11 глава – Тайна
Жизнь подобна водной стихии. Её черты расплывчаты, неопределённы. Разумные существа в ней – невидимые молекулы, сцепленные в единую конструкцию. Наши судьбы тесно переплетены, и связь эта нерушима, хотя временами кажется, будто она способна ослабевать. Но ни физическое расстояние, ни ментальные установки не способны повлиять на неё. Мы в клетке, и за эту клетку мы вынуждены благодарить высшие силы, ведь иначе и без того туманное будущее стало бы сплошным хаосом.
Жизнь, хотя и похожая на клокочущую пучину, поступает логично. Несмотря на величайшую мешанину в судьбах разумных существ, тысячи испытаний, выпадающих на их долю, каждый получает лишь то, что заслужил. Пусть это слово не воспринимается буквально, ведь над нами нет Абсолюта, который награждал бы и карал по своему усмотрению. Мы хотели сказать только то, что поступки неминуемо ведут нас к закономерному финалу.
Итак, здоровье Диона восстановилось. Юноша хорошо спал, много ел, в общем, ничем не отличался от остальных фаратри – бодрых и подвижных в его возрасте. Единственное, что отбрасывало тень на картину обновления, была мрачная задумчивость, являвшаяся по вечерам. Без явных причин, когда сгущались сумерки, Авис прощался с Флюгенштайном, уходил в свою комнату, садился на край кровати и долго смотрел в одну точку на стене, мыслями уносясь далеко за пределы нынешнего часа.
Заметив это, Варфоломей озадачился. Он догадался, что наплывы меланхолии берут начало в прошлом юноши. Чтобы разобраться в случившемся, однажды, Флюгенштайн подошёл к Диону и напрямую спросил, что того гложет. Юноша попытался отговориться, но его благодетель был настроен серьёзно. Не дав парню уйти, он приказал ему сесть за стол (это происходило на кухне), и Авис, удивлённый напористостью обычно спокойного фаратри, повиновался.
– Смотри, – пригрозил Флюгенштайн. – Я хочу знать правду, не сочиняй и не умаляй ничего. Мною руководит не праздный интерес, а желание помочь.
– Вы умеете лечить души? – усмехнулся Дион.
Мужчина покачал головой.
– Если понадобится, я вылечу и душу, – ответил он. – А теперь рассказывай.
За два с лишним часа молодой человек пересказал Варфоломею историю своей жизни, начиная с первого знакомства с миром людей. Флюгенштайн слушал внимательно, изредка хмурясь или начиная улыбаться. Дион, увлечённый собственными словами, не обращал внимания на реакцию слушателя, и лишь закончив говорить, посмотрел на Варфоломея с живым интересом. Тот оставался безмолвен.
– Что дальше? – шмыгнув носом, поинтересовался юноша.
– Дальше только жизнь… – ответил мужчина. – Только она может всё разъяснить или окончательно запутать. Ты сделал много для своего возраста, и большинство твоих поступков спорны, но не преступны. Это главное.
– Но другим этого не объяснить! – вскричал Дион. – Они не так проницательны, как ты! Вы…
– Вздор, – сказал фаратри. – Тебе лишь кажется, что окружающие слепы. Нет, они всё видят, просто некоторым выгодно извратить своё понимание ситуации. Например, вашей Асити. Она поступила подло, хотя, с другой стороны, действительно, у тебя не было уверенности, в том, что она выживет.
– Но если бы она осталась там, её убили бы, а меня назвали бы трусом! – запротестовал Авис. – К тому же, зачем ей избавляться от меня. Я никогда не переходил ей дорогу.
– Возможно, дело в зависти, дурном характере или в чём-то подобном, – предположил мужчина.
– Зависти! – рассмеялся Дион. – Было бы чему завидовать!
– Единственное, что могло настроить Асити против тебя, по моему мнению, твоя непохожесть на остальных. Есть характеры, которые не выносят индивидуальности, превышающей их собственную.
На этом разговор прекратился. Более он не возобновлялся, ведь после него приступы меланхолии постепенно отпустили юношу. Жизнь парня вошла в новое русло, сулившее в будущем долгожданный покой.
