8 глава – Клыки
Гроза застала Диона ночью десятого дня скитаний. К тому времени юноша был довольно далеко от людской деревни, прокладывая путь то среди лесных зарослей, то среди полевых трав. Изредка он взлетал, но в воздухе держался недолго. Ему было некуда лететь, и потому большую часть времени юноша двигался по земле. Сегодня он брёл вдоль лесной опушки, соседствующей с цветущей равниной, поверхность которой занимали полынь, сорняки и дикие цветы.
Весь день небо закрывали свинцовые тучи. К ночи они разродились ливнем.
Парень предполагал такой исход и потому за два часа до дождя, увидев вдали тёмный силуэт, принадлежавший одному из камней – гигантов, немедленно двинулся к нему. Здесь в самое скорое время, руководствуясь своим скудным опытом возведения временных убежищ, фаратри соорудил жилище. К счастью, опушка леса, вдоль которой парень недавно шёл, была недалеко, так что строительные материалы скоро прибывали к нужному месту.
После того, как ветки и мох были собраны, юноша принялся думать над устройством шалаша.
Прямо перед ним скала, к которой он прибился, раздваивалась, образуя букву «V», и потому Дион решил устроить убежище между расходящимися её сторонами. Когда хлынул дождь, парень уже был скрыт крышей из веток и листьев. Капли барабанили по земле, образуя лужи, но внутрь жилища не попадали, и юноша весьма гордился проделанной работой.
– Не так уж плохо, – промолвил он, вспомнив недавние слова брата. – Интересно, что бы он сказал, если бы увидел это? Пожалуй, нашёл сотню недостатков и резюмировал, что я безнадёжен.
Юноша улыбнулся. Сегодня луны не было видно, и земля, вчера светлевшая в серебряном свете, сейчас ослепляла беспроглядной тьмой. Продолжая улыбаться, Дион лёг на жалкую постель, сооружённую из пожелтевшего мха, и закрыл глаза. Он попытался уснуть, но один раз повернувшись с боку на бок, вдруг ощутил боль в правом плече. Задёрнув рукав серой походной куртки, которую он не снимал с момента изгнания, и, убедившись, что он разодран, юноша дотронулся до плеча. На его пальцах осталась кровь.
– Прекрасно! – злобно прошептал Дион. – Если воспалится, придётся идти снова к людям или в лагерь…
– Нет, туда нельзя, – тотчас добавил он. – Они выгнали меня с раной более серьёзной. Услышав о порезе, они…
Парень снова лёг и повернулся так, чтобы раненая рука находилась сверху.
«Где мне так повезло? Вроде ничего к этому не вело… Может, когда собирал ветки? Ну конечно! Проклятая коряга… А зацепил и не почувствовал! Надо же…» – начиная дремать, подумал парень. Вскоре его сознание накрылось серой пеленой, и разум принялся рисовать картины, полные огней и завихрений. Наблюдая этот сюрреализм, Дион часто просыпался и тотчас снова засыпал, недовольно отмечая, что боль в руке усиливается. Так прошло около трёх часов. Ливень не прекращался. Молнии вспыхивали, призывая гром, и вскоре к буйству погоды присоединился холодный порывистый ветер.
Страшно представить в таких условиях живое существо, но вместе с тем удивительно, ведь капризы стихий естественны, неразрывно связаны с природой. Лишь для цивилизованного существа дождь, гром и холод являются чем-то ужасным, в то время как они есть лишь хаотичные процессы, косвенно подстёгивающие эволюцию.
Впрочем, отвернувшись от природы, человек (фаратри) выстроил собственную цепь развития, не лишённую прелести, но во многом извратившую то, что позже назовут первобытной близостью с «землёй».
С одной стороны, прогресс пошёл разумным существам во благо: продукты роста цивилизации помогли им добиться приемлемого уровня жизни. Но с другой, достигнув высокого уровня, человек пошёл дальше и превратил процесс эволюции в процесс созидания непотребств.
Взгляните на наш мир (мир далёкий от мира фаратри): там, где когда-то царила гармония, и материальная культура шла рука об руку с духовной, теперь на троне восседает уродливый двойник первой. Если на заре цивилизации и на тернистой тропе её развития создание материальных благ было необходимостью, стремлением к светлому будущему, то теперь оно превратилось в бессмысленное обжорство.
