Последним запечатленным сюжетом оказалась сцена похорон загадочного существа. Кэру стало не по себе. До этого момента он считал, и церковь учила, что в мире нет существ, более развитых, чем цивилизованный человек. Между тем в реальности существования краснокожего существа сомневаться не приходилось. Неважно, обладало ли оно при этом божественными силами или нет, его знания, которыми он делился уже тысячи лет назад, впечатляли. Кэр невольно прикоснулся к медальону на груди. Тот излучал приятное тепло.
В голову закрались мысли о том, стоит ли лезть в неизвестность и рисковать спокойным существованием своего народа или лучше оставить эту тайну гнить в этой пещере. Кэр посмотрел на мистера Рокуэла. Чарли уже закончил со скелетом и теперь перерисовывал на свои листы наскальные хроники.
«Обратного пути нет», — подумал Кэр, глядя на отражающееся пламя в зеленых глазах доктора.
Закончив, они потушили факелы, погружая пещеру во мрак, и отправились в обратный путь. Кэр с огромным удовольствием сделал глоток свежего воздуха, когда они оказались под открытым небом. Доктор предложил сразу отправиться в лагерь адмирала Хариса, чтобы застать там большинство офицеров. Лейтенант с радостью согласился, так как, побывав на побережье, он хоть и отчасти, но сможет быть искренним перед Ноа. Ну и возможность оказаться в центре внимания уважаемых им людей тоже выглядела приятной перспективой.
Когда они добрались до лагеря на берегу, первые лучи солнца уже приятно согревали укрывающихся в плащи исследователей. Доктор был в необычайно хорошем расположении духа. Правда, глаза его устали от постоянного напряжения во время копирования изображений, и он слегка щурился от яркого света. Им пришлось настоять, чтобы заставить караульного разбудить капитана Хольта в столь ранний час.
Несмотря на внешнюю сонливость, капитан быстро сообразил, что доклад его подчиненным придется повторять перед адмиралом. Уже через минуту они втроем очутились перед шатром, а через три уже рассказывали старому моряку свою историю. Кэр отметил некую нервозность в глазах адмирала Хариса, когда его взгляд сталкивался с доктором. Говорил в основном лейтенант. Сэр Оливер и доктор многозначительно переглянулись, когда речь зашла о наскальных рисунках и загадочном существе. Мистер Рокуэл передал свои записи руководителю экспедиции. Выслушав доклад, адмирал приказал будить всех офицеров.
Через пятнадцать минут шатер оказался забит сонными моряками. Капитан Хольт вкратце пересказал причину неожиданного созыва собрания.
— Не самое страшное открытие в первую брачную ночь, о котором мне доводилось слышать, — улыбнулся мистер Грин, заслужив несколько одобрительных смешков за столом.
Выслушав рассказ капитана, боцман «Последнего шанса» предложил немедля отправиться в пещеру, чтобы увидеть загадочное существо. Мистер Кормак выглядел встревоженным. Огл судорожно сжимал символ Создателя, висящий у него на груди. Джереми Нортхэм, прибывший сегодня с «Отчаяния», казался единственным, кто сохранял хладнокровие. Собрание уже рисковало превратиться в ярмарку, когда заговорил адмирал Харис, до этого внимательно слушавший обсуждение своих подчиненных.
— Готовим корабли к отплытию. Пополняем запасы продовольствия и пресной воды. Оставим на острове небольшой гарнизон. Лейтенант Уайтхол возглавит наше представительство. Мистер Кэрил станет посредником между аборигенами и нашими людьми, — голос его звучал тихо, но все споры за столом прекратились в тот же миг.
— Со всем уважением, сэр, вы уверены, что стоит испытывать судьбу и гневить Создателя? Если до этого он хранил нас от встречи с подобными существами, может, и сейчас не стоит лезть на рожон? — Огл оказался единственным, кто был в силах перечить адмиралу, и единственным, кого посетила та же мысль, что и Кэра.
