Кукла для кандидата. Детективный триллер

– Чай, кофе?.. – Усков был в своём репертуаре – приятная улыбка и «рыбьи» глаза. – И я не буду… Я вижу, вы чем-то расстроены?

– Нет. Просто нервничаю немного.

– Это нормально. Вы преодолели первый, и не такой уж простой, барьер. Образно говоря, перебрались через высокий забор. А в таких случаях редко обходится без заноз и мелких ссадин… Лазали в детстве через заборы? К соседям там, малину воровать? Романтика!

– Как-то не приходилось, – сухо отозвалась Ника. Тоже мне, романтик, блин.

– Зря, незабываемые воспоминания. И характер закаляет. Ладно. Раз уж вы преодолели первый барьер, пора кое-что прояснить. – Он внимательно посмотрел на Нику, словно проверяя её готовность слушать. – Способ поближе подобраться к Эйдусу мы искали давно. Зачем именно – Алвина Яновна вкратце вам рассказала, а подробности пока ни к чему. Но сам Эйдус ведёт себя крайне осторожно. Боится компромата. Конспигация и ещё газ конспигация. Знаете, кто так говорил?

– Нет.

– О Ленине что-то слышали?

– Слышала. Это, который лысый и с кепкой у Финляндского вокзала? – Усков прищурился. – И щурится, почти как вы.

Собеседник улыбнулся.

– Ха-ха… Ох, и злюка вы, Ника. Иногда. А так – очень милая девушка. Правда-правда, я вас ценю и уважаю… Ладно, тему с вождём мирового пролетариата закрыли. При случае можете развить её с Эйдусом. Его наверняка порадуют ваши познания в истории… Так вот. В конце концов, мы пришли к выводу, что самое слабое звено в ближайшем окружении Эйдуса, это Клара. Однако она, в силу целого ряда обстоятельств, почти не покидает пределов усадьбы. Оставался только один вариант – подобраться через прислугу.

Мы собрали кое-какие сведения и выяснили следующее. Сиделка Людмила работала у Клары больше двух лет. Раньше Клара их меняла, как перчатки. А вот эта – задержалась. Просто незаменимая.

Попытались мы с этой Людмилой наладить контакт, но ничего не получилось. Отказалась она наотрез общаться с нашими людьми. Может – выгодную работу потерять боялась, может – ещё какие-то факторы влияли.

Давить мы не решились, чтобы не засветить нашего интереса. Есть там ещё экономка Раиса Маратовна, на все руки мастер. Она у Эйдусов давно, года четыре. С ней мы тоже пробовали контактировать, но ничего не получилось, как и с Людмилой. Тогда и возник вариант внедрить к Кларе своего человека.

Мы провели соответствующую работу в агентстве, через которое Эйдус всегда подбирал персонал. Договорились, что в нужный момент те «рекомендуют» Эйдусу подходящую сиделку. После этого начали искать девушку, которая отвечала бы всем необходимым критериям. Кандидатур рассматривалось много, и тут на глаза попались вы, Ника.

– А если бы я не согласилась?

Он пожал плечами.

– Нашли бы другую. Умные люди никогда не ставят на одну лошадь.

Так, я ещё и лошадь, подумала Ника. Откровенно.

– Как видите, Ника, я с вами откровенен. Мы выбрали вас, а вы – нас. Теперь мы вправе надеяться на взаимовыгодное сотрудничество. Так?

– А если бы эта девушка, сиделка, не попала в аварию? – Ника посмотрела прямо в глаза Ускову. Пусть не держит меня за дурочку. И не думает, что я его боюсь. Ещё увидим, кто из нас лошадь.

– Не попала бы в аварию, попала бы ещё куда-нибудь, – жестко произнёс помощник Леди, не отводя взгляда. – Мы занимаемся серьёзными вещами, и фактор случайности имеет для нас второстепенное значение.

Ника сморгнула и перевела глаза на настенные часы. Не стоит нарываться, подумала она. Кто знает, может, этот Усков ещё опаснее Леди. И, уж точно, гораздо неприятнее. Лысый пень с рыбьими глазами.

– А что с ней произошло, этой Людмилой? Она серьёзно пострадала?

– Относительно, – без эмоций отозвался «пень». – Руку сломала и пару рёбер. Эйдусы наверняка надеются на её возвращение. Уж Клара – точно. И пусть надеются. Для нас это даже лучше.

