, которое за всё время не проронили ни слова:

– К товарищу Сун Пину есть вопросы? – И сам тут же ответил: – Вопросов нет…

Владимиров направился к выходу, но, когда он уже был у двери, его остановил Кан Шэн.

– Товарищ Сун Пин, если вас не затруднит, зайдите ко мне завтра с утра. У меня к вам есть серьёзный разговор…

Когда Владимиров вернулся домой, его сразу обступили со всех сторон.

– Ну что, Пётр Парфёнович? – нетерпеливо спросил Долматов.

– Ультиматум нам предъявили, – ответил Владимиров.

О том, что сказал Мао в адрес Сталина и Димитрова, Владимиров решил не говорить.

– В общем, други мои, без помощи Андрея Яковлевича нам, как ни крути, видимо не обойтись… – сказал он.

…Орлов приехала, когда уже начало смеркаться и расплывчатые тени наступающей ночи стали заполнять всю долину. На фоне потемневшего неба отчётливо вырисовывались только вершины гор, не остывшие ещё от дневной жары.

Орлов медленно опустился на стул и сказал:

– Целый день были операции… Последним оказался японский пленный офицер со сквозным ранением в живот… Сначала кричал что-то о том, что ему надо умереть, а потом, когда ему сказали, что операцию будет делать русский доктор, стих… Мужики, дайте хотя бы чай попить, – вдруг попросил он.

Пока Алеев наливал ему чай, Владимиров поинтересовался:

– А как этот японец попал в госпиталь?

– Насколько я понял, – ответил Орлов, – Кан Шэн лично распорядился привезти его в госпиталь, и чтобы операцию делал именно я…

– Это уже интересно… – проговорил Владимиров. Значит у Кан Шэна есть какие-то планы относительно этого офицера…

Алеев поставил перед Орловым чашку с чаем.

– Сахара нет, – предупредил он.

– Сахар вреден для здоровья. Китайцы так говорят, – усмехнулся Орлов. И тут же спросил: – А у вас как дела?

– Как сажа бела… – ответил Южин.

Орлов перевел взгляд на Владимирова.

– Что, так плохо?

– Если судить по вчерашней сводки, плохо, – ответил тот. И пояснил: – Особенно на Южном направлении. Был сегодня у Мао. Состоялся нелицеприятный разговор в присутствии почти всех членов Политбюро. Не было только Чжу Дэ…

– Он сегодня целый день был в госпитале, – сказал Орлов. – Комиссия работает. Всех выздоровевших распределяли по войсковым частям. В срочном порядке…

– Ну так вот, – продолжил Владимиров, Мао довольно резко отозвался, чего раньше не делал, о Сталине и Димитрове, и в целом об Исполкоме Коминтерна. И предупредил меня, чтобы мы не вмешивались в их дела…

Орлов, до этого спокойно пивший чай, поставил чашку на стол и энергично потёр ладони.

– Значит лёд тронулся! – неожиданно воскликнул он.

– Какой ещё лёд? – переспросил Владимиров.

– Всё будет, как надо! – сказал Орлов. – Дайте только срок…

– Будет вам и белка, будет и свисток… – чуть насмешливо заметил и Южин.

– Нет, нет, мужики! – на лице Орлова появилось что-то вроде вдохновения. – Я вам серьёзно говорю!.. Никуда Мао не денется, если за дело взялась Цзян Цин…

– Ты думаешь? – усомнился Владимиров.

– Я уверен! – ответил Орлов.

– Ну, поживём, увидим…