— Ради всего святого, оставь проповеди для инквизиторов. Ты мореплаватель или священник? Может, приглашать тебя на собрания только вместе с ними, когда важные вопросы уже будут решены? — вспылил мистер Норрингтон, которому нетерпелось убраться с этого острова.
Адмирал не удостоил боцмана своим ответом. Собрание было окончено, распоряжения получены. Уже вставших со своих мест офицеров вновь остановил негромкий голос адмирала:
— Скелет существа мы заберем с собой. Мистер Кэрил, вы поведете отряд в пещеру, — тихий голос адмирала вновь остановил офицеров, только поднявшихся со своих мест.
Лейтенант замер на месте как вкопанный. Он прекрасно отдавал себе отчет в том, что исполнение подобного приказа развяжет войну с аборигенами. Дункан Грин с опаской посмотрел на лейтенанта, видимо, прочитав мысли и опасаясь его реакции. Офицеры уже покидали адмиральский шатер.
— Сэр, если позволите. Могу я просить вас отменить свой приказ? — эти слова заставили всех присутствующих обернуться на Итана, чтобы убедиться, что тот не сошел с ума.
Адмирал не спешил реагировать на дерзость зарвавшегося лейтенанта. Мистер Нортхэм постарался аккуратно вывести Кэра из шатра.
— Забрав у аборигенов их реликвию, вы спровоцируете войну. В таком случае нам придется уничтожить всех дикарей на острове. Однако, аборигены могут быть нам полезны. Как вы могли заметить, они сильно опережают в развитии тех, кто обитает на островах Внутреннего моря. В этом смысле они ближе к нам, чем к дикарям, — затараторил Кэр, поняв, что адмирал дает ему шанс раскрыть свою позицию.
— Я уже все решил, мистер Кэрил, — спокойно, но четко адмирал дал понять, что разговор окончен.
Лейтенант остался стоять на месте, понимая, что в этом вопросе он не может уступить даже адмиралу. Отведи он своих соотечественников в пещеру, племя и в первую очередь Ноа сразу поймут, кто служил им проводником. Участвовать в войне против народа собственной жены Итан не хотел и не мог.
— Тогда, по крайней мере, прошу вас забрать останки на обратном пути. За время вашего отсутствия я постараюсь подготовить племя. Возможно, тогда им будет проще расстаться со своей реликвией, — не унимался Кэр, сам не веря в то, что это возможно.
— Мистеру Кэрилу, видимо, не хочется расстраивать супругу. Что ж, считайте это моим свадебным подарком. Мы заберем останки, возвращаясь в Аурлию. До нашего прибытия вы отвечаете за них головой, — улыбнулся адмирал, и в шатре раздались неуверенные смешки.
Кэру было приятно, что никто из офицеров «Отчаяния» даже не улыбнулся. В их взглядах он нашел понимание.
— Вы слишком юны и, видимо, не предназначены для нашего дела, что странно с учетом вашего происхождения. Не думал, что первая попавшаяся дикарка способна заставить благородного аурлийца свернуть с истинного пути, — закончил разговор адмирал Харис, жестом руки выгоняя всех из своего шатра.
Только оказавшись на улице, Кэр осознал всю дерзость и отчаянность своего поступка. Его отец был вассалом адмирала, и юноша совсем не хотел навлечь его гнев на свою семью. Он ждал, что капитан как следует его отчитает, но ошибся. Вместо этого Хольт, мистер Нортхэм и штурман — офицеры, которым довелось служить под началом Оливера Хариса, — были поражены тем, что лейтенанту удалось заставить адмирала изменить свой приказ. Среди них даже ходило выражение, что упрямство старого пройдохи крепче саггитового клинка. Огл положил свою гигантскую ладонь на плечо Кэра. В глазах Пита лейтенант нашел поддержку. Итан впервые поймал себя на мысли о том, как тяжело ему будет расставаться с этими людьми, успевшими стать ему товарищами за столь короткое время.
