Теперь мне совсем не хотелось плакать. Я рассматривала лезвие отцовского ножа, покрытое ещё теплой кровью. Моё сердце стучало отчетливо, как ускорившиеся куранты, и я в этот момент ощущала собственную пульсирующую кровь в тонких венах, которая умоляла меня выпустить её поскорей наружу.