Игра знамёнами. Часть вторая: «Крамола небесная»

Да уж известно – задним умом все сильны!

– Это оттого что вам, мужам – лесть да хмель глаза застят! – сварливо подала голос Рада – Стоит какому-нибудь дикарю лесному перед лицом бисер пометать или мёдом угостить – и очевидного в упор рассмотреть не можете!

И в её словах была изрядная доля горькой правды.

– Можно подумать – ты сразу всё поняла! – отпарировал Огура. – Если знала – отчего тогда молчала?!

Этот вопрос ответа не требовал. И так все помнили, как эти двое заглядывали в рот Можаю, когда тот начинал рассуждать о словоплетении.

– Ждала, когда вы сообразите! – зло бросила в ответ поляница – Угораздила меня Богиня с вами связаться! Недаром у нас в степи говорят – свяжись с лесовиком – убытка много будет, а всей прибыли – шишки да синяки!

В её голосе прорезались нотки отчаяния.

Княжич тоже был к нему близок.

– А сиськи то у тебя и вправду – махонькие! – нежданно влез в разговор Полкабана – Не соврал Рагдай!

Эта совершенно неуместная шутка, которая в другое время вызвала бы только недоумённое фырканье, вдруг породила среди дружинников приступ дикого хохота.

Он в считанные мгновения заразил всех до единого воев, кроме Безымянки, и, в конце концов, заставил улыбнуться и саму Раду.

Надо же – веселятся так, как будто и нет сейчас никакой опасности!

Впрочем, может так и надо?

– Да будет тебе известно, гридень – отпарировала поляница, когда смех немного поутих – Что большая грудь нужна только простолюдинкам – детей кормить! А благородным воительницам народа, славящего Богиню, она – только в бою помеха!

Достойный ответ ещё больше усилил неуместное веселье.

Правда, ненадолго. Утробное звериное урчание возвестило, что на капище появились его хозяева.

Смех сразу утих. Полтора десятка пар глаз вперились на тех, кому их преподнесли в жертву.

– Да это же совсем медведята! – протянул кто-то.

Кажется, Клоп.

Можно подумать, сам великан!

Хотя звери и вправду оказались мелковаты. В холке, в лучшем случае – по пояс взрослому мужу. Клыки и когти – совсем не длинные и почти не опасные. Да и на вид – не страшные, а скорее забавные.

Были бы, если б Олег с дружинниками могли пошевелить хоть одним членом.

И если эти медведята хотя бы раз уже отведали человечьей плоти… А судя по их плотоядному сопению это наверняка было так – дела обстояли худо. Такие будут убивать неумело и долго.

И о-очень мучительно.

Один, два, три, четыре.

Да уж – трудно представить себе более нелепую смерть – быть загрызенным такими вот.

Интересно – откуда они взялись? Их где-то до этого специально выращивали, откармливая человечиной, или просто подобрали в лесу?

– Я плохой воевода! – вдруг разнёсся над площадью голос Шебарши – И я снова завёл свою дружину в ловушку! Но я скорее сам себя лишу посмертия, если позволю такой вот мелюзге погрызть моих воев!

Заявление прозвучало настолько весомо и пафосно, что все остальные люди у столбов поневоле замерли, ожидая чего-нибудь великого.

Вроде того что Пустельга сейчас могучим движением мышц разорвёт удерживающие его сыромятные ремни и прогонит зверьё.

Но тот вместо этого неожиданно засвистел. Вроде бы как не очень громко, но настолько пронзительно, что у Олега заложило уши и засвербело под ложечкой.

Ему вспомнилось, как несколько седмиц назад, когда они с Радой спасались от бойников на Десновой, поляница подобным образом напугала коней. Уж не хочет ли витязь сейчас так же сделать с берами?

Получиться ли? Одно дело – лошади, и совсем другое – эти.

Ох! Кажется, получилось. На медведят свист произвёл просто удивительный эффект.

Они вдруг синхронно развернулись, и, поджав уши, испуганно потрусили обратно – к своему убежищу в стене.

Их позорное бегство сопроводил дружный свист и улюлюканье – поняв, что расправа, как минимум, откладывается, дружинники тут же весело загомонили.