Весь следующий месяц работа на острове не прекращалась ни на секунду. Экипажи готовили свои корабли к отплытию, проверяя их сверху донизу, очищая каркас от облепивших его ракушек. Гвардейцы превратились в охотников и за отведенный им срок сильно сократили популяцию живности на острове. Мистеру Грею удалось оправиться от потери ноги, и теперь он, гордо опираясь на свой протез, руководил процессом заготовки провизии. Никто из моряков больше не был замечен в проявлении неуважения к интенданту. Пойманная дичь обильно обрабатывалась солью, чтобы как можно дольше оставаться пригодной для употребления. Пустые бочки доставлялись на берег, а обратно возвращались уже наполненные холодной ключевой водой.
Кэр поселился в деревне, обжив вместе с Ноа предоставленную им хижину. Большинство ночей он теперь проводил рядом со своим новым народом. Шаман вернулся в племя также неожиданно, как исчез. Аурлиец не знал, специально ли или нет, но шаман старательного его избегал. Итан ясно определил для себя, что к старику стоит относиться крайне настороженно.
Ноа проявила интерес к языку своего мужа, и теперь настала очередь Кэра смеяться над ее акцентом и над тем, как непросто ей давалось произношение некоторых слов. Разозлившись очередной неудачной попытке, она часто пыталась сдуть сползающую на глаза челку. Стоило признать, что в роли учителя Кэр выступал куда хуже аборигенки.
Они часто сбегали от всех на свое озеро, чтобы остаться наедине. Мистер Рокуэл предложил им, пока он еще здесь, нарисовать портрет их семьи. Ноа так бурно восхищалась талантом доктора, что даже заставила его покраснеть. Картина теперь красовалась в их шатре, между глиняной фигуркой бога аборигенов и символом Создателя. Ежедневно перед сном Ноа расспрашивала Кэра об Аурлии, устройстве ее городов, принятых обычаях. Интересовала дикарку и религия народа ее избранника.
Аурлиец довольно охотно рассказывал о многочисленных замках и поместьях, одеждах герцогов и герцогинь. Его умиляло искреннее удивление в глазах аборигенки, шокированной каждым новым открытием, но однажды девушка задала вопрос, которого так боялся Кэр. Ноа хотелось оказаться в местах, где вырос Итан, познакомиться с его семьей и друзьями. В тот день аурлийцу пришлось соврать ей во второй раз. На душе вновь стало тяжело от осознания того, что он никогда уже не сможет вернуться на родину.
Итан Кэрил пребывал в смешанном настроении. С одной стороны, он был безумно счастлив провести свою жизнь вместе с Ноа. С другой, он с тяжестью в сердце наблюдал за приготовлениями своих товарищей к отплытию. Из-за своих внутренних переживаний Кэр порой срывался на Ноа, о чем потом очень сожалел. Девушка не могла понять его и считала себя виновной в плохом настроении мужа. Одним утром на исходе месяца она разбудила его, произнеся поздравление с чистым аурлийским произношением.
— Кто тебе сказал? — улыбнулся Кэр, не открывая глаз.
— Бородатый великан, — девушка довольно улыбнулась.
Таким прозвищем она обозначала Огла среди других друзей Кэра. Улыбка на лице именинника стала еще шире, когда он представил смущенное лицо боцмана, пытающегося объясниться с дикаркой.
— Хватит спать. Я хочу показать тебе одно место, — она нетерпеливо принялась расталкивать Итана.
Большая часть племени еще спала, когда парочка покинула деревню. За плечами аурлийца висел походный мешок, заранее подготовленный Ноа. Девушка повела лейтенанта в сторону главного ориентира этого острова, гордо возвышающегося над остальным ландшафтом. Оказавшись недалеко от входа в священную пещеру, аборигенка объявила привал. Пока они вместе готовили свой завтрак, Кэру все время казалось, что из леса за ними кто-то наблюдает. Он несколько раз оборачивался и всматривался в стройные ряды деревьев, но так и не заметил ничего подозрительного.