– Чем?

– Они не будут к вам относиться слишком требовательно. Даже если вы в чём-то облажаетесь… извините, я хотел сказать – допустите ошибку, вам не покажут тут же на дверь. Часто менять сиделку – лишние хлопоты. Разумеется, речь идёт о незначительных ошибках, грубо ошибаться нельзя. Но что-то мне подсказывает, что вы справитесь.

Интересно, подумала Ника, он и вправду так считает, или это что-то вроде моральной поддержки, типа морковки для лошади? Или лошади не едят морковь? Господи, я никогда не имела дела с живой лошадью.

– Над чем задумались? Сомневаетесь в собственных силах?

Чёрт, опять он меня просёк.

– Я не знаю… Я только сегодня узнала, что сиделка должна там находиться круглосуточно.

– Ну да. Это последняя девица такую моду завела. Раньше у Эйдусов сиделки работали посменно. Но Людмила всех вытеснила. А хозяев подобное положение, видимо, устраивает – меньше посторонних. И нас это устраивает. Месяца два, пока эта девица поправится, в полном вашем распоряжении. А там – видно будет.

– Она, получается, без сиделки вообще не может?

– Она, это вы о Кларе?.. Не совсем так. Тут, видите ли, надо понимать, для чего нужна Кларе сиделка. Понимаете ли, сеанс массажа и приходящий человек может провести. Уколы вообще не каждый день, в основном мильгамму ставят, два-три раза в неделю. Правда, у Клары иногда бывают сильные приступы боли, но это, скорее, пожарный случай… Тут другое дело. Её ночью без присмотра одну оставлять нельзя. Нервная дама, видите ли…

Она ещё и сумасшедшая, подумала Ника. Час от часу не легче. Какие же меня ещё сюрпризы ждут?

– Только вы сильно-то не пугайтесь. – Усков продолжал «подслушивать» Никины мысли. – Она не псих. Так, бзики всякие. По ночам спать одна боится. Может истерику закатить ни с того ни с сего… Кто с ней возиться будет, не охранник же? А помощь может потребоваться специфическая… По нашим сведениям, Клара пару раз пыталась совершить что-то вроде попытки самоубийства. Уловили?.. Поэтому одна Клара в доме ночью не остаётся. Но выходной вы можете взять, по договорённости. Вот тогда вас экономка, Раиса Маратовна, и подменит…

После разговора Усков проводил Нику до поста охраны. Остановившись, спросил:

– Всё уяснили? Если что, звоните. И, главное, сохранять спокойствие.

– Я постараюсь.

– Тогда – с богом! Хотя, честно предупреждаю, дело вам предстоит иметь в основном с чертями. А, может, и со змеями.

Усадьба Эйдуса находилась в Приморском районе Петербурга, в бывшем посёлке Ольгино. Забор из красного фигурного кирпича тянулся от угла квартала метров на пятьдесят. Участок соток семьдесят, не меньше, – прикинула Ника навскидку. Сколько же это может стоить?

Цифры в рублях выходили заоблачными, но в евро Ника решила не переводить. Хорошо живут избранники и слуги народа – чего тут ещё пересчитывать? Только вот прислуживать этим «слугам» будет теперь она. Так кто кому служит? Вопрос реторический, как иногда высокультурно выражалась Илона. Да, Илона, если бы ты знала, куда меня завела твоя «лёгкая» рука…

Ворота открыл охранник – невысокий, полный мужичок лет сорока пяти в серой куртке. Посмотрел паспорт, потом вяло улыбнулся.

– Новенькая, значит? Вероника?

– Можно Ника.

– А меня Александр Васильевич кличут. Машину поставите под навес, вон туда.

«На территории всегда дежурит охранник, – объяснил вчера Усков. – Обычно он сидит в сторожке у ворот. Там установлена система видеонаблюдения за всей территорией. Дополнительно по периметру участка есть датчики движения. Так что, охранник может контролировать весь периметр, не выходя из сторожки. В доме, кроме Клары, могут находиться экономка и кухарка. Горничная и садовник – приходящие. Кухарка работает в течение дня – приготовив ужин, уходит домой. Экономка, Раиса Маратовна, бывает не каждый день, но зато подменяет кухарку по выходным, и иногда остаётся ночевать».

