Ярость 12. Мир К.
– Очень странно, что все мы боги, но люди в материальном мире называют Богом только тебя. Ты не находишь эту ситуацию забавной?
Мы играли в шахматы. Почему-то непроизвольно у нас сложилась традиция, что бог всегда играл белыми. Однажды он нелепо пошутил, что белый – это цвет добра, хотя по сути это не имеет никакого значения. Он ухмыльнулся:
– Честно говоря, меня это мало волнует. Мне показалось, или я услышал зависть в твоём голосе?
Он сделал первый ход пешкой на Е4.
– Завидую? Серьёзно? Значит, я по-твоему настолько жалок, чтобы иметь возможность чему-либо завидовать?
Я, не думая, инстинктивно передвинул черную пешку на Е5.
– Я этого не говорил, ты сам об этом подумал. В бою, как и в жизни, истинно сильный стремится сохранить равновесие. Я бы на твоём месте сконцентрировался на игре.
Он ловко переместил коня на F3.
– Всех игр не выиграть даже тебе, не так ли?
– Даже боги проигрывают, таков уж замысел колеса путей. Мир перестал бы работать, если бы в нём жили только те, кто способен вечно побеждать.
– Но ведь некоторые это делают чаще, чем остальные.
Я поставил черного коня на C6.
– Эх, мне бы такую веру в свои принципы, как у тебя.
– Разве ты стал терять свою веру?
– Нет, вот только у нас разные способы доставки её живым. Ты говоришь им, что вера в тебя истинна и неоспорима, я же даю им свободу познать все веры, чтобы ко мне пришли сами.
Он передвинул слона на С4.
– Ты интересно разбрасываешься словами, всевышний и великий оратор. Но разве в колесе путей, о котором ты упомянул ранее, может быть какая-то истина, и всё начинается заново и заново?
– В колесе путей есть мы. Мы хотим видеть смысл, значит нам и суждено его создавать, в этом и есть план. В этом и суть тысячи поколений.
– Забавно, своим ученикам ты тоже об этом говоришь?
Бог улыбнулся.
– Только тем, кто имеет в себе храбрость услышать. Наш мир можно сравнись с зеркалом.
– С зеркалом? Разве?
– Да, мир возвращает тебе твоё же изображение. И он будет улыбаться вместе с тобой, если ты будешь улыбаться ему.
– Как же давно я не улыбался.
Я подвинул черную пешку на D6.
– Даже и не пробуй, боюсь, тебе это может понравиться.
Он меня рассмешил, я искренне засмеялся.
– Боишься нарушить равновесие?
– А разве оно уже давно не нарушено?
– Как по мне, мы трудимся на славу. По крайней мере, духи и живые чувствуют себя замечательно. Не знаю, как тебе, друг, но мне уже давно никто не жаловался.
– Разве ты способен их выслушать?
– А вот сейчас было обидно. Ты меня недооцениваешь. Я много на что способен.
Он глубоко задумался, то ли над моими словами, то ли над следующим ходом.
– Как идут дела с преемником?
– А тебе, как всегда, всё и обо всём нужно знать.
– Ты ведь знаешь, что я могу узнать это и без твоего участия, так что лучше расскажи сам.
– Понемногу, есть у меня один парень на примете.
– Тихон.
– Да, Тихон.
он переместил белого коня на С3.
– А как же Хеён?
Я вспомнил о черной душе Хеён. За годы, которые она провела вместе со мной в «Мире К», она стала мне практически как дочь.
– А что Хеён?
– Ты сколько лет с ней возился, и всё зря?
– Почему зря. В этом мире для каждого есть своё место. Её душа слишком темная чтобы быть дьяволом, это нарушит всё равновесие, которое мы с тобой строили вечность, я не могу позволить ей этого сделать.
Вспоминая Хёен, Бог заулыбался.
– Она та ещё бунтарка. Мне даже казалось, что ты её иногда побаиваешься.
