– Слушай, – спросил как-то Станислав, – а ты слышала о том, как один наш решил пересадить голову свою на другое туловище? И иностранец какой-то сказал: «Я это сделаю». Что ты можешь сказать?

– А что, технически это сделать можно. У нас такие наработки с тридцатых годов. Ты слышал о докторе Демихове? Так он ещё до войны демонстрировал, как голову пересаживать собаке. Экспериментов десять делал. И головы пересаживал самые разные: и от маленьких собак, и от больших. То есть тогда, до Великой Отечественной войны, технически это было возможно. Посмотри в Интернете, там может быть даже кинокадры найдешь с Демиховым.

– То есть технически это можно?

Она кивнула головой, подтверждая это.

– А почему тогда поднялся такой вой в прессе? – уточнял он у неё.

– Да спрашивают не тех, – ответила она, пережевывая кусок мяса. – Сейчас в сосудистой хирургии, там и шовник, и нитки синтетические, рассасывающие. А этот профессор Демихов в своё время пришивал, наверное, нитками натуральными, такими как пуговицы пришиваем. Потом сейчас специальность анестезиология самостоятельная, а во времена Демихова и наркоза не было. Потом тогда ещё плохо разработана теория гемостаза, то есть свёртываемости крови. В те времена только наш земляк открыл лабораторию переливания крови.

– Это кто?

– Богданов, был такой учёный.

– Слушай, но ты же просто терапевт. Откуда все это знаешь? – посмотрел он на неё недоверчиво.

– Учились всё-таки на медфаке. А там и историю, и физику, и психику нужно учить, чтобы кругозор большой был. А потом на каждом курсе были учебные кружки, и можно было ходить. Кто куда хотел. А эти кружки, как правило, все они пересекаются.

На научные конференции нас отправляли, мы слушали самые передовые доклады. А там и история и статистки, и проблемы которые ни в учебниках, ни в Интернете не скажут. А там, в научных спорах слушаешь и впитываешь все это. Например, сшивать нерв и спинной мозг уже не обязательно, достаточно поместить концы нерва в полую муфту и нерв будет прорастать. А что такое спинной мозга, это большой периферический нерв. Его можно пересечь, и поместить в полую трубку, и в этой трубке он прорастет в периферический конец. Полую трубку делают, например, из вены, или из твёрдой мозговой оболочки или из просверленной кости. Только вот насколько мне сейчас известно. Нервная ткань сильно отекает, и с отеком никак пока не справились. Отек мешает регенерации. Американцы, например, для снятия отёка и направленного проста регенерирующих отростков применяют магнитную индукцию. Наши же вообще предложили магнит в виде стержня в эту муфту вставлять и индукцию постоянно генерировать. Под влияние этого отростки нервные растут в строго определенном направлении. И отека меньше.

– А почему раньше этого не делали?

– Да откуда я знаю. У нас много чего не делают в медицине. И много чего хорошего забыли. А сейчас вообще нашу медицину душат и твои коллеги охотятся за нами, как за врагами народа. Например, застопорился Сахарный Диабет. Сколько людей страдает. Установили, что это недостаток инсулина. А причины, приводящие к этому, сейчас никто не изучает, хотя по двести диссертаций в год, наверное, защищают по сахарному диабету. … А ваши за нами охотятся, за нами, как за врагами народа.

– Это ты о чём?

– Зарплату не платят нам, а твои коллеги за взятки нас арестовывают.

– Ой, мы так с тобой сейчас вообще до драки дойдем. Давай этот гнилой вопрос прекратим обсуждать.

– Почему гнилой. Это для Вас, силовиков, провоцировать нас можно. А потом к нам! Помогите! – сказала ему Елена.

– То есть я хочу уточнить, это не … Что, можно пересадить голову?

– И да, и нет. Почку сложнее пересадить или печень. Они же пересаживаются, – сказала она ему. Да и весь это вечерний разговор был каким-то ленивым для неё.

* * * * *

В связи с майскими праздничными днями запись очередного их конкурсного танца задержалась на две недели. И как раз в эти дни они все бегали и прыгали, оттачивая «Пасодобль».