Восстановив силы, они начали свой путь к покорению вершины. Ноа вела аурлийца по скрытым тропам так, будто ходила по ним сотни раз. Иногда извилистая дорога выводила их на открытые площадки, с которых открывался прекрасный вид на весь остров. Несмотря на то что Ноа, должно быть, знала самый короткий путь к вершине горы, он все равно занял около пяти часов. Кэр уже подумывал взмолиться об отдыхе, когда они, наконец, добрались до вершины.
Награда за страдания оказалась поистине достойной. Вид, что открылся покорителям вершины, был несравним ни с чем, что аурлийцу довелось видеть прежде. Остров отсюда казался необычайно маленьким. Вдалеке посреди просторных полей можно было разглядеть две едва различимые точки, в очертаниях которых угадывались форт и деревня племени. От восхищения у Кэра перехватило дыхание.
— Теперь это наш остров. Наш с тобой. Мы сделаем его идеальным домом для наших детей, — девушка говорила громко, стараясь перекричать шквальный ветер.
Итан обернулся, улыбаясь. Сильный ветер заставлял волосы Ноа парить в воздухе. Они провели несколько часов, любуясь открывающимися видами, ощущая себя королями этого мира. Все это время они, перебивая друг друга, обсуждали свои будущие планы на семейную жизнь. Находясь в добровольном плену у чар аборигенки, Кэр на это время забыл о всех своих переживаниях. Аурлиец уже решил, что они проведут здесь весь день, когда девушка неожиданно встала и поманила его за собой.
Взяв его за руку, Ноа повела лейтенанта по незамеченной прежде тропе. Спустя несколько минут спуска девушка обернулась к Кэру и попросила его закрыть глаза. Аурлиец повиновался и почувствовал, как на его лицо легла узкая полоска ткани.
— Держи мою руку. Крепко, — девушка сама вложила ее в ладонь Итана.
Аккуратно следуя за Ноа еще с десяток шагов, Кэр почувствовал, что они идут по дуге. Девушка остановилась и положила руку ему на грудь.
— Можешь снять повязку, — услышал Кэр самый приятный голос в его жизни.
Аурлиец развязал узел, и лента упала к его ногам. Ноа обняла его и, прижавшись к спине, положила подбородок ему на плечо, для чего ей пришлось привстать на цыпочки. Кэр не думал, что сегодня увидит то, что впечатлит его больше вида острова с высоты птичьего полета, но ошибся. Прямо перед ним во всей своей красе предстало чистейшее горное озеро, вода которого переливалась на солнце изумрудными оттенками. Поверхность блестела, словно драгоценный камень, обработанный умелым ювелиром.
Это укромное место было хорошо укрыто от всех ветряных потоков. Кэр услышал, как за его спиной на землю упала одежда. Он хотел обернуться и поймать девушку, но та, ловко увернувшись, уже бежала в сторону озера. В следующий момент она уже плескалась в воде. Кэр не заставил себя долго ждать, бросив оружие и скинув одежду, он с разбега вбежал в озеро вслед за Ноа. Вопреки ожиданиям, вода оказалась теплее, чем предполагал аурлиец.
Прохладная влага смыла всю усталость, накопившуюся при тяжелом подъеме. Итан и Ноа одновременно нырнули. Кристально чистая вода горного озера не создавала никаких помех для видимости. Девушка вынырнула первой. Кэр подплыл к ней под водой и всплыл прямо перед лицом дикарки. Поправив намокшие волосы, он поцеловал ее. Девушка нежно оттолкнула его и поманила за собой. Доплыв до противоположного конца озера, парочка оказалась у отвесного обрыва. Защищенные от пропасти барьером, созданным естественным рельефом скал, они долго любовались сокрытой от них прежде частью острова.
Почувствовав, что начинает замерзать, Кэр предложил возвращаться к берегу. Коснувшись ногами дна, аурлиец поймал и притянул девушку к себе, взяв ее на руки. Вынося девушку из озера, Итан почувствовал, как амулет слегка обжег его грудь. Положив Ноа на импровизированную кровать из их собственных одежд, он снова впился в ее губы.