Дион жил в доме Флюгенштайна и занимал ту же комнату, что и в первые сутки. Его день состоял из пробуждения, завтрака, который парень стал готовить себе сам, прогулок, изредка – охоты и помощи по хозяйству.
Теперь, несмотря на трудности, Авис был счастлив. Он жил в своё удовольствие, медленно забывая о горестях, выпавших на его долю. Шаг за шагом события былых дней истирались из его памяти, а новая беззаботная действительность всё сильнее занимала Диона.
Живя рядом с Флюгенштайном, Авис постепенно познал его философию и жизненные установки, позволяющие добиться спокойствия и гармонии с внешним миром и собой. После хаоса, что пережил юноша, эти правила стали для него законом, ведь следуя им можно было гарантировать, что ужас прошлого не вернётся. По крайней мере, парень верил в это, а потому старался вести себя точь-в-точь, как его спаситель. Он перенимал у Варфоломея манеру говорить, двигаться и даже образ его мыслей Авис старался копировать.
Мужчина видел это, но не возражал. Его забавляло кривляние Диона, которое тот со всей наивностью принимал за духовный рост.
«В конце концов, – думал Флюгенштайн. – Подражая мне, возможно, он действительно станет на меня похож. Если это подарит ему спокойствие, пусть продолжает».
Что же касается Варфоломея, то соседство с молодым человеком никак не отразилось на его образе жизни. Мужчина по-прежнему делал то, что и всегда, то есть работал в кабинете на втором этаже, не пуская туда Диона, часто покидал своё жилище, спускался в шахты, словно что-то искал. Заметив, с каким рвением его благодетель, исследует подземные коридоры, юноша долго размышлял над его поведением и наконец, решился задать вопрос. Это было на двенадцатый день после их знакомства.
Мужчина находился в гостиной. Сидя в кресле перед камином, он что-то читал и изредка поглядывал в окно, чтобы в вечерней мгле дать отдохнуть глазам. Подойдя, юноша сел в соседнее кресло и после короткой паузы спросил, что же Флюгенштайн ищет.
– Ты догадлив, – улыбнулся фаратри. – Именно так. Я кое-что нашёл и продолжаю искать, потому что чувствую – разгадка одной из наиважнейших тайн нашего мира находится в моих руках.
Мужчина отложил книгу на маленький книжный столик и внимательно осмотрел Диона. В глазах парня читалось любопытство.
– Но что именно вы ищите? – почти шепотом спросил Авис, боясь, что собеседник отмахнётся от него. Но Варфоломей лишь кивнул.
– Не сейчас. Я обязательно расскажу тебе, но позже.
На этом их разговор прекратился. Юноша знал, бессмысленно расспрашивать мужчину, если тот с самого начала не жалел ничего говорить. Оставив Варфоломея в покое, парень встал и удалился в свою комнату. Засыпая той ночью, он пообещал себе проникнуть в тайну Флюгенштайна, но даже не мог вообразить, как скоро у него это получится.
Через два дня, за обедом Варфоломей предложил прогуляться. Юноша, предчувствуя удобный момент, согласился.
– Только, оденься потеплее. В моём кабинете, в шкафу, есть старая зимняя одежда. Сходи и возьми что-нибудь для себя, – предупредил Варфоломей, заканчивая есть. Дион удивлённо повёл бровью.
– Я понимаю, ты удивлён, – Флюгенштайн отнёс грязную посуду к мойке. – Вскоре сам увидишь, для чего нам тёплая одежда. Ступай.
Парень встал, собираясь отнести свою тарелку к алюминиевой раковине, но мужчина замотал головой.
– Иди одеваться. Здесь я сам разберусь. Ты хотел узнать, что я делаю на земле… Чтож, сегодня тебе представится такая возможность, – улыбнулся фаратри.
Дион вышел. Добравшись до лестницы, со ступенями, покрытыми тёмно-зелёной ковровой дорожкой, юноша взошёл на второй этаж. Повернув налево, он оказался в узком коридоре, свет в который проникал через четыре окна, вырубленных в южной стене. Через десять шагов Дион наткнулся на дверь в кабинет Флюгенштайна.