Ника выбралась из «жигулёнка» и открыла багажник. Достала сумку с вещами и… застыла на секунду, словно услышав команду «Замри!». Поставила сумку у ног, захлопнула багажник и только потом лениво обернулась. Метрах в шести стоял черноволосый мужчина восточной наружности и молча смотрел на неё. Тихо он подобрался, подумала Ника.

– Здравствуйте. – Ника улыбнулась. Она давно привыкла так улыбаться незнакомым людям, ещё со времен работы в стрип-клубе. Сначала улыбнись – ведь это потенциальный клиент. И ещё через мгновение поняла, кто перед ней.

«Самый опасный для вас человек – опасней Клары и Эйдуса, это Рустам Насыров, – предупредил Усков. – Он двоюродный брат Клары и что-то вроде личного телохранителя и начальника службы безопасности Эйдуса в одном флаконе. Практически всегда сопровождает Эйдуса, поэтому видеть вы его будете не часто – Эйдус в дом лишь на выходные приезжает, да и то не всегда. Но когда увидите – держите ухо востро. Хитрый, дерзкий и себе на уме».

«Но Алвина Яновна говорила, что у Клары и Эйдуса вроде отношения не очень. Даже плохие», – заметила Ника.

«Верно. И что?»

«Вы сказали, что Насыров – двоюродный брат. Как-то не вяжется…»

«Имеете в виду, зачем Эйдус держит при себе родственника жены? Это действительно некая странность. Вот и попробуйте разобраться».

И вот Насыров стоит перед ней. А сегодня четверг, прикинула Ника. Значит, Эйдус должен быть в городе. Неужели Насыров из-за меня оставил шефа одного? За что такая честь? Хотя… Эйдус же упомянул об испытательном сроке. Я – человек неблагонадёжный, бывшая пособница воров, ещё стащу серебряные ложки из сервиза. Намек на то, что меня контролируют? Похоже на то.

– Здравствуйте, – выдержав паузу, ответил Насыров. – Я проведу вас в дом и покажу, что к чему.

– Извините, а кто вы? – Ника снова улыбнулась, на этот раз смущённо и растеряно.

Дешёвый приёмчик, Рустам Назимович. И повторяетесь. Я, разумеется, не Штирлиц, но уж на такой примитивный развод не попадусь. Тем более, после игры в кошки-мышки, устроенной мне вашим хозяином.

– Ох, а я думал, вы меня узнали. Так мило улыбнулись. Мы же с вами позавчера по телефону разговаривали? Не помните?

– По телефону?

Ещё чего! Что я, экстрасенс, чтобы узнавать человека по голосу? Хватит под дурачка косить.

– Я вам звонил… Меня зовут Рустам Назимович Насыров. Я помощник Эйдуса.

– Ой, так это вы? А я Вероника Шагина. Так это вы меня встречаете?

Он кивнул и как-то сразу поскучнел. И хорошо, что поскучнел, злорадно подумала Ника. А то, ишь, собрался Мату Хари ловить. Нет её, никакой Хари. Я девчонка-простушка, мечтающая заработать как можно больше денег. Так что, веди меня к своей Кларе.

– Я готова. Идёмте в дом? – Она нагнулась, чтобы взять сумку.

– Идём. Кстати, можете сделать Кларе Агзамовне ручкой.

Ника подняла голову. С полуоткрытой террасы второго этажа на них смотрела женщина. Заметив, что Ника повернула голову в её сторону, она вперевалку ушла куда-то внутрь дома. Даже издалека Нике бросилась в глаза сильная хромота её новой… Новой кого? Хозяйки? Клиентки?

Задумавшись, Ника едва не споткнулась о ступеньку каменной лестницы, ведущей на высокое и широкое крыльцо. Да, не дом, а целый дворец, настоящий особняк. И его хозяйка – загадочная Клара. Главное, войти к ней в доверие, влезть под кожу, как выразилась Леди. А вот дальше – по обстоятельствам. Принеси то, не знаю что… Н-да…

Сначала Насыров провёл Нику в её комнату. Она располагалась на втором этаже, в самом конце коридора, рядом со спальней Клары. Нике сразу бросилась в глаза стеклянная дверь, выходившая на открытый балкон с козырьком. Обстановка, почти как в гостинице средней категории: полуторная кровать с изголовьем, тумбочка с ЖК-телевизором, небольшой стол с двумя стульями, встроенный гардеробный шкаф. Дополнял стандартный набор угловой компьютерный столик с установленным на нём монитором.