Люди рвут глотки друг другу лишь за право стоять в очереди к очередному идолу. Это ли не непотребство? Порой, при взгляде на вакханалию, принявшую мировые масштабы, закрадывается мысль, а не лучше ли было бы нам оставаться дикими зверьми? Стадными, но дикими и слабыми. Пожалуй, здесь можно поспорить, ведь возвращение к былому, регресс до состояния дикости, скорее всего, повлечёт резкое снижение человеческой популяции. Здесь каждый должен решать сам. Что лучше? Сытая жизнь в комфорте, в итоге неизбежно влекущая ожирение или же вынужденный аскетизм, постоянная опасность быть убитым, но взамен счастье неразумных существ? Может быть, баланс? Как знать…
Через час гроза слегка успокоилась. Дождь всё ещё лился с небес, но его поток с каждой минутой ослабевал. Капли больше не барабанили по крыше шалаша, и молнии сверкали всё реже. Наконец настало время, когда стихия усмирилась.
Как только воцарилось некое подобие тишины, Дион очнулся. Приподнявшись на твердой постели, он привычным движением дотронулся до правого плеча. Кровь на ней запеклась, но боль не прошла. Скривившись, юноша закусил губу и сел на корточки. Спать больше не хотелось. Отодвинув дверь в жилище, он невидящим взором оглядел пространство рядом со скалой. Странная тишина, изредка прерываемая дальними раскатами грома пугала фаратри. Чувство страха, родившееся во сне смутной тревогой, медленно росло.
– Здесь кто-нибудь есть? – внезапно для самого себя спросил Дион. Тишина и шелест травы действовали на парня угнетающе. Его голос, прозвучавший, словно крик в пустующем склепе, лишь усилил мистическое чувство страха, и Диону пришлось закрыть вход в шалаш веткой.
Внезапно где-то рядом раздался шелест, будто кто-то крался по влажной траве. Вскоре юноша отчётливо понял, что вокруг кто-то ходит. Шаги были мягкими, пружинящими, но в них, тем не менее, чувствовалась сила. Из тьмы доносился дух угрозы и вместе со странным сипящим дыханием он приближался к убежищу юноши. Фаратри не шевелился, боясь издать малейший звук. Чувства его обострились.
Тут с тихой внезапностью, негромко, но угрожающе, в паре метров от шалаша раздался гортанный рык. Сердце юноши ёкнуло.
Страх, который до этого момента подпитывался воображением и был полуреальным, сейчас со всей грубостью действительности ударил фаратри по голове. Почувствовав, как кровь кипятком разливется по телу, парень встал и в два шага оказался в дальнем углу убежища, образованном раздвоенной каменной глыбой. Там он снова сел, внимательно следя за входом в шалаш. Его мозг судорожно работал.
На улице снова раздался рык, позже переросший в ворчание, издать которое могла лишь звериная пасть. Это был дикий звук, звук, зародившийся тысячи лет назад, предрекавший для любого, кто услышит его во тьме, неминуемую смерть.
«Взлететь не получится, спрячься!» – шептало подсознание. «Или оставайся здесь и умри или же беги вперёд и дерись!» – подсказывал страх. Юноша колебался. Нерешительность тормозила его.
Обычно в таких ситуациях побеждает более сильное начало, и сейчас верх одержал страх. Оторвав взгляд от выхода из шалаша, парень посмотрел на свою постель, рядом с которой, на земле, лежала походная сумка. На лбу парня выступила испарина, он решался. Наконец, он встал и, едва дыша, приблизился к сумке. Осторожно открыв её, начал отыскивать когти. В этот миг, повинуясь инстинкту загнанного животного, Дион перед схваткой хотел вооружиться.
Нечто снаружи почувствовало это. Сначала оно, то отдаляясь, то приближаясь, ходило кругами рядом с хижиной, неустанно уменьшая их радиус, но потом, услышав возню, производимую Дионом, не вытерпело и перешло на бег. Его шаги в мгновение ока стали громче, и стены шалаша содрогнулись от страшного удара. Ветки заходили ходуном, некоторые из них упали парню на голову, но общая конструкция осталась стоять. Едва помня себя от возбуждающего ужаса, парень с яростным криком, не успев ничего обдумать и лишь надев когти, выскочил наружу.