Отворив её, парень оказался в небольшом помещении, стены которого скрывались за массивными книжными шкафами. Низкий стол, расположенный у окна, был завален бумагами, старыми словарями и писчими принадлежностями, некоторые из которых были изготовлены вручную. Голый пол, тщательно вымытый и окрашенный в оранжевый цвет, носил на себе следы перестановочных работ – царапины и белые борозды стёршейся краски. После коротких поисков, в глубине кабинета Дион рассмотрел вещевой шкаф. Открыв его и выбрав старую пыльную куртку, которая единственная из всех вещей вызвала у парня доверие, Дион покинул рабочую комнату.
– А, уже нашёл? Молодец, – заметив юношу, спускавшегося по лестнице, воскликнул Флюгенштайн.
– Извини меня, – добавил он, когда парень остановился перед ним. – Больше ничего у меня нет.
Он окинул взглядом добытую Дионом куртку. Парень смущённо улыбнулся.
– Ничего, – ответил молодой человек. – Когда выходим?
– Сейчас, – сказал Варфоломей. – Мы должны выйти как можно раньше, иначе, обратный путь выпадет на ночное время.
– Мы идём далеко?
– Нет, я боюсь, что мы задержимся. Чтобы ты всё понял, нам понадобится много времени, – заметил Флюгенштайн.
– Я пойду одеваться, ты жди меня в сенях, – добавил он, направляясь к лестнице.
Через пятнадцать минут он спустился, облачённый в нечто, напоминающее бурую шубу. Дион тоже надел куртку, так что вдвоём фаратри, чьи крылья проходили сквозь отверстия на спине, образованные за счёт отстёгиваемых элементов, представляли весьма комичное зрелище. Особенно это впечатление усиливалось оттого, что левое крыло Диона, до конца не зажившее, плотно прилегало к лопаткам.
– Идём, – сказал Флюгенштайн. Они вышли на улицу.
12 глава – Путь
Сегодня был ветреный угрюмый день. Вместе с потоками воздуха, несущими светло-серые облака, явился и летний холод, особенно жестокий после тёплых солнечных дней.
Выйдя из дома, друзья огляделись. Флюгенштайн, посмотрев на небо, недовольно покачал головой.
– Куда нам? – спросил его спутник, безучастно взглянув на колыхающиеся полевые травы. Варфоломей махнул рукой – на юг.
Шли молча. Мужчина следил за дорогой, Дион думал о предстоящем открытии. Преодолев равнину перед домом Флюгенштайна, друзья оказались у опушки леса, которую пару недель назад Дион изучил вдоль и поперёк. С каждой минутой становилось темнее, и Варфоломей поторапливал юношу, но тот, то и дело, останавливался, чтобы дать волю воспоминаниям.
В такие моменты даже самые мрачные события прошлого могут показаться милыми. Со временем они теряют стержень – причину или её важность, потому блекнут и превращаются в серую картинку – фотографию прошлого, не более.
Время в пути тянулось быстро. Не прошло и часа, как фаратри углубились в лес и шли по приметам, которые Флюгенштайн за жизнь на земле выучил наизусть. Под кронами деревьев тьма стала гуще.
– Будь осторожен, – посоветовал мужчина. – Смотри под ноги.
Дион недовольно хмыкнул. Варфоломей улыбнулся. Он шёл быстро, делая широкие шаги и ступая мягко и точно, будто каждое движение его было выверено. Юноша же постоянно спотыкался, падал и раздражённо сопел. Временами он поглядывал на спину благодетеля, чтобы иметь перед собой ориентир.
Для парня прогулка по лесу, после длительного отдыха, была так же непривычна, как и в первый день, когда он сошёл с корабля.
«Надо же, а ведь я так боялся показать тогда, что устал, – подумал Дион. – Теперь я могу быть откровенным»
Тут раздался стук, и гулкое эхо долетело до ушей фаратри.
– Смотри, – сказал Флюгенштайн, указав куда-то вверх. Парень пригляделся и заметил дятла, чьё чёрно-бело оперение и красная головка сразу бросились в глаза. Птица сидела на стволе старой, поросшей лишайником сосны, готовой упасть в любой момент.