Неожиданно сильнейший удар заставил сознание аурлийца расколоться от боли. Кэр откатился в сторону, рефлекторно обхватив голову руками и почувствовав пальцами вязкую кровь. Сквозь полуобморочное состояние до него донесся крик Ноа. Заставив себя превозмочь боль, он поднял глаза и увидел двух дикарей. Один из них сжимал копье, удар древком которого Кэр ощутил на своей голове секунду назад. Второй был вооружен ножом. Аурлиец потянулся к своему оружию, но получил второй удар по еще не восстановившимся от травмы ребрам. Лейтенант был абсолютно нагим и без оружия.
Воспользовавшись беспомощностью аурлийца, одержимый схватил его руки и связал их за спиной, заставив больно натянуться плечевые суставы. Другой в это время ударил Ноа ладонью по лицу, заставляя ее замолчать. Закончив с руками Итана, дикарь оттолкнул его к скале, и аурлиец больно ободрал спину об острые камни. Второй держал сопротивляющуюся изо всех сил девушку за волосы. Кэр нащупал за спиной выступ и начал судорожно перетирать веревку, стараясь оставаться незамеченным.
Дикарь, который до этого был занят им, переключился на Ноа. Подойдя, он постарался ее грубо поцеловать, но девушка увернулась, яростно мотая головой из стороны в сторону. Одержимый сильно ударил ее в живот, чтобы остановить ее метания. Руки Кэра стали перетирать сковывающие его путы с удвоенной скоростью. Лейтенант подумал обратиться к одержимым на их наречии, но, заглянув им в глаза, не увидел в них ничего, кроме безумия.
Дикарь снова поднял голову Ноа и попробовал поцеловать ее во второй раз. Девушка со всей силы вцепилась зубами в его губу. Он отшатнулся, рыча от боли, и снова ударил девушку. Когда одержимый вновь поднял голову Ноа, она смотрела только на Кэра. Взгляд, наполненный страхом, придал аурлийцу недостающих сил, и он освободился от своих оков. С яростью дикого зверя он схватил первый попавшийся под руку булыжник и рванулся в сторону врага.
Стоящий спиной к нему дикарь достал свой нож и ударил Ноа в живот. За секунду до того, как клинок коснулся ее кожи, взгляд аборигенки изменился. Девушка осознавала, что сейчас произойдет, и принимала свою судьбу. Кэр с диким воплем настиг первого дикаря и, увернувшись от копья, со всего размаху ударил того булыжником в висок. Одержимый моментально обмяк и повалился на землю. С сумасшедшей решимостью в глазах Кэр начал надвигаться на второго дикаря, стараясь не смотреть на лежавшее на земле тело возлюбленной.
Одержимый судорожно размахивал перед собой окровавленным кинжалом. Дикарь был так напуган свирепостью на лице Кэра, что атаковал не глядя. Перехватив его руку, аурлиец повалил дикаря на землю и бил одержимого камнем по лицу до тех пор, пока оно не превратилось в кровавое месиво. Пелена ярости начинала спадать, и Кэр заставил себя остановиться.
Итану потребовалось собрать всю волю в кулак, чтобы посмотреть в сторону Ноа. Когда он подбежал к ней и сжал в своих объятиях, она еще была жива. Девушка пыталась что-то сказать ему, но у нее не получалось, и она лишь судорожно хватала ртом воздух. Кэр положил руку на рану, из которой обильным потоком вытекала кровь. Он не знал, что сказать. Ему никогда не было так страшно, как сейчас. Кэру оставалось лишь смотреть на нее до тех пор, пока ее наполненные жизнью глаза не стали холодными, укрывшись за маской безразличия. Аурлиец притянул ее голову к себе и зарыдал.
Когда он снова пришел в себя, солнце уже одаривало этот мир последними лучами своего тепла на сегодня. Аккуратно уложив тело Ноа, он зашел в воду, чтобы смыть с себя кровь. Одевшись и подобрав оружие, Итан укутал девушку в свой плащ. Он собирался уходить, когда взгляд его упал на первого убитого им дикаря. Осознание уже пришло в его голову, но он всеми силами старался не принимать жестокую истину. В мертвеце он узнал одного из тех дикарей, которых пощадил во время боя у пещеры.