После очередной тренировки они как-то зашли в кафе. Правда, этот раз они тренировались на новом месте. Телеканал тут снимал зал, но Елена со Станиславом были здесь впервые. Другие знакомые их места для занятий были заняты. А в этом районе, в простонародье зовущемся «заводским», им пришлось заниматься впервые. Этот район был для них не удобен. Они жили далеко от него. В здании хореографического центра их ждали, проводили в зал, показали что, да как, и тренировка прошла хорошо. В здании бегало много детей.

А вот после того, как они отплясали и отрепетировали, отдав все свои соки после трехчасовых занятий, кафе им пришлось искать самим. И они, перебрав несколько заведений, остановились на одном, вроде приличном снаружи. Рядом под боком у него находился крупный двухэтажный торговый центр, поэтому точка общепита вроде как спряталась. Тёмный полуподвальный зал типа забегаловки, их привлёк больше. В зале сидел живой музыкант – гитарист. Он потихоньку перебирал струны, выводя известные мелодии. К гитаристу подходили, что-то говорили, оставляя некие бумажные суммы. После чего он отрабатывал заказ мелодиями известных романсов. Иногда он подпевал своим голосом, который неплохо гармонировал с гитарой. Но до Елены и Станислава неоднократно долетали его извинения, что он не поет, а только создаёт мелодию. И просил прощения за то, что его голос не так будет приятен, как гитарная мелодия.

Динь – динь – динь колокольчик звенит…

А следом шло:

Очи чёрные, очи страстные…

Потом и другие мелодии. Затем они опять услышали ответ гитариста:

– Сыграть-то я сыграю, а петь не могу. Я не певец.

Звучал голос и гитара, выводя известные романсы. По окончанию звучали нестройные хлопки. Звон стекла рюмок.

– Милое местечко, – заметил Станислав.

– Никак не ожидала, что у нас в городе есть такое местечко, – ответила Елена на это.

Гитарист, худощавый слегка обросший с длинными пальцам мужчина в темно-фиолетовой льняной свободной рубашке с вышивкой на русский манер, и сапогах с острыми носами а-ля ковбой. Играл почти без перерыва.

– Почему мы здесь ни разу не были? И нас никто сюда не приглашал. Милое местечко! А, Елен?

– Да отдохнуть от репетиции можно только здесь, – согласилась она.

– И кухня вроде мила? – заметила Елена. Блюда на самом деле были приготовлены неплохо.

– Меня раздражает этот полумрак. Они что, не могут сделать освещение поярче? – проговорила Елена.

– Если честно, мне тоже это полумрак как не по себе. Сейчас пойду и поговорю, может что-нибудь решат с освещением. Заведение-то вроде бы приличное, – он встал и направился к кассе, служившей и барной стойкой.

Вскоре над их столиком стало значительно светлее. Они сидели. Подошедшая девушка-бармен поинтересовалась, какую они музыку предпочитают. Они ответили, что хотели бы посидеть в тишине и в таком вот светлом месте. Они пришли отдохнуть, в том числе и от шума, хотя предупредили, что гитарная музыка их устраивает. Она их не раздражает.

– Гитарист уже уходит. Мы можем включить фонограмму.

У них шла беседа, они смеялись, сбрасывая физическую напряженность. Им никто не мешал. Стояла приятная атмосфера. Вскоре включили тихую и приятную музыку, которую сменил затем блатной шансон. Свет стал мрачным. Звуки музыки своей навязчивостью стали уже резать уши. Станислав пошёл к барной стойке разобраться с ситуацией. Елена не слышала и не видела, что там произошло, но ощутила, как какая-то волна сметает столы, стулья, искусственные пальмы. Послышались глухие удары и звон разбивающейся посуды. Посыпались возгласы и крики угрожающего характера. Наконец и до их стола добралась эта разрушающая волна. И только тут она заметила, что и Станислав участвует в этом. Она схватила сумки, его пиджак от костюма и медленно стала уходить в место, как ей показалось безопасное. Трое мужиков неслись на Станислава. Одному он кулаком глухо приложил в правое подреберье, от чего тот присел. Нагнувшись, он увернулся от кулака, который пронёсся над его головой. Третьему Станислав подошвой ботинка разбил лицо. И тот, усевшись задницей на пол, стал заплываться красной брызжущейся кровью. И Елена, увидев его помутневший взгляд, сразу сообразила, что у него, как минимум, хорошее сотрясение головного мозга. Тот, кто промахнулся, всё ещё напирал на Станислава, они почти перешли в боксерский спарринг. Но Станислав, не вступая в контакт, неловко подогнулся, ему уперлась в бок спинка стула. И удар кулаком пришёлся ему в голову.