Снова раздался рык, но животное, видимо, насторожилось. Теперь оно, скрытое ночной тьмою, присматривалось к добыче. Дион продолжал кричать и размахивать руками, надеясь задеть зверя, но тот легко уворачивался от слепых ударов.
– Пошёл вон! – выкрикивал парень. Ответом ему служила жуткая тишина…
Иногда юноше начинало казаться, что опасность миновала, но запах влажной шерсти и горячего животного тепла, порой появляющийся в воздухе, говорили о том, что расслабляться рано. Смерть ходила рядом с фаратри, присматривалась к нему, изучала – всё лишь затем, чтобы утащить его в своё логово и там с аппетитом сожрать.
Наконец, отойдя на достаточное расстояние от камня, чтобы взлететь, юноша расправил крылья. Вокруг по-прежнему было тихо, но когда парень сделал первое движение, говорившее о его готовности, отозвавшейся шелестом перьев, шаги раздались совсем рядом, и зверь со страшным захлёбывающимся рыком впился клыками в левое крыло.
Юноша издал вопль.
Боль, словно копьё, пронзившая плоть Диона, была ужасна. Челюсти зверей, порой, сжимаются сильнее механических тисков, и в отличие от бездушных машин, животные наслаждаются этим процессом.
Через пару секунд клыки волка ослабили хватку и с новой силой снова сомкнулись. Зверь жевал крыло, опьянённый вкусом крови. Крик юноши раздражал его и придавал силы. Инстинкты торжествовали, вопль пронзал ночное пространство, и серые перья летели во все стороны.
Парень, чувствуя, что ещё немного, и он умрёт, едва не потерял сознание, но жажда жизни, вдруг взыгравшая в Дионе, не позволила ему так легко сдаться. Собрав доступные ему силы, юноша в отчаянии рванулся. Зверь, не раскрывая пасти, взвизгнул и с новой злостью вгрызся в крыло, заставив фаратри кричать ещё громче – до кашля, до крови в горле…
Едва выдерживая страшное напряжение, Дион инстинктивно поднял руку, чтобы отбиться. Сделав несколько рывков, резких и слепых, он к собственному счастью с третьего удара попал зверю по морде. Обрадованный успехом, Дион снова ударил и на этот раз его когти тоже нашли цель. Волк заскулил: ему пришлось отпустить крыло. Он, до конца не намереваясь отступать, хотел тотчас снова схватиться за него, но Дион успел увернуться. Продолжая кричать и размахивать руками, парень медленно отдалялся от разрушенного убежища, двигаясь по наитию. Волк следовал за ним. Его не покидала надежда снова вцепиться в сладкую плоть.
«Нет, – вдруг подумал юноша. – Так я никуда не уйду. Сейчас он осмелеет и снова атакует. Надо лететь…».
Приняв решение и убедив себя в том, что оно самое верное, парень попробовал поднять раненое крыло. Тотчас боль прошлась по каждой мышце, заставив парня издать жалобный стон. Он продолжал идти, но каждый новый метр давался ему тяжелее предыдущего. Едва держась в сознании, он слушал, как шаги от звериных лап становятся ближе. Рычание, которое послышалось откуда-то слева, теперь неуклонно нарастало.
Ощутив новый прилив страха, юноша обернулся и сквозь адскую боль всё-таки взмахнул крыльями. Одно из них, истекая кровью, через секунду судорожно забилось в воздухе, а второе потянуло юношу вверх. Сообразив, что в таком состоянии он никуда не улетит, парень с трудом развернулся и, заметив силуэт камня-гиганта, от которого он только что так хотел убежать, изо всех сил ринулся к нему. Он был островом, способным скрыть пловца от стаи акул.