– Хорошо, что мы здесь не одни, – улыбнулся Дион.
– Да, – согласился, мужчина. – Близость живых существ успокаивает.
– Если это не волки! – горько усмехнулся юноша, указав на своё крыло. Флюгенштайн понимающе кивнул – следы от клыков зверя он заметил в первый же день.
Несколькими минутами позже друзья наткнулись на едва различимую тропу, которую Дион не разглядел бы, будь он один. Но его спутник был более опытным следопытом, и потому, выбрав путь, проторенный зверем, он повысил скорость движения по лесному массиву. Юноша, удивлённый и обрадованный этим изменением, вздохнул и с новыми силами стал догонять Варфоломея.
Мужчина шёл, как ни в чём не бывало. Взгляд его умных и по-отечески добрых глаз, изредка обращавшийся через плечо на Диона, красноречиво говорил о тревоге, которую фаратри испытывал, когда парень особенно громко сопел или ворчал.
«Все его ошибки были из-за молодой наивности…» – подумал Варфоломей и тотчас подметил по едва уловимым приметам, что путь близится к концу.
– Ну, что там? – спросил парень, едва переставляя ноги. – Скоро?
– Потерпи, – улыбнулся спутник. – То, что я намерен тебе показать, стоит всего. Ты даже не представляешь, насколько глобально моё открытие, мальчик! О! Оно достойно твоих нервов…
Это признание, сказанное с патетической интонацией, придало Диону бодрости. Собрав волю в кулак, он стиснул зубы и продолжил идти, уже не помышляя об отдыхе.
Свернув с лесной тропы и пройдя по дну оврага, усеянного мёртвой хвоей, среди которой изредка попадались «венерины башмачки», друзья оказались перед поляной, в диаметре около сорока метров. На первый взгляд, в ней не было ничего примечательного. Она представляла собой оранжевую плешь среди густых волос старого леса, покрытая хвоёй и шишками. В некоторых её местах над землёй возвышались горки муравейников; ни травы, ни других мелкорослых растений здесь не было.
После непродолжительного молчания, Дион, разочарованный унылым видом поляны, спросил:
«И что? Мы пришли?»
Варфоломей приложил палец к губам и в следующие полминуты не отводил взгляда от лица Диона, принявшего вопросительное выражение.
– Не шуми, – сказал он, указав ладонью в центр поляны. Только сейчас юноша заметил странную выпуклость, скрытую моховым ковром. Сощурив глаза, парень шагнул вперёд. Мужчина удержал его на месте. После секундного молчания он произнёс:
– Дион, приготовься. Пройдёт всего несколько минут, и ты получишь знание, обладать которым мечтает каждый. Впустив его в свой разум, ты, скорее всего, изменишься. Прошу об одном, никому не доверяй то, что я сейчас доверю тебе. Это слишком важно. Пообещай охранять и не делиться им ни с кем.
Юноша, зачарованный голосом Флюгенштайна, смотрел на него, как на пророка, вещающего из загробного мира. Перед его мысленным взором замелькали мириады образов, рождённые могучим воображением. Диону казалось, что он стоит у края света, держа в руках мистические скрижали, способные открыть врата иной жизни. Глаза юноши сверкали от восторга. На очередное требование Варфоломея он рассеянно кивнул, не переставая наблюдать за входом в подземелье.
– Ты слышишь меня? – спросил Флюгенштайн, уже подумывая о том, чтобы всё прекратить и увести парня. Но было слишком поздно. Теперь, поставив молодого человека перед лицом искушения, Варфоломей не мог разочаровать юношу и заставить его забыть об увиденном.
– Да, слышу… – вполголоса отозвался парень, вновь сделав несколько шагов вперёд. Его благодетель вздохнул и последовал за ним. Подойдя к металлическому люку, проржавевшему и выщербленному, Дион подождал Варфоломея, который позже его открыл. Тотчас из подземелья пахнуло запахом плесени, и фаратри увидели внизу каменные ступени, сырые и поросшие мхом.
– Проходи, – сказал Варфоломей, указывая вперёд. – Иди медленно. Некоторое время нам придётся идти в абсолютной темноте.