В это время в зал вбежали люди в спецэкипировке, растаскивая дерущихся. Зал осветили мощными фонарями, Елена пошла искать Станислава. Он оказался со связанными руками среди других. «Да, быстро они всех скрутили», – промелькнула мысль в её голове. У Станислава была кровь на лице, разорвана рубашка. Свет фонаря осветил поочередно всех участников драки.

– Да включите свет, чёрт побери, – раздался чей-то командный голос.

– Он у них такой плохой, – пыталась сказать Елена, а голос застрял где-то в глубине.

– Вы кто, что тут делаете, – спросила экипировка.

– Я … посетитель. … Мы посетители, – пыталась она сказать.

– Громче, не слышно, – требовал голос экипировки.

– Да она в стрессе! Не видишь, что ли? – сказал кто-то ему. – Бери и её, и в отдел, там разберётесь.

– Чьи это вещи у Вас, сударыня?

– Это!? … Мои! – ответила она.

– А пиджак мужской?

Елена посмотрела на вещи: барсетку и пиджак Станислава, свою сумку.

– Ну, что скажете?

– А… это … Станислава…

– Кого?

– Вот, – и она показала рукой на Станислава.

– Вы с ним?

– Да! Мы с ним, – она отвечала почти словами спрашивающего.

– Бери их вместе, – указал этот в экипировке другому экипированному.

– Пошлите.

Елена подошла к Станиславу. Рукой помогла ему встать и, ухватив его под руку, повела к выходу в указанном направлении. Их привезли в отделение.

– Мои документы им не показывай, – успел он шепнуть ей. – И кто я по специальности не говори. Просто знакомый, занимаемся танцами, участвуем в телепроекте, – продолжал он давать ей наставления вполголоса. Елена кивала головой, соглашаясь с ним. – Барсетку возьми с собой, если меня не отпустят. Я сам разберусь.

Её вызвали в кабинет. Она стала рассказывать, как оказалась в кафе. Что с этим мужчиной они участвуют в телепроекте, он её партнер. Его она особо не знает. То есть знает как партнера, танцора. Она врач поликлиники. После репетиции они зашли утолить голод. Ранее они здесь никогда не занимались, телеканал снимал для них площадки всегда в центре города. А на этот раз впервые им предоставили место здесь, неподалёку. Вот они и зашли во вроде приличное кафе «Двенадцать стульев», пока не обошли несколько мест подряд. Документы она показала, по требованию расспрашивающего мужчины.

– А его документы?

– Не знаю. Я никогда не спрашивала. Только то, что он мне сказал там, на телеканале, вот и всё, что я знаю о нём. У меня никогда проблем с ним не было.

– Вы всегда после репетиции в кафе или ресторан заходили? – спросил уточняющее мужчина.

– Не всегда, но часто. Я на работе с утра, и сразу на репетицию, некогда по-нормальному пообедать зайти. Вот поэтому после репетиции мы и заходили куда-нибудь поесть.

– То есть Вы не знаете, чем он занимается? – вновь был задан вопрос.

– Не знаю. Ну, наверное, работник культуры. В каком-нибудь театре или ансамбле танцевальном занимается. Или что-то подобное… одним словом он артист…

– Хорошо, – сказал мужчина, – вот, прочитайте и распишитесь, и можете быть свободными.

– А он?

– С ним поговорят. Если Вы говорите правду, то и его отпустят… Уже поздно. Как будете добираться? – уточнил мужчина. – Такси не вызвать вам?

Она согласилась.