Добравшись до его вершины, парень расслабил крылья и рухнул вниз. К его удивлению, он не свалился на землю, а упал на плоскую деревянную поверхность. Волк внизу начал выть. Бегая вокруг скалы, он искал способ подняться, но в темноте, даже обладая прекрасным зрением, он не смог найти заросшей кустарником каменной лестницы, врезавшейся в камень со стороны противоположной той, где парень разбил лагерь. Как ни странно, но ни лестницы, ни странной вершины Дион за всё время строительства так и не заметил. Скорее всего, причина этого состояла в том, что парень торопился и невнимательно обследовал скалу. Кроме того, за весь предыдущий день он почти не поднимался в воздух, а потому не мог видеть странного покрытия камня.
После падения прошла минута, вторая, и парень поднялся на ноги. Он попытался взглянуть вниз, чтобы рассмотреть своего противника, но тьма не отступала. Сделав два шага, чтобы оглядеться, фаратри ощутил новый приступ страха, но не оттого, что рядом бродило опасное животное, а оттого что деревянная поверхность, на которой он стоял, задрожала и начала трещать. Миг, и юноша под аккомпанемент треснувшего дерева, рухнул куда-то вниз. После этого внизу раздался крик, и затем снова наступила тишина.
Волк (это был самец, неизвестно по какой причине отбившийся от стаи) недовольно заворчал на своём животном языке и, сообразив, что добыча ускользнула, понуро двинулся восвояси, унося на зубах вкус крови фаратри.
9 глава – Берглют
«Золото правит всем-всем-всем:
Небом, землёю и адом.
Золото – наша единая цель!
Золото – наша отрада!»
Эти строки принадлежат золотодобытчикам, век назад промышлявшим на рудниках в районе Кастарнид. Не трудно понять: золотой телец был смыслом их жизни. Желтоватый металл, лёгкий и пластичный, мог заставить их двигаться всё дальше, вглубь земли, преодолевая сотни метров вскрыши лишь ради одного грамма драгоценной добычи.
Чтож, когда человека преследует навязчивая идея о лёгком богатстве, которое, возможно, находится в метре от него, лишь руку протяни, он, порой, проявляет чудеса выносливости. Так за какие-то двадцать лет люди, ослеплённые сиянием золотых рогов, проложили десятки и сотни подземных коридоров. Их кирки неустанно вгрызались в породу, уничтожая камень за камнем, расширяя зоны поисков метр за метром.
Чуть позже, когда к масштабному проекту проснулся интерес у правительства фаратри, вместо примитивных инструментов рабочие получили электрические буры, облегчавшие и ускоряющие труд. Работа закипела с новой силой. Не прошло и года, как мир золотодобытчиков преобразился: в каждом коридоре были проложены новые рельсы, установлены вагонетки, пробурены стоки для грунтовых вод, завезено множество нового оборудования, в том числе и роботизированные машины, с вживлёнными мозговыми тканями. Использование последних вскоре было прекращено, из-за нестабильности поведения, но некоторые из них так и не были выведены из эксплуатации.
Теперь вместо оглушающих ударов кирок о камень раздавался ещё более громкий звук бурения. Но это того стоило. Найдя золотоносную жилу, рудокопы обеспечили себе безбедную жизнь на многие годы вперёд. Никто из них не мог даже вообразить, что всего через тридцать лет всеобщий пыл ослабнет, и рудники станут никому не нужны.
Источник богатства, внезапно найденный, истощился весьма скоро, а новые жилы никак не находились, так что шахты пришлось закрыть. Время безжалостно занесло их пылью, грунтовые воды уничтожили большую часть коридоров, вагонетки заржавели, и печать запустения отразилась на каждом камне некогда масштабных строений.
Именно туда, в падшее царство алчности, и провалился Дион. Ему не повезло оказаться на выходе одной из воздуховодных шахт, некогда снабжавших рудники свежим воздухом.
Пролетев сквозь вертикальный туннель, юноша ударился о выщербленные плиты пола и остался лежать почти бездыханный. Сверху на него упало несколько досок.
Дион не мог слышать, но в этот момент далеко, за пределами шахт, района Кастарнид и даже всей планеты, раздался торжествующий смех. Нечто могущественное видело падение юноши, видело приближающуюся смерть. Оно смеялось, оно гоготало, оно неистовствовало, наблюдая за тем, как Диона покидают силы. Тело его холодело, сердцебиение замедлялось, и дыхание иссякало. Доски давили сверху, холод, распространяющийся снизу, пробирал до костей, но долгожданного избавления не наступало.