– Ату их! – орали вои – Гони! Гони!

Княжич общую радость разделил лишь частично. Ну, убежали звери. Дальше-то что делать? Ждать, пока на капище заедут какие-нибудь залётные путники – вроде как они в прошлый раз? Но дорога то здесь – не очень то и многолюдная! Вернее – совсем не. Пока кто-нибудь появиться, можно и от голода умереть! А если заедет кто-нибудь недобрый? Такой, что не захочет их освобождать? Так что решение проблемы только откладывалось.

Впрочем, тут же выяснилось, что долго ждать и не придётся. Радостный гомон дружинников подавленно затих, когда в центр круга вошёл ещё один бер.

Огромный. Косматый. Со свалявшейся шерстью. И жёлтыми трёхвершковыми клыками.

Олег сразу узнал его. Это был тот самый, не добитый воями третий медведь, который сбежал от них тогда в берлогу под стеной.

Значит, всё-таки выжил.

И похоже его свист Шебарши нисколечко не напугал. Во всяком случае, несколько новых попыток воеводы не возымели никакого успеха.

Косолапо переваливаясь с бока на бок, зверь поковылял к ближайшему из привязанных пленников.

К Безымянке.

Случайность? Или просто учуял привычный запах?

Бер принялся неторопливо её обнюхивать. Чёрный нос несколько раз коснулся бёдер и живота девки. И до этого мига совершенно безучастная ко всему она вдруг выпучила глаза и дико заорала.

Да так надсадно, что уши у всех заложило почище, чем от шебаршиного свиста.

Даже бер отдёрнул морду и отковылял на несколько шагов в сторону от слишком шумной жертвы.

Но тут же наметил себе следующую.

Жадоока.

И в этот раз не мешкал. Трёхвершковые клыки в мгновение ока сомкнулись на стёгне воя.

– Простите меня, люди добрые! – тут же заорал тот, спеша выговориться, пока ещё мог терпеть ужасную боль – За всё простите! И ты, княжич, прости! Ведь это я тогда в Гжатеске карлика отпустил! За кошель пенязей! А в Можаевом доме… А-а-а-а-а!!!

Последующие признания потонули в страшных криках.

Ещё бы – попробуй терпеть, когда твою плоть разрывают заживо.

Олег отвёл глаза, не в силах наблюдать эту картину. Такой смерти не заслуживал даже предатель.

Остальные гридни смотрели на происходящее, не отводя суровых взоров. Подобное ждало и всех остальных, а истый вой всегда должен прямо смотреть в лицо смерти.

Крики Жадоока какое-то время ещё терзали их уши пока, наконец, его душа не отправилась за кромку.

Утолив голод, зверь отвалился от того, что ещё несколько мгновений назад было человеком.

Но не ушёл.

А, вальяжно переваливаясь с боку на бок, двинулся…

– Держись, Святославич – крикнул Шебарша – Помни, какого ты рода!

– Я всегда буду помнить тебя, Вольга! – подала голос Рада – Пока сама не уйду в ирий!

Сердце княжича застучало с такой силой, что казалось, сейчас выпрыгнет из горла.

Неужели это всё?

Нет! Нет!! Нет!!!

Словно завороженный, юноша смотрел в жёлтые глаза бера.

Пустые, холодные и безжалостные.

Настоящие очи зверя.

Надежда была слишком слабой, но Олег всё-таки рискнул – он где-то слышал, что дикие животные не любят играть в гляделки с людьми, и всегда им уступают. Только, занимаясь этим, ни в коем случае нельзя сморгнуть или отвести взор.

Представив себе, что от его действий сейчас зависит судьба всех людей в правдивых землях, и на кону ни много не мало – спасение мира, юноша заставил себя закаменеть.

Я не боюсь тебе тварь! – мысленно крикнул он. – Ты можешь съесть мою плоть, но тебе никогда не сломить мой дух! Я приду даже из-за кромки и разорю твою поганую берлогу!

О чудо! – бер опустил зеницы! Но, как тут же понял княжич – отнюдь не из-за его смелого взгляда. Где то неподалёку был ещё один медведь. Судя по всему – куда более сильный, чем этот. Во всяком случае, такое ощущение создал разнёсшийся по капищу рык.