Утром она позвонила подруге. Спросила, что делать ей, у неё осталась его барсетка, а там ключи и его документы. Та ей что-то промычала, Елена только поняла, что если он настоящий … он выкрутится.

Весь день она занималась хозяйством по дому. Столько накопилось дел. К обеду свекровь привезла дочь. Она попыталась завести разговор, но Елена поблагодарила за доставку дочери, и не предложила ей даже чаю, вежливо стала выпроваживать. Хотя та пыталась, что-то говорить… она сослалась, что ей некогда. Нужно было вести запущенное хозяйство. На следующий день, который был воскресеньем, звонок Станислава застал её врасплох: она планировала дела уже без репетиций. Он предложил ей поехать на репетицию. Услышав его голос, дочь закричала:

– И я, и я, и я поеду на репетицию!

Через тридцать минут они уже ехали в танцзал. Дочь сидела на заднем сидении, рассматривая дорогу. При ней Елена не хотела заводить разговор об инциденте.

* * * *

В самом начале июня настал предпоследний конкурсный тур. На нём им было последнее задание. Она, Елена еще не знала, какое это новое задание. Во вторник к ним в поликлинику пришел фарм представитель и пригласил на научно-практическую конференцию, а это оказалось на пятницу запланировано в дальнем Арбекове. Елена очень заинтересованно отнеслась к этому мероприятию, сколько раз их приглашали, но она не так часто могла участвовать в них. Хотя знания они давали очень интересные. Напоминали что забылось, указывали на новые возможности лабораторной диагностики. То есть всегда для неё было что-то новое. Хотя её родное министерство и не приветствовало, а иногда и просто противодействовало получению знаний. Хорошо, приняв много новых законов, министерство по способствовало выходу докторам в кафе, рестораны где фарм представители и организовывали своим просветительские мероприятия. А доктора могли расслабиться и забыться, да и просто отдохнуть. Вот и этот фармпредставитель приглашал её и коллег на просветительское мероприятие. Конечно, у них со Станиславом, скорее всего будет запланирована репетиция. Но она и так из-за проекта несколько раз отказывалась. На этот раз, помня, что танцевальный телепроект уже подходит к концу, она не хотела пропускать, так как очередное мероприятие скорее будет уже осенью.

Вечером они встретились. Ей пришлось добираться с окраины города от своего последнего вызова на дом. Прибыв с опозданием на тридцать минут на репетицию. Она сразу стала переодеваться. Станислав стал ей выговарить, что, мол, он мог заехать за ней. Она молчала на это, понимая виновата за опоздание. Ей не хотелось в последние дни с ним сориться. А расставаться не хотелось с ним в обиде. Она как-то уже к нему прикипела.

– Лен! Ну что молчишь? –

– Ну виновата, виновата за опоздание, прости. Что! Женщина не может опоздать.

– Женщина может опоздать на свидание! А партнер на репетицию нет! – указал он ей.

– Да мы партнеры, прости… а я… – тихо проговорила она разворачиваясь с последними поправлениями одежды.

– Сядь, – скомандовал он ей. – Сядь и расслабься. Убери из своей головы все. Сделай пустоту. Отрекись от всего. … Все пошли на разучивание.

В пятницу она не пошла на репетицию, и выходя с территории поликлиники заметила Станислава.

– Ты что здесь делаешь? Мы же сегодня не репетируем! – заметила она ему, поправляя ему рубашку. В это время её коллеги по поликлинике проходили мимо них, закончив работу, бросая ей приветствия и завистливые кивки.

– А я тебя отвезу тебя на мероприятие можно? – ответил он на её замечание. – Ну тогда подожди я девчонкам скажу, кто то еще хотел пойти. – и Елена скрылась опять в стенах полклиники, выйдя оттуда вместе в прекрасными дамами. Они уселись, в его «Кадилак» и двинулись мимо завода «Биосинтеза» выезжая на прямую улицу к «Сурскому мосту» и далее в Арбеково по прямой дороге тряслись. Уточнив куда им надо, Станислав вез мимо когда-то Шестой больницы, а теперь «Больницы скорой помощи», выруливая свою американскую машину на проспект «Строителей».

