Кукла для кандидата. Детективный триллер

– А потом?

– А потом можешь спать или читать. Там ночник есть. Свет полностью не выключай, я в полной темноте не могу.

Поглаживая тугую и упругую кожу Клары, Ника подумала о том, что так, наверное, живут жены султанов в восточных гаремах. Захотела – рабыни спину почешут, захотела – пятки, захотела – ещё что-нибудь… У неё появилось проказливое желание потрепать Клару за ягодицы. Интересно, как мадам отреагирует на такую инициативу? Но она сдержалась.

Всему своё время. Сейчас её главная задача – угодить и войти в доверие. Она должна доказать Протасовой, что та не зря привлекла её к работе. Остаётся надеяться на то, что Леди знает, где искать. Важно за что-то зацепиться для начала. А потом, глядишь, и поймается какая-нибудь рыбка…

Но «рыба», видимо, предпочитала лежать на дне. Один день почти не отличался от другого. Некоторое разнообразие вносили лишь долгие беседы с экономкой Раисой Маратовной.

Экономка оказалась женщиной словоохотливой, хотя и осторожной. После нескольких дней знакомства в ответ на очередной вопрос Ники, касающийся жизни семейства Эйдусов, Раиса Маратовна строго сдвинула брови и спросила:

– А ты чего такая любопытная? Как будто книгу писать об этой парочке собралась.

– Да что вы, какая книга? – Ника, задрав голову, посмотрела на дом (разговор шел в саду) и выразительно вздохнула. – Живут же люди.

– Завидуешь? – с пониманием отреагировала экономка.

– Есть немного.

– Не бери в голову, девка. – Раиса Маратовна опять свела брови. – У богатых своя жизнь, а у нас – своя. Чем так жить…

– Неужели плохо живут? – Ника распахнула ресницы.

– Плохо ли, хорошо, да не наше дело. А будешь любопытствовать – вылетишь с работы, как пробка… – Экономка многозначительно подняла указательный палец и тут же, смягчившись, добавила: – Со мной-то можно говорить. Но больше – ни с кем. Так что ты там о Кларе хотела спросить?..

Выбрать правильную линию поведения Нике помогли два факта, которыми её снабдил Усков. Первый – у сына Раисы Маратовны недавно обнаружили хроническую лейкемию. Ему требовалась сложная и дорогая операция, поэтому экономка крепко держалась за своё место, и всегда с готовностью подменяла любого из прислуги: и кухарку, и горничную, и сиделку. Второй факт тоже сильно способствовал возникновению понимания между Никой и Раисой Маратовной – какое-то время назад от экономки ушёл муж.

На эти две темы: раковые заболевания и подлость мужского племени, Раиса Маратовна отзывалась, как говорится, с полузавода, и нашла в лице Ники благодатную слушательницу. А между делом Ника выпытывала у словоохотливой собеседницы подробности из жизни семьи Эйдуса.

Однажды Раиса Маратовна сообщила, что родители Эйдуса умерли: отец лет шесть назад, а мать совсем недавно.

– А дети у Эйдуса есть? – тут же поинтересовалась Ника.

– Ребёнок у него один, сын от Клары.

– Так где же он?

– Раньше при бабушке находился. Сейчас в Швейцарии живёт, в интернате.

– А Клара? – Ника не смогла скрыть искреннего удивления.

– А Клара его видит пару раз в году.

– Почему?

– По кочану. – Экономка поджала губы и сосредоточено поводила зрачками, словно высматривая по углам шпионов. – Говорю же тебе: у богатых своя жизнь.

Помолчав, добавила:

– Клара, конечно, страдает.

– Наверное, здесь какая-то тайна, – простодушно резюмировала Ника.

– Может и тайна. Только я тебе ничего не говорила, – спохватилась Раиса Маратовна. – И нет нам никакого дела до их тайн.

Если бы, подумала Ника. Как раз очень даже есть. Хотя бы до одной тайны добраться. А там, глядишь, дело веселее пойдёт.

Клара вела себя, словно ленивая кошка, а Ника подстраивалась под неё. Ежедневная уборка в спальне хозяйки, пара сеансов массажа с малосодержательными и вялыми разговорами, да «почасушки» перед сном – вот и почти все занятия. Ника ломала голову и не могла понять, зачем Клара оставляет её на ночь в спальне. Первую ночь она почти не спала, как-то боязно было. Вдруг с Кларой какой припадок случится или ещё чего? Кто их знает, психопатов, что у них на уме? Почудится чего-нибудь с кошмара и набросится.