– Побаиваюсь? До такого уровня ей никогда не дорасти. Ей никогда не стать дьяволом, и это моё решение. Я не скрывал никогда это от неё, и даже если бы мне этого хотелось, ты же знаешь, что она уже не сможет выполнить пророчество из-за смерти родителей.
– Забрать жизнь у того, кто тебе её дал.
– Именно.
– Поэтому ты так привязался к ней? Зная, что она не сможет занять твоё место?
– Не только поэтому, но я не буду врать тебе, что это одна из причин.
Черный слон на G4.
– Думаешь, твой парень справиться?
– Не знаю, он напоминает меня в юности. С виду робкий, но есть у него внутри естькое-то.
– И что же это?
– Способность идти к своей цели по головам.
– Хладнокровность?
– Она самая.
– Хеён будет в бешенстве, узнав о нём.
– Решения тут принимаю я. Ей придется смириться.
– Я буду скучать за тобой, когда ты уйдешь на покой.
– Даже Боги не вечны.
– Аминь.
– А как насчёт тебя? Ты ещё не собираешься на покой?
– Я и так нахожусь в состоянии покоя.
– Разве?
– Не сомневайся в этом.
Белый конь на Е5.Он забрал мою пешку, я решил действовать более радикально.
– Откуда в тебе сколько настойчивости?
– Разве это настойчивость -смириться с тем, что я должен делать то, что делаю?
– Мне кажется, да, это она и есть.
– Да брось ты, настойчивость -это делать то, что тебе не нравится делать.
Слон на D1, я забрал его ферзя. Бог взглянул на мой ход с недоумением.
– Ты ходишь слишком радикально.
– Разве?
– Вместо того чтобы думать на два шага вперёд, ты думаешь о том, как уничтожить своего соперника здесь и сейчас.
– Ну, раньше меня такая тактика спасала.
– Она никогда не спасала тебя, а лишь заводила в тупик.
– Отличие между нами в том, что я больше делаю, чем думаю.
– Может, оно и к лучшему. Мудрости может придавать лишь поражение.
– Вот только каждую из мудростей можно по-разному трактовать.
Бог сиял от добра и любви. Я уважал его как сущность, вот только не мог понять в большинстве моментов. Как по мне, его философия была деструктивной для общества и непрогрессивной. Тот, кто стал идти за Богом, стал существовать вне материальном мире при живом теле. Как по мне, каждый этап жизни надо проходить полноценно. Перепрыгивая ступеньки, понимаясь по лестнице в гору – значит, подвергать себя вероятности скатиться с неё вниз. Он сказал мне:
– Одна из ступеней мудрости – это внимательность. Чего же ты перестал видеть элементарное прямо перед собой?
– Возможно, потому что элементарное меня больше не интересует?
– А как по мне, чем проще, тем лучше.
– Ко всему простому со временем теряется азарт.
Он засмеялся.
– Это значит, что в твоей жизни слишком много сложного.
– Нет ничего сложнее, чем жизнь.
– Но одновременно, нет ничего и проще. И когда же?
– Что когда?
– Мы увидимся с тобой в последний раз.
– Ты ведь почувствуешь, когда я уйду из «Мира К».
– Почувствую, и ты даже не зайдешь попрощаться?
– К чему богам человеческие формальности? Мы ведь с тобой уже далеко не подростки для таких сентиментальностей.
– Я всегда считал это элементарной вежливостью.
– Разве дьявол должен быть вежливым?
– Даже дьявол имеет свободу быть тем, кем он захочет.
Белый слон на F7. Он забрал мою пешку. Это был шах, игра развивалась слишком быстро. Я посмотрел ему в глаза, он со светлой улыбкой пожал плечами, как будто намекая жестом, что он не виноват в моём поражении.
– Вот так, значит?
– Спасай короля, другого выхода нет.
– Ты заговорил мне зубы, игра пошла своим чередом.
– Нужно иметь в себе мужество проиграть.
– Победители рано или поздно всегда проигрывают свою победу. Надеюсь, ты не считаешь себя исключением?