В торговом центре их уже ждали в арендованном зале. Станислав вместе с Еленой сел рядом. Местный фарм представитель узнал их, но ничего не сказал ему как звезде местного телеэкрана. При этом еще несколько её коллег сегодня заметила Елена с телепроекта. С ними, и особенно со Станиславом, подходили и приветствовали их как пару с телеэкрана. При этом фарм представитель, не указал ему, что он здесь не по назначению.

Первой интересной лекцией была по венозной энцефалопатии, а вторую вёл травматолог по остеоартрозу. Вторую тему она уже несколько раз слышала так как проблема разрушения суставов была актуальна для их региона. А лечение нестероидными противовоспалительными препаратами приводила к большим желудочным проблемам, не разрешенные пока еще ни кем.

После окончания лекции и ответов на пару вопросов. Фарм представитель, вызвали их, указал что у них в гостях танцевальная пара с танцевального телепроекта памяти. И просит их исполнить танец. Все после этих слов стали им аплодировать, Станислав как истинный артист встал, вышел на середину простора зала. Сделал танцевальное па, с эффектом поворота и движения рукой. Поблагодарил ведущую за их приветствие. При этом она заметила, что у них имеется музыкальное сопровождение для них. Станиславу ничего не оставалось, как протянуть руку Елене. И показывать движением ладонью, что бы она вышла к нему. Елена вышла, что ей оставалось делать. В это время уже зазвучала ритмы мелодий, какие они танцевали. Они пошли в танце по залу. В это время их поддержали аплодисментами. По танцевав пару танцев, фармпредставитель поблагодарил их, и пригласил к столам. Елена уже к этому времени ощутимо проголодалась. И как волк набросилась на салат, горячую вырезку, а Станислав стал разливать красное крымское вино.

– Давно не пробовал крымского! Какое оно стало сейчас? Боюсь, что нибудь будет мало употребленное, – указал он ей, наливая несколько грамм только в свою рюмку, и пригубляя. – Хм, а вроде ничего, – указал ей, наливая и в её бокал вино. За их спинами играла музыка, и под минусовку даже пел живой певец.

– Когда можно еще выйти в ресторан, – указал Станиславу Елена. – Как вот по необходимости.

– А ты что хочешь по ресторанам ходить!!? –

– А что мы, доктора не такие люди, что ли? Мы что только для Вас обслуга!?

– Тогда пойдем, потанцуем. Я закажу, что нибудь танцевальное. Хорошо!

Елена на это кивнула головой, она уже немного, утолила голод. И они пошли вновь в простор зала. Теперь, когда свет был не так ярок, как был, их мало кто заметил в танцевальном ритме. И они танцевали, то один, то другой танец. В начале просто для себя. А потом стали и разучивать новый танец.

– Ну что! Вот и наш репетиционный вечер, – отметил ей Станислав. Простой вальс они станцевали, теперь отрабатывали венский Вальс, который по фигурам был несколько сложней, но красив со стороны. Станислав говорил ей, – просто шагай. Шаг, просто шаг, разворот.

– Ой как хорошо приятное с полезным, и отдыхающим рабочую неделю завершить, – указала сидя в «Кадиллаке» Елена набирая номер телефона, узнавая как её дочка.

В самом начале июня прошёл предпоследний конкурсный тур. На нём был её долгожданный венский Вальс.

Оценок им не выставили. После конкурса они вышли на улицу. Стояла тёплая погода, во всю светило заходящее солнце. Воздух дышал своими тёплыми волнами. Было прекрасно и хорошо после конкурса. Они сегодня поднялись на высокую строчку в рейтинге, и на этот раз у них получился танец замечательно.

– Ну что, пройдёмся, – спросила она.

– А авто!? –

– Да! Да, а мне хочется пройтись, – сказала она.

– Ну, хорошо, давай пройдёмся, пока солнце ещё светит, а потом вернёмся сюда. И я отвезу тебя домой, – предложил Станислав.

– Это хорошо.

Они шли молча.

– Ну, ты что молчишь? – спросил он её.