Зверь развернулся и потрусил обратно к своему логову.

Фу-у-у-у-у…

Олег хотел выдохнуть, но не мог – ему перехватило горло. Смерть, опять подошедшая к нему вплотную, снова лишь задела его полой своего плаща.

– Ну что, Святославич – вот мы и снова встретились! – долетел со стены до боли знакомый голос – И я думаю, в этот раз обойдёмся без твоего суда!

А в следующий миг из ворот на площадь вынесся всадник. В боевом доспехе и на могучем сером жеребце.

Юноше показалось, что он уже где-то его видел.

А потом он вспомнил где – в воинском лагере на Орже, где они вели переговоры с Всеславом Полочанским. Это был сын стрыя Вячко, погибшего там по нелепой случайности. Его, Олега, двоюродный брат.

Так вот, значит, к кому бежал из Гжатеска Бажен! Как всё-таки хорошо, что он остался жив после падения со стены!

Не говоря ни слова, витязь выхватил из чехла у конской шеи сулицу, привстал в седле и метнул её в спину улепётывающего бера. Правда, попал или нет, юноша не разглядел.

В проходе появился ещё один конный вой.

А потом ещё и ещё…

Дальнейшего княжич уже не увидел – милосердное сознание, наконец, покинуло его, и он провалился в чёрное небытие.

Берег реки Протвы

Сколь велики боги в своём высокоумии, столь же извилисты, иногда, бывают пути, которые они выбирают для достижения своих, им одних ведомых целей. И маскируют они их порой так замысловато, что подчас разглядеть великий замысел можно далеко не с первого раза. А вдругоядь и вовсе – так и ничего и не понять. Так как это вышло у Олега с дикой угрой. Изначально увидев лишь крохотные эпизоды из жизни малых осколков некогда великого народа, юноша упустил из виду общую картину. Отчего составил о нём не самое лучшее мнение.

А зря. Этих людей было за что уважать. Например, за обычай строго следовать заветам предков. Он был настолько непреложным, что иногда мог привести к печальным последствиям. Как это случилось с теми двумя родами, в одном из которых перестали рождаться мужи, а в другом – жёны. Произошло это из-за ссоры двух братьев, не поделивших девку, и поклявшихся после этого, что их потомки никогда между собой не породнятся. И те строго исполняли этот зарок, даже когда кроме как друг с другом родниться было попросту не с кем. В итоге оба рода измельчали и выродились.

Но это было скорее исключением из правил. В основном же такое поведение приносило только пользу. Как это было, например, с жителями Гжатеска, давшими в своё время обет не пропускать через свои земли купцов с товаром – либо продавай тут, либо вези всё обратно! Случилось это после того, как одного их далёкого предка обманул проезжий торговец. Казалось бы – глупый обычай, от такого – один убыток! Ан, нет – место там оказалось больно уж удобным да бойким – пенязей хватало и на безбедную жизнь, и защиту от завистников.

Правда, только до тех пор, пока в заведенный распорядок не вмешался Олег со своим отрядом.

Или взять другой род, к которому принадлежала Безымянка. Его представители на протяжении век занимались исключительно тем, что служили древним богам. И охраняли их капища. Причём настолько ревностно, что не пускали к ним угру из других родов. Так что когда их земли захватила беззаконная голядь, ни одно из родственных племён не пожелало помочь. Единственные, кто оказывал им поддержку, это жители Гжатеска. Угра терпела поражения, но не сдавалась. И служить своим старым богам эти люди не прекращали. Прятались от голяди по лесам, жили в сырых землянках, голодали. Люди гибли и гибли. Но на губах у их кумиров никогда не высыхали жертвенные кровь и жир.

Эта красивая история тоже закончилась совсем недавно. Когда Можай переловил последних представителей гордого рода, и преподнёс их в дар своим богам. Уцелела одна Безымянка.

После того как её во второй раз едва не сожрал бер, девка наконец-то пришла в себя. У неё, конечно, было и другое имя, но узнав, что в подсолнечном мире больше не осталось людей, которые знали её под ним, предпочла называться прозвищем, придуманным спасителями.