– Пока что у меня нет вдохновения считать себя победителем.
Черный король на Е7.
– Кажется, ты не оставил мне выбора.
Он переставил своего кона на D5.
– Шах и мат, друг.
Я посмотрел на шахматную доску, чтобы убедиться, что он действительно прав, и выхода из этого положения у меня реально не было.
– Да уж, в этот раз я потерял бдительность.
– Как и во многие предыдущие.
– Но это ведь не значит, что я плохой игрок.
– Я ни в коем случае не имел в виду чего-то такого, просто сегодня не твой день.
– Да уж, с этим трудно не согласиться.
Мы встали из-за стола и пожали друг другу руки, выражая уважение и солидарность.
– Когда сыграем в следующий раз?
– Как насчёт партии в домино? Шахматы – это не моё.
– Во что угодно, только не в карты.
– Мне нравится этот настрой, договорились.
Он ласково мне улыбался.
– Кажется, сегодня ты невероятно популярен. Тебя ждёт много гостей.
– Ты льстишь мне, тут только ты и я.
Он поклонился мне в знак уважения и исчез. Я чувствовал, что что-то не так. Чувствовал, как души существ в «Мире К» стала обволакивать тьма. Обычно подобное чувство никогда не обманывало меня, и оно значило, что набирается ярость. Я тут же отсёк её, не желая, чтобы она испортила мне этот замечательный день.
Я подумал о Тихоне, точнее о том, справляется ли он с моими указаниями. Кажется, мне нужно было его ещё многому научить, вот только я всегда считал, что лучший учитель – это жизненный опыт, и вместо того, чтобы говорить человеку буквально, лучше подталкивать его к тому опыту, который его научит самостоятельно.
Я чувствовал это. Тьма сгущалась, это чувство я не смог бы уже спутать ни с чем.
Обернувшись, я увидел за своей спиной Хеён. Она сидела в позе лотоса и смотрела на меня волчьим взглядом.
– Псайко, старый ублюдок, ты ни на секунду не постарел.
– Хеён? Какого хрена? Что ты тут делаешь?
После того как родители Хеён пытались эмигрировать в большой город для поиска лучшей судьбы и попали в автокатастрофу, Хеён пролежала несколько лет в коме, до того как один вампир не сжалился над ней и обратил, чтобы сделать её своей наследницей.
– Решила зайти к тебе в гости. Ты что, мне не рад?
– Рад, конечно. Это неожиданность для меня. Как там город?
– Волнуешься за своё детище?
– Почему бы и нет?
– За меня ты так не волнуешься.
Как так вышло, что из робкой и стеснительной девчонки, которая боялась даже своей тени, я смог воспитать абсолютное зло…
– Хеён, детка, уж слишком я соскучился, чтобы обсуждать такие глупости. Задам вопрос ещё раз, как там город?
Она поднялась на ноги и взяла меня под руку.
– Нормально город. Люди суетятся, бегают по своим делам, хотят заработать побольше денег. Вампиры крепчают. А церковь… Ты ведь и сам знаешь, что церковь.
– Вампиры крепчают, с чего бы вдруг?
– С того, что теперь я глава клана.
– Ты? А что случилось с Кимом?
– Не делай вид, что ты не в курсе.
– Ты изменилась, Хеён. Твоя душа стала ещё чернее.
– Время идёт. В мире не может быть чего-либо без перемен. А вот твоя душа практически не изменилась. Чем ты тут занимаешься без меня?
– Я? Да всё, как и раньше… Управляю миром.
– Не скучно?
– Может, иногда, но ведь кто, если не я?
– А разве претендентов нет?
Я задумался, что ей ответить. С каждым дням на моих глазах она становилась всё хитрее.
– Сейчас я не хочу об этом говорить. Лучше расскажи мне, что происходит в городе.
Мы переместились в светлый парк и шли по алее, Хеён держала меня под руку.
– В городе всё, как и прежде, стало меньше зла.
– Неужели?
