– Никогда не…
Он резко схватил меня за шею своей огромной шершавой рукой, словно одел на меня петлю и туго затянул её, а я, беспомощно сопротивляясь, начала терять над собой контроль. Адреналин ускорил мою кровь, и чувствуя серьёзную опасность, я повиновалась своим подсознательным, звериным рефлексам
– …со мной, – закончила я свою логически бессвязную мысль вслух.
Его рука тут же ослабила свою хватку на моей шее. Он сначала слегка попятился, затем медленно начал оседать, пытаясь остановить струящуюся кровь из горла и хрипя. Он смотрел на меня напуганными глазами взглядом поверженной жертвы, и его огромные ладони, испачканные кровью, заметно дрожали. Его спесь и маниакальность тут же исчезли, а я осознала лёгкость, с которой можно решать все свои жизненные проблемы.
Косой, увидев такой расклад, побежал что есть силы в сторону гаражей, а я дёрнулась к подъезду с открытым ножом в руке, и через несколько секунд уже была в доме. Моё сердце вырывалось из груди, и я задыхалась, то ли от страха, то ли от подъездной вони.
В спешке, быстро преодолев шесть этажей пешком по лестнице, я открыла дверь квартиры и забежала в прихожую.
– Где ты так долго шлялась? – непротрезвевшая мать уставилась на меня как баран, до сих пор оставшись обутой в один сапог– у тебя кровь на куртке! Ты…
Я устала слушать наставления и порицания этих безвольных, аморфных тел; мне надоело постоянно чувствовать себя униженной, быть жертвой чужих комплексов и маний. Совершенно не сопротивляясь, я просто повторно отдалась собственному рефлекторному подсознанию.
Мать хрипела гораздо тише, чем лысый тип у подъезда, а её кровь при свете лампочки в корридоре казалась яркой. Я чувствовала, как в воздухе запах крови смешивается с перегаром матери, и меня тошнило. Она упала на пол, корчась и сжимая шею руками, но мне уже было всё равно.