Но «пациентка» спала относительно спокойно. Разве что ворочалась часто, да ещё периодически бормотала неразборчиво. несвязно. Как Ника ни прислушивалась, ничего толком не разобрала.

Из усадьбы за это время Ника выезжала один раз. Для Клары она заранее придумала основные причины: на случай кратковременной отлучки и на случай долговременной. Кратковременная причина – полить растения в квартире, долговременная – навестить больную бабушку.

Поводы для отлучек предназначались в качестве маскировки личных встреч с Усковым или, в случае особой важности, с Леди. Однако особой важностью пока не пахло, поэтому Ника лишь один раз встретилась с Усковым на Петроградской набережной – посекретничали минут пятнадцать и разъехались.

– Пока всё в порядке, – сказал Усков. – Осваивайтесь и изучайте обстановку. И к Кларе подбирайтесь. А события обязательно произойдут.

– Почему вы в этом уверены?

– Потому что знаю больше, чем вы. Ситуация выходит из стадии стабильного равновесия. А это значит, что маятник скоро качнётся в одну из сторон.

– Разве нам всё равно, в какую именно? – засомневалась Ника, изобразив наивное лицо. Долгие тренировки перед зеркалом не проходили даром.

– Строго говоря – всё равно, – на мгновение задумавшись, ответил Усков. – Важно вовремя уловить начало движения. Это как в сёрфинге. В океане всегда можно найти волну – нужно лишь поймать её подошву и затем умело оседлать.

Дальше уточнять Ника не стала. Ёжику понятно, что Усков напускает туману, и ясности от него не добьёшься. Только подозрение вызовешь. Значит, нужно самой держать ушки на макушке. Знать бы ещё, в каком направлении…

В пятницу вечером Ника поставила Кларе укол и собралась, было, идти к себе, как та неожиданно сказала:

– Подожди. Хочу тебе кое-что сказать. Сядь.

Ника опустилась на кресло около компьютерного стола.

– Как тебе у нас, освоилась?

– У меня всё нормально. – Нику удивил не столько вопрос, сколько тон Клары. Обычно она разговаривала подчеркнуто равнодушно или с иронией. А сейчас в голосе «госпожи» чувствовалась заинтересованность. – Мне у вас очень нравится. Я о такой работе и мечтать не могла.

– Ладно, ладно. – Клара вяло приподняла руку. Потом пробормотала как бы себе под нос: – Что-то я себя не очень важно чувствую в последние дни. Наверное, на той неделе надо будет врачу показаться.

Она замолчала, задумавшись.

– У вас спина болит?

– Да что-то всё обострилось, – тут же отозвалась Клара. – Может быть из-за погоды. У меня осенью вообще тонус снижается… Но я, собственно, не об этом. Ты тогда по поводу договора беспокоилась. Так вот, завтра Эйдус приедет. Видимо, до понедельника. Наша сиделка пока в больнице лежит. Думаю, на пару месяцев мы тебя можем взять. Пока.

– Я вам очень благодарна, Клара Агзамовна, – с чувством произнесла Ника. – Мне эта работа так кстати подвернулась. А потом… Я сначала из-за денег обрадовалась. А теперь… Я буду стараться. Вы только скажите…

– Ты не нервничай. Вижу, что стараешься… Я тебе вот что сказать хочу. Эйдус тебя наверняка будет расспрашивать, ты не удивляйся. Он обо мне беспокоится, поэтому… Ты ему честно рассказывай, не стесняйся. Обо всём, о чём он спросит.

– О чём? – Ника снова посмотрела прямо в глаза Кларе. И сделала маленькое уточнение. Совсем маленькое, чтобы не переборщить. Кто знает, что у Клары на уме? – Я, вообще-то, не болтливая. Да и что я могу знать? Только то, что вижу.

– Вот-вот, об этом и рассказывай. – Клара слегка прищурила один глаз, выдержала паузу и перевела взгляд на стену. – Расскажи, что делаешь мне массаж, уколы. И то, что сплю я плохо, тебя по ночам бужу. Не стесняйся, мужу важно знать о моём состоянии.