– Да, люди чувствуют себя в безопасности. Они безопасно грешат, безопасно делают свою работу, безопасно тратят свои честно заработанные деньги.
– Прямо уж все стали такими правильными?
– Не все, но большинству этот образ жизни подходит. Людям нравятся правила, которые нельзя нарушать, а ещё им нравится, когда судят тех людей, которые эти правила нарушают. Месть всегда была исключением из правил. Мы остановились, чтобы посмотреть на озеро, в котором плавали лебеди.
– Да уж, не первое тысячелетие месть правит обществом.
Я вспомнил о гигантском мегаполисе, который носил моё имя. О том мегаполисе, который был будто живой организм, который поедал своих же детей, а электричество по его жилам текло, будто кровь.
– Корпорации с каждым днём становятся всё сильнее. Они нравятся людям, люди чувствуют из-за них уверенность в себе, а именно поэтому хотят присоединиться к ним.
– Люди чувствуют себя уверенными из-за корпораций, или из-за денег, которые они им могут подарить?
– Кажется, что каждый из живых хочет чувствовать себя частью чего-то великого, это ведь твои слова, не так ли?
– За эти годы, я многого тебе наговорил, Хеён. Вопрос только в том, что ты слышишь только то, что хочешь от меня услышать.
– Не драматизируй.
– Как дела у клана?
Услышав мой вопрос, Хеён сморщилась, будто учуяла неприятный запах.
– Одни слабаки и трусы. За годы, когда Ким был у руля, мы стали вести себя как корпоративные крысы. Каждый думает лишь о своей заднице и о том, как бы не потерять своё теплое кресло в уютном кабинете на высоких этажах.
– И ты думаешь всё это изменить?
– И я думаю всё это изменить.
Хеён указала пальцем на фургончик с мороженым, она любила мороженое.
– И как же, если не секрет?
– Для того чтобы построить что-то фундаментально новое, нужно до основания разрушить старое. Старое никогда не уживётся с новым, у них всегда будет конфликт. Кому-то придётся уступить место, а новое побеждает всегда.
– Всегда?
– Практически всегда.
Продавец мороженного был толстый улыбчивый мужчина среднего возраста. Хёен внимательно высматривала, какой вкус она бы хотела взять, я дал ей совет:
– Если ты не можешь выбрать, какой вкус ты хочешь, то почему бы не взять три разных одновременно.
– Три это много.
– Тогда бери шоколадный, точно не прогадаешь.
– Банально.
– А что может быть не банально? Это ведь просто мороженое.
Она показала пальцем продавцу на контейнер с мороженным со вкусом зелёного чая, он улыбнулся и кивнул.
Хеён обернулась и заглянула мне в глаза.
– Шоколад слишком сладкий. Не люблю себя баловать.
– Без этого иногда никак.
Мы подняли головы и посмотрели на нежно-синее небо, на котором медленно плыли одинокие тучи.
– Знаешь, Псайко, люди и тучи похожи.
– Правда? И чем же?
– Одни из них большие и грозные, вторые маленькие и невинные. Вот только всех их объединяет одно. Какими бы они с виду не были, все они бесследно исчезнут.
– Ничего не вечно, кроме начала и конца.
– Помнишь, ты мне рассказывал ту историю? О том, как сотворился мир. Это было очень давно. Расскажи мне её ещё раз.
– Ты ведь слышала её тысячу раз.
– Хочу услышать тысяча первый. Разве тебе сложно?
Мы не могли оторвать взгляд от плывущих туч.
– До начала времён… Ещё до того, как кто-то мог даже себе вообразить, что время может существовать, с немыслимой яростью в «Мире К» боролись боги, чьи конечности были созданы вечным колесом путей, чтобы поделить мир на любовь и ярость. Из искр от ударов их оружия появились человеческие души, которые заселили материальный мир. Обнаружив это, боги узнали, что бой должен продолжаться всегда, и у каждого убитого бога перед смертью была одна и та же мысль. Всё так, как должно быть. Всё идеально и не имеет ничего лишнего. Когда ты была ребёнком, ты обожала эту легенду.