– А разве дальше будет светлее? – удивился юноша, готовый с разбегу прыгнуть во тьму катакомб.
– Увидишь, – отозвался Варфоломей, недоверчиво поглядывая на юношу. Он выглядел слишком увлечённым, и это настораживало мужчину. В последний раз посмотрев на небо, затянутое облаками, столь милое для фаратри, Флюгенштайн пропустил вперёд юношу, сам спустился к ступеням по двум металлическим скобам и закрыл люк. Тотчас подземная утроба наполнилась беспроглядной тьмой.
– Да будет так, – едва различимо шепнул Варфоломей, услышав, как Дион делает первые шаги по скользким ступеням. Вздохнув, мужчина кивнул сам себе и тоже пошёл.
Им предстоял недолгий путь, однако он был гораздо сложнее, чем тот, по которому они недавно двигались. Темнота, даже без диких зверей, скрывающихся в ней, могла быть опасна.
13 глава – Вивисектор
Передвигаясь, словно призраки, путники, скрытые подземной тьмой, а оттого практически слепые, шарили руками по холодным стенам, боясь свалиться со ступеней, уходящих всё дальше, вглубь подземелья. Теперь, когда выход был закрыт, Дион отчётливо ощутил страшный дух запустения, который на поверхности был не так различим, а здесь приобретал почти материальные черты.
Сегодняшний день слился в одно увлекательное, но вместе с тем гнетущее впечатление, заставлявшее сердце парня заниматься. Это не было похоже на страх, скорее, на волнение перед чем-то важным, сродни предвкушению.
Варфоломей, казалось, чувствовал то же самое. Его голос, который временами раздавался над головой Диона, был наполнен торжественностью. Под его действием юноша всё более преисполнялся щемящего чувства, переставая трезво воспринимать реальность.
– Темно, как в склепе, – вдруг сказал он.
– Нет, – мягко промолвил Варфоломей. – Это гробница памяти. Сейчас мы идём в преддвериях вечного мавзолея, в котором вместо покойников, амфор с благовониями и драгоценностей, лежат скрижали запретных знаний.
В голове Диона помутилось. Незаметно ущипнув себя, будто страшась оказаться во сне, юноша задышал отрывистее и чаще. Происходящее казалось ему ирреальным. Это впечатление усилилось ещё больше, когда ступени кончились, и перед путниками предстал мрачный коридор, в самом конце которого брезжил слабый розовый свет. Округлив глаза, будто увидев нечто страшное, Дион повернулся к Флюгенштайну.
– Всё хорошо. Иди, – тихо сказал мужчина.
«Я вёл себя, пожалуй, ничуть не лучше», – с улыбкой подумал он, припомнив свой первый спуск в эти таинственные недра.
Вскоре розовый свет стал ярче, и коридор раздался вширь, вытолкнув друзей в пыльную комнату с каменными стенами, из трещин которых сочилось красноватое сияние. Юноша вздохнул и расстегнул молнию куртки, ощутив нехватку воздуха. Взглянув вперёд, он заметил маленький проход, в правом углу помещения, скрытый тенью.
Фаратри хотел пройти туда.
– Подожди, – вдруг промолвил Варфоломей, увидев невольное движение парня.
– Что?
– Прежде чем идти, я должен тебе кое-что рассказать. Извини, что приходится делать это так, но лучше сейчас, пока ты можешь соображать и слушать, – улыбнулся Флюгенштайн, прислонясь спиной к южной стене.
– Говори, – разрешил парень, внутренне раздосадованный тем, что срок его свидания с тайной Варфоломея отдалился.
– Помнишь, ты спрашивал, почему я живу здесь? – начал мужчина.
– Конечно. Но мы это уже выяснили. Ты что-то нашёл и потому остался. А что именно, мне предстоит узнать, потому я и стою в этой комнате, – перебил парень, надеясь таким финтом миновать неинтересный разговор.
– Да, это одна из причин, – признался Варфоломей. – Но есть ещё…
– Какая же? – спросил юноша. Его собеседник, будто не заметив пренебрежения Диона, ответил:
– Слушай! Своим открытием я оправдался перед тобой, но всё не так просто… Я овладел им уже после того, как был изгнан на землю, следовательно, я слегка солгал тебе…
– Изгнан? – переспросил парень. Это слово показалось ему неудачным сравнением, сказанным в тон недавнему патетическому настроению Варфоломея. Но лицо мужчины, мрачное и серьезное, явно говорило об обратном.