Сознание юноши спало, но не умирало. Разум его по-прежнему был жив.
Прошёл час, второй, третий – ветер снаружи успокоился, и солнце начало восходить у горизонта. Тучи рассеялись, и небесная лазурь вновь заняла привычное место, став полем для прогулок светила. Юноша очнулся. С трудом покинув коридоры предсмертного бреда, он открыл глаза и глубоко вздохнул. Его грудь упёрлась в каменный пол.
Вначале парню показалось, что его придавило камнями, но позже, попытавшись пошевелиться, он понял, что на нём лежат доски. Подняв правую руку, юноша отшвырнул от себя первую деревянную щепу и вскоре смог приподняться. Доски одна за другой соскользнули с его спины. Одно из крыл не шевелилось и было бесчувственно к боли. Сначала не обратив на это внимания, Дион встал и, почувствовав слабость, снова рухнул на пол. На правой его щеке запеклась кровь, вытекшая из раны на лбу, руки и ноги были в ссадинах, правое крыло отделалось сравнительно легко, но левое, казалось, более не принадлежало фаратри. Оно мёртвым грузом свисало со спины.
Тупым взором осмотрев его, юноша вздрогнул.
– Теперь остаётся только идти назад… – в голосе Диона сквозило безразличие. Если раньше юноша не мог всерьёз подумать о возвращении, то теперь такой исход был в порядке вещей. Страх остаться без крыла оказался велик.
Отсидевшись и почувствовав, что силы возвращаются к нему, парень упёрся в пол руками и через минуту снова встал. Шатаясь и кривясь от пульсирующей головной боли, явившейся вслед за ударом, парень ступил на то место, где недавно лежал, придавленный досками. Подняв голову, он осмотрел цилиндрообразный желоб, стенки которого были выложены замшелым булыжником. Рядом не оказалось ни лестницы, ни ступеней, ни даже железных скоб. Воздуховод не был предназначен для выхода из подземелья, и, попав сюда через него, Диону пришлось отказаться от мысли выйти тем же путём.
– Безумное везенье, – пробормотал он, словно во сне припоминая недавние события. – Дождь, рана на руке, зверь, а теперь подземелье… Казнь была бы более гуманным способом убить меня… О, если бы меня видела Асити! – ухмыльнулся парень.
Он огляделся. То место, где он очутился, представляло собой прямоугольную комнату, потрескавшиеся стены которой возвышались над полом примерно на два метра. Это было рукотворное помещение, с потолком, поддерживаемым полусгнившими деревянными балками и полом, в котором находились небольшие канальцы, уносящие в подземные стоки грунтовые воды. Жалкие ручейки являлись единственным источником звука в этом заброшенном склепе. По крайней мере, так показалось Диону.
Повертевшись на месте, он заметил, что в каждой стене есть вход в отдельный тоннель. Некоторые из них были заблокированы обрушенной породой, но находились и свободные, в недрах которых расстилались рельсовые дороги. Выбрав один из коридоров, который, должен был вести наверх, парень вступил в его пределы.
Здесь было темно. Стократно отражённые лучи, попадавшие в подземелье через воздуховод, не могли осветить дальние закоулки шахт, и Диону приходилось идти вслепую. Вытянув руки, он водил ими в темноте, боясь наткнуться на ржавую вагонетку или острый камень.
Едва преодолевая за минуту расстояние больше пяти метров, Дион шёл вперёд, при этом убеждая себя, что однажды наткнётся на выход. К его несчастью, путь, который сначала вёл вверх, через несколько десятков метров начал опускаться. Коридор, выбранный юношей, далее простирался вглубь земли.
Заметив это, Дион похолодел. Его уже как двадцать минут мучила жажда, крыло, до этого невосприимчивое к боли, вдруг начало ныть, и усталость усиливалась. Помимо этого фаратри страдал от слабости, скорее всего являвшейся признаком лихорадки. Сопоставив своё положение и явно неудачный маршрут, юноша повернул назад. Через час он оказался в другом коридоре, который с самого начала устремлялся вниз. Решив, что здесь сработает обратная закономерность, и шахта в итоге выведет его к поверхности, Дион мужественно вошёл в неё и теперь двигался с большей скоростью – его глаза привыкли к темноте, и желание выбраться гнало его вперёд.