– Я люблю её и сейчас.
– Вот только ты видишь её по-другому.
– Ты думаешь, я способна отыскать смысл в чем-либо?
– А разве нет?
– Во всём этом есть смысл.
– Пока ты жива, твой смысл един. Быть не единственной, кто встретился с бездной, и не поддаться ей.
– Как же я за тобой соскучилась, Дьявол.
– Я научил тебя всему, что тебе нужно. Теперь у тебя своя жизнь.
Она оторвала взгляд от облаков и с грустью посмотрела вперёд.
– Теперь у меня своя жизнь.
Мы пошли дальше по аллее, я продолжил.
– Я помню, ты любила театр, когда была маленькой.
Хеён ухмыльнулась.
– Тогда я ещё не открыла для себя смешные видео с котами в интернете.
– Значит, теперь ты этим занимаешься?
– У каждого есть свои слабости. Скоро ведь всего этого не будет. Скоро всё будет по-другому.
– Лучше или хуже?
– Всегда найдётся человек, который возглавит новый мир, и для него он будет лучшим.
– После рождения человеку дают возможность отстаивать свою вымышленную личность. Они готовы с яростью защищать её. Пол, страна, язык, город, имя. За любую из вымышленных личностей живые готовы умереть.
– А насколько вымышленные мы сами?
– Достаточно, чтобы не верить ни единому слову.
Мы остановились возле столиков, где пенсионеры играли в шахматы. Я взглянул на Хеён.
– Может партию?
– Не сейчас, я ведь не на долго к тебе заглянула.
– Вот так разочарование.
– Не переживай, я попытаюсь тебе быстро наскучить.
– Не думаю, что у тебя получится.
– Почему духи в «Мире К» так сильно тебя боятся?
– Потому что я хочу, чтобы они так делали. Чтобы всё работало, как сложенный механизм, должна быть иерархия.
– Но боятся тебя в основном те, кто никогда с тобой не встречался.
– Может, оно и к лучшему.
– Разве дьявол должен быть страшным, а не мудрым?
– Всё, что должен делать дьявол – это соблюдать равновесие, а какими методами, не важно. Я имею возможность уничтожить каждого из духов или каждого из живых. Они боятся не меня, они бояться потерять себя.
– И так было всегда?
– И так всегда будет.
– Корпорации в городе не дремлют. Скоро будет три реальности. Материальная, «Мир К» и киберреальность?
– Ты даже не представляешь, сколько реальностей существует. Вопрос не в их количестве, вопрос в том, что они существуют в некой иерархии. От главной к самой примитивной. Киберреальность может расширить возможности человека, но смысл останется прежним. Он будет существовать в ней по фундаментальным правилам своего мира.
– Зачем они разрабатывают этот проект? Разве это прибыльно?
– Прибыльно всё, что можно продать. Вопрос только в том, как это сделать.
– Технологии становятся всё мудрее, ты не боишься потерять свою власть? Как по мне, ты уже не контролируешь процесс.
– Я этот процесс создал. Этот процесс и есть моя власть.
Она доела мороженное и выбросила вафельный стаканчик в урну.
– Как по мне, лучше бы их не было. Всё зайдёт слишком далеко, если не начать всё сначала.
– Если начать всё с начала, то придётся проделать тот же путь, чтобы прийти к тому же выводу. Бессмысленно. Такова задумка. Это не изменить.
– Как по мне, изменить можно всё.
– Даже дьявол в некотором роде пешка. Задум всесилен. Мир живёт по его правилам.
– Как-то ты мне сказал, что правила диктует тот, кто сильнее.
– Над некоторыми правилами бессильны даже те, кто имеет абсолютную власть, Хеён.
– Я в это не верю.
– Именно поэтому твоя душа полна ярости.