– Подключено к Интернету, можете развлекаться в свободное время, – пояснил Насыров, заметив взгляд Ники.

– А это что? – Она показала рукой на странную штуковину, висевшую на стене. Вроде как лампа, но из красного пластика, и внизу маленькое зарешечённое отверстие. – Ночник, что ли?

– Нет, это сигнализация. Клара Агзамовна может вас вызвать из своей спальни. Раз замигало и запикало, значит, надо тут же идти. Вы сумку пока поставьте, потом без меня уже освоитесь. А то мне уезжать надо.

Клару они нашли на крыше, в зимнем саду. Она сидела в шезлонге и слушала негромкую инструментальную музыку, доносившуюся из больших угловых динамиков. Глаза закрыты, руки неподвижно лежат на подлокотниках.

– Клара, это мы, – кашлянув, произнёс Насыров.

Женщина в шезлонге пошевелила головой и открыла глаза.

Ника неоднократно пыталась представить себе Клару, отталкиваясь от старых фотографий в Интернете, и всё-таки с трудом сдержала болезненное удивление. Даже в сердце кольнуло. Всего тридцать с хвостиком, но вот…

Клара производила впечатление молодой актрисы, которой начали накладывать грим пожилой женщины, да по какой-то причине бросили на полдороге. Действительно, рыжая. Медно-рыжая, в отличие от светло-рыжей, почти русой, Ники. Волосы пышные, блестящие. И кожа, вполне себе ничего, гладкая и загорелая.

Только вот лицо уже чуть одутловатое, и под глазами припухлые кружочки, предвестники мешков. А на левой щеке, от угла скулы к носу, по диагонали, три тонких, но заметных, шрама. Следы от знаменитого падения на стеклянный столик. Как же она умудрилась – с лестницы и на столик?

Но больше всего поразили Нику глаза – большие, но запавшие, и какие-то безжизненные, со старушечьей тоской. Такие глаза были у матери, когда она уже сильно и безнадёжно болела.

– Здравствуйте, Клара Агзамовна. – Ника изобразила самую наивную и открытую улыбку, которую смогла.

Клара моргнула, и в глазах появился блеск. Лицо сразу помолодело. Ника с любопытством наблюдала за преображением. Нет, не так уж и плохо она выглядит. Спала, наверное, или дремала, вот спросонья и… Хотя, какое спала, если всего десять минут назад стояла на террасе?

– Можешь идти, Рустам. Сами разберёмся, – лениво произнесла Клара, игнорируя Никино приветствие.

Насыров тут же исчез, словно испарился, оставив Нику у входа.

– Никогда не ходите здесь в джинсах. У вас в шкафу висит униформа. Ходить только в ней.

Ника кивнула. Похоже, подумала она, я ей сразу не понравилась.

– Что так уставились на меня? Слишком уродливая?

– Нет, – сказала Ника, отрицательно покачав головой. – Наоборот. Вы… вы очень яркая женщина.

– Что???

Клара подалась вперёд. Даже сквозь загар на щеках проступил румянец. Оп-ля! Мы, значит, тоже краснеем? Или я уже успела довести её до бешенства?

– У вас удивительно красивое лицо. Извините, если я…

Клара громко втянула воздух через нос.

– Если ещё раз скажешь подобную чушь, то вылетишь отсюда, как пробка. Не выношу, когда мне врут и грубо льстят.

Ага, перешла на «ты». Быстро же она ставит меня на место.

– Тогда не заставляйте меня лгать.

– Что-о? – в голосе Клары просквозило недоумение.

– Меня предупредили, что я должна вас во всём слушаться. И не возражать. Если вы не хотите, чтобы я говорила то, что думаю, то в следующий раз я солгу.

Клара молчала, откинувшись на спинку кресла. Моментально успокоилась? Или просто офонарела от наглости новой сиделки и готовится послать её куда подальше?

Ника лихорадочно соображала, как вывернуться из скользкой ситуации. Надо же, пройти собеседование у Эйдуса и так нелепо проколоться перед Кларой в первую минут знакомства. Леди мне этого не простит.