Кажется, она впервые назвала его мужем. Ника отметила это машинально. Вроде бы простой разговор заставил напрячься и сосредоточиться. Ох, не случайно его завела хитрая хозяйка, совсем не случайно.

– И то, что боли у меня усилились, тоже расскажи. Ему всё важно знать, понимаешь?

– Понимаю, – ответила Ника. – Я не должна скрывать от него вашего плохого самочувствия. Правильно? Только…

– Что? – встрепенулась Клара.

– Получается, у вас сейчас самочувствие ухудшилось? Может, это из-за меня? – Голос Ники дрогнул. Она и на самом деле разволновалась. Момент был важный. Похоже, что Клара пытается перетянуть её на свою сторону.

– Что ты, ты хорошо справляешься! – На лице «госпожи» появилась несвойственная ей умильность. – Но… у меня, понимаешь, хронические проблемы. Они имеют свойство обостряться.

– Может, надо добавить физиопроцедуры и лазер?

– Ты права. Я скажу об этом Эйдусу. Впрочем, ты тоже можешь ему сказать. Наверное, мне стоит съездить в поликлинику и сдать анализы.

Ника пришла к себе в комнату и, растянувшись на кровати, попыталась сосредоточиться. Однако в горизонтальном положении логическое мышление работать не желало. Тогда она накинула куртку и вышла на балкон. Стоял тёплый, совсем не осенний, вечер. Бабье лето, наверное. Легкий ветерок не столько холодил, сколько бодрил. Ника села в кресло-качалку и погрузилась в размышления.

Клара, конечно, хитрая особа и напрямую ничего не скажет. Да и рано ещё ей со мной откровенничать. Однако ёжику понятно – она меня типа как вербует. И вербует против Эйдуса. Стимул у меня, по её представлениям, очевидный. Стоит ей топнуть ногой, и я потеряю выгодную работу. Вот она и протягивает пряник – два месяца работы, пока не выздоровеет старая сиделка. А там возможны варианты. Я, разумеется, должна на это клюнуть. А что взамен?

Если я правильно поняла её намеки, Кларе нужно, чтобы я следовала её инструкциям в общении с Эйдусом. Она знает, что тот будет требовать с меня отчета. Это культурно выражаясь – отчёта. А если грубо выразиться, я должна на Клару стучать. Откуда Клара это знает? Ну, предположим, она хорошо изучила характер и повадки мужа. Кроме того, не будем забывать о сиделке. О том, что Эйдус заставляет доносить прислугу, Кларе могла сообщить предыдущая сиделка Людмила.

Кстати, интересная мысль. Я заподозрила, что автомобильную аварию для сиделки мог устроить Усков по распоряжению Леди. Уж очень удачно всё для них совпало. Но почему бы не допустить, что сиделку «убрал» Эйдус? Может быть, она ему стала мешать? Или обманывала его в угоду Кларе? Вполне вероятно.

Хм… Тогда он начнёт «нагибать» меня. И я попаду в ситуацию слуги двух господ. А она чревата тем, что можно оказаться между молотом и наковальней. Если Эйдус почувствует, что я хитрю, он меня элементарно выпнет. А Клара?

Клара, как минимум, перестанет со мной откровенничать. Она очень хитра и проницательна. И живёт какой-то двойной жизнью. Как быстро у неё меняется настроение… Вот на кого она походит – на кошку. Та тоже делает вид, что дремлет и ничего не видит. Но стоит наивной мышке зазеваться, как цап-царап и готово…

Что это? Небольшая комната Ники располагалась в конце левого крыла здания. Её угловой балкон и террасу, куда выходила спальня Клары, разделяла кирпичная перегородка. Сейчас Нике показалось, что на террасе негромко хлопнула дверь. Она затаилась в кресле, поджав ноги и нахохлившись – куртка не доходила до средины бёдер, и вечерняя прохлада давала о себе знать.

Прошло секунд десять-пятнадцать, и потянуло запахом табачного дыма. Клара курила на террасе. Получается, не одну Нику одолевают трудные мысли в этом доме в этот поздний час.

Осторожно выбравшись из кресла, Ника проскользнула в комнату. Надо почистить зубы и умыться перед сном, решила она. Клара наверняка опять позовёт к себе в спальню – надо же поддерживать впечатление о больной и нервной женщине, которую без конца мучают ночные кошмары.