Ненависть к самому себе заставила его сжать челюсть так, что послышался жуткий скрежет зубов, а из гортани вырвался стон, полный отчаяния. Кэр почувствовал, что стоит на распутье и сейчас как никогда близок к тому, чтобы пойти по тропе, ведущей в чащу безумия. В поисках чего угодно, способного отвлечь его от чувства вины в собственной трагедии, он заметил на шее дикаря знакомое украшение.
Новая волна ярости подступила к сердцу Итана, но именно это оказалось для него спасительной соломинкой. Гнев помогал отвлечься хоть на время, и аурлиец старался не выпускать себя из этого состояния. Клык загадочного зверя, подобный тому, что шаман вручил Галу перед дуэлью, лежал на груди убитого. Ногти сжатых в кулаки рук оставили глубокие вмятины на ладонях. Не требовалось большого ума, чтобы сложить одно к одному и понять, по чьему наставлению произошло сегодняшнее нападение.
Судя по всему, покинувший деревню шаман отправился на поиски выживших одержимых, чтобы свершить свою месть. Отыскав и подчинив молодых напуганных дикарей своей воле, он натравил их на убийцу своего сына. Месть шамана удалась лучше, чем он мог предположить. Живой Кэр сейчас страдал куда больше, чем мертвый.
Аурлиец облокотился о скалу, вскинул голову вверх и истерично засмеялся. Постепенно смех его из истеричного перетек в сумасшедший. Так Итан Кэрил встретил свое двадцатилетие. Потеряв волю к жизни, он цеплялся за то единственное, что ему осталось. Желание отомстить стало главным мотиватором его дальнейших действий.
Срезав доказательство с шеи одержимого, он поднял тело Ноа с земли. Решив не рисковать, он начал спуск по тому же пути, что привел их на вершину. Закатное солнце приобрело красноватый оттенок, словно оно тоже обагрилось кровью. Спуск казался нескончаемым. Хоть Кэр и не ощущал веса девушки, сегодня он проделал большой путь и силы покидали его. Ему приходилось несколько раз останавливаться и сидеть рядом с телом возлюбленной, чтобы перевести дух. Он старался не смотреть на нее во время этих коротких привалов. Стояла глубокая ночь, когда Итан оказался у подножия горы. Здесь аурлиец смог позволить себе идти немного уверенней.
Он хотел как можно скорее закончить свой путь, но по мере приближения к деревне ему приходилось останавливаться все чаще и чаще. Только поддерживаемое в самом себе чувство ненависти не позволило Кэру свалиться без сил. Утро уже сменило ночь, когда лейтенант увидел вдалеке очертания форта аурлийцев. Навстречу ему выбегали товарищи. Первым его настиг Пит. Окружившие вдовца зеленые плащи пытались расспросить лейтенанта о произошедшем, но Кэр не видел и не слышал ничего вокруг себя. Пит хотел помочь ему, поддержав тело Ноа, чтобы взять на себя часть нагрузки, но Кэр грубо оттолкнул его. Больше никто не пытался остановить лейтенанта. До сознания Итана донесся голос капитана, приказывающий оставить его в покое.
Не встретив никакого сопротивления, Кэр вошел в деревню. По его расчетам сейчас было время завтрака, и большая часть племени должна была находиться в доме вождя. Очутившись под крышей, аурлиец в один миг завладел всеобщим вниманием. Выглядел он, должно быть, жутко. Грязный, со слипшимися волосами, засохшей кровью на лице и безумием в глазах он представлял весьма устрашающее зрелище. По гримасе страха на лице шамана Кэр сразу понял, что все его умозаключения оказались верны. Он аккуратно положил тело Ноа на землю. Освободившиеся от нагрузки руки затряслись.