– Я выйду отсюда! Выйду! – скрежетал зубами юноша, в очередной раз ударяясь коленом о деревянную балку, одну из многих, установленных в глубинах шахт. Его лицо, измазанное пылью и кровью, в эти моменты было ужасно. В глазах фаратри смешивались злость и страх. Душевное спокойствие покидало парня стремительно: коридор, ведущий вниз, всё никак не желал менять направление. Наконец поняв, что и вторая попытка пошла прахом, Дион застонал. Чуть позже на его глазах заблестели слёзы – то было отчаяние.
Попав под влияние гнева, парень заметался. В следующие пять минут он кричал, кусал губы, тряс кулаками, плакал. Его стенания эхом раздались в каменной утробе, ручьи, до этого едва различимо журчавшие, затихли. Лишь слабая вибрация, рождённая голосом парня, служила ответом на его крики.
Излив гнев, Дион замолчал. Грудь его безмолвно вздымалась от придушенного плача; чуть позже он вышел в виде жалостливого завывания, и на этом нервный припадок завершился. Юноша слегка успокоился.
– Умру, так умру… – тихо прошептал он, ударив кулаком по полу.
Вдруг до его уха донёсся странный звук. Казалось, он исходил из глубины коридора и напоминал вибрирующий рокот. Насторожившись, парень вгляделся во тьму коридора и так простоял несколько минут.
– Чтож, – промолвил фаратри, вспомнив о страшном состоянии крыла. – Лучше встретиться с неизвестным, чем со смертью. Хочется верить, что в моём случае это не одно и то же.
Сказав так, он выпрямился, дотронулся до больного крыла и двинулся вперёд. Теперь его не смущало направление избранного пути. Он шёл, ни о чём не думая, надеясь лишь найти избавление, а рокот, тем временем, становился громче.
– Как будто что-то тяжёлое катится, – тихо промолвил Дион, стараясь представить себе, что ожидает его в глубине шахты. Грохот, который всё это время медленно нарастал, сейчас стал совсем невыносимым. Потолок коридора задрожал. Мелкие камни, отсоединяясь от него и падая на пол, поднимали пыль и заносили всё вокруг серой пеленой. Но даже она не смогла скрыть от глаз юноши оранжевый огонёк, который вдруг сверкнул в конце подземного хода. Заметив его, фаратри задрожал. Вместе со странным источником света к нему приближался и шум. Сощурив глаза, Дион попытался рассмотреть нечто, скрытое тьмою, но это удалось ему, только когда огонёк сверкнул в пяти метрах от него.
Лишь раз взглянув на источник звука, парень издал вопль и со всех ног бросился бежать. Металлическая громада без промедления продолжала нестись следом, не останавливаясь, передвигаясь по рельсовой дороге.
«Чудовище… Смерть…» – вот слова, занимавшие сознание Диона, пока тот, выбиваясь из сил, стремился покинуть коридор. Чувствуя, как боль сковывает правый бок, а в горле образуется ком из мокроты, юноша пытался двигаться рывками, но его ноги сводили судороги. Долгожданного выхода не было, а дьявольский грохот, перемежающийся со странными хрипами, стремительно настигал парня. Надежда на спасение ослабевала, и лишь когда где-то забрезжило отражение дневного света, она воскресла. Издав страшный крик, в котором слились отчаяние, усталость и боль, юноша подпрыгнул и повалился на правый бок рядом с пятном света, льющимся с поверхности.
В арке соседнего коридора остановилось существо, которое только что увидел Дион. Страшно скрипя металлическими частями, оно подняло свои члены, пытаясь дотянуться до юноши, но тот был слишком далеко. Тотчас в коридоре раздался звук включённой дрели, и металлическое сверло вонзилось в камень. Потолок начал дрожать с новой силой, и существо, заметив это, остановилось. На его коричневой, обшитой местами заржавленным металлом голове вновь сверкнул оранжевый огонёк. Оно приглядывалось.
– Подойди, – прошипело оно, своим голосом явно дав понять фаратри, что повиноваться не стоит.