Я нырнул в свою память и вспомнил былые времена. Хеён оказалась в коме после автокатастрофы практически ребёнком, который не приспособлен к миру. Её родители любили её и гиперопекали. Когда я обнаружил её в «Мире К», она была похожа скорее на потерянного щенка, чем на ту, кем является сейчас. Она просто увязалась за мной и ходила по пятам.
Может быть, она приняла всё это за вечный сон, который она видит из-за наркоза. Может быть она сделала свой выбор осознанно и не стала бы ничего менять. Но в одном я уверен точно. После того как она потеряла всё, она не боялась смерти и не воспринимала её как данность, она наоборот её ждала. Ждала, как люди ждут автобус на остановке. Будто во всей этой истории есть логическая развязка, вот только с каждой потерей мы приобретаем. И по некой случайности Хеён приобрела новую семью. Она стала вампиром.
– Моя душа не насколько яростна, как хотелось бы.
– Это качество тебе не нужно.
– А какое тогда нужно?
– Ты ведь и сама знаешь. Тебе стоило бы многому поучиться у Кима.
Когда я произнёс его имя, по её телу прошли мурашки. Я чувствовал тревогу внутри неё. Ким был ей будто отец. Он любил её так же сильно, как люблю её я.
– Может быть и стоило бы, но его больше нет.
– Он будет жив, пока память о нём жива.
– Город перемалывает и поедает живых так быстро, что люди успевают забыть про них в течении часа. Кажется, мне просто нужно смириться.
– В любом случае, у тебя нет другого выхода.
Потеря близкого человека – это всегда удар, который невероятно сложно выдержать. Однажды, когда я был ещё живым, один из монахов привел мне пример, как этот удар можно пережить. Он сказал мне: «Этого человека больше нет. Какой бы сильный удар для тебя это не несло, ты не в состоянии что-либо изменить. Время лечит, а время со смирением лечит вдвойне быстрее. Представь, что ты умер сам и у тебя началась новая жизнь. Чем ты в ней займёшься? Будешь налаживать её или пытаться вспоминать старую? Какой из этих двух поступков даст тебе больше воли к жизни?».
Когда становишься бессмертным, ты не воспринимаешь смерть столь же серьёзно. Как человек не воспринимает смерть комара, которого он прихлопнул на своей руке. Но когда ты ещё смертен, лучше об этом вовсе перестать размышлять.
Мы присели на лавочку, Хеён сказала мне:
– Тут спокойно.
Я согласился с ней.
– Да, спокойно.
– Вот только кому нужно это спокойствие?
– Разве у тебя не желания отдохнуть от города?
– Иногда я боюсь, что этого города мне может стать даже мало.
– Это невозможно, тот мегаполис, в котором находится твоё тело, необъятный.
– Разве не может стать мало необъятного?
– Может, но тогда проблема не в городе, а в самом человеке. Он несчастлив.
– Думаешь, они ещё остались?
– Кто «они»?
– Счастливые люди.
– Странно услышать это от дьявола, но я уверен, что да.
– Я о таких людях только слышала мифы или читала в книгах. Каждый вынашивает в себе свою боль, которая так и норовит разорваться изнутри.
– Может, ты просто не там их ищешь?
– Может быть.
Хеён зевала, я чувствовал, что это место вызывало у неё скуку, и я знал, что сможет её развеселить. Я знал точно, к чему она неравнодушна. Она закрыла глаза, а когда открыла их увидела, что на ней хакама, под звуки ударов бамбуковых мечей она с улыбкой затянула свой пояс плотнее.
Мы оказались в зале для Кэндо, забитом людьми, в середине которого яростно сражались два бойца.
Эти соревнования были явно не для любителей, ловкость и хитрость бойцов были видны невооруженным взглядом. Хеён смотрела на них будто под гипнозом, будто она совсем потеряла связь с действительностью. Я знал, что она делает. Она изучала движения и тактику тех, кто стоял в середине зала и держал в руках Синай.
Шаг в лево, шаг в право, рубящий удар.
Шаг в лево, шаг в право, колющий удар.