Она и поведала Олегу все эти истории.

И много ещё интересного.

Например, то, что её народ жил на этих землях с незапамятных времён – с самого великого потопа, накрывшего всю землю огромной толщей воды. Тогда одно могучее древнее племя, спасаясь от неминуемой лютой погибели, уходило на полуночь. Но далеко убежать не смогло – людей догнала гигантская волна. Погибли все. Уцелела только одна женщина со своим маленьким сыном, вцепившаяся в стол проплывавшего мимо дерева. Их долго мотало по волнам, пока не выбросило, наконец, на одинокий островок, которым стала самая высокая вершина большого водораздела. Там они прожили несколько зим, спасаясь от холода в землянке, питаясь травой, рыбой и моллюсками. Потом, когда вода схлынула, им во владение досталась вся эта земля. Женщина вышла замуж за сына и вместе они положили начало угорскому племени. С тех пор связь матери с сыном у них почиталась священной.

Всё это княжич вспоминал, пока его тело, почти без помощи разума, взбиралось на высокий и довольно крутой склон.

Об этой тропе им тоже поведала Безымянка. В прежние времена ей не раз доводилось здесь бывать – она с соплеменниками пыталась навести порчу на это место.

Не помогло.

Последний же такой случай закончился тем, что она впервые оказалась на том самом капище. И впала во временное помешательство. Поэтому сейчас с воями не пошла, указав им только начало тропы. Больно уж плохие воспоминания были связаны у неё с этим местом.

Склон становился всё круче и круче. Привычные движения, которые на ровной местности не вызвали бы ни малейшего затруднения, теперь давались всё с большим трудом.

Хорошо ещё, что растянувшихся цепочкой воев не могли разглядеть с заборол – тропка всё время хитро петляла, то таясь за грудами валунов, то ныряя в небольшие промоины, либо в заросли ивняка.

Но и она, в конце концов, закончилась. Оборвавшись на каменной россыпи – буквально в нескольких саженях от подножия стены.

Казалось вот она – только протяни руку. Только место дальше было совершенно голым, да и склон – почти совсем уже отвесный. И если на заборолах или ближайшей веже был дозорный – сунуться туда означало загубить всё дело.

Дружинники сгрудились за ближайшим укрытием – нешироким каменным карнизом, заросшим таловым ёрником – провести совет. Особого плана действий у них и не было. Изначально все сошлись на том, что главное – добраться до стены, а там, мол, как-нибудь само всё разрешиться.

– Ночи надо дождаться – предложил Шебарша первое, и, видимо, единственное решение, к какому только можно было прийти в такой ситуации. – Сейчас опасно! Заметят, тревогу поднимут, считай – пропало!

И с ним трудно было не согласиться. В темноте взобраться на стену было куда проще. Тем более, что удара отсюда почти наверняка не ждали.

Кивками отметив своё согласие со словами воеводы, гридни расползлись вдоль карниза – выжидать своего часа в укрытии, ведь до захода солнца было ещё изрядно времени. Сразу выходить затемно отряду не было резона – в темноте в этих местах ничего не стоило заплутать.

Олег отполз чуть подальше остальных – подумать в тишине. Ну, и заодно видами полюбоваться – картина отсюда открывалась ничуть не менее живописная, чем из галереи у его бывшего покоя, откуда он созерцал их в прошлый раз. Крутой яр, ивняк, красивый изгиб реки.

Наметив ложбинку поудобнее, юноша приготовился блаженно растянуться во весь рост.

Но вдруг с удивлением обнаружил, что у него есть сосед. Маленький, тёплый и мягкий. Но при этом когтистый.

Недовольно мявкнув и чувствительно оцарапав княжичу руку, зверёк вырвался из под его тела и метнулся куда-то в сторону.

Кошка! Полосатая!

Юношу посетило непроизвольное желание догнать её и попотчевать добрым пинком. Но он сдержался.

Хвостатая мурлыка показалась ему очень знакомой.

Олег проследил взором за её перемещениями. И, спустя несколько мгновений, с трудом удержался от нового желания.

Протереть глаза.

Кошка пропала! Да-да – только что бежала по траве и вдруг, как сквозь землю провалилась!