– Когда я вас увидела, я подумала… я подумала, что вы походите на леди Годиву. Честно.

Сравнение всплыло в мозгу интуитивно, откуда-то из подсознания. Ника ещё не успела толком понять, что сказала, но заметила, как в лице Клары что-то дрогнуло.

– Ты знаешь о леди Годиве?

– Читала в Интернете. И картинки видела. Она очень… эффектная.

На губах Клары появилась еле заметная улыбка. Или усмешка?

– Считаешь, что я на неё похожа?

– Да, – подтвердила Ника. Отступать было поздно. Что там эта Годива делала? Рыжая, это точно.

– Ну, голой на лошади ты меня вряд ли увидишь. А вот без лошади…

Всё с той же полуусмешкой-полуулыбкой она смотрела прямо в лицо Нике, и та, смутившись, отвела взгляд. И почувствовала знакомый прилив крови к лицу. А ещё говорят, что рыжие – бесстыжие. Хотя, кто сказал, что краснеют лишь от стыда?

– Напомни, как тебя зовут?

– Вероника. Но я привыкла к Нике. Называйте, как вам будет удобней.

Клара сморщила аккуратный, с едва заметной горбинкой, нос и шевельнула губами, будто собираясь что-то сказать. Вздохнула. Придирчиво оглядела Нику снизу вверх.

– Иди, переоденься. Потом помассируешь меня. Посмотрим, что ты умеешь делать руками. Язык-то у тебя точно подвешен.

Глава 5. Усмешка Годивы

Первые дни в усадьбе оказались на удивление скучными и пустыми на события. Даже Эйдус на выходные не появился. Экономка Раиса Маратовна «по секрету» шепнула, что «хозяин» на несколько дней уехал по делам. Клара Никой почти не интересовалась. Один раз спросила, после самого первого сеанса массажа, о том, где Ника работала раньше. Когда та ответила, вскользь заметила: «Вот как? Знаю этот салон. – И, вздохнув, добавила: – Когда-то сама туда ездила». Развивать тему Ника не осмелилась.

Встречались они с Кларой только во время массажа. Правда, заказывала его Клара часто, два-три раза в день. Видимо, очень нравилось. Едва Ника начинала разглаживать кожу, приступая к начальному этапу, как Клара тут же расслаблялась и, прикрыв глаза, задрёмывала, словно довольная рыжая кошка. Казалось, вот чуть-чуть – и замурлычет. Изредка, ленивым голосом, давала команды: «Ещё вот здесь… тут посильней, ага… хватит тут, дай перевернусь…»

Сеансы проходили, по настроению Клары, или в солярии на массажном столике, или непосредственно у неё в спальне, на кожаной кушетке. После очередного сеанса в спальне воскресным днём Ника осторожно спросила:

– Клара Агзамовна, а Ефим Борисович сегодня уже не приедет?

– А зачем он тебе? – отозвалась Клара после паузы.

Она лежала, ленивая и полусонная, на кушетке, в одних трусиках, подложив под голову подушечку. Небольшие, но округлые и выпуклые, словно дыньки, груди бесстыже топорщились темно-розовыми сосками. Ника давно привыкла к обнаженным женским телам, и тело Клары не вызывало у неё никакой особой реакции. Да, красивое и пропорциональное – если не считать изувеченной, в лодыжке, ноги. Но было в нем, одновременно, нечто ненатуральное – словно в искусно сделанной кукле. Клара действительно напоминала куклу: в основном – равнодушную, временами – злую.

– Он сказал, что должен со мной договор подписать.

– А что, не подписал ещё?.. Не переживай, когда-нибудь, да заедет.

Клара продолжала лежать с закрытыми глазами, не демонстрируя желания к общению, но и не проявляя раздражения. И Ника решила продлить разговор. Надо же как-то наводить мосты и укреплять контакты?

– Ефим Борисович сказал, что меня с испытательным сроком взяли.

– И что? По любому заплатим.

– Я не об этом. Хотела спросить – вам нравится, как я работаю?

Клара приоткрыла глаза:

– Что, хочешь у нас подольше задержаться?

Ника деликатно присела на край кушетки.

– Хотелось бы. Я старательная.

– Из-за денег старательная?

– Не только.

– Ишь ты-ы, – всё с той же ленивой интонацией протянула Клара, но лицо оживилось. – И ради чего ты ещё стараешься, старательная наша?