Судья только и успевал поднимать флажки, объявляя победителей поединка. Но один из бойцов особенно заинтересовал Хеён. Казалось, он был непобедим. Его бамбуковый меч был быстрым, словно молния. Как только противник пытался нанести ему удар, он тут же уклонялся от него и молниеносно побеждал колющим ударом. Его техника и движения были ей незнакомы, она пыталась понять его тактику, его логику, но логики в этом никакой не было. Тот, кто надел на себя мэн, играл грязно. Явно самоучка, я не видел корней ни одной из знакомых мне школ кэндо.
Я посмотрел на Хеён.
– Кажется, этот боец достойный противник, не правда ли?
– Я пытаюсь понять её тактику.
Я ухмыльнулся.
– Её?
– Разве ты не видишь, что это девушка?
Боец вышел из поединка и снял с себя мэн, а после повязку с головы, из которой выпали густые рыжие волосы.
– Вот так сюрприз, не правда ли?
– Она самоучка.
– С чего ты взяла?
– Её движения хаотичны, в них нет логики. Её соперники пытаются её прочитать, предсказать её следующий шаг. Она побеждает потому, что они дерутся с ней головой, а не сердцем.
– Хммм, забавно. А она, следовательно, побеждает потому, что дерётся сердцем, а не головой?
– Верно.
– Знаешь, может быть она и неправа. Это ведь спорт, а не уличная драка.
Хеён прищурилась, глядя на соперницу.
– Она права. Прав тот, кто побеждает. Всегда.
Вышли следующие бойцы, турнир продолжался. Хеён с восхищением наблюдала за ними, будто ребёнок, которому первый раз в жизни показали на экране мультфильмы.
Некоторые бои заканчивались в пару движений, некоторые были более насыщенными и зрелищными, но ни одна из схваток не длилась больше минуты. Опять вышла рыжеволосая девушка, соперница Хеён. Я посмотрел на неё.
– Ну и чего же от неё ждать?
Она сверлила её взглядом.
– Того, что и прежде. Непредсказуемость, это уже предсказуемо.
– Интересно. Думаешь, ты с ней справилась бы?
– Я справлюсь с любым, кто осмелится кинуть мне вызов.
– Ого, вижу, с самооценкой у тебя всё в порядке, вот только она тебе вредит. Сколько поражений я встречал за свою жизнь от того, кто по своей глупости недооценил своего соперника.
– Это не про меня.
– Думаешь, они так не считали?
Хеён замолчала и стала наблюдать за боем. Она была тонким эмпатом, я знал, что она чувствует эмоции людей на запах. Это помогало ей найти их болевые точки, на которые она не стеснялась давить. От соперника рыжеволосой пахло страхом. Бой ещё на начался, а уже было ясно, кто проиграет. Проигрывает тот, кто заранее готов смириться с поражением. Бой. Я видел, как она играется с ним. Кажется, ей было забавно. Её ловкость была непревзойдённой.
Замах, шах назад. Соперник промахивается, она цинично бьет его по лбу, чтобы унизить и показать своё превосходство. Победа. Судья понимает флажок, зал аплодирует.
Судья вызывает Хеён в круг, она вопросительно на меня смотрит, я ухмыляюсь.
– Ну, а чего ты хотела? Вот она, твоя возможность себя проявить.
Она молча встаёт со своего места и идёт надевать экипировку. Хеён выходит в поле, начинается бой. Она ждёт, пока противник сделает первые шаги, пытается её читать, и это происходит. Рыжеволосая девушка агрессивно наступает, бамбуковые мечи лязгают так сильно, что звук от них бьёт по ушам.
Они идут на ровне, я чувствую, как Хеён это злит. Хеён делает стремительный колющий удар, но её соперница уходит от него и делает ей подножку. Зал завыл, Хеён чуть не вылетела с поля. Сучка играет грязно, она явно не хочет проигрывать.
Хеён выпрямляет спину и берет синай двумя руками. Она следит за соперницей, та наступает, но Хеён уворачивается, бьет рукояткой синая ей в голову, а потом хватает за предплечье и бросает через бедро. Зал завыл от возмущения, судья выбегает в поле и что-то злостно кричит Хеён.