Отбросив предположения о проделках леших или навьих, поскольку кошек, как известно, бояться и те и другие, княжич осторожно подполз к тому месту, где видел её последний раз.

Поймав удивлённый взгляд Рады, он успокаивающе махнул рукой – всё, мол, нормально.

В лицо пахнуло спёртым вонючим воздухом. А рука вдруг неожиданно провалилась в пустоту. Приложившись подбородком обо что-то твёрдое, Олег с трудом сдержал готовое сорваться с губ грязное слово.

Уф-ф-ф… сурово-то как!

Но юноша тут же забыл о боли. Воля случая привела его в оч-чень интересное место. Это была небольшая впадина, одной из стенок которой служила не вездесущая каменистая почва, а какой-то удивительно ровный гранитный валун. Причём сбоку от него был прокопан узкий лаз. Как раз руку просунуть! И кошке пролезть.

Оттуда и долетали порывы воздуха.

– Что это ты нашёл, Святославич? – прошептал кто-то над ухом.

Олег обернулся. Огура с Кремнем тут как тут! – подползли незаметно, пока он осматривался. Что за манера у них такая!

И оба сразу сообразили, что к чему.

– А ну, пусти-ка! – отодвинул юношу в сторону Кремень.

Гридень сполз в углубление, заполнив его собой едва ли не целиком, и принялся обшаривать поверхность валуна.

Делать это ему пришлось довольно долго.

А тем временем к яме сползлись и остальные вои. Княжич ощутил за плечом горячее дыхание Рады.

Усилия Кремня увенчались, наконец, успехом – гранитный камень отъехал куда-то в сторону, обнажив немалый зев прохода, уводящего вглубь холма. В аккурат – хватит свободно пролезть взрослому мужу!

Не иначе – проход в крепость!

Кто-то восхищённо присвистнул.

– Похоже, сами боги, княже, привели тебя в это место! – подал голос Шебарша. – Велика же твоя удача!

Юноша скромно промолчал.

Первым внутрь нырнул Кремень. Следом Огура.

Опасаясь оказаться в числе последних, Олег поспешил пристроиться у того за спиной.

И только после этого вспомнил, что настоящие полководцы, вроде Атиллы или Боромира, никогда не ходили в бой в первых рядах, а всегда следили за происходящим откуда-нибудь со стороны.

Но было уже поздно – проход загородил своей тушей сунувшийся следом Полкабана.

Лаз был довольно удобным. Не смотря на то, что выкопали его, видимо, давно, стены регулярно подновляли. О чём свидетельствовали и свежие подпорки, и отсутствие осыпавшегося грунта на полу.

Свет, правда, вскоре совсем пропал. К счастью, с нужного направления сбиться в тоннеле было невозможно.

По прошествии небольшого времени Олег врезался головой в жилистый зад Огуры.

– Ты чего встал? – недовольно спросил княжич.

– Тут это… проход закрыт…

Мда-а… сразу надо было сообразить, что у тоннеля могут быть две двери! И чего это они все вместе сюда сунулись-то? Сначала стоило отправить на разведку кого-то одного!

Хороший же из него командир.

Юношу толкнули сзади. Это Полкабана сослепу заехал ему своей чугунной черепушкой по стёгнам.

– Куда прёш-шь? – яростно прошипел Олег.

Гридень забормотал в ответ какие-то оправдания.

Сзади одна за другой вспыхнули и погасли ещё несколько подобных перепалок.

А спереди вдруг долетел какой-то громогласный звук, мгновенно заполнивший всё пространство тоннеля.

А потом ещё и ещё один.

Последний же сопроводился оглушительным лязгом и треском ломающегося дерева.

И сразу стало немного светлей.

Огура прополз вперёд, освободив проход Олегу.

Препятствия, похоже, больше не было.

Всё-таки хорошо, что первым сюда полез Кремень!

Следом за своими гриднями, через выломанную дверцу с напрочь свороченным косяком, княжич вывалился в какое-то помещение, освещаемое двумя узкими щелями в потолке. В другой раз такой свет показался бы тусклым, но после тёмного лаза он даже ударил по глазам.