Нике пришла в голову мысль о том, что подобная легенда являлась удобным прикрытием для любовных утех Клары и сиделки Людмилы. Если, конечно, они занимались сексом. И вообще, иногда лучше притвориться больным и слабым, чем демонстрировать силу и здоровье. Не придурялась ли Клара все эти годы?

Глава 6. Пороки

Наступила суббота, и Ника напросилась помогать экономке варить борщ для Эйдуса. С заданием по чистке картошки Ника справилась относительно удачно, а вот на луке опростоволосилась.

– Кто же так режет? – возмутилась Раиса Маратовна. – Дай-ка сюда, покажу.

– А чего не так?

– Всё не так. Во-первых, крупно. Во-вторых, он у тебя весь расползётся, и придётся потом отдельные чешуйки крошить.

Ника отдала нож и стала сбоку. Пусть поворчит, потом добрее будет. А мне с любой стороны польза.

– И где вы всему научились?

– Жизнь научит. Хотя борщ варить у меня мать мастерицей была. Она ведь из-под Житомира. Родитель Ефима Борисовича, кстати, тоже из тех мест. Поэтому он понимает, что такое настоящий украинский борщ.

Везет мне на знакомства с жителями Украины, подумала Ника. Илона, вон, тоже, борщ любила.

– Получается, вы специально к приезду Эйдуса готовите?

– А то! Каждый раз варю, – не без гордости сообщила Раиса Маратовна. Помолчав, добавила: – Иногда думаю, что хозяин только из-за борща в усадьбу и приезжает.

– Тут вы, Раиса Маратовна, слегка переборщили, – раздался негромкий, вкрадчивый голос. Экономка и Ника синхронно обернулись – на пороге кухни стоял Насыров. – Хотя, в целом, политика правильная. Сама себя не похвалишь, другие и забыть могут… Когда за стол пригласите?

– Обед через час, сами знаете, – поджав губы, сказала экономка. – А вы, Рустам Назимович, не пугайте меня так. Стучались бы, что ли, или ногами топали. Я же вас просила.

– Ох, извините, забыл. – Насыров улыбнулся. Продолговатые, раскосые глаза с тёмной, почти чёрной, радужкой, маслянисто блеснули. – В следующий раз обязательно топну. Но я, собственно, не к вам, а к Виктории Петровне. Виктория, с вами хочет переговорить Ефим Борисович.

– Сейчас?

– Он ждёт в кабинете. Дорогу найдёте?.. Ах, какие у вас здесь запахи. Удаляюсь, пока не подавился слюной.

И, бросив на Нику многозначительный взгляд, тут же исчез. Так же неслышно, как и появился.

– Мог бы и подавиться, плакать не стали бы, – предусмотрительно выдержав паузу, со злостью произнесла экономка. – Тоже мне, чучмек бухарский. Подкрадывается, как кот.

– Почему чучмек? – немедленно поинтересовалась Ника. Куй железо, не отходя от кассы. – Он что, из Бухары?

– Предки, может, и из Бухары. А, может, и из кишлака какого-то. Знаю, что из узбеков. Двоюродный братец Клары. По матери.

– А Клара разве из Узбекистана?

– Нет, из Краснодара. Но мать у неё узбечка. А отец – кавказец какой-то. Клара вместе с этим Рустамом в Москву приехала. Позже она его к Эйдусу и пристроила. Рустам поначалу шоферил у него. А теперь, иш, начальником заделался. Рустам Назимович его называй, как порядочного.

– Вы думаете, он непорядочный? – в меру выкатив «удивлённые» глаза, спросила Ника.

Экономка повела головой, словно прислушиваясь. Потом ответила шёпотом:

– Был шантрапой и сдохнет шантрапой. Ты иди к хозяину, он ждать не любит.

Эйдус сидел за своим широким столом, заставленном часами, и просматривал бумаги. Кивком показал Нике на диван в левом углу.

– Полагаю, что уже освоились?

– Да.

– Я так и думал. Моей супруге, главное, не возражать. А вы ведь не возражаете, верно?

В изящных очках из тонкой оправы, выглядевшими чужеродно на мясистом носу, он походил на интеллигентного «вора в законе». Лицо простовато-грубоватое, а очки, как у модного стилиста.

– Я не конфликтная, – тихо отозвалась Ника. – Вы же сказали, что я должна добросовестно выполнять обязанности. И слушаться Клару Агзамовну.