Это дисквалификация. Под злобные крики зала Хеён снимает экипировку и садится обратно возле меня. Теперь я смотрю на неё вопросительным взглядом, но она делает вид, что меня не замечает.
– Ну и зачем?
Она молчит, я спрашиваю ещё раз.
– Зачем? Неужели ты насколько боялась ей проиграть?
Хеён смотрит перед собой.
– Я просто решила проучить эту сучку. Она ведь считает себя победительницей, считает себя лучшей. Но Кэндо это всего лишь игра, в жизни, в отличии от Кэндо, нет никаких правил.
– Тебя дисквалифицировали. Проиграла ты.
– Я так не думаю. Я уложила её на лопатки. Она знает, кто из нас двоих сильнее. Победителей не судят.
– Ещё как судят.
– Не судят.
– Тогда почему ты здесь, а не на поле?
Хеён демонстративно цокнула языком и закатила глаза, мы продолжали наблюдать за турниром. В моей голове стал созревать план, как вырваться из «Мира К». План, как закончить свою партию. Хеён должна была знать об этом, вот только я не знал, как ей сказать.
Она молчала, говорил я.
– Знаешь, я ведь тоже не вечный.
Она посмотрела на меня непонимающим взглядом.
– К чему ты это?
– Да так, просто даю тебе пищу для размышлений.
– Прозвучало это как минимум странно.
– Разве ты сама об этом не задумывалась?
– Что может быть более вечным, чем дьявол?
Я задумался сам.
– Бог.
Хеён ухмыльнулась.
– Ну и где же он, этот Бог?
– Не знаю. Наверное, делает какие-то свои божьи дела.
– Как по мне, он не особо продуктивен.
– Никто не ценит его работу.
– Было бы за что.
Я щелкнул пальцами, мы перенеслись в пафосный ресторан. В таком ресторане предпочли сидеть снобы и другие люди, которые считали себя элитой общества. Официант с тоненькими усиками наливал нам в бокалы красное вино. Хеён сидела в вечернем платье. Я знал, как она ненавидит такие заведения и я знал, как она ненавидит вечерние платья. Я с ухмылкой на неё посмотрел.
– Выпьем?
Хеён отказалась.
– Что мы тут делаем?
– Перед тем как ты уйдёшь, я бы хотел сказать тебе что-то важное.
– И для этого было обязательно надевать эти нелепые наряды?
– Как по мне, выглядит достаточно официально.
– Как по мне, мы выглядим как планктон из корпораций.
– Не будь такой негативной, наслаждайся моментом.
Нам подали тарталетки с закусками.
– Ты что ты хотел мне сказать?
– Не спеши, у нас пока ещё есть время.
Я пробовал тарталетки, у каждой из них был особый изысканный вкус. Хёен в этом месте чувствовала себя неловко.
– Почему людям нравится это?
– Что именно?
– Такие места.
– Наверное, им нравится, когда их обслуживают, нравится чувствовать свое превосходство. Она огляделась.
– Все они выглядят жалко.
– Прямо таки жалко?
– Разве есть слово, которое может их ещё лучше описать?
– Они выглядят… Забавно?
– Нет, Псайко, далеко не забавно. Это слово ни к чему.
– Весело?
– Вообще не туда.
– Ну тогда не знаю, что предложить.
– Жалко, они выглядят жалко.
– Тебе лишь бы придраться. Тарталетку?
Она посмотрела на меня с презрением.
– Нет, спасибо.
– Зря. Как по мне, очень достойно.
– Может, перейдём к делу?
– К какому делу?
– О чём ты хотел со мной поговорить?
Я уже не видел смысла от неё что-либо скрывать.
– В общем, у меня есть преемник. Он займёт моё место, когда я уйду на покой. Ты должна охранять его безопасность. Но ты тоже не останешься без награды, тебе достанется город…