– А что говорить?! Я за день так наговорюсь, что мне больше ногами хочется двигать, чем языком. Хотя ей очень хотелось узнать, что же случилось тогда с дракой. За эти несколько дней она так и не смогла уточнить.

– Ну, как ты относишься к изменам? – спросил он, стараясь хоть чем-то разговорить её.

– К государственным! Отрицательно, – сказала она, держа в памяти его МВДэшную сущность.

– А при чём тут госизмена?

– А о чём ещё может быть у тебя речь? – подставляя лицо под тёплые лучи вечернего июньского солнца, ответила она.

– Я об изменах в семейных отношениях, – уточнил Станислав.

– Тебя это так волнует? – удивилась она.

– Ну, не особо. А о чём ещё говорить?

– Стас, ты как последняя женщина – всё в постель, на тебя это как-то не похоже. Это мы, все бабы, говорим о доме, о семье, о мужиках, о детях.

– Ну, что? Так и будем молча идти?

– А тебе что, хочется о чем-то поболтать, поговори-и-ть? Мне ни о чём не хочется. … Мне хочется, чтобы в моей голове сейчас не было ни звона, ни звука. Абсолютная тишина.

– А что у тебя в голове кто-то пищит? Или тебе в голове кто-то говорит, что сделать? – уставился на неё Станислав.

– Нет! Не пищит, – не понимая, о чём он думает, сказала Елена.

– А вот, как ты думаешь? Если мужчина с женщиной(!)… она и он – семейные, но они – не семья. Ты как на это смотришь?

– Ну, если сильное желание, что же здесь плохого? Мы ходим для наслаждения на концерт артиста. Так и это… можно, – философски ответила Елена, не понимая, к чему это он клонит.

– Но, это ведь семья?

– Да. Но, артист тебе даёт наслаждение! – возразила ему Елена.

– То есть ты считаешь, что сходить на концерт, чтобы получить наслаждение и переспать с незнакомым мужчиной, чтобы получить … это одно и тоже? – уточнил Стас.

– Ну, почему одно и тоже? И почему с незнакомым? Мы же на незнакомого артиста не идём. Мы его должны как-то знать или по телику, или видео, или там по разговорам. На незнакомого артиста мы и бесплатно не пойдём, – разъяснила она.

– То есть с незнакомым сексом не занимаемся?

– При чём тут это? – не понимая, о чём это он говорит, отвечала Елена, сжимая его руку.

– А я об этом, – настаивал он.

– В задачке должно быть обязательно, что они – семейные? – уточнила Елена.

– Да, задачка с таким условием, – он внёс уточнение в понимание задачки.

– Н-н-н-да-а-а! – протянула Елена

– Ну, это будет измена или нет? – уточнил Стас.

– Конечно!

– А я вот так считаю, измена, если человек отдаёт что-то в таких отношениях. А если получили удовольствия и никто после этого ничего не обязан?

– Даже, если они получают плод любви? Так я понимаю, – уточнила она.

– Ну, до этого ещё не дошло, – он добавил конкретное уточнение задачки.

– А! То есть до этого не доходит, или кто-то из них не знает об этом?

– Ну, да. Так это измена или нет? – уточнил он

– Тебя это так сильно волнует? – ещё раз поправила она условия задачки.

– Я так вот объясняю, если человек был с человеком в интимных отношениях во взрослых летах, то это еще ничего не значит для них. Они взрослые люди и могут себе это позволить. Это их свободный выбор. Но вот, если кто-то из этих людей затащил в постель другого с далеко идущими целями. Это совсем другое.

– А какие это далеко идущие цели? – уточнила она.

– Ну, получить какую-то выгоду,… деньги, власть, вещь,… недвижимость… или заполучить этого человека как объект, предмет, – сказал Станислав.

– То есть вывод: если просто удовлетворить биологическую надобность, это не измена. А если получить социальные блага – это измена.

Она заметила, как его голова слегка стала покачиваться сверху вниз.

– Ну-у-у, скорее всего вы,… пра-во-о-о … ска-а-а-зали, – задумчиво ответил он, медленно выдавливая из себя слова.