– У вас хорошая память. А исполнительность – вообще редкое качество у современной молодежи.

– Я стараюсь.

– Да-да, Клара мне так и сказала. Старательная, говорит, девушка. Как она, кстати, себя чувствует?

Странный вопрос для человека, недавно разговаривавшего с женой, подумала Ника. Клара наверняка тебе всё рассказала. Что же, повторим на бис.

И она изложила «согласованную» версию о болезненном состоянии Клары.

– Кларе Агзамовне, наверное, надо показаться врачу. Возможно, провести обследование.

– Да-да. Вы верно рассуждаете. – Эйдус помолчал. – Нам нужно оформить трудовые отношения. Порядок есть порядок. Пожалуй, до конца месяца я могу вас взять. Пока. А там посмотрим.

Вот, козёл! Ника едва сдержала возмущение. Ведь Клара говорила о двух месяцах. Ясно, решил меня помариновать.

– Что-то не так?

– Нет, что вы! Большое вам спасибо. Мне так нужна работа. Только…

– Ну-ну.

– Я хотела ещё сказать о Кларе Агзамовне… Знаете, мне кажется, она слишком много курит. Ей вообще бы не следовало…

– Да-а? А вы ей об этом сказали?

– Нет. Мне неудобно. Разве я могу делать ей замечания?

– Это верно. Но вы молодчина, Ника, что сказали об этом мне. Я очень беспокоюсь за здоровье своей жены. Оно у неё такое хрупкое… Что-то ещё?

– Да, если разрешите. Мне показалось, она слишком расстроена. Видимо…

– Да-да?

– Мне показалось, это связано с предыдущей сиделкой. Той, которая попала в аварию.

Ника рисковала. Но она просчитала этот риск. Должен же её «доклад» чем-то отличаться от той «лапши», которую мужу «навесила» Клара? Иначе Эйдус сочтет её бестолковой.

– Да-а-а?

– Я слышала, как Клара Агзамовна разговаривала с ней по телефону. Я так поняла, что та девушка лежит в больнице?.. И выглядела очень расстроенной. Я даже не знаю, зачем я вам это говорю… Наверное, я лезу не в свои дела…

– Вы продолжайте.

– Видите ли, Кларе Агзамовне нельзя лишний раз волноваться. Уж слишком она переживает… Нет, наверное, это не моё дело. Пожалуйста, не рассказывайте Кларе Агзамовне, о том, что я…

Она слегка «заложила» Клару. А как иначе? Ведь она – слуга двух господ. И что-то ей подсказывало, что Эйдус зачтет эту её «излишнюю откровенность». Если она, конечно, правильно разобралась в ситуации.

– Конечно, конечно. Вы поступили совершенно верно. Этот разговор останется между нами… А вы наблюдательны. Клара действительно принимает всё слишком близко к сердцу. Как вы думаете, она просто расстроена или эта девушка ей близка?

– Я не знаю, – протянула Ника. – А как понять… разницу?

– Как она к ней обращалась?

– Люда. Ещё… кажется, она называла её Мила. И ещё…

– Ну-ну?

– Кажется, она назвала её милой. Раз или два… Знаете, я специально не прислушивалась.

Он довольно пошевелил усами. Потом написал что-то короткое на бумаге, лежащей перед ним на столе, и поднялся с кресла.

– Сидите-сидите, я подойду. – Эйдус приблизился к Нике почти вплотную и протянул несколько листков, сшитых скрепкой. – Почитайте ваш договор.

Пальцы у него были короткие и толстые, поросшие на фалангах седыми волосами. Словно сосиски со щетиной. Фу! Ника взяла документ и быстро, для проформы, пробежалась по тексту. Она же доверяет этому человеку, верно? Но в силу своей природной ограниченности и наивности должна кое-чем поинтересоваться.

– Так много???

– Разве это много?

– Спасибо вам огромное! Я никогда столько не получала.

Что-то зацепило её внимание, она сразу не сообразила, что именно. Вернулась на предпоследнюю страницу. А, вот оно, срок действия договора. Он продлил срок на месяц. Сработало! А не такой уж он и хитрый, этот хвалёный политический деятель.

Ника подняла глаза и заметила, что Эйдус смотрит прямо на её бёдра. Вернее, между них. Халатик-то короткий. И полы разъехались. Вот, чёрт! Лишь бы не покраснеть.