– Да, – подтвердил Флюгенштайн. – Сейчас в столице обо мне нельзя найти малейшего упоминания. Никто не скажет, что когда-то знал или видел меня, даже мои родные… Единственное место, где написано моё имя, это АРХИВ, отдел «Исчезнувшие» или, как я его называю, «Неугодные». В своё время я мог бы оказаться и в списках ликвидированных с пометкой «Падший», но мне повезло. Нашлись фаратри, защитившие меня…
– О чём ты говоришь?! – вдруг вскричал Дион, не понявший половины из того, что сказал Варфоломей. В какой-то момент он даже подумал, что благодетель сошёл с ума – настолько странно выглядела эта исповедь, начавшаяся без причины в старой подземной комнате. Но мужчина, хоть и выглядел возбуждённым, был вполне вменяем. Он усмехнулся и продолжал говорить. Речь его касалась дальних времён, когда молодого человека ещё не было на свете.
– Долгое время я изучал культуру нашей цивилизации, начиная с древности, когда фаратри напоминали «обезьянообразных» птиц или «птицевидных» обезьян, называй как хочешь, – сощурившись, промолвил Варфоломей. – Позже я специализировался на изучении мёртвых языков и языков вообще, но также интересовался религией и её производными – учениями о строении вселенной, метафизикой и т.д. В Академии феномен веры в Истязающего показался мне интересным, и я с сильнейшим рвением принялся изучать его, выстраивая теории о происхождении, целях и прочем. Это потрясающе, но… Древние документы, чудом сохранившиеся до наших дней и расшифрованные частично при моей помощи, подтверждают его существование, ведь о массовом гипнозе около тысячи лет назад никто не знал. Раз так, его пришествие было реальным, ведь свидетели, которых насчитывалось по нашим данным около десяти тысяч, писали одно и то же. Вам должны рассказывать об этом на курсах истории или религиоведения, впрочем, ни один из учителей и академиков не знает столько, сколько я. Да… Вам зачитывали что-то подобное?
– Нет, нам показывали только выписки из богослужебных книг, но о свидетелях мы не знаем… – от удивления открыв рот, промолвил парень. Он ожидал чего угодно, но не рассказов об Истязающем. Первое время юноша не мог поверить, что его благодетель причастен к изучению полумифологических теорий.
– Это закономерно, правительство не верит в их подлинность, они изучаются лишь как пласт культуры, – ухмыльнулся Флюгенштайн и тотчас добавил:
«Тогда, я перескажу тебе их, особо не вдаваясь в детали».
«Он появился в воздухе, истинный демон – в плаще, со змеями, крыльями за спиной. Тело Его напоминало металлические доспехи. Разглядеть его лица не представлялось возможным, но казалось, оно было скрыто маской. Жёлтые или зелёные глаза его были видны на расстоянии, как в темноте видны угли от потухшего костра… Он висел в небе в двадцати метрах над землёй, потом исчез и вновь явился где-то вдали. Многие рассказывали, что он что-то говорил»
– Некоторые документы тех времён попытались передать его речь, – торопливо добавил Флюгенштайн, увидев, что Дион слушает с недоверием. – Хотя они ныне и признаны частично фальсифицированными, но чего стоит это слово – «частично». О, оно прекрасно изобличает недостаток знаний учёных, в то время, как я эти пробелы закрыл… – сказал он, потерев ладони.
– Те записи использовались для психологических исследований. Правительство испугалось, что имел место быть случай массового помешательства…
– Да, – кивнул Варфоломей. – Не многие знают, но также те материалы были использованы для написания «Книги богов» под надзором Церкви. Это было выгодно: государство получило ещё один рычаг воздействия. Но всё это мелочи, я утверждаю: Истязающий существовал.
Дион скептически покачивал головой: он догадался, этот разговор был затеян неспроста. Юноша не верил Варфоломею, но любопытство заставляло его слушать.