– Если я Вас затащу к себе в постель, а потом заставлю сделать тебя, чтобы я стала министром здравоохранения. При этом ты мне противен. Но я на это иду, требуя от тебя начальствующую должность. Это измена! Так выходит.

– Ну, зачем так прямо, – смутился Станислав, не ожидавший от неё такого напора. – А вообще врачи любить могут? – он попытался перевести разговор на другую тему.

– Не-е-а,… врачи любить не могут.

– Это прямо так и категорично? – удивился он.

– Это так и категорично.

– Почему?

– А потому, что врачи знают, что такое любовь от психики до физики.

– Ну, ладно, психика – это ещё, куда ни шло. А физику как можно пришить к любви – то?

– Электричеством припаивается, – ответила она.

– Ну, мы куда? В какую кафешку зайдем?

– Но ты затянешь меня постель, в свою постель, и с условием, что я стану министром, – сказала на выходе из кафе. Станислав на это театрально посмотрел на неё и не находил что бы ей ответить. Его нижняя челюсть, где внизу головы производила немые движения…

– А!– а-а-а.

* * * * *

Стоял жаркий июньский день, когда Елена на остановке общественного транспорта снова встретилась с Юрием Петровичем.

– Елена, это с кем ты на проекте участвуешь? Что за тип такой?

– Да какой тип, Юрий Петрович. Мент. Обычный мент.

– Ну, не обычный, не притворяйся.

– Да нет, Юрий Петрович, обычный мент.

– Ну-ну, пусть будет обычным. Но если что, звони, если помощь понадобиться. Я еду, – и заметив подъезжающий автобус. – Вы нет?

…Вечером, когда ей нужно уходить, в кабинете появился Юрий Петрович.

– Добрый вечер.

– Добрый вечер, Юрий Петрович. Ни как захворали? – с улыбкой на лице произнесла Елена. Она ожидала ничего плохого, они же виделись утром, и сейчас он вроде как пришёл с проблемой здоровья.

– Еленочка, я хотел вам рассказать о типе, с которым вы участвует в проекте.

– А я, Юрий Петрович, всё знаю. Ну, не всё, а почти всё, – держа на лице улыбку, сказала она.

– Он Вам руку и сердце не предлагал?

– Нет, а что это важно?

– Хорошо. А то, что он холост, Вас это не смущает? И то, что он работает на оперативно-нелегальной работе.

– Какой?

– Оперативно-нелегальной.

– А что это за работа?

– Это человек, который не подходит для создания семьи, – уточнил Юрий Петрович.

– Почему?

– Его ведь могут убить в любое время. Он связан с бандитами, с большими деньгами, большими и не приятными людьми.

– О-о-о, – скривила лицо Елена.

А ей он всё больше и больше нравился, она даже имела тайную мысль о больших отношениях. И у неё уже сформировалась мысль, как бы его затащить в п…

– Он большой соблазнитель, – продолжал Юрий Петрович, замечая, как её глаза ушли в себя.

…А Елена в тайне надеялась, что Станислав предложит ей больше, чем просто репетиции на проекте.

А через неделю в субботу состоится гала-концерт с объявлением пары победителей. Елена попала в семёрку победителей. В душе она надеялась, что тоже будет стоять на Олимпе славы. Их встречали хорошо. Ребята-партнёры у всех были почти от одного учителя, в честь кого и проходил телепроект. Да и жюри относились ко всем парам честно. Никого не тащили….

….

Елена пришла в этот раз вовремя, прошла в импровизированную гриммуборную. Девушка, которая помогала участникам, уже приготовила платье, в котором она уже выступала. Зашла уже знакомая и приветливая парикмахер:

– Ой, Елена Викторовна, вы ещё не переоделись. Ну, тогда я попозже приду, переодевайтесь, – и вышла. Елена знала, что она одна на несколько участников, вот ей и нужно сделать причёску. Уже звучала музыка, настраивая на танцевальный лад. Сегодня как никогда было спокойно на душе. Не будет соревнования только получение призов, танцы, танцы, и танцы.