Она сунула, не глядя, бумаги куда-то в направлении Эйдуса.

– Я могу идти?

– Не надо. – Он мягко отвёл её руку. – Это ваш экземпляр. А вы распишитесь, пожалуйста, на моём. Он на столе лежит.

Она поднялась и прошла к столу, почти физически ощущая сзади похотливый взгляд Эйдуса. Интересно, кто у них завел такую униформу для сиделок? Клара? Или сам Эйдус размер халата подбирал? Под рост. Вся интимность наружу, как сказала бы бабушка. Либеральный извращенец, вот кто этот Эйдус.

Подойдя к столу, она на секунду замешкалась, а потом демонстративно нагнулась над столешницей, подписывая договор. Пусть любуется и пускает слюни, старый пень! Лишь бы не стал лапать. Надеюсь, у него хватит воспитанности. А если не хватит? Что она тогда будет делать?

Этого человека хотел за что-то убить отец. По крайней мере, стрелял в него, если верить официальной версии. А она крутит перед ним ягодицами, изображая развратную девицу. Что с тобой происходит, Ника? Не заиграться бы.

– А вы, Ника, толковая девушка. Думаю, вы у нас приживётесь. – Усы у него бодро топорщились. – Знаете, вот ещё что… Позовите, пожалуйста, Клару Агзамовну, пусть она сюда зайдёт. Мне надо с ней кое-что обсудить перед обедом.

Когда Ника передала просьбу Эйдуса, Клара удивилась:

– Зовёт меня? Зачем?

– Не знаю. Сказал, что надо что-то обсудить.

Клара прищурилась. Глаза недобро блеснули.

– О чём вы с ним говорили?

– Да почти не о чём. Спрашивал о вашем здоровье. Я ответила. Всё, как вы… как мы…

– Ладно-ладно, не нервничай. – Она отвела взгляд в сторону, тяжело вздохнула. – Зовёт, так зовёт.

Ника быстро прошла в свою комнату и огляделась с балкона. День, как и вчера, стоял сухой и солнечный. У ворот курили и вяло переговаривались Насыров и дежурный охранник. Ника и вправду разнервничалась. Может, зря она сказала Эйдусу о телефонных разговорах Клары с сиделкой? Вдруг она чего-то не просекла в отношениях Клары с мужем? И тогда – конец, Клара ей этого не простит.

Почему он тут же позвал Клару? О чём-то вспомнил? Или всё-таки хочет поговорить с Кларой о ней, Нике? Если так, то, что именно он хочет обсудить? Или разговор вовсе не касается её?

Ника снова посмотрела на двор. Насыров, похоже, собрался долго трепаться. В доме только Раиса Маратовна, и она на кухне. Рискнуть? Или выждать?.. Интересно, любопытство относится к числу глупых инстинктов, о которых говорил отец? Если спонтанное, то, наверное, да. А если продуманное?

Ника продолжала рассуждать про себя на эту тему, а сама уже спускалась по лестнице на первый этаж. Собственно, чем она рискует, пройдясь по коридору мимо кабинета? Тем более что дверь уж точно закрыта. Пройдётся мимо и всё, чтобы убедиться в том, что подслушать ничего нельзя. И выйдет через задний вход в сад. Надо подышать воздухом, успокоиться.

Но дверь в кабинет оказалась приоткрытой.

Она сразу заметила это, очутившись в коридоре, и замедлила шаг. Дверь осталась приоткрыта. Совсем немного. Сантиметра на три. Но этого достаточно, чтобы расслышать относительно громкий разговор. А с чего бы им шептаться?

Ника плелась по коридору медленнее улитки, но мозг лихорадочно взвешивал все «за» и «против». Так, Насыров на улице. Если он войдёт в холл, она должна услышать, как хлопнет дверь. Но задерживаться в коридоре всё равно нельзя. Надо совсем чуть-чуть прислушаться и пройти дальше к выходу.

Есть, правда, ещё экономка. Она на кухне или в гостиной. Что если она отправится в кабинет, чтобы позвать Эйдуса на обед? А тут Ника подсматривает в щель? Конечно, Раиса к ней неплохо относится, но не захочет ли выслужиться перед хозяевами? Опасно. Очень опасно.