Уняв мелькание ярких пятен, княжич огляделся по сторонам. И понял – боги всё ещё на их стороне! Волею случая, а точнее – мужа, по чьему приказу проложили этот проход, они оказались в комнате, где хозяин цитадели хранил награбленные богатства. Солнечные блики скользили по бокам кожаных тюков, туго набитых монетой, гривнами, стеклянными глазками и серебряной посудой.

Но это было не главным. Здесь были их оружие и доспехи! Лежат себе, сваленные кучей в углу, ожидая своего часа. Видимо, Можай не рискнул раздать их собственным людям или продавать, вещи то – довольно приметные, поэтому попросту припрятал их до поры до времени.

Тем лучше для них! И хуже для него!

– Ого, Святославич! Да тебе, наверное, сам Велес ворожит! – обрадовано протянул вывалившийся следом за Олегом Полкабана.

– Не мели ерунды! – не преминул осадить извечного оппонента Огура – Какой ещё Велес?! Он же вой, а не купец! Только Перун!

Княжич же, не теряя времени даром, принялся ворошить кучу, отыскивая свои вещи.

Ох, как приятно было после многодневного хождения в случайном тряпье снова надеть своё!

Мягкие вязаные подследники. Червлёные сафьяновые сапоги. Удобные шерстяные порты. Адамашковую срачицу. Короткую ферязь из паволоки. Походный доспех с набитыми на кожу коровьими копытами. Хотя нет – пожалуй, тут больше подойдёт кольчуга. И сверху – алый плащ-мятель с готовым к прыжку пардусом на застёжке. Ну и, конечно – короткий меч на пояс и клевец в десницу.

Наконец-то они снова станут похожи на гридней, а не на случайную банду бойников, пережившую ограбление своих более удачливых товарищей! Интересно, а их кони тоже – так и стоят в конюшне?

– Вот это чудеса-а! – никак не мог нарадоваться увиденному Полкабана – Это, какие же богатства здесь?! Эх-х-х Жадоок не видит!

Да уж – можно было себе представить.

Впрочем, даже выживи тот после беровых клыков, вряд ли бы он тут оказался – его проступок заслуживал суровой кары. Так что тот зверь, можно сказать, послужил орудием божьего промысла.

Дверь из кладовой выглядела куда внушительнее, чем та, которую своротил Кремень. Но и она под совместным натиском продержалась только считанные мгновения, вылетев наружу с громким треском.

За ней открылся широкий коридор с несколькими дверями по обеим сторонам.

Никакой команды не требовалось – вои и так прекрасно знали, что им делать – быстро, но в то же время сторожко, двинулись вперёд, заглядывая в каждую.

И за двумя из них гридней поджидали неожиданности.

К счастью, не опасные. В одном из помещений оказались заперты те самые три десятка угринок, выставленных на торг на лесном подворье. Они сидели в углу, тесно сгрудившись и как-то по-птичьи нахохлившись. Видимо, настолько уже пали духом, что даже не переговаривались между собой. Возможно поэтому и нпочти е обратили на своих спасителей внимания. Их пока оставили как есть – всё равно не сбегут, а потом Борис разберётся.

Вячеславич настаивал на том, что они отправятся с ним в Смолянск, на княжий суд, к которому олегов братанич собирался привлечь набольшего боярина Мутилу. За работорговлю и пособничество убийствам – его подручный Шишко, как выяснилось, задёшево покупал девок у родителей, и задорого перепродавал Можаю. Который, в свою очередь, приносил их в жертву своим богам. Свидетелем на том суде должен был стать Бажен, который, чтобы вывести его на чистую воду, специально нанялся к людям Мутилы толмачом. Именно по этой причине знаток всех языков мира во второй раз отклонил предложение Олега пойти к нему на службу. И в этот раз княжич даже не подумал на него обижаться.

За другой дверью нашлись их отроки. О судьбе которых княжич со спутниками гадали с самого капища. Эти вели себя побойчее девок. Сразу не разглядев, кто к ним пришёл, попытались даже напасть. В себя их привела трёхэтажная тирада, которую выдал Шебарша.

– А ну, байбаки, взяли оружие, какое есть! – закончил воевода свою мысль – И все за нами – в бою свой позор искупать! А то ишь – сдались в полон, аки девки, и сидят тут, что твои сычи – знай себе, в корыто гадят!