За занавесью гриммуборной она слышала разговоры, к которым не прислушивалась. Вздохи, смех, речь, требования к музыке, свету, спрашивали, кто-то пришёл из участников, … она уже привыкла к этим разговорам. Всегда так перед началом съёмок. Вот голоса мужчин, участников проекта. Её уже причесала парикмахер-стилист. Все как всегда. Только его нет, что–то нет. Она уже слышала знакомый голос, приглашавший участников приготовиться к выходу. Только его все не было.

– Пара третья, шестая, первая, третья… – перечислял голос.

Она сидела, готовая встать и броситься к нему. Как за эти дни, когда они не тренировалась, она соскучилась. Но его все не было, занавесь колыхалась, и она через некоторое время расслаблялась – это не он. Наконец Елена услышала голос костюмера:

– Да, она пришла, переоделась, я её видела.

И голос стилиста вслед:

– Я ей делал прическу. Она здесь. Да где же она?– спрашивал другой голос. Да, наверное, сидит и ждёт! – указывал третий голос. Кого ждать? Посмотрите, может и на самом деле она ждёт – указывал один из предыдущих голосов.

Через некоторое время занавесь зашевелилась и голос спросил:

– Елена Викторовна?

– Да, – ответила она.

– Извините, а мы Вас потеряли. Пойдемте, быстрее пойдемте.

Она была не знакома с этим молодым человеком. Может быть, она когда-то и видела его, но в таком бальном костюме она не узнавала его.

– А что случилось? – спросила Елена. – Я жду.

– Елена Викторовна, сегодня вы выйдете с другим партнёром.

– А!?

Она не успела еще сообразить, как услышала: «…конкурс памяти заслуженному работнику культуры Юлию Стопаку завершен…»

Она весь вечер ощущала себя с этим элегантным, молодым, приятно пахнущим сегодняшним партнером как-то неуютно. Он ей помогал во многом на вечере. Но вот как-то не искрила его кожа, не пробегали мурашки у неё от него, он был ей нейтрален. Она до этого момента не воспринимала Станислава так ярко, как теперь в сравнении с этим мужчиной. Они протанцевали несколько танцев в этот вечер, и она была довольно танцем. Она понимала, что с технической стороны у неё они получались. Ей было хорошо, но не более того… Но… их пара заняла третье место, по итогам оценок профессионалов. Впереди неё были те коллеги, которые когда-то занимались танцами и только в студенческие годы прекратили танцевать. Они, конечно, и лидировали одно время и периодически выходили в лидеры.

… После окончания галла-концерта, она спросила у нового партнёра:

– А где мой пар…

– Елена, он в командировке. Он что, не предупредил Вас? – прервал он её. …

Утром Елена проснулась необычайно рано, ещё до звонка будильника. И сон уже не шёл. Посмотрев на часы и сообразив, что спать уже нет времени, но можно ещё полежать, она всё-таки встала. На кухне ловко и скоро она приготовила завтрак для себя и дочери, потом пошла принимать утренний душ, пока позволяло время. Ей не хотелось идти на работу. Как её там примут с новым партнёром на гала-концерте? Что будут говорить? …

Прибыв на работу не обычно и не привычно рано, она шла по коридору поликлиники и замечала, как ещё за полчаса до официального начала работы больные у кабинетов врачей уже судачат о своём и услышала:

– Здравствуйте, Елена Викторовна, а мы Вас видели вчера по телевизору, – скажет ей то одна бабка, то другая, – а чой-то вы поменяли мужчину? Вы же плясали с другим, – успели спросить её то одна, то другая.

Что ей на это было ответить?

– Это закон телевидения, – смогла сообразить она, а сама при этом почувствовала, как краснеет и горит от этого. … Ворвавшись в свой кабинет, она стала рыдать от этого … и застонало у неё в низу живота. …

Маршрутное такси на базе «Газели» ехало быстро по вечернему городу на ухабах и поворотах, словно малотоннажный кораблик, попавшие на хорошее ветерок. Такси с 18-местами для пассажиров было практическим свободно всего пара – тройка горожан находилось в нем. Водитель летел и проезжал пустые остановочные павильоны. В салоне было душно и прохладно одновременно. А также одиноко и горько.