– Ради людей, – тихо и серьёзно произнесла Ника, быстро взглянув в глаза Клары и снова потупившись.

– Люди, это кто? Я, что ли? Или, может, Эйдус? – Клара называла мужа исключительно по фамилии.

– Зачем мне ваш муж? – с искренним недоумением отреагировала Ника.

– Что, не нравится? Старый и злой? – Клара засунула ладони под голову, в глазах – уже ни капли дремоты. С чего она так встрепенулась?

Ника в растерянности молчала, не зная, как ответить на резкий и откровенно провокационный вопрос. Кажется, опять влипла, подумала она. Интересно, кто кого разводит на откровенность? Я – её или она меня?

– Чего молчишь? Ты же у нас честная. Боишься сказать, что у меня старый и уродливый муж?

– А если и вправду боюсь?

Она не смотрела на Клару, а та молчала. Секунда, одна, вторая… Ника осторожно подняла взгляд. Клара улыбалась. Но не весело, а, скорее, озадаченно.

– Ладно, чёрт с ним, с Эйдусом. Значит, ты из-за меня стараешься? Только не говори, что я похожа на леди Годиву.

– Извините, это было неудачное сравнение, – почти шёпотом отозвалась Ника, водя ладонью по кожаной обшивке. Ей, наконец, удалось использовать «домашнюю заготовку». Но как оно повернётся?

– Что значит «неудачное»? – Клара снова отозвалась с запозданием. Ника, похоже, ставила её в тупик. Только бы не переборщить.

– У вас живая красота. А леди Годива… она же на картинке. Если бы я была художником…

Клара задумчиво поморгала, сосредотачиваясь. Потом протянула левую руку:

– Ну-ка, помоги присесть.

Подтянувшись при помощи Ники, она присела и выпрямила спину, продолжая держаться за Никину ладонь. Потом медленно заговорила:

– Когда мне было примерно столько лет, сколько тебе… я думала, что красота, это что-то вроде счастливого входного билета в мир сплошного кайфа… Меня даже рисовал… один художник… – Она взяла Нику свободной рукой за подбородок и слегка развернула его в свою сторону. – Точно, конопатая… Вот, не могу понять, то ли ты такая простушка, что дальше некуда, то ли, наоборот, хитрая, как лиса… Хотя ты, скорее, лисичка.

Лицо Клары находилось сантиметрах в тридцати, и Ника отчётливо разглядела светло-карюю, с желтизной, оболочку её суженных зрачков. Словно у рыси. Как бы не укусила! А у самой-то, между прочим, тоже конопушки. Тоже мне, «миска».

– Ладно. – Клара неожиданно свернула разговор и, продолжая держаться за руку Ники, медленно откинулась на спину. По лицу пробежала гримаса.

– Что с вами??? – Испуг получился неподдельным.

– Что-то спину тянуть начало. Мы когда последний раз укол ставили?

– Я ещё вам не ставила.

– Вот как? Это сколько я дней пропустила?.. Сегодня вечером поставишь, после ужина.

…Выйдя от Клары, Ника закрылась в ванной комнате, находившейся в конце коридора. Скинув халатик, ополоснулась по пояс холодной водой. Потом долго рассматривала себя в зеркале. Почему все сравнивают меня с лисой? – думала Ника. Ну, рыжая немного, и что? Неужели я ещё и кажусь хитрой, как лиса? Кажусь ли? Я давно уже научилась врать и хитрить. И, похоже, мне начинает это нравиться.

Сработало ведь с леди Годивой и художником. Не зря в Интернете торчала, нашла таки затерянную информацию о том, как молодая художница писала когда-то портрет Клары. Не бог весть что, но сработало. Клара уже не крысится, как при первом разговоре.

Где-то Ника читала, если при первой встрече вы назовёте дурнушку красавицей, она сочтёт это издевательством. Если вы повторите своё утверждение при второй встрече, она сочтёт это грубой лестью. А при третьей встрече уже воспримет данное утверждение, как должное. Иными словами, она вам поверит. Женская психология, блин.

Клара же и не дурнушка вовсе, даже невзирая на шрамы и хромоту. И тело в хорошем состоянии, подтянутое и упругое. Но она измучена болью и отношениями с мужем. И ещё чем-то…

– Куда будем ставить? – Ника стояла около Клары со шприцем в руке.