– И что дальше? – спросил парень, тоже опёршись о стену. – Как это связано с тобой и твоим изгнанием, как ты это назвал? Почему ты здесь?
Увлёкшийся мужчина ответил:
«Дело в том, что напав на след, я старался добраться до доказательств существования Истязающего. Фаратри, даже учёные, не верят в свидетельства прошлого, но я верю. Они правдивы, однако… Понимаешь, когда ты что-то ищешь, процесс постепенно затягивает тебя, начинает нравиться, и это самое страшное… Не пройдёт и года, как ты горишь идеей, потом – становишься одержим ей, а далее и до помешательства не далеко… Словом…»
– Да?
– Я повздорил с одним фаратри… Мне показалось, он хотел присвоить мои труды, а я был так честолюбив, что не выдержал, – склонив голову, признался мужчина. Дион нервно дёрнулся.
– И тебя изгнали за это? – спросил он.
– Это так, – подтвердил Флюгенштайн. – Тот фаратри был из довольно богатого рода… Элита против одержимого учёного… В общем, мне пришлось остаться на земле Плеорима.
– Это ужасно! – вскричал юноша, сам не понимая, против кого это слово направлено. Варфоломей, приняв его на свой счёт, согласно кивнул. Спохватившись, юноша покраснел и ужаснулся: он впервые видел благодетеля в столь жалком виде. Мужчина через силу ухмыльнулся и поднял голову, надеясь, что в темноте, чувства, отразившиеся на лице, не будут заметны. Однако русоволосый парень сумел разглядеть стыд, сиявший во взгляде Флюгенштайна.
– Нет, это легче, чем кажется со стороны, – сказал он, вдруг повернувшись к проходу в углу комнаты.
– Теперь, – продолжал Варфоломей. – Когда, я рассказал о себе и преподал краткий урок истории, мы можем войти. Думаю, ты готов.
– Хорошо, только иди первый, – ответил парень. – Мне так будет спокойней.
Его спутник не возражал. Он неспешно подошёл к тёмной нише. Тотчас его тело исчезло, вспыхнув синеватым светом. Юноша вскрикнул. В ужасном волнении подлетев к стене, он просунул руку во тьму, поглотившую Варфоломея, и тотчас одёрнул её. Ничего не случилось.
– Что теперь? – надеясь, что ему ответят, закричал парень.
Вокруг было тихо.
– Хорошо, – сам себе сказал Дион.
Вздохнув и закрыв глаза, он шагнул вперёд и мгновенно скрылся, перенесясь в пространстве.
Мгновением позже, как если бы парень вошёл через открытую дверь, он оказался в помещении, как две капли воды похожем на предыдущее. Те же серые стены, трещины, пыль. Правда, были и отличия: более яркий свет, который здесь мог бы сравниться с дневным, и восточная стена, отличающаяся от прочих гладкой поверхностью, явно металлической. Варфоломей стоял в центре комнаты, когда Дион явился, выйдя из разлома в западной стене. Едва не рухнув на пол, он издал испуганный возглас и, словно загнанный зверь, огляделся по сторонам.
– Осторожней, – рассмеялся мужчина. – Шею сломаешь! А мне так много надо тебе показать. Надеюсь, ты понял, что мой рассказ об Истязающем был начат не просто так. Дело в том, что сейчас мы находимся в преддверии «капсулы» – так я называю помещение, скрытое за металлической стеной.
– Мы в том же подземелье? – вспоминая ощущения во время перемещения в пространстве, спросил юноша. Его собеседник покачал головой.
– Нет. Мы явились сюда через пространственные двери, что-то вроде телепорта. Я не знаю, находимся ли мы рядом с тем местом или нет. Возможно, мы стоим от него за сотни километров, а может, и больше!
– Невероятно, – выдохнул парень, на дрожащих ногах подойдя к Флюгенштайну.
– Да, мальчик, невероятно! Особенно, если задуматься, что вскоре мы окажемся в месте, которое посещал сам Истязающий. Доказательств тому масса! Взять хотя бы пространственные двери, с помощью которых мы здесь очутились… Фаратри не способны изобрести такую технологию. Пока что…
– Ты что-то сказал про «капсулу»
– Да, – кивнул мужчина. – «Капсула памяти» – неразрушимое убежище, по моему мнению, стоявшее здесь со времён создания планеты. Я думаю, есть и другие… К слову, именно занимаясь поисками, я и нашёл тебя. Какой случай!