Последнее он подметил верно. Поганая лохань в углу, отведённая им под отхожее место, неимоверно воняла, и, похоже, наполнявшая её жижа должна было вот-вот перелиться через край.

И чем только их тут кормили?

Отроки поспешили исполнить приказ. Вот только оружия им никакого не достало. Ну, ничего – в бою добудут.

Закончился коридор, упёршись ещё в одну дверь.

К счастью, открытую.

За ней было полутёмное помещение, в котором княжич мгновенно узнал людскую, виденную им, когда он, по наущению Жадоока, искал подвал с пленными девками.

В этот раз здесь было куда более людно, и пахло квасными парами. Вот только груды верёвок на полу больше не было. Теперь-то понятно, для кого они были нужны.

Находившиеся там дворовые были вдрызг пьяны, и по очереди приходовали какую-то толстую бабищу, стоявшую на карачках на одном из топчанов. Вот почему они не услышали шума.

Памятуя, как здесь с ними обошлись в прошлый раз, вои в мгновение ока прикончили всех стоявших вертикально. Уцелела только баба да последний из её пихарей, который так увлёкшийся соитием, что даже не заметил гибели своих товарищей. В себя его привёл только приставленный к горлу клинок.

Бабу же попотчевали сапогом по необъятной заднице. После чего та неловко хрястнулась с топчана на пол. Но, то ли привыкшая к такому обращению, то ли быстро сообразившая, что её жизнь сейчас висит на волоске, даже не попыталась поднять шум.

Ого! Да это, похоже, та самая баба, с которой Олег развлекался последнюю ночь перед пиром.

– Эй, ты… – юноша напряг память, пытаясь вспомнить, как её зовут. Но не смог. – Отведёшь нас в покои своего князя! Самым коротким путём! Приведёшь – пощадим! Пикнешь – убьём на месте! Поняла?

Та кивнула.

Вот и славно.

– А ты – Шебарша пнул коленом под зад дворовому, которому сам же приставил клинок к вые – Проведёшь нас к воротам! Да так – чтобы никто не заметил! Уразумел?

Тот послушно закивал. Когда же его отпустили, поспешно натянул на обмякший уд порты и засеменил к выходу, испуганно оглядываясь на своих пленителей.

Пустельга со своей половиной отряда последовал за ним.

Олег повелительно глянул на бабу.

Та одеваться не стала. Как была, голая, так их и повела.

Их с Шебаршей пути сразу разминулись – воеводу проводник увёл вверх по всходу, толстуха же пошлёпала какими-то тёмными переходами.

Людей на пути почти не попадалось. Тех же, кому не повезло это сделать, вои безжалостно приканчивали.

Сначала это была молодая служанка. Потом пожилой челядинец. Да ещё один отрок зим десяти. На кону сейчас стояло многое, и было не до сантиментов. К тому же Олег искренне считал, что беззаконная голядь заслужила за свои деяния самую суровую кару.

Тем не менее, шум всё-таки поднялся. Возможно, его не удалось избежать отряду Шебарши, а может просто кто-то из челядинцев наткнулся на мёртвые тела. В тереме захлопали двери, заголосили бабы, туда-сюда забегали люди.

Но это ничего не отменяло. Им по-прежнему нужно было захватить Можая. Чтобы предать того справедливому суду. Идеальным вариантом было отправить того в Черноград – своему отцу в этом плане юноша доверял больше всего. Но для этого нужно было выделять беззаконному князьку немалое сопровождение. Да и путь туда далек. Поэтому Олег с Борисом заранее условились, что Можай отправиться в Смолянск, где его будет судить стрый Игорь. Этот город лежал куда ближе, да к тому же, значительную часть своих преступлений злодей совершил на территории соседнего княжества.

Ой, что то он рано об этом задумался!

– Давай, веди быстрее! – подогнал Олег бабу.

Та изо всех сил старалась быстрее переставлять ноги, но от этого её передвижение ускорилось мало. Мешали и обильные пласты жира, и, судя по всему, страх. Ещё бы ей их не бояться, когда за последние полчаса эти страшные пришельцы на её глазах сотворили больше мертвецов, чем она, возможно, видела за всю свою жизнь.