Клара на секунду задумалась.

– Давай в левое плечо.

Она лениво расстегнула пуговицы короткого шелкового халата и скинула его на кушетку, оставшись в розовых трусиках. Клара вообще не носила бюстгальтера и без халата сразу становилась похожей на обнажённую одалиску – тонкая ткань трусиков не столько скрывала, сколько, наоборот, подчёркивала все интимные прелести.

– Чёртов укол, – произнесла без выражения, когда Ника воткнула иглу.

– Извините. Больно?

– Да нет. Почти нежно. Это я так, про себя… Книги любишь читать?

– Что? – неожиданный вопрос застал Нику врасплох.

– По вечерам здесь чем занимаешься, пока не спишь? Телевизор смотришь?

– Иногда. Чаще музыку слушаю по «Айфону». И учебники читаю, я же учусь.

– Понятно. А обычные книжки?

– Раньше много читала. А в последнее время больше по специальности. Времени нет.

– Теперь будет. У Эйдуса в кабинете большая библиотека. Видела?

– Нет. Мне Раиса Маратовна сказала, что туда без разрешения заходить нельзя.

– Правильно сказала. Но сейчас мы туда сходим, и выберёшь что-нибудь, на ночь. – Увидев недоумение в глазах Ники, пояснила: – Сегодня у меня в комнате спать будешь. Если заскучаешь – книга пригодится… Я, знаешь, одна плохо засыпаю, кошмары мучают. Первые ночи не стала тебя беспокоить, думаю, пусть обживётся девочка.

Она так и сказала – девочка, отметила Ника. Что бы это значило? Проявление чувств? Или обычная фигура речи? Девочками многих называют. На панели тоже девочки.

…Кабинет Эйдуса размещался на первом этаже. Ника немного схитрила, сказав, что не видела библиотеки. В пятницу, когда приходящая горничная Ирина делала генеральную уборку, Ника заглянула в кабинет через открытую дверь. Ирина там как раз пылесосила, вот Ника и не сдержалась. Но лишь заглянула, так, чтобы не нарываться.

Она знала, что внутри дома везде установлены видеокамеры. Усков предупредил, что, как правило, внутреннее видеонаблюдение отключено. Охрана его включает только по распоряжению Эйдуса в те дни, когда в доме никого нет. Но такое случается очень редко. Вернее, два раза в год, когда Клару вывозят на курорт. В остальное время камеры отключены.

Оно и понятно. Зачем Эйдусу, чтобы охрана наблюдала за его полуголой женой? А то и голой? Ведь в спальне Клары тоже установлена видеокамера, как и в солярии.

«А если охранник сам включит камеры, из любопытства?» – спросила Ника.

«Не включит, – ответил Усков. – Для этого надо сначала замкнуть реле в кабинете Эйдуса, и только потом сигнал поступит в сторожку у ворот. Теоретически, конечно, можно исхитриться и, проникнув в кабинет, вывести сигнал на компьютер охраны. Только для чего? Наблюдать за голой Кларой себе дороже. Можно не только работы лишиться, но и глаз… Но ты будь осторожней. Мало ли что…»

Теперь у Ники появилась возможность оглядеться в домашнем кабинете политика. В вотчине, так сказать. Она зашла вслед за Кларой и остановилась у порога. Та-ак. Слева от входа кожаный диван с подушками. Напротив входа, почти от угла до угла, тянулись огромные витражи. По правую руку от двери, также почти до самого угла – книжные шкафы со стеклянными дверцами. Посредине кабинета, ближе к витражным окнам, стоял длинный и широкий, светло-коричневый стол. С правого, дальнего торца – кожаное кресло. За ним глухая стена с единственным украшением – габаритной картиной (примерно два метра на полтора – прикинула Ника) в шикарном золочёном багете. А на ней…

Ника, в ошеломлении, приоткрыла рот. В пятницу, заглянув в кабинет, она попросту не заметила картины, расположенной в дальнем углу. Тогда внимание Ники привлекло большое количество разнообразных часов, часть из которых стояла на столе, а часть висела на левой стене. Теперь же, при свете люстры, взгляд Ники почти сразу же уткнулся в картину. Вот это да!

– Ты чего? – небрежно спросила Клара. – Никогда столько книг не видела? Или часов? Так это Эйдус коллекционирует.