– Кто ты? – в ужасе вскричал парень, стараясь отползти как можно дальше. – Что тебе от меня нужно?!
Монстр молчал. Его бочкообразное тело с выступающими по всей поверхности свёрлами, дрелями и когтистыми манипуляторами, бордовым пятном мрачнело во тьме шахты. Каждое движение его рук отдавалось пронзительным скрежетом, лишь голова, насаженная на систему из металлических шарниров и окровавленных изнутри трубок, оставалась неподвижной. Казалось, чудовище раздумывало над тем, что ответить. Наконец, его голова слегка шевельнулась. Синие губы, обрамлённые плесенью, начали двигаться:
– Б-берг-г-глют, – запинаясь, произнесло оно, после чего снова рванулось, пытаясь сойти с рельс. К счастью, блокировочная система, заискрившись у окончания железных путей, не позволила ему этого сделать. Юноша инстинктивно продолжал отползать.
– Подойди, – повторило чудовище, и квадратный сенсор на его виске начал гипнотически вращаться. Дион смотрел на это движение и постепенно приходил в себя. Смерть, которая едва не схватила его минуту назад, теперь была бессильна.
– Нет, – ответил он, едва понимая, с кем говорит.
– Н-нет? – переспросило существо. Дион кивнул. Его собеседник вновь заскрежетал.
– Твои крылья, – прогремел он. – Они работают? Дают свободу?
Дион, сидя на полу, среди груды обломков, вдруг истерически засмеялся. Его лицо исказилось гримасой, тело задрожало, и глаза, до этого бывшие вместилищем первобытного страха, сейчас излучали безумный свет. Юноша не выдержал – настолько гротескно звучал этот разговор.
– Если бы они работали, думаешь, я бы сидел тут вместе с тобой? – продолжал хохотать парень. – Одно сломано, второе ослабло!
Механоид неподвижно слушал. Датчик на его голове перестал вращаться. Остановившись, он загудел, и на нём снова зажёгся оранжевый огонёк. Свёрла и пилы, выступавшие на уровне живота, словно паучьи лапы, свисали до самого пола, но не шевелились. Наконец, после долгих десяти минут наблюдения, чудовище изрекло:
«Птичка более в небе летать не могла,
Она наземь упала и вмиг умерла»
Этот дистих произвёл на юношу впечатление. Перестав смеяться, фаратри встал и со страхом вгляделся в фигуру Берглюта, желая рассмотреть его голову. На фоне ржавого громоздкого тела, стоявшего на рельсах с помощью четырёх колёс, голова чудовища выглядела хилым комком плоти с неопределёнными чертами. Неизвестно, как она сохранилась, но то, что монстр говорил без помощи динамиков, был факт.
– Ты разумен! Тебе нужны мои крылья? – спросил фаратри, неизвестно почему оставаясь на месте. Сначала он хотел бежать, но мысль о том, что монстр может настигнуть его в любом из туннелей, останавливала Диона.
– Свобода, – ответил Берглют. – Каждое живое существо желает быть свободным. Неволя губительна.
– А ты заперт здесь?
– Твои крылья могут освободить? Отдай их мне, – внезапно активировав циркулярную пилу, до этого скрывавшуюся за его массивной спиной, проговорил гигант.
– Безумие! – вскричал парень бледный, как смерть. Он собирался тотчас броситься прочь, как внезапно за его спиной раздались шаги. В ужасе повернувшись, парень заметил в арке одного из коридоров высокий силуэт. Он неподвижно стоял во тьме, наблюдая за происходящим в комнате.
«Ещё один», – подумал парень. Это заставило его решиться. Отпрянув от пятна света, Дион вбежал в свободную шахту и, услышав, как нечто во втором коридоре начинает двигаться, стремглав понёсся вперёд. Бежал он недолго. Вскоре шахта оборвалась – её заблокировал старый каменный обвал.
Остановившись перед тупиком, фаратри почувствовал головокружение, вызванное страхом, и попрощался с жизнью. Когда совсем рядом с ним послышались шаги и приглушённое дыхание, юноша готов был упасть в обморок, но тут раздался вполне человеческий голос, мягкий и успокаивающий:
«Не бойся. Идём со мной. Я не обижу».