Кирт побледнел, как мертвец, когда увидел немигающие глаза своей дочери. Кэр уверенным шагом подошел к вождю и шаману. Единственным препятствием между ними оставался лишь невысокий стол. Помещение понемногу заполнялось вооруженными соотечественниками мистера Кэрила. В воздухе стояло такое напряжение, что казалось, его можно было ощутить физически. Итан швырнул добытую им улику на стол прямо перед шаманом. Клык с шеи одержимого прежде явно был частью ожерелья испуганного старика. Кирт удивленно уставился на жреца своего племени. Тот дрожащей рукой потянулся к доказательству своего злодеяния.
Кэр молниеносно вытащил кинжал и пригвоздил руку старика к столу. Подарок Огла еще раз подтвердил свою ценность, пробив не только руку шамана, но и стол. Виновник разрушенного счастья Итана закричал от боли. Воины племени повскакивали со своих мест, но аурлийцы оттеснили их к стене, обнажив клинки. Лейтенант схватил старика за волосы и со всей силы ударил его лицом об стол. Послышался хруст сломанного носа, но крики шамана прекратились. Аурлиец вытащил кинжал из руки убийцы. За клинком из раны на свободу вырвался фонтан крови. Кэр перекинул шамана через стол и пинками выгнал его на улицу, заставляя ползти на карачках.
Оказавшись под открытым небом, он снова взял его за волосы и потащил в сторону ритуального костра. Крепко зажав голову в своих руках, Кэр начал приближать лицо шамана к огню. Боковым зрением он увидел, что доктор Рокуэл двинулся в их сторону, чтобы остановить творящееся безумие, но мистер Норрингтон остановил его. Итан все больше и больше приближал лицо врага к языкам пламени. Старик верещал от боли, моля о пощаде, источая запах паленой плоти.
Аурлиец не мог представить, какую боль испытывает шаман, ведь даже его руки чувствовали невыносимый жар. Волосы на голове шамана вспыхнули так быстро, что Кэр даже не успел моргнуть. Он откинул старика от огня и потушил его лицо лежавшей рядом шкурой. Шаман катался по земле, издавая нечленораздельные звуки. Несколько секунд Итан просто стоял и смотрел на его мучения. Насладившись страданиями, он опустился на колено, заставил старика остановиться и перерезал ему горло. Шаман вздрогнул еще несколько раз, прежде чем отправиться на встречу к красному богу.
Поднявшись, Кэр осмотрелся вокруг. Окружившая место самосуда толпа смотрела только на него, сохраняя звенящую тишину. Не обращая внимания на напуганные взгляды, Итан вложил кинжал в ножны и хотел вернуться за телом Ноа, но не дошел. Силы покинули его, и он упал бы, если бы капитан Хольт в последний момент не успел его подхватить. Открыл глаза он уже в лазарете, ставшем для него за время пребывания на острове вторым домом.
— Вы мой самый частый гость, мистер Кэрил, — мрачный голос доктора стал первым, что он услышал.
— Где Ноа? — произнести ее имя почему-то оказалось невероятно трудно.
— Вам стоит отдохнуть. Ваше тело полностью истощено.
— Где она?! — Кэр схватил сидящего рядом Чарли за рукав его рубахи.
— Ее похоронят на закате сегодняшнего дня, — зеленые глаза доктора не выдержали взгляда аурлийца.
— Сколько времени я провел без сознания?
— Вас не было с нами чуть больше суток. Кирт хотел совершить церемонию еще вчера, но капитан настоял на том, чтобы дождаться, когда ты очнешься.
— Вы не могли бы оставить меня на пару минут? Мне необходимо привести себя в порядок, — прервал Кэр доктора, останавливая того на полуслове.
Склонив голову, мистер Рокуэл оставил лейтенанта один на один с его внутренними демонами. Пытаясь отыскать внутри себя понимание, как ему жить дальше, Кэр встал и оделся. Итан не мог больше оставаться в лазарете. Каждая вещь в этом помещении напоминала ему о тех днях, когда Ноа выхаживала его после ночного нападения одержимых на корабль.