Но Ника смотрела на картину. На ней художник изобразил Клару. Она полулежала на тахте с распущенными волосами, полностью обнажённая. Одна нога подогнута, другая вытянута и откинута в сторону, словно специально открывая стороннему взгляду выпуклый лобок, покрытый тёмно-рыжими кудряшками. Полуопущенные ресницы вкупе с полуулыбкой создавали двойственное впечатление – девушка то ли дремала, то ли за кем-то лукаво подглядывала, делая вид, что спит.

Вот она, та самая картина, информацию о которой Ника нашла в Интернете. Странно, что Усков о ней ничего не сообщил. Хотя, возможно, просто не счёл это обстоятельство важным.

– Вот ты куда уставилась, – скучающим голосом заметила Клара. – Было дело, рисовала меня… одна начинающая художница. Правда, не успела полностью закончить, но тело, говорят, неплохо получилось. Художница хотела назвать её «Спящая Годива». Так что, взгляд у тебя намётан… Эйдус её никому не показывает, лишь сам любуется и смакует, как скупой рыцарь… Странно, почему она открыта.

Клара подошла к стене и нажала на какую-то кнопку за углом книжного шкафа. Снизу, от пола, вылез широкий экран-витраж и с тихим жужжанием закрыл всю правую стену до потолка.

– Считай, тебе повезло. Обычно она за экраном спрятана. Эйдус, наверное, забыл закрыть.

Врёшь ты всё, подумала Ника, ничего он не забыл. Если бы забыл, я бы её заметила в пятницу. Багет-то, вон как сверкает. Да и такую яркую красотку в натуральную величину, как не заметить? Это ты специально опустила экран перед тем, как меня сюда завести. Похвастаться решила…

Нарисовано и, вправду, здорово, да только вот никто не видит. Наверное, заходит сюда, когда Эйдуса нет, и смотрит на себя, молодую и красивую. И счастливую. Была же она когда-то счастливой? Сволочь этот Эйдус. Но что же всё-таки между ними произошло? Надо, видимо, что-то сказать, отреагировать?

– Если любуется, наверное, любит.

Глуповато. Но для такой наивной девчонки, как я, сойдёт.

– Что??? – Глаза Клары расширились. Рысь, чистая рысь, мелькнуло в голове у Ники.

– Я говорю… вы сказали, что ваш муж любуется на картину. Я подумала, раз любуется, значит, любит.

Клара прищурилась.

– Кого или чего любит?

В голосе прозвучала явная усмешка, и Ника рискнула подыграть.

– Картину точно любит. И образ. Возможно.

– Образ? – Клара сморгнула. – Ладно. Книги выбирай, Модильяни.

– У вас здесь столько книг… Жизни не хватит, чтобы прочитать.

– Когда я впервые увидела эту библиотеку, то подумала, примерно, то же самое… – Клара вздохнула. – Знаешь, до того как выйти замуж за Эйдуса, я почти не читала книг. За исключением тех, что приходилось вымучивать по школьной программе… Но затем… Жизнь – сложная штука…

– Мне кажется, что вы очень мужественная женщина. И сильная.

Клара смотрела серьёзно, даже напряжённо. Потом хмыкнула:

– Значит, я красивая, мужественная и сильная? А ещё похожа на леди Годиву… Пора начать записывать твои эпитеты, чтобы не забыть… Ладно, выбери себе книгу на ночь

– А по медицине тут есть?

– Не думаю. Возьми лучше какой-нибудь детектив…

Вызов от Клары поступил в двенадцатом часу ночи. Сначала замигала лампочка на стене, а через пару секунд раздался мелодичный звонок. Ника торчала в Интернете – читала статью о Модильяни. Раз Клара упомянула, значит, положение обязывает. Взяв со стола книгу Жапризо «Ловушка для Золушки», направилась в спальню Клары.

На стене почти неслышно бубнил телевизор. Шла передача из мира животных – легкомысленные мартышки раскачивались на лианах в тропическом лесу. Клара лежала на кровати. Увидев Нику, медленно повернулась на живот и распорядилась:

– Почешешь мне спину.

– Почесать?

– Угу. Что, мама в детстве никогда не чесала?

– Не помню.

– Я подскажу как. Где почешешь, где погладишь. Телевизор не выключай, пока я не засну.