– Действительно, – подхватил парень. – Выходит, этой капсуле я обязан жизнью…
– Пожалуй, так…
– Давай войдём? – с надеждой спросил юноша. Его собеседник безмолвно подошёл к стене.
Обернувшись к Диону и жестом подозвав его, он положил левую ладонь на металлическую стену. Вдруг поморщившись и отняв руку, мужчина потёр её, и на пальцах осталась кровь. Юноша похолодел, заметив, что на стене образовалось красное пятнышко.
– За вход надлежит платить кровью, то есть ДНК, подтверждающим нашу видовую принадлежность, – пояснил мужчина, наблюдая за тем, как стена на глазах начинает блекнуть. Вскоре от неё осталась лишь прозрачная дымка, вроде тумана, странным образом, превратившегося в серый прямоугольник. Она переливалась, клубилась маленькими завихрениями и вибрировала, словно водяная завеса, некогда бывшая льдом.
Некоторое время Дион наблюдал за этим явлением, как заворожённый, не в силах издать малейшего звука, но вскоре спутник взял его за руку и резко втолкнул по ту сторону дымчатой стены. Вскоре она затвердела.
От яркого света, который здесь стал нестерпим, молодому человеку, привыкшему к полутьме, пришлось закрыть глаза. Варфоломей стоял рядом. Минутой позже они смогли осмотреться, и Дион в очередной раз изумился.
Он ожидал увидеть помещение, напоминающее два предыдущих, но это место, словно картина из фантастического сна, было совершенно иным, не отвечающим ни единой прихоти воображения. Оно представляло собой громадную полость, четыре металлические стены которой, образуя пирамиду, сходились в точке на высоте около пятидесяти метров. Вдоль каждой из них были установлены наклонные лестницы, ведущие к прозрачным комнатам, внутри которых находилось что-то вроде стеллажей со стеклянными скрижалями. В центре комнаты стоял стол, чью поверхность занимала чёрная пластина из неизвестного блестящего материала. Дальше, за ней, располагались ряды других столов, заваленных бумагами и писчими принадлежностями, вроде тех, что Дион видел на столе у Флюгенштайна. Пол состоял из зеленоватого вещества, своим цветом напоминавшего обработанный нефрит точно с такими же светлыми пятнами и тёмными прожилками. Свет в этом месте, казалось, исходил от каждого предмета, словно стол, лестница и стены сами по себе являлись осветительными приборами. Грани и углы под потолком приобретали структуру янтаря, его желто-оранжевый оттенок.
– Это гениально! – вскричал Дион, словно волчок, вертясь на месте. – Я не мог даже представить этого! О, теперь я верю всему… Каждому твоему слову… Но кто бы мог подумать, что я увижу это! Шанс на нашу встречу был так мал! Ты должен показать мне всё!
– Хорошо, – согласился мужчина. – Позже я проведу тебе здесь экскурсию, но мне казалось, тебе будет интересно увидеть результаты моих трудов.
При этих словах юноша остановился. Устыдившись собственной восторженности, он покраснел и потупил взор. Флюгенштайн утешительно потрепал его по плечу.
– Пойдём, – сказал он. – Капсула никуда не денется. Она гораздо долговечнее моих знаний, которые исчезнут вместе со мной, а она простоит здесь до момента гибели нашего мира.
– Удивительно… Но если так, то, взаправду, создать такое могло лишь сверхсущество! – воскликнул парень, послушано следуя за благодетелем. Одна минута и Варфоломей обошёл центральный стол и остановился позади него, у другого стола, на котором лежали бумаги, исписанные крупным красивым почерком.
– Я уже сказал, что с молодости занимался филологическими изысканиями, чтож, теперь у меня есть возможность доказать это, – заметил Варфоломей, глядя в глаза Диона. – Итак, эти бумаги содержат всё, что нужно для разгадки тайны Истязающего. Я передаю их тебе…