Сосчитав про себя до десяти и собравшись с силами, Кэр вышел на крыльцо. Подойдя к ручью, Итан увидел в нем отражение, в котором не узнал себя. Глаза впали, лицо исхудало, а на голове появились первые проблески седины. Неудивительно, что Пит так испугался, когда увидел его вчера утром. Аурлиец провел рукой по воде, чтобы стереть собственный портрет.
Весь день его не покидали товарищи. Как он ни старался спрятаться, чтобы остаться наедине с собой, его всегда сопровождал один из офицеров. Капитан сообщил, что, если Кэр не будет настаивать на ином, сегодня вечером Кирт сожжет тело своей дочери. Вместе с капитаном приходил инквизитор. Вопреки ожиданиям, Йон выразил соболезнования овдовевшему лейтенанту, несмотря даже на то, что его супруга была язычницей. Вопрос избрания способа захоронения Ноа был действительно непростым.
Сжечь тело по обычаям ее семьи или же похоронить в соответствии с требованиями аурлийской церкви было важным вопросом, решение которого откладывать было нельзя. Однако ответ Кэр себе уже дал. Когда солнце начнет исчезать за горизонтом, тело его любимой будет сожжено. Узнав о решении, инквизитор напомнил, что в таком случае у Кэра и Ноа не будет возможности встретиться вновь после возвращения Создателя, но, заглянув в лицо Итана, понял, что тот тверд в своем решении, и настаивать не стал.
К обеду прибыл сэр Оливер. На удивление лейтенанта, адмирал проявил сострадание, публично высказав свои соболезнования. Старый моряк даже решил остаться в деревне, чтобы присутствовать на похоронах.
Итану хотелось сбежать ото всех. За весь день его ни на секунду не оставляли одного. Наконец, скрывшись от Ионы и спрятавшись с внешней стороны частокола, лейтенант смог остаться наедине со своими мыслями. Мистер Форингтон, несмотря на старания доктора, все еще страдал от приступов кашля, и его приближение не могло остаться незамеченным.
Выудив из складок зеленого плаща трубку, Кэр запрокинул голову, опираясь на нагретые теплым солнцем бревна частокола, и любовался протекающими на небе облаками. Когда его голова вернулась в исходное положение, перед ним уже стоял Дункан Грин, сумевший подобраться слишком близко, оставаясь при этом незамеченным. От неожиданности Итан чуть не выронил трубку.
— Не хотел напугать, — грустно улыбаясь, поприветствовал его штурман.
— Ничего, просто хотел побыть в одиночестве, — попытался намекнуть Кэр.
— Ты ведь уже понял, что у нас приказ. Одного тебя не оставят. Капитан боится, что ты можешь наложить на себя руки. Нам ведь не стоит беспокоиться по этому поводу?
— Эти мысли меня пока не посещали, — равнодушно соврал Итан.
— Чертовски рад это слышать, — растянувшись в улыбке, штурман уселся на землю рядом с лейтенантом.
Чтобы как-то расшевелить юношу, Дункан притворился, что у него закончился табак. Кэр был вынужден поделиться своим.
— Жалеешь о том, что не ценил моменты, которые сейчас кажутся бесценными? К сожалению, человек устроен так, что начинает осознавать ценность события, лишь когда оно становится его воспоминанием. Не думаю, что стоит винить себя. Это наша общечеловеческая черта, — неожиданно с первого выстрела попал в яблочко мистер Грин.
Кэр слегка опешил, не ожидая высказывания подобной глубины от весельчака штурмана, зарекомендовавшего себя человеком, никогда не бывающим серьезным. Он посмотрел в глаза Дункана, чтобы убедиться, что тот действительно не шутит и не издевается.
— Мне довелось побывать на твоем месте. Такие вещи изменяют тебя навсегда, выворачивая нутро наизнанку, — продолжал тем не менее штурман.
— Вашу жену тоже убили? — вспылил Кэр, подозревая, что штурман собирается сравнить его трагедию с чем-то менее значимым, но тотчас пожалел о своих словах.