А ещё остаётся вариант, что включено внутреннее видеонаблюдение. Но такого не должно быть. Ведь Эйдус в доме. Нет, не должно. Вот экономка – это опаснее. А ещё Насыров. Вдруг она не услышит, как тот подкрадётся?

Ника уже подошла к двери. Пока ничего не слышно. Ещё шаг. А вдруг их там вовсе нет? Может, вышли в сад?

Вот уже и щель. И тут Ника явственно расслышала стон. Потом ещё один. Стонала Клара. Вернее, постанывала. Ой, как интересно! Ника не выдержала и осторожно, вытянув шею, заглянула в щель между дверью и косяком.

Первое, что она увидела, это голую задницу Эйдуса. Он пристроился со спущенными штанами около дивана, делая резкие толчки корпусом. Клара стояла на четвереньках на диване. Голова её, с распущенными волосами, моталась взад-вперед, в такт движениям мужа.

– А-а… а-ай, о-ой, – простонала Клара. – Бо-ольно.

– Терпи, сучка, – прохрипел Эйдус. – Получай,…

Клара вскрикнула и повернула голову направо. Нике показалось, что глаз Клары уткнулся прямо в неё. Она отдёрнула голову и застыла. Чёрт! О, ужас!! Вот это ёксель-моксель!

Медленно, почти не дыша, двинулась по коридору задним ходом. Потом, спохватившись, развернулась и вышла в холл. Только там остановилась и перевела дыхание. Сердце колотилось почти у самого горла. Ну и дела, ёжик в тумане!

Теперь понятно, подумала Ника, зачем Эйдус позвал жену – возбудился после разговора со мной. Посмотрел на мои голые ляжки и захотелось потешиться. Но что из этого следует? Получается, супружеские отношения они всё-таки поддерживают? Супружеские ли? То, что я увидела, больше смахивало на насилие. Если это так, то Кларе не позавидуешь.

Сколько же лет она это терпит? Год, два, три? Неужели с того самого загадочного случая, когда упала с лестницы? Вот здесь, кстати, упала, в холле. Но это произошло примерно девять лет назад. Неужели всё это время он её периодически насилует?

Ужас! Или ей нравится? Может Клара быть мазохисткой? Ну и семейка. Вот тебе и традиционные ценности. Впрочем, с ценностями разберёмся позже. Видела ли меня Клара? Мне показалось… А что мне показалось? У Клары просто мотнулась голова, и всё. Да и щель там всего-то с палец. Ну, или два… А если не показалось? Пожалуется ли она Эйдусу? Всё зависит от того, как на самом деле строятся их отношения. Не предположительно, а на самом деле.

Наверное, я это скоро узнаю. Если Клара и Эйдус заодно, то мои дни в этом доме сочтены. Или, даже, часы. Если только эта парочка не подыскивает себе сексуальную партнершу. Но тут уж дудки! Третьей я не буду. Пусть Леди хоть лопнет от злости, но на такое я не подписывалась.

Всё это глупости, подумала Ника, поднимаясь по лестнице. Какие, к чёрту, сексуальные маньяки? Стала бы Протасова затевать такую хитроумную и длинную комбинацию по моему внедрению из-за двух сексуально озабоченных придурков? Дело явно сложнее. Леди внятно упомянула о том, что Эйдус рвётся к власти и его надо остановить. Остановить, потому что он опасен. Опасен…

Стоп! А если Протасова ищет компромат на Эйдуса? Это уже теплее. Но в чём может заключаться компромат? В том, что Эйдус насилует жену? Но Клара вряд ли захочет предавать их отношения огласке. Хотела бы – давно бы это сделала. Тогда в чём прикол?

Она уже почти поднялась на второй этаж, когда услышала из холла голос Насырова:

– Виктория, вы не знаете, где Клара Агзамовна?

Он всё-таки подкрался. И она, задумавшись, не услышала, как хлопнула входная дверь. Следовало ожидать.

– Не знаю. Кажется, она гуляла в саду.

Пусть ищет. Ей почему-то не хотелось, чтобы Насыров сунулся в кабинет и увидел там то, что увидела она. Ей хотелось, чтобы это было их тайной – её и Клары. Хотя что-то ей подсказывало, что в доме Эйдуса для Насырова тайн нет.