– Где там покои твоего князя?! – не выдержал, наконец, княжич – Скажи нам, как туда пройти, и мы тебя отпустим!

В глазах «проводницы» мелькнул страх. И недоверие.

– Да не будем мы тебя убивать! – заверила её Рада – Смысла нет! И так шум поднялся уже!

– Да тама! – замахала руками баба, обретя, наконец, дар речи – Два пролёта наверьх ишшо! Потома проход налева, да пряма!

Уф-ф-ф… ну и речь у неё!

Вои соколами взлетели вверх по указанному ей всходу. И успели буквально в последнее мгновение. Олег только краем глаза разглядел промельк алого плаща Можая в конце одного из коридоров.

Ошибиться княжич не мог – эту двухцветную оторочку он запомнил наверняка.

– За ним! – юноша жестом великого полководца указал воям направление.

Эхо их громоподобного топота мгновенно заполнило собой всё пространство прохода.

Кровь в жилах вскипела, заставляя мышцы работать в несколько раз быстрее. Точно так же обострилось и зрение – глаза юноши ловили малейшее шевеление, которое могло бы указать на цель преследования. Вокруг со страшной быстротой замелькали коридоры, проходы, светлицы, всходы, поверхи.

Вниз, вниз, влево, вперёд, направо, вверх. Можай удирал от преследователей со скоростью бешеного русака. Однако погоня медленно, но верно его настигала.

– Держи его! Держи! – надсадно орал кто-то над ухом.

В одном из переходов навстречу бегущим снова попалась их недавняя «проводница». Преследует их что ли?

– Прочь с дороги, Квашня! – гаркнул Клоп, опередивший в беге остальных.

Не желая сбавлять скорости, гридень оттолкнул бабу плечом.

Так вот как её зовут! – отметил про себя Олег.

Впрочем, об этом сразу же можно было забыть. Сбитая с ног дружинником баба отлетела к стене. А потом сползла по неё вниз, что твоё тесто, оставив на дереве сочное бурое пятно.

И почти сразу погоня закончилась.

Но не потому что гридням удалось загнать Можая в тупик. Они влетели в обширное помещение, оказавшееся едва ли не под завязку забитым вооружёнными воями.

Это снова был тот случай, когда дружинникам не нужно было ничего объяснять. Они мгновенно врезались в ряды вражьих воев, сея смерть направо и налево. Олег перехватил клевец в шуйцу – в толкотне ближнего боя им было особо не поразмахивать, а десницей вырвал из ножен скату.

Первую кровь он взял довольно легко. Попавшийся ему навстречу вой бесхитростно попытался проткнуть его коротким копьём. Юноша увернулся от рожна, сошёлся с противником вплотную и вспорол тому живот.

Примерно в такой же манере он разделался ещё с двумя соперниками. А потом пришёл на помощь Раде, на которую навалились сразу четверо.

Стальной клюв проломил затылок одного из них. Хотя удар с левой был далеко не самым сильным местом княжича, в этот раз всё получилось как надо. Ската уколола точно в яремную вену на шее другого врага.

Поляница отблагодарила за эту услугу коротким кивком.

Спасибо мол – дальше сама управлюсь.

И справилась, надо отметить, быстро, потратив на каждого противника только по одному удару.

Княжич запнулся о топчан.

А ведь эта комната – та самая людская! – вдруг сообразил Олег – где он в первый раз видел груды верёвок, а во второй – захватил Квашню.

Неужто Можай к тоннелю уходит?

Тут «лёгкая жизнь» для олеговых гридней закончилась. На их пути выросли две могучие фигуры, облачённые в крепкие кольчуги и вооружённые короткими, но увесистыми ослопами. Орудовали которыми те, надо сказать, с немалой ловкостью. Десница и Шуйца! – вспомнил Олег – телохранители Можая! Их силу почувствовал даже сунувшийся туда было Кремень. Шипя от боли, он отпрянул, зажимая ушибленное плечо. Клоп же и вовсе отлетел, словно горошина от стенки. Правда, тут же ловко вскочил на ноги.