Она вернулась в свою комнату и включила телевизор, чтобы отвлечься от беспокойных мыслей. Чего переливать из пустого в порожнее? Скоро всё прояснится. Если Клара меня заметила, она как-то отреагирует. В стеснительности её уж точно не обвинить. А если не заметила… Что же, будем дальше думку думать, как говаривала Илона.

Но отвлечься не получалось. Из взбаламученной памяти не шло – вот голова Клары мотается в такт толчкам Эйдуса, вот Клара поворачивает голову, и желтый рысий взгляд впивается прямо в щель между косяком и дверью…

Нет, это я уже фантазирую, подумала Ника. Рысь ещё какая-то… И не могла она моё лицо разглядеть, я лишь одним глазком в щель смотрела. Какая там ширина была?

Она решила провести эксперимент – приоткрыла дверь и, вернувшись к кровати, попыталась принять «позу Клары». Расстановка, конечно, не один к одному, но всё же… Получалось, что при взгляде мельком ничего не заметишь. Правда, надо ещё учесть освещение. Кажется, там, в коридоре, было светлее…

Она некоторое время елозила по кровати, пока в коридоре не раздался характерный перестук – Клара ходила по дому в клогах с высоким деревянным задником. Ника шустро изменила позу, сев на кровати, и затаилась. Но Клара зашла в свою комнату…

Минут через десять снизу позвонила Раиса Маратовна и позвала обедать на кухню. Потом они вдвоём с экономкой отправились «покопаться» в теплице. Ника всегда носила при себе «трубу» – при огромных размерах дома и усадьбы мобильная связь была не баловством, а условием добросовестного выполнения должностных обязанностей. Но Клара не звонила.

Сначала Ника особо не заморачивалась. Она уже привыкла, что после плотного обеда из трёх-четырёх блюд хозяйка обычно спала часа два, а потом гуляла. И только в районе пяти вызывала Нику на массаж. Однако вызова не последовало ни в пять, ни в шесть. И тогда Ника решила сама подтолкнуть развитие ситуации, следуя правилу «Тот, кто не виноват, тому бояться нечего. А на воре и шапка горит».

Собравшись с духом, она постучала в дверь Клариной спальни. Не дождавшись ответа, осторожно приоткрыла дверь и заглянула вовнутрь. «Госпожа» сидела за компьютерным столиком и смотрела на монитор.

– Разрешите, Клара Агзамовна?

– Чего тебе? – Хозяйка отозвалась с раздражением.

– Я по поводу массажа…

Клара недовольно сморщилась и махнула рукой.

– Некогда. Я сама позову.

– А уборку? – разнервничавшись, Ника полезла на рожон.

– Чего???

– Убраться бы у вас. Пыли много.

Клара оторвалась от монитора и, вперив в Нику тяжёлый взгляд, произнесла, чеканя каждый слог:

– Лучше сама уберись.

Ника закрыла дверь и, прислонившись к стене, тяжело выдохнула – у-фф. Что бы это значило? Это в каком смысле – сама уберись? Тонкая ирония?

Она вернулась в комнату. Разум подсказывал, что паниковать не следовало. Любой человек, занятый делом, не любит отвлекаться. Может, Клара что-то срочно искала в Интернете. Или в игрушку какую играла и как раз «зависла» над очередным уровнем. А в такой момент человека лучше не трогать. Ника знала это по Илоне, которая часами убивала время за компьютерными играми.

Стоп, подумала Ника. Клара, вроде, в играх замечена не была. Да и в Интернете не торчит. Сколько раз к ней заходила – компьютер почти всегда выключен. А вот сегодня… Да, точно, перед обедом она тоже у монитора сидела, когда я зашла сказать, что её Эйдус зовёт. Она ещё тогда компьютер выключила. Будто знала, что надолго уходит. Хотя это могло быть совпадением…

Клара всё-таки позвала Нику делать массаж перед самым ужином. Во время сеанса почти не разговаривали. Клара выглядела не то, чтобы злой или сердитой, но какой-то расстроенной. И задумчивой. Видя, что хозяйка не в настроении, Ника попробовала сама завести разговор:

– Клара Агзамовна, сегодня я опять у вас ночую?

Та ответила не сразу.

– А что? Надоело?

– Нет, что вы. Просто, я подумала… Может, я вам мешаю?

– Почему ты так решила?

– Не знаю. Чувствую… Вы сегодня какая-то… уставшая.